35-15

С того самого дня минуло уже двое суток. Акира довез меня до дома и больше не напоминал о себе бесцеремонными появлениями. Я не видел его машины у школы на следующий день и не видел ее сегодня, когда выходил из здания вместе с Тацуей. К слову, его «внезапный» приезд не вызвал ошеломления: он пришел к началу уроков как полагается, поздоровался со всеми как полагается и, как ни в чем не бывало, поинтересовался у меня насчет проекта. Он спрашивал, много ли я сделал в его отсутствие, а еще он извинялся. — Отец сказал, что мне не о чем беспокоиться, — виновато оправдывался Тацу. — Он настоял на том, что передаст тебе все необходимое. Ну а я… Я не был против. — Это несколько безответственно, — заметил я. — Прости меня. Мне очень жаль, — протараторил Сузуки, низко опуская голову. Я заверил его в том, что попросим у учителя один дополнительный день, мол, отсрочка возможна. По крайней мере, я на это очень надеялся и, как оказалось, не прогадал. Преподаватель действительно разрешил нам сдать на день позже назначенного срока. Будь оно иначе — мы бы здорово пролетели с той темой, за которую Тацуя держался обеими руками. Все протекало вполне естественно и обычно, как вся моя школьная ежедневность. Напарник вернулся из санатория, мы решили доделать работу в день ее официальной сдачи, и моих родителей как раз не было дома. Только вот… теперь о Тацуе и нашем проекте я думал меньше всего. Почему-то его приезд заставил меня еще сильнее ощутить своего одноклассника лишь связующим звеном. Он казался мне слишком незначительным теперь. Даже его поездка в санаторий, которая оказалась для меня маленьким потрясением, теперь не была таковой. Уехал-приехал, и ничего более. Как будто так и должно было быть. Возможно, это было вызвано моей последней встречей с Сузуки-саном, но Тацуя перестал выглядеть важной фигурой, проект по биологии превратился в причину моего присутствия в квартире на четырнадцатом этаже. Признаюсь, в моей голове было больше мыслей об отце Сузуки, чем о нем самом. Мы покинули здание школы после окончания всех уроков. За оградой не стоял автомобиль Акиры, и это не было удивительно: Тацу у него больше не жил, за мной он приехать не мог. Это звучало все еще странно, но я уже понял: от него можно было ожидать чего угодно. — Справимся быстро, — пробормотал Сузуки, перекидывая ремень сумки через плечо. Я молча кивнул ему, и мы вышли со школьного двора. Погода не менялась с того самого дня, когда ливень хлестал с полудня и до глубокой ночи. Разве что дождя сейчас не было — только небо затянуло от горизонта и до самого-самого, чего уже не разглядеть — один сплошной матовый купол. До моего дома мы дошли быстро. Пасмурная тишина за время пути ни разу нами не нарушалась. Странно, но Тацу даже не рассказывал о своем внезапном отъезде, не делился впечатлениями, не спрашивал ничего у меня. Хотя что могло интересовать его, кроме как нашей работы. — Я сегодня снова один. — Снова? — Родители возвращаются только завтра, — пояснил я, проходя в дом и скидывая у порога обувь. Сузуки понимающе промычал и, оглядываясь, прошел следом за мной. — Ни разу у тебя не был, — осматривался он. — Просторный домик. — Коробка, — буркнул в ответ я. — Будешь что-нибудь? — Нет, я не голоден. Я пожал плечами и все-таки достал на него продукты тоже. Конечно, он наверняка не задумываясь ответил приличия ради, но я с третьего урока ничем не кормил себя, а перекусывать в одиночку было бы, по меньшей мере, некрасиво. В сковородке тушились овощи, в микроволновке разогревался рис, и все это под монотонное бурчание холодильника и слабое постукивание пальцев Тацуи по столешнице. — Ты все-таки извини за этот случай с работой, — заговорил Сузуки. — У матери сорвались крупные сделки, весь коллектив с переговоров распустили. Сам понимаешь, это гарантированная нервотрепка и выговоры от начальства. Вот ей и выдали путевку в санаторий за городом, мол, отдохни, успокойся. Да еще и праздничные дни к тому