35-15

Я не знал, как можно себя оправдать, придумывал все возможные варианты, но в то же время понимал, что лгать совсем не хочется. Когда ты не уверен в своей лжи, ничего не выйдет, и в итоге ты обязательно попадешь впросак. Ситуация не из приятных. Так или иначе, кабину лифта тускло освещала рыжеватая лампа, встроенная в потолок, на бегущей строке цифры этажей поочередно сменяли друг друга, а я хотел, чтобы тросы тянулись как можно быстрее. Внутри, мне казалось, было слишком тесно. Тесно, неярко, а еще слишком сильно пахло тем самым крепким парфюмом, который я ощутил еще днем, в комнате, когда сидел на полу. Парфюм Сузуки-сана. Изо всех сил стараясь закончить как можно быстрее, мы слаженно работали весь день. В процессе мы с Тацу даже увлеклись; увлеклись так, что не заметили, как за окном начало темнеть, как на телефон мне стала звонить мама, и как пришел с работы отец моего одноклассника. Отец, который снова предложил довезти меня. Именно поэтому сейчас мы вдвоем спускались на первый этаж, и я не знал, куда себя деть от тесноты этого помещения, заставляющей меня быть на том же расстоянии от Акиры, что и часами ранее, во время его обеденного перерыва. Когда мы вышли из подъезда, на улице уже действительно было темно, а часы на дисплее показали семь вечера. — Я не думаю, что безопасно ходить одному сейчас, — произнес Сузуки, неспешно проходя к своему авто. Я шел следом. Неброским движением он оправил толстый браслет часов на левом запястье, но я проследил за этим действием взглядом. Его белая выглаженная рубашка, которую я видел днем, в свете холодных фонарей казалась мне пепельной и такой же холодной. Рукава были закатаны до локтя, и это, как мне казалось, скидывало пару лет с истинного возраста мужчины передо мной. — Еще только семь, — запоздало возразил я, но все же забрался в салон, когда Акира-сан открыл мне дверь пассажирского сиденья подле водительского. С этим я спорить не стал, а просто пристегнул ремень сразу же, пока он не напомнил мне об этом сам. — Ну и что? В это время уже темно, да и любое вечернее время небезопасно для… — он запнулся, видимо, не зная, как назвать меня, но после исправился и добавил: — …для молодежи вроде тебя. Наверное, под «вроде тебя» он имел в виду детей или подростков пятнадцати лет. И, скорее всего, он и за Тацую переживал точно так же. Этакий момент, приближающий Акиру к отцовской роли. Я только отметил это про себя, но вслух, конечно же, ничего не сказал. Ехать с ним в одной машине мне было снова чертовски неудобно. Почему и в чем причина — я не знал, но было одно явное предположение: не только в том, что я боюсь его обременять. Я бы не отрицал, если бы кто-то сказал мне, что немалую роль сыграл сегодняшний день, когда он был так рядом, заставив меня потеряться в своем обществе. Я не хотел об этом думать, потому что терпеть не мог находиться в подобном состоянии. Чувствовать себя беспомощным и растерявшимся — самое ужасное, что может быть; так мне казалось в детстве, и так я думаю сейчас. С другой стороны — я не просил его об этих поездках. Не скажу, что он насильно заволакивал меня в свою машину, но инициативы я не проявлял ни разу. — Как учится Тацуя? — в салоне было тихо — даже музыки не было — наверное, поэтому он решил заговорить. О своем сыне со мной. — Кажется, везде положительные оценки… Я смотрел в окно, не собирался даже оборачиваться, но говорить со взрослым мужчиной таким образом было бы ярким проявлением неуважения, и мне пришлось смотреть на него. — Я не об отметках, — мотнул головой Сузуки. — Я о самом процессе. Кому-то учеба дается легко, а кто-то добивается знаний лишь бесконечным упорством. Я закусил кожу на костяшке указательного пальца, упершись локтем в подлокотник. О чем он говорил? Я хотел было сказать ему, что подобные вещи явно стоит спрашивать не у меня, а у самого Тацуи, но Акира меня опередил: — Понимаю, что ты многого не можешь знать, но как это выглядит со стороны? — Со стороны… — я задумался, отведя в сторону