35-15

Тацуя предложил долго не тянуть с началом работы, потому что, по его словам, время пройдет незаметно, а делать весь этот макет в последние дни – просто нереально. Я не имел ничего против, поэтому согласился с ним уже там, сидя за столом в школьной столовой. Он рассматривал мои зарисовки, предлагал корректировки, и мы вместе правили все то, что я набросал один. — Я разговаривал с отцом, — начал Сузуки, когда мы шли по холлу от нашего расписания. Я вопросительно дернул бровями, и одноклассник продолжил: — Он не имеет ничего против того, чтобы я водил к себе… друзей или знакомых, — Тацуя утвердительно кивнул, а после перевесил сумку, дождавшись моего положительного мычания. — Тогда после школы, да? — поднимаясь на ступеньку широкой лестницы переспросил я, на что получил новый кивок, и мы прошли к своему кабинету. Перемена заканчивалась, а до звонка оставалась всего пара минут, и из-за этого в классе было шумно: все собирались, готовились к уроку, повторяли прошлый материал, а кто-то ничего не делал, но при этом разговаривал. Я никогда не любил шум, но к этому пчелиному рою уже привык, поэтому даже не заострял внимание. Атмосфера приближающегося лета давала о себе знать от начала занятий и после их конца. Несмотря на то, что мы только-только вышли с каникул, это тепло в классах, постоянно светящее в окна солнце, звуки улицы из приоткрытых форточек будто бы мешали учиться, заставляя мысли течь совсем не в учебном русле. Под то, как с улицы пахло цветущими деревьями в школьном дворе, как щебетали, перекрикивая друг друга, какие-то птицы, как солнечные лучи пригревали плечо и голову, мне больше хотелось дремать, нежели узнавать биографию и лирику поэтов нашей страны. Подперев щеку кулаком, я снова уставился в окно, и из-за яркого света приходилось прикрывать глаза. Лицо обдавало этим весенним теплом, подобно тому, когда сидишь на пляже, и я медленно проваливался в сон, а голос учителя для меня звучал все тише и тише. — И не забудьте принести сборники, — подытожил учитель, и я это услышал, потому что до того, как прозвучал его голос, меня разбудил школьный звонок. Его мелодичность была привычна слуху, однако он действовал на всех, включая меня, как команда для собаки. У всех уже выработался условный рефлекс. — Така, давай быстрее! — крикнул мне Тацуя, когда я только поднялся с парты, на которой распластался, не заметив того, и я смог увидеть, как он выбегает из кабинета, наскоро отодвигая дверь. Подниматься не хотелось: слишком сонливо я себя чувствовал после легкой дремы на уроке, но все-таки пришлось собрать свои вещи и выйти за Сузуки, перед этим попрощавшись с учителем. Сакимаса-сан мне ничего не ответил, видимо, заметив мое «отсутствие» на его предмете. — Далеко живет твой отец? — я сказал это, на ходу зевая, но Тацуя все-таки услышал меня, однако прежде чем ответить, посмеялся над моей сонливостью. — Он заберет меня из школы, — помолчав, ответил он, и мы тут же остановились возле чугунных ворот входа в школу. — Он сказал, что всегда будет забирать меня после занятий, потому что у него в это время обед. — О, ничего себе. Такая забота, — слабо усмехнувшись, я опустился на металлическую ограду, а Сузуки не спешил садиться рядом – пристроился напротив меня, тем самым загораживая этот светящий диск, оставляя меня в тени. Я плохо теперь видел его лицо, но мне было удобно находиться за этакой солнцезащитной стеной. Я почему-то подумал о том, что мои родители никогда не забирали меня из школы: ни мать, ни отчим, а отец… при одной мысли о нем мне захотелось перевести тему, но я ведь об этом только думал. — А кем работает твой папа? — постарался начать диалог я, чтобы отвлечься, а Тацуя задумчиво закусил кончик большего пальца, обнимая себя за талию одной рукой. — Насколько я знаю, он… не директор и не зам, но тоже