же. Она не раздумывая меня с собой взяла. Ну а там… ты бы ведь и сам не отказался, верно? Я, с пару секунд обдумывая его слова, слабо кивнул. А кто бы отказался? Правда, прежде чем согласиться и уехать, я бы еще и о других подумал. — Я хотел позвонить тебе, сказать все как есть, только отец возражать стал. Мол, некрасиво я поступаю, бросая тебя с работой одного. Как будто уехать, ничего не говоря, это очень красиво, — подумал я, вспоминая отца Сузуки. — Он сказал, что сам все уладит, передаст тебе проект. Ну, я и не стал заморачиваться. Он ведь действительно передал тебе работу? — Тацу поднял брови как будто в надежде на положительный ответ, мне в очередной раз пришлось кивнуть. Я бы удивился, слушая его. Но после дождливого вечера в квартире его отца мне казалось, меня уже ничто удивить не может. Только мысли об Акире, не говоря о его присутствии, до сих пор заставляли мое спокойствие улетучиваться бесследно. Мы доделали работу быстро и грамотно, Сузуки ушел. Пришел, сделали, ушел. Вот и все, элементарная схема. Никаких сложностей, трудностей, напряженки или нервотрепки. Он только отзвонился мне по приезду домой и спросил что-то незначительное про подпись работы. И это еще раз подтвердило мои предположения о том, что Тацуя — это только связующая фигура. Что он связывал? Было страшно произнести это даже про себя, но, по всей видимости, меня и его отца. Меня и Сузуки-сана, которого я почему-то называю «Акирой». *** Каждый раз это происходило в спальне родителей. Я до сих пор отчетливо помню фоторамки на комоде, задвинутые резные ящики с круглыми ручками, мамин косметический столик. Перед моими глазами неизменно стоят изящные флаконы непонятных мне вещей и зеркало, в котором, к счастью, не отражался я. В зеркальной поверхности было только окно со слабо просвечивающими ультрамариновыми шторами. Я никогда не опускал голову, всегда смотрел перед собой. Видел комод, столик, отражение в зеркале и слышал звуки, которые наполняли всю комнату. Они были скользкие, склизкие, влажные и хлюпающие. Тихие, но расползающиеся по стенам как тараканы — отвратительные и быстрые. Потом я слышал стон и хрип — тогда я мог одеваться. Каждый раз это происходило в отсутствие матери. Когда я открыл глаза, на потолке и стенах не было бегущих тараканов, а в комнате было тихо. Никакого тяжелого дыхания и того, что я слышал тогда. Только телефон вибрировал где-то рядом, и я, сев на кровати, протер ладонями лицо. В комнате светло и тепло, за окном темно и, кажется, дождь. Недолго моргая и скидывая с себя остатки сна, я все же наткнулся на трубку в складках пледа под собой и незамедлительно ответил на звонок. Даже не посмотрел на вызывающего абонента. — Вечер добрый, — бодро, но с узнаваемой хрипотцой поприветствовали меня. Весь сон мгновенно улетучился, и я натянулся как струна, выпрямляясь и сжимая в кулаке плед. Я ошибся, когда сказал, что Сузуки-сан ничем не удивит меня больше. — З-здравствуйте, — пробормотал я, тут же зачем-то метнувшись взглядом к окну. — У тебя сонный голос, — констатировал Акира, — ты спал? — Да… то есть, не то чтобы спал. Заснул и немного… нет, я не спал, — зажмурившись и закрыв ладонью глаза, скорее всего, от стыда, ответил я. — Вот как, — засмеялся он. — Вы молодцы, я оценил работу. Я закусил губу, хмурясь. Когда он успел? И когда у него появился мой номер телефона? Я не мог ожидать того, что он будет звонить мне. И вот это действительно поразило меня. — Спасибо. — Тацуя прожужжал все уши про то, как быстро вы ее закончили. — Это да, — промычал я, просто не зная, что сказать еще. В трубке воцарилось недолгое молчание, совсем непонятное мне. — Сузуки-сан… — Акира. — Акира-сан, — неуверенно повторил за ним я, — откуда у вас мой номер? Он снова засмеялся, и я неловко улыбнулся этому: должно быть, мой вопрос звучал наивно и слегка глуповато. — Тацу был у меня сразу после того, как ушел от тебя. Оставшиеся вещи забирал, так, мелочи всякие, — ответил-таки