взгляд. — Со стороны выглядит так, будто учеба дается ему легко, — повторил я его недавние слова, выдохнув и поспешив добавить: — Но никто, кроме него самого, не может знать это. Разве что… вы сами. — Я? — он впервые за все время, как мне казалось, обернулся в мою сторону и вскинул бровь. — В школе мы видим только результат, — неловко предположил я. — Так или иначе, основная работа — самостоятельная — осуществляется дома. И вы… — на этом «вы» я снова замялся. Мне хотелось попробовать донести до него свои мысли, но я будто бы терялся между двумя огнями: «Акира-отец» и «Акира-который-не-понимает». Я чувствовал на себе его испытующий, требующий ответа взгляд, но не мог продолжить. Сказать подобное Отцу Одноклассника было сложно, но мне казалось, что я могу сказать это Акире. — Что я, Таканори? — его голос заставил меня оторваться от взвешивания, и я снова посмотрел на него. Он был сосредоточен на дороге, но корпус едва был развернут в мою сторону. Взгляд был прикован к лобовому стеклу, но, казалось, в любую секунду мог метнуться в мою сторону. — Нет, ничего, — быстро проговорил я и поспешил отвернуться. Как ни странно, он не стал выпытывать из меня продолжение моей фразы, а просто замолчал. Замолчал, а значит, его не шибко интересовал тот вопрос, что он мне задал, либо он лишний раз решил не давить на меня. Для меня все так же было странным то, что он заговорил со мной на эту тему, ведь, по меньшей мере, это было бессмысленно. Все равно, что спросить незнающего библиотекаря, тяжело ли писать или издавать книги. Мы снова ехали молча. Вечерний город за окном выглядел почти как ночной: яркие огни бурным миксом проносились за окном, машины в соседних рядах, ослепляющие фары навстречу. В салоне было темно и тихо, все окна были закрыты, и только маленькая щель в окне со стороны водительского сиденья впускала прохладный вечерний воздух и слабо доносящийся шум города. Сиденье мягкое, удобно отрегулированное, уже привычный ароматизатор и теплый поток воздуха в ногах. Одним словом — комфорт. В таком положении мне хотелось привалиться к стеклу и заснуть хотя бы на несколько минут. Но на самом деле во мне говорила скопившаяся усталость за прошедший день. — А ты как учишься, Така? — его голос донесся до моих ушей так же свистяще, как ветер от быстрой езды через ту самую щель в окне. Но, тем не менее, я оторвался от разглядывания города за окном и посмотрел на него. — Опять не про отметки? — спросил я, Акира кивнул. — Я учусь, как могу, — помолчав, я все же ответил на его вопрос. — Как можешь? — он не смотрел на меня — следил за дорогой, но все равно вскинул вопросительно брови. — То есть я не хочу выпрыгивать из кожи вон, чтобы добиваться высоких результатов. — Вот как, — задумчиво протянул Сузуки-сан, а мне показалось, что я должен сказать что-то еще. Будто мой ответ его не удовлетворил. — Я просто получаю знания, делая все, как нужно. Но я не стараюсь приумножить их, копнуть глубже. Я делаю только то, что от меня требуется. Ни больше, ни меньше, — пояснил я, прижавшись затылком к подголовнику. Акира понимающе медленно кивнул, а машина свернула с моста, который мы проезжали. — В школе я учился примерно так же. С той же установкой, Така, — на моем имени он почему-то усмехнулся, но добавил: — Ничего, что я так сокращаю? Я мотнул головой: — Я уже привык к этому обращению, — это прозвучало тихо и как оправдание, но Сузуки-сан никак это не прокомментировал. Мы уже проехали центральные улицы, и теперь машина Акиры плутала по одинаковым перекресткам окрестных районов возле моего. Наверное, он знал какой-то короткий путь, ведь проходить пешком по этим тротуарам вдоль дорог куда быстрее, чем со стороны «центра». Вскоре за окном замелькали знакомые мне дома. Все как один, но свой я знал в лицо и никогда бы не заблудился в этом бетонном лесу. Автомобиль отца Тацуи остановился прямо перед калиткой нашего дома, и я облегченно выдохнул. Приехали. — До свидания, Сузуки-сан, — я учтиво склонился перед ним даже