занимает какую-то высокую должность в одной строительной фирме, — его голос звучал задумчиво, будто он вспоминает, но как можно не знать профессии своего отца? Хотя… Тацу будто прочитал мои мысли и тут же пояснил: — После того, как они с мамой развелись, я практически ничего не знаю о его жизни. Мы только созваниваемся иногда. — Почему? — Ну… мать против моего общения с ним. Но не смогла в этот раз попросить кого-то другого. Обычно, пока она в командировках, — он как-то нервно кашлянул, а после одернул воротничок рубашки, будто ему жарко, — я остаюсь у бабушки или тети. Но в этот раз не получилось. — Понятно, — я постарался закрыть эту тему таким неопределенным, но завершающим ответом, потому что, как мне показалось, тема родителей у Сузуки тоже не самая приятная. Тацуя глубоко вздохнул, а после опустился на ограду рядом со мной, и мне пришлось зажмуриться на один глаз от того, как резко солнечные лучи засветили в лицо. Все наши одноклассники уже разошлись по домам, и многие из них задерживались рядом с нами, спрашивая, почему мы не уходим. Прошло, наверное, минут пятнадцать с того момента, как мы покинули школу после последнего урока, и только после этого нам посигналили за школьными воротами. — Это он, пойдем, — Сузуки потянул меня за короткий рукав школьной рубашки двумя пальцами так, словно пытался кусок отщипнуть, и мне, поднявшись, пришлось осторожно его от себя отцепить. Я увидел, когда мы вышли на тротуар, что у отца Тацуи большая черная машина. Наверное, джип. Я не разбирался ни в марках, ни в моделях, но просто сделал такое предположение. Наверное, он неплохо зарабатывает. Но мой одноклассник не выглядел избалованным ребенком, какими бывают дети, когда родители разводятся, а богатый отец уходит из семьи. — Привет, — коротко поздоровался Тацуя, забираясь на заднее сиденье, куда следом забрался и я. — Здравствуйте, — в нос тут же ударил резкий запах свежести, исходящий от автомобильного освежителя воздуха. Такой стойкий и яркий, что защипало в носу, а глаза едва ли не заслезились. — Извините, долго простоял в пробках, — слегка смеясь, оповестил нас мужчина с переднего сиденья, и я уловил его взгляд в зеркале заднего вида. — Привет, ребята, — а после он обернулся к нам, упираясь рукой в соседний подголовник. — Пап, это Така… Таканори, в общем, — Тацу кивнул на меня, а я точно так же кивнул его отцу в знак повторного приветствия. Он был блондином. Крашеным блондином со странной стрижкой, я бы даже сказал, нетипичной стрижкой для… отца. Рваная челка, не закрывающая глаз, из-под которой он смотрел прямо на меня. А еще он выглядел очень молодо. Как будто ему было до тридцати. — Акира, — я не сразу сообразил, что он протягивает мне руку, но тут же оторвался от разглядывания, когда Тацуя слегка ткнул меня локтем в бок. — Оч-чень приятно, Сузуки-сан, — я часто закивал, пожимая его ладонь, но как только услышал его приглушенный смех, и когда он вернулся на свое место, я тут же отвернулся к окну. Было неловко от того, что я так залип на какое-то время. Тацуя не трогал меня всю дорогу и позволил мне рассматривать мелькавшие за стеклом улицы. А левое окно переднего сиденья было приоткрыто, из-за чего к нам в салон проникал теплый поток ветра от быстрой езды. Я еще несколько раз поворачивался, чтобы не выглядеть совсем отстраненным, но все эти разы ловил взгляд карих глаз в прямоугольном зеркале и тут же снова смотрел в окно. Мы остановились у новой многоэтажки; я не посчитал, сколько там этажей, но на глаз прикинул, что больше двенадцати. Оказалось, что отец Тацу живет в одном из центральных районов, совсем не похожем на тот, в котором находился мой дом. Этаж, на котором располагалась квартира, был четырнадцатым, и я, посмотрев вверх на лестничные пролеты, понял, что тут еще как минимум пять или шесть ярусов. Мой