Сузуки-сан. — При мне он говорил с тобой. Ну а номер в недавно набранных, — он хохотнул, но в его смешке проскользнула некая неловкость, ну, или мне показалось. — Ясно… — помолчав, ответил я. За приоткрытой форточкой едва слышно шуршал дождь, а в трубке была тишина. Я прижался спиной к стене возле кровати и крепче сжал пальцами телефон, как будто боясь, что тот выскользнет из вспотевшей ладони. Я не знал, зачем он звонит мне, не знал, почему он молчит. — Я сейчас недалеко от твоего дома, — его хрипловатый голос вновь вспорол телефонную тишину между нами, и я сам будто оживился. — Отвозил Тацу. Я сглотнул, и слюна с трудом прошлась по глотке, так громко, что мне показалось, будто Акира тоже слышал это. — Не составишь мне компанию? — В чем? — выпалил я, не дожидаясь продолжения. — Дождь заканчивается. Прокатимся по городу. Я сильнее натянул на себя плед, скрывая колени и задевая покалывающей тканью подбородок. Часы показывали седьмой час, на улице уже было темно… я не думал о безопасности или о чем-то вроде нее — родителей все равно не было дома. Просто его звонок был чересчур неожиданным, а приглашение «прокатиться» — и того лучше. Почему я должен был соглашаться? Я не мог сам себе ответить на этот вопрос, зато в трубку пробормотал неразборчивое «Хорошо». *** Уже через пятнадцать минут я открывал дверцу знакомой мне машины и уже через пятнадцать минут я слышал голос, недавно искаженный телефонной линией. При моем появлении Акира приветливо улыбнулся, но ничего не сказал — подождал, пока я пристегнусь, и двинулся с места, уезжая из района, где каждый дом и каждый поворот я знал слишком хорошо, а они так же знали меня. — Извини за такой внезапный звонок, — смотря на дорогу, произнес он. Без улыбки, без усмешки в голосе, без взгляда в мою сторону. Просто извинился. Его профиль через каждые метров пять-семь освещался бегущими по ту сторону окон фонарями, и я пытался разглядеть его глаза при таком свете. — Ничего, — выдержав полминуты молчания, ответил я. На самом деле, я не знал, как еще можно ответить на его слова, поэтому сказал так. — Небось думаешь обо мне, как о сумасшедшем папаше? — невесело усмехнулся он, но эта усмешка тут же стерлась с его губ, и мы завернули на главную дорогу, мерцающую всеми цветами радуги. Я засмотрелся на сияющие огни за лобовым стеклом, но все-таки снова развернулся лицом к Акире. — Вовсе нет. Говоря «папаша», он сделал акцент на свой возраст. Так показалось мне. И от этого стало еще непонятней. Где был тот вечно улыбающийся Сузуки-сан? Где слова и фразы, заставляющие меня опускать глаза и кусать губы? Сейчас я был взволнован тоже, но не так, как в те моменты, когда он, например, дышал мне в шею. — Ясно, — запоздало ответил Акира. Я врос лопатками в спинку переднего сиденья, мы остановились на светофоре. Огромный экран светился сиреневым, по нему белыми иероглифами бежал текст, а потом женщина в коротком янтарном платье прислонялась к капоту автомобиля. Яркая реклама, и она везде. Вечерний город — это Страна Чудес. Огни и таблоиды снова слились одной движущейся палитрой, когда мы завернули направо. Я перестал рассматривать здания и, наверное, незаметно скосил глаза в сторону Сузуки-сана. Он вел машину сосредоточенно, смотря только на дорогу, но не прибавляя скорость. Авто ехало размеренно и было ясно, что мы никуда не торопились, а просто исследовали городские дороги. Почему-то молча. — Вы хотели… поговорить о чем-то? — предположил я, сжимая ремень безопасности на груди рукой. — Да? — он вскинул брови, мельком посмотрев на меня, и мне пришлось снова отвернуться. Это было произнесено так… с таким искренним непониманием, как будто я спросил что-то нереальное. — На самом деле, я просто хотел, чтобы ты составил мне компанию, — добавил Акира, когда заметил, что я передумал брать инициативу на себя. — Вдвоем всяко интересней, чем одному, да? — улыбнулся он, сжимая пальцами обивку руля и тут же ослабляя хватку. Я кивнул пару раз и тихо