в сидячем положении, хотя это казалось странным. — Спасибо за… за то, что довезли меня, — добавил я, отстегивая ремень и хватаясь за свою сумку на коленях. Акира только повел плечами, а после так резко оказался рядом со мной. В миллиметре. Я только и успел втянуть носом воздух и в таком положении задержать дыхание, когда он перегнулся через меня, чтобы… открыть дверцу. Ручка тихо щелкнула, сбоку я почувствовал прохладу вечернего воздуха. — До встречи, Таканори, — произнес он, отстранившись. Но смотреть продолжал на меня. Глаза в глаза, и мне снова становилось не по себе. Тяжело сглотнув ставшую вязкой слюну, я открыл шире дверь и мигом выскочил из салона, перед этим нечленораздельно пробормотав еще одно прощание и короткую благодарность. Из-за стекла двери я видел, как его машина разворачивается и отъезжает в обратном направлении. Это было чересчур. Чересчур неожиданно, чересчур странно и чересчур страшно. Я не сразу понял, что снова нервничаю, и только проанализировав свою реакцию, я осознал, насколько я теряю себя второй раз за день. Что днем, когда он был близко со мной, что сейчас в машине… он как будто специально оказывался рядом, чтобы со мной что-то произошло. Как один препарат к другому, как химическая реакция — смешай фенол с щелочью, и он окрасится в малиновый цвет. Но в чем было дело? Это же просто Сузуки Акира — отец Сузуки Тацуи. Сжимая в руках свою сумку, я быстро проскочил в комнату мимо матери и Сато, кинув коротко что-то о том, что я не голоден и нужно делать уроки. Но сколько я ни пытался сосредоточиться хотя бы на книге, ничего не выходило. Будто бы кто-то посылал мозгу иную задачу и постоянно твердил одно и то же: разберись, разберись, разберись. Но мне совсем не хотелось думать об этом. Я не должен был думать об этом. Пару часов я усердно пытался делать вид, что чтение меня крайне занимает, но после это осточертело настолько, что книгу я бездумно бросил в угол стола. Потолок, на удивление, был совсем скучным. Я смотрел на его серую с рыжими прорезями однотонность и не мог понять, что со мной происходит: почему я пытался разобраться непонятно в чем и для чего? В конечном итоге я нашел спасение только в вечернем душе и так кстати пришедшем сне. Он как будто успокаивал, говоря о том, что я устал за весь день и мне просто нужно отдохнуть. Что бы там ни происходило, на следующий день меня ждала неизменная школа, поэтому я решил последовать совету и к одиннадцати часам благополучно уснул. *** Перед уроком дежурные закончили уборку класса, а до звонка оставалось буквально десять-двенадцать минут. Не знаю, зачем я пришел раньше, когда застал утреннюю уборку, но, наверное, поэтому по дороге в школу я не встретил Широяму, который был заядлым любителем опоздать минут на пять минимум. — Эй, Така, — уже знакомый за прошедшее время голос окликнул меня, когда я прошел на свое место и только собрался достать учебники. Обернувшись, я наткнулся на улыбающуюся физиономию Сузуки, и мне почему-то стало не по себе. Наверное, оттого, что мне сегодняшним утром улыбаться совсем не хотелось. Не было настроения. — Доброе утро, — я кивнул ему и все же сел за свою парту. — Сегодня не нужно приходить ко мне, — Тацуя устроился на свободном месте сбоку — Танака еще не пришел, и парта его пустовала. Я вопросительно вскинул бровь, но задавать вопрос вслух не стал. Тацу поспешил объяснить: — У отца внеурочный выходной, поэтому он снова решил устроить отдых и мне тоже, — он говорил это все с той же улыбкой. Вероятно, был рад тому, что вечером не придется корпеть над уроками. Ну да, было бы неплохо, если бы мои родители тоже так делали. Но они не делали. — Рад за тебя, — я постарался искренне улыбнуться, мол, и вправду рад, но на самом деле радоваться особо было нечему, ведь это не я куда-то еду с отцом. Уроки тянулись как резиновые, а перемены почему-то проскакивали незаметно. Такой перевес в сторону учебы не доставлял положительных эмоций, и лучше бы я вообще не задумывался на этот счет. Однако