глазомер не соврал, но все-таки я не смог прикинуть точное количество. — Я вчера купил ватман, — оповестил меня Тацуя, стаскивая с себя кроссовки, но я как-то пропустил это мимо ушей, рассматривая прихожую. К слову, она была очень, очень просторной, наверное, как наша гостиная. Сразу, если пересечь ее, была дверь в комнату, а коридор справа уходил, скорее всего, к другим комнатам. Я впервые видел дом такого типа, поэтому и предположить не мог, сколько здесь комнат всего. — Только у меня нет красок, если что, — пробормотал Сузуки-младший, и только тогда я вспомнил, что до сих пор не разулся. — Я взял, у меня есть… — тут же наклонился, чтобы развязать шнурки на кедах, и в этот же момент мимо меня прошел Акира. Почему-то я не мог называть его Сузуки-сан, наверное, по той причине, что не выглядел он на среднестатистический возраст отца пятнадцатилетнего парня. — Тацу, все твои вещи я перенес в твою комнату, — обратился мужчина к сыну. — Спасибо. — Я сейчас снова уеду, — доносился его голос из другого помещения, и я, наклонив голову, понял, что это кухня. — В холодильнике все готово. Проголодаетесь – разогревайте, — дал он короткое указание, а потом я слышал типичный ответ родителю «Да-да, я знаю». — Идем, Така, — он уже второй раз за день потянул меня за рукав рубашки, и я прошел за ним по тому самому коридору, который дальше разделялся на две части. Одна уводила к одной комнате, в которую мы и прошли с Сузуки, а другая – к двум другим. Итого я насчитал четыре комнаты, наверняка, судя по прихожей и коридору, хорошо отремонтированных. Определенно, отец Тацу хорошо зарабатывал. Даже в моем доме с двумя этажами было как-то… скудно и, наверное, убого, по сравнению с этой квартирой. — Сегодня перенесем набросок на большой лист, да? — уточнил у меня Сузуки, и я закивал, осматривая его комнату. Было видно, что она не рассчитана на проживание здесь подростка: стены в строгих серых тонах виниловых обоев, навесной потолок со встроенными лампочками, двуспальная постель с таким же серым, как и стены, пледом на ней, широкое окно с прозрачным голубоватым тюлем. — Это комната для гостей, — пояснил Тацуя, когда заметил, что я его совсем не слушаю, а разглядываю интерьер. — Так сказал отец. — А это… настоящие? — над горкой с плоскоэкранным телевизором и полками дисков висели большие старые часы. Наверное, с эпохи Токугава или Мейдзи, я точно не знал, но имел возможность предположить. — Да, раритет, — как-то незаинтересованно протянул он, но его голос перебивался шуршанием бумаги, — помоги мне развернуть его, он загибается, — я обернулся, а Тацу кивнул на трубку ватмана, которую не мог прижать к полу. — Подержи за края, я найду что-нибудь тяжелое. Я прижимал уголки бумаги к ламинату, а сам продолжал рассматривать комнату. Мебели было по минимуму: отмеченная мной горка, кровать, две тумбочки с каждого края от нее, длинноворсные белые коврики по бокам. Я попытался задрать голову, чтобы увидеть, что находится за окном, но из-за высоты этажа смог понять, что только небо. Все остальное было ниже и я бы смог увидеть это, только подойдя к окну. Усмехнулся про себя – не каждый может позволить себе обустроить свою комнату таким образом, а тут «комната для гостей». — Я ушел, — крикнул отец Тацуи с коридора, и сын ответил ему таким же криком «Пока», только почти мне на ухо, отчего я поморщился: слишком громко. А потом хлопнула дверь, звук поворачивающегося ключа я уже не слышал. — Кстати, а сколько лет твоему отцу? — поинтересовался я, когда Тацу прижимал упрямый лист тяжелыми книгами. Он вскинул голову и посмотрел на меня как-то странно, слегка прищурившись и склонив голову. — Ну просто… он не выглядит, как… отец? — Тридцать пять ему, — буркнул мой одноклассник, поднимаясь с пола, и только тогда я отпустил края листа, которые зачем-то продолжал