выдохнул. Было странно не говорить с ним вообще. Просто ехать в одной машине, смотреть на него и молчать. Кто мог подумать, что когда-нибудь со мной будет происходить нечто подобное? Вечерний блистающий в прошедшем дожде и свете огней город и черный внедорожник отца моего одноклассника. Мы исколесили весь центр, его окрестные районы, неприметные улочки объезжая стороной. Акира возил меня только по примечательным местам. И все это время мы ни о чем не говорили. Ни-о-чем. — Твои родители, наверное, потеряют тебя, — подал голос Акира на очередном перекрестке. Я посмотрел на него и, снова отвернувшись к лобовому стеклу, покачал головой. — Они отдыхают за городом, и сегодня не вернутся. — Они оставляют тебя одного? — удивился Сузуки-сан. — А что со мной станет? Не маленький, — ответил я. Обычно, говоря такое, в глазах взрослых ты выглядишь младше, и именно от этого мне стало немного стыдно. Но Акира не засмеялся и даже не усмехнулся. — Тогда я могу не отпускать тебя еще несколько часов? — улыбнулся он, а я словно прилип спиной и плечами к сиденью. — Опять начинаете… — Расслабься, я шучу, — тихо засмеялся Сузуки-сан, и мы, проехав по мосту, свернули на обширную площадку. Бетонный островок был обнесен невысоким забором, от главной дороги — метров двадцать или тридцать, и с этого островка открывался вид на тот город, который мы только что пересекали вдоль и поперек. — Видимо, родители верят в твою ответственность, раз позволяют оставаться одному, — заговорил он снова, когда заглушил двигатель. — У нас с мамой с детства так заведено. Приходилось оставаться одному, когда она была на работе. — А, — понимающе протянул он. — Не все так гладко, да? Я кивнул, упершись взглядом в свои колени. — Они развелись, — на всякий случай пояснил я. — Понял. В воде канала, через который раскинулся мост, отражались городские огни, сбиваемые слабой рябью. Это было хорошо видно отсюда. Было видно еще лучше, если бы мы вышли к ограде, но в машине было тепло, а на улице — влажно и прохладно. — Мои родители тоже развелись, правда, совсем недавно, — произнес Акира, тихо барабаня пальцами по подлокотнику. — Ну… прожить столько лет вместе… это уже какая-никакая, а заслуга, — я не знал их обстоятельств, но просто прикинул возраст родителей Сузуки-сана и продолжительность их брака. Акира усмехнулся. — Да, возможно. Благодаря их браку семейный бизнес сохранен и после развода он весь у отца. — В смысле, вы хотите сказать, что… — Брак как формальность тоже имеет место быть, Таканори, — улыбнулся он. Это была не самая приятная тема и, скорее всего, мы оба понимали данный факт, только вот Сузуки-сан начал развивать ее: — Забавно это. Мой брат тоже развелся, — он откинулся на спину и слегка наклонил назад спинку сиденья. — Может, на семье лежит? — засмеялся Акира, запрокидывая голову. Я в ответ на его слова пожал плечами, отводя глаза к окну и снова насыщаясь видом, разворачивающимся перед нами. — Хотя когда я разводился с Хотару, мой отец был против первое время. — Почему? — непроизвольно вырвалось у меня. Акира задумчиво промычал, прислоняясь виском к подголовнику. — Наш брак также был формальностью. Исключительно из-за беременности Хотару. И на женитьбе настояли мои родители, мол, им не нужна шумиха. Семья Хотару тоже влиятельна, и вместо аборта они, скорее всего, начали бы проводить экспертизы, потребовали алименты, а это бумажная волокита… — он на секунду прикрыл глаза, наверное, вспоминая. — Отвратительное было время, — Акира кинул напоследок хриплый смешок, и это было своеобразным итогом его словам. — Вот как, — пробормотал я, медленно кивая. В своих догадках я представлял нечто вроде этого, но с каждым словом Сузуки-сана картина становилась все более ясной и четкой. — Но ведь… вы и госпожа Сузуки слишком… — я запнулся, понимая, что собирался задать чересчур нетактичный вопрос. Поэтому тут же замолк, стыдясь своих слов. — Что? — он оживился. — Слишком разные? Другие? — на мой слабый