даже такие мелочи, казалось, понижают планку моего настроения, которое с самого утра было никаким по непонятным причинам. Я даже не знал, радоваться или нет тому, что сегодня не нужно заниматься этим проектом. С одной стороны, это проведенный дома день без какого-либо разнообразия, с другой — отдых от учебы и… признаться, я не очень хотел снова столкнуться с отцом Тацуи. В конце учебного дня я чувствовал небывалую легкость, что-то вроде «наконец-то это закончилось». Мы всем классом практически синхронно переодевали обувь, прощались и выдвигались на выход. Так делали и мы с Тацуей — он что-то оживленно болтал о каких-то редких рыбах и скатах, почему-то находясь все время подле меня; так или иначе, я кивал и делал вид, что слушаю. Из школы мы вышли тоже вместе. И вот там уже был сюрприз. Отполированная черная иномарка была белой вороной среди низеньких авто у школьных ворот, и видно ее было еще с крыльца. — За тобой отец заехал, — спросил я, но сам в голосе не почувствовал вопроса. Скорее, он был задан без интереса, как утверждение. — Да, мы поедем в… — его слова заглушил дружный смех где-то сбоку, поэтому Тацу я не услышал. Мы неспешно спускались по ступенькам широкого школьного крыльца, а за нами продолжала идти та шумная кучка, не умолкающая ни на секунду. — Может, хочешь тоже? — спросил он меня, когда мы отошли. А я все прослушал. Хочу тоже? Я нехотя снова вперился взглядом в вороной автомобиль, припарковавшийся у тротуара, тогда, когда из него вышел Сузуки-сан. Его, как и его машину, тоже было видно издалека, и это был совсем не тот мужчина в строгом костюме, который вчера забирал меня из школы. Какая-то светлая кофта с широким вырезом и подтянутыми в три четверти рукавами, такие же светлые джинсы, и он как будто сиял на фоне школьников в черной форме. — Ну… до завтра, — промямлил я, обращаясь к Тацу, пока его отец не успел к нам подойти, однако в последующий момент обращались уже к нам: — Привет-привет, — и он улыбался во все тридцать два, когда вырос прямо напротив. Мой одноклассник согласно закивал ему, когда я выдавил из себя вежливое и тихое «здравствуйте». — Слушай, пап, — заговорил Тацу, и я бы ретировался, чтобы не быть свидетелем продолжения, если бы это продолжение не касалось меня самого. — Может, Така поедет с нами? Мацумото, ты как? — обернулся он ко мне, вскидывая брови в жесте «ну так что?», будто бы уже до этого предлагал мне. — Я не могу, — запротестовал я, пока Акира не успел ответить, и выставил руки вперед в отрицательном жесте. — У меня уроки, еще надо… сделать уроки, — нелепо повторился, просто не зная, что придумать еще. — Какие уроки? На завтра задано по минимуму, — недоуменно возразил Тацу. — Да и к тому же… — Мы едем в океанариум, — перебил нас Сузуки-сан, и его лицо было настолько невозмутимым и беспристрастным, как будто он давно все понял насчет меня: понял, что я пытаюсь нелепо отказаться без весомых на то причин. — У меня три абонемента — дали на работе — я хотел предложить своему коллеге, чтобы третий не пропадал зря, но… если Таканори хочет, он может поехать с нами. — Вот видишь, — Тацуя толкнул меня локтем в плечо. — Я же рассказывал тебе, да и это будет полезным ввиду нашей работы. М? Така, поехали, — протянул он, хватая меня за рукав рубашки, но я уперто не сдвинулся с места. Не знаю, почему. Было неловко отказать при таком раскладе, но и ехать вместе с ними я не хотел. Нет, я ничего не имел против рыб в огромных аквариумах, этой атмосферы некой загадочности, напротив — мне это нравилось, но… Я закусил губу, неуверенно топчась на месте. Неловкость от того, что я заставлял их ждать, неловкость от того, что я не знал, как мне ответить, и неловкость за свою картонную ложь — все это было невыносимо. Я мельком глянул на Акиру, который скрестил руки на груди, осматривая здание школы в ожидании, пока я отвечу, а после посмотрел на Тацую, который взглядом по-прежнему выпытывал из меня ответ. Но в мои планы сегодняшнего дня не входил никакой океанариум…