держать. — Он просто сохранился хорошо. Тацуя вышел из комнаты, кинув мне «я за пеналом», а я успел подумать про себя, что слишком рано в двадцать лет заводить детей. Моей матери, например, уже почти сорок. Хотя, по сути, так обычно и бывает: молодая пара, еще не поняв своих чувств, стремится сколотить семью, а в итоге их ждет развод и ребенок напополам. Мама много рассказывала про таких своих знакомых, мол, наделают, а потом разбегаются. Но не мне было судить. — Давай, я нарисую, а ты раскрасишь? — голос Сузуки раздался над моей головой так неожиданно, я ведь даже не слышал его шагов, что заставило меня вздрогнуть. — Просто, ну, я с красками не особо. — Давай. Это ведь быстро. Сложнее будет потом придумать то, где брать макеты животных и как делать все остальное, — невесело усмехнувшись, я отсел подальше, позволяя Тацу удобней устроиться возле листа. — Ты прав, — он кивнул, а потом начал сосредоточенно всматриваться в лист, осторожно набрасывая контуры. Мне, в принципе, было неинтересно: художественными навыками обладает каждый в классе, поэтому я не боялся, что Тацуя допустит ошибку. Но зря… — Теперь придется все стирать? — как-то осторожно спросил он меня, а я закатил глаза. Он спрашивал это, наверное, раз седьмой за то время, что мы обедали, и я все эти разы давал ему один и тот же ответ: — Ничего страшного в этом нет. Мы же еще не начали в цвете, — прожевывая укроп, который вылезал из двойного бутерброда, я махнул рукой, чтобы он перестал корить себя за то, что плохо распределил размеры своих эскизов, из-за чего у нас не вмещалось на лист чуть меньше половины задуманного. — Кстати, я подумал. Раз уж мы работаем у тебя, может, твой отец поможет нам с серьезной частью? — Серьезной частью? — он на секунду сменил свое сокрушенное и сожалеющее выражение лица на удивленное, а потом снова стал задумчивым и расстроенным. — А, ты о фигурках… — И о них тоже. — Я, конечно, могу спросить у него. Но он, вроде, приходит после пяти, — мы синхронно подняли головы и уставились на настенные часы, показывавшие, что до пяти еще сорок минут. — Думаешь, одни не сделаем? — А у тебя есть идеи? — я скептично изогнул бровь, а Тацу помотал головой и снова поник. Вздохнув, я убрал наши тарелки в раковину. К слову, раковина была двойной. На стене рядом висели всякие кухонные приборы, сбоку – стойка с ножами, а вообще сама кухня была не хуже гостевой комнаты. В светлых тонах, просторная, с огромной кухонной стеной на половину периметра. И окнами выходила на центр города, с этой же стороны был и подъезд. Тут было светло, даже ярко – солнце садилось именно там, на западе, за высотками. Интересно, у Тацу есть так называемая мачеха? Набросок не без моей помощи Тацуя перенес на большой формат. Мы слишком затянули с этим из-за его ошибки, поэтому за краски я взялся позже, чем планировалось. Скоро уже начнет темнеть, и добираться отсюда домой мне будет совсем не радостно. Учитывая то, что местность я знаю плохо. По ногам проходился приятный сквозняк, из-за которого слабо колыхался и тюль: мы приоткрыли вверх окно в комнате и на кухне, а все двери были открыты. Я постоянно смотрел в лист, который, казалось, уже видеть не мог, кисточка к моей затекающей руке как будто приросла, Тацуя молча валялся на кровати, наверное, дремля. Периодически поглядывая в коридор, чтобы успокоить глаза, я отмечал, как забавно расползаются тени на ламинате из-за того, что в коридор попадал солнечный свет из кухни. — Я не могу больше, — сам удивился от того, как страдальчески это прозвучало, и я, как будто совершив последний рывок, прополоскал кисточку в банке и отложил в сторону. Я вправду не мог больше рисовать: рука затекала, пальцы уже болели, а я не сделал и четверти работы. Теперь я понял, что имел в виду Широяма, говоря об ответственном подходе к этому заданию. — Ты тоже устал? — Тацу поднялся и сел на кровати, а я, последовав его примеру, выпрямился и уперся руками в пол позади себя. — Что значит «тоже»? Время почти шесть, а ты за это время проминал матрац! — я шутливо повысил на него голос, и Сузуки засмеялся, присоединяясь ко мне. — Нет, на самом деле, это тяжело. Глаза устают. И руки, — я размял шею поворотами и наклонами головы, а одноклассник понимающе промычал, сползая ко мне. — Я подумал, что м… — его слова оборвал звук открывающейся двери, и мы почти одновременно наклонились, выглядывая в коридор из-за дверного проема. Из прихожей слышалось шуршание, а потом легкий грохот – так откидывают обувь в сторону, наверное, весьма небрежно. Вскоре раздались хлопки дверей, льющаяся из крана вода и приглушенный мужской кашель. Не знаю почему, но Тацу не продолжал говорить, и мы, как два дурака, выглядывали из-за двери, сидя на полу. — Я вернулся, — голос хриплый и не такой бодрый, как днем. — Ты поел? Я забыл сказать, что… — теперь он звучал ближе, но Сузуки-сан тут же замер в дверях, наверное, удивившись тому, что я еще не ушел. Ведь прошло около четырех часов, если не больше, как мы приехали. — Извини, Таканори. Думал, вы уже закончили, — он будто снова натянул на лицо ту же улыбчивость и от неловкости своего появления почесал затылок. — Нет, не закончили, — Тацуя поднялся с пола, по привычке отряхивая школьные брюки, а я задрал голову, смотря то на него, то на его отца. — Я напортачил, и мы потеряли много времени. — Вот как, — задумчиво протянул Акира, почесывая подбородок и рассматривая то, что лежало передо мной на полу. Мне сразу стало как-то то ли неловко, то ли стыдно за свои художества, ведь взрослый человек наверняка оценивает их не как мои сверстники. — У кого-то плохой глазомер, да, сынок? — хохотнул Сузуки-старший, и я тут же посмотрел на Тацу, который поджал губы и отвел взгляд в сторону. Но он не обижался, это было видно. — Может, я тогда пойду, пока не стемнело?.. — предложил я, тоже поднимаясь с пола, но тут же задел ногой какую-то тяжелую статуэтку, которой был прижат край листа, и та… этот противный треск с грохотом резанули по ушам, а у меня сердце, казалось, подпрыгнуло. Я не мог посмотреть в пол, боясь увидеть там осколки, но… — Я… извините, — пробормотал я, прежде чем присесть обратно, но меня перебил голос отца Тацуи: — Ничего, я тоже ронял ее. Как видишь, стойкая вещица, — он постарался мне улыбнуться так, чтобы я не переживал, но меня уже колотило легкой дрожью. А если бы сломал?.. Акира прошел по комнате, поднимая с пола статуэтку; он, видимо, понял, что я в ближайшие две минуты буду недееспособен. — Я хотел закончить этот этап сегодня… — проныл устало Сузуки-младший, кидая разочарованный взгляд на наш проект. — Давай доделаем, я помогу тебе. — Кисточка одна, — вставил я свое слово. — Я не успею дотемна… — Пап, может, отвезешь Таканори домой, если мы задержимся, м? — я вздрогнул, тут же выставляя вперед руки: — Нет-нет, не стоит, — запротестовал я и обернулся к однокласснику, взглядом давая понять, что не надо меня никуда никому везти. Мне и так было неловко от того, что я пребываю в такой дорогой квартире, тесня отца Тацу своим присутствием. Плюсом к этому пошло то, что я чуть было не сломал дорогую вещь, а если бы сломал, то… — Без проблем. Если вам к уроку нужно, — блондин повел плечами так непринужденно, что я даже зажмурился на секунду, но этого, к счастью, не видел ни Акира, ни его сын. Теперь я еще и напрягаю Сузуки тем, что меня придется подвозить. На метро мне не уехать – я совсем плохо знаю центр. — Отлично! Така, доделываем, — он, видимо, снова воодушевился и хлопнул меня по плечу. Я почувствовал себя подчиненным, а Тацуя выступал в роли организатора. Сузуки-сан усмехнулся и вышел из комнаты, желая нам удачи на ходу. Здорово…