35-15

9Goats Black Out – In the rain Что мы делали? Что Я делал? Почему мои пальцы так сильно сжимали мягкие волосы на затылке Сузуки-сана, и почему я неуверенно проталкивал свой язык навстречу чужому языку? Мы целовались, и я впервые не только приоткрывал рот, когда это было нужно. Когда Акира целовал меня, он проникал языком в мой рот короткими поступательными движениями, а сейчас, когда я несмело попробовал сделать то же самое, его губы замерли и перестали прихватывать мои. В этот момент его язык гладил и щекотал мой, пытался с ним переплестись и обводил круговыми движениями самый кончик. Я не знал, почему, но в этот момент широко раскрыл глаза и посмотрел на лицо Акиры. Такое спокойное в теплом полумраке и легком сиреневом свете от экрана через дорогу. Его веки были опущены, а ресницы слабо дрожали, и я заметил, что именно эти ресницы у него очень длинные. То, как его пальцы сжали водолазку на моей спине, заставило меня вновь зажмуриться, а движение руки — теснее прижаться к груди Сузуки-сана. Почему это происходило с нами? Я видел, как Сато целует мать, я видел, как целуются герои фильмов, я видел, как парни из нашей школы целуют девочек-одноклассниц. Люди целуют друг друга, когда любят, когда между ними сильная симпатия — так мне всегда казалось. Но какая причина была у того, что я вжимался боком в сиденье в тот момент, когда меня целовал Сузуки Акира?.. — Почему… — не в силах просто молча отвечать ему, пробормотал я. — Почему вы целуете меня? — Я неосознанно облизывал губы и смотрел на такие же влажные губы Акиры, который прислонился своим лбом к моему. Он дышал глубоко и шумно, а я — короткими рваными выдохами. — Что за вопрос? — Сузуки-сан выдавил из себя усмешку. — Потому что хочу, Таканори. У меня не было времени возражать или опровергать, поскольку я снова был лишен нормального дыхания, а перед глазами автоматически поплыла темнота, но ненадолго. — Ты ведь тоже хочешь, — хрипло произнес он, на секунду отстраняясь, а после склоняя голову так, что губами я невольно прижался к его волосам. — Не хотел бы — воспротивился бы. — Я не… — глаза снова закрылись сами, когда по шее начали рассыпаться невесомые поцелуи. Я кожей чувствовал, насколько мягкие у него губы, и сильнее сжимал его волосы на затылке, почему-то усиливая эту судорожную хватку. Могло ли быть желание нашей причиной? Ощущая, как губы Акиры зацеловывают мою шею, и закрывая глаза от нескончаемого смущения, я думал об этом. Я отвечаю ему, а значит, я хочу. Я хочу чувствовать то, как тепло в животе от его поцелуев, я хочу чувствовать, как в паху все стягивает в приятный узел, я хочу чувствовать, как дико заходится сердце от того, что делает Акира. Я никогда в жизни не испытывал этого, и сейчас, с ним, могло ли это быть моей причиной? Сузуки-сан навалился на меня чуть сильнее, перегибаясь через расстояние между креслами и делая хватку на моей талии только крепче. Чтобы удержать равновесие, я вцепился в его плечи, сжимая их пальцами и слыша, как слабо шуршит ткань пиджака. Резко перед нами или позади нас загорелся свет. Я не сразу понял, где его источник, но в считанные секунды до меня дошло, что сзади остановилась машина, и ее яркие фары были как свет прожектора в темноте. От Акиры я тут же отстранился. — Не нужно больше, — не узнавая своего голоса, произнес я, и почему-то прижался тыльной стороной ладони к губам. Шея горела, но я чувствовал, что она влажная от многочисленных поцелуев. А когда Сузуки-сан отстранялся, на влажной коже я ощутил прохладный выдох. — Я не смог