кивок Акира снисходительно улыбнулся, скользнув ладонями по рулю. — Думаешь, странно, что двое таких, как мы, оказались в одной постели? — Сузуки-сан… я совсем не это… в смысле… — Это же юность, первое и единственное совершеннолетие, ветер в голове и бесконечное веселье. Кто тогда разбирался? Да никто. Я шумно выдохнул, вжимаясь плечом в дверцу автомобиля. Он говорил, совсем не стесняясь, не боясь и не переживая. Мне было чертовски неловко от того, что на подобные слова его спровоцировал именно я, ведь если бы не этот вопрос, то он, возможно, и не включил бы свое привычное поведение. Хотя, если задумываться, он был откровенен только лишь в отношении меня, но, так или иначе, фактически любые его слова заставляли и заставляют меня теряться. Тишина между нами казалась обыденной и нормальной. Это единственное, что казалось нормальным между нами, — так думал я, когда прижимался к стеклу дверцы виском и рассматривал слабо освещенную фонарями, почти черную улицу за окном. О чем мы могли говорить на наших спонтанных встречах, которые устраивал Сузуки-сан? Обо мне, о школе и о разводах. Странные темы для не менее странных свиданий. — У меня такое чувство… — неожиданно для самого себя заговорил я, попутно вдыхая полной грудью, — что мы… почти ровесники, — я сел прямо и в этот же момент заметил, как Сузуки-сан изменил свое положение: развернул корпус ко мне и внимательно на меня посмотрел — до этого он смотрел в окно. — Не подумайте ничего плохого или неуважительного… Я ни в коем случае не говорю, что вам пятнадцать, в смысле… не поймите меня неправильно, — переводя дыхание, я даже боялся посмотреть на него в этот момент. Только это было вызвано чем-то другим. За то, что он может понять мои слова иначе — я переживал не так. — Я не подумаю, — не дав мне договорить, произнес он. — Вы… — Ты до сих пор не можешь снять этот ярлык, да? — Акира улыбнулся снова, а я в который раз опустил голову, сдался. — Думаешь, это сложно? — его пальцы коснулись меня. Сначала пробрало до мурашек, а потом паралитическая дрожь охватила все тело, когда его пальцы коснулись меня. Я ощущал их на своей шее под подбородком и не мог оттолкнуть — как будто мышцы во всем теле окостенели, не позволяя двигаться. — Сам же говоришь то, что чувствуешь. Ладонь Акиры заскользила по моей шее, касаясь ключиц, а потом кадыка. Пальцы проходились по коже, чуть надавливая, и я ниже опускал голову, вцепляясь в обивку сиденья. — Что вы делаете… — выдохнул я, ощущая мягкие подушечки пальцев, гладящие край челюсти и перебирающиеся на щеку. Только что мы говорили о свободной любви и разводах, и не прошло десяти минут, как я жмурюсь от касаний к себе. Я действительно плотно закрыл глаза, желая не видеть, что это его рука трогает меня сейчас. — …Таканори? — спрашивал он меня. Я приоткрыл один глаз, затем медленно второй. Костяшки пальцев Акиры почти невесомо касались моей щеки, водили по скуле и задевали волосы. Он просто гладил меня по лицу, но делал это настолько аккуратно, что… я почти не ощущал касаний, но с каждым из них дрожал всем телом, как будто в сильном ознобе. — Разве ты напуган сейчас? — Н-нет, — поддался мне язык. Только я не знал — ложь это или правда. — Что тогда? — его пальцы приподняли мою голову, удерживая за подбородок, и меня прошибло изнутри еще раз, когда, перестав смотреть на свои колени, я увидел его лицо в миллиметре от своего. Сузуки-сан почти дышал мне в губы, я чувствовал это и его руку, гладящую меня по щеке точно так же, как и в начале: ненавязчиво и осторожно. — Это… — Это?.. — повторил он за мной, бегая взглядом по моему лицу. Как и в прошлый раз, все, что есть в голове, перемешалось; перемешалось до невозможности поймать хотя бы одну мысль за хвост. Меня всего словно парализовало, единожды и основательно, не только тело, но и сознание. — Я… не надо, Акира, — сумев глотнуть немного кислорода, испаряющегося из салона авто катастрофически быстро с каждой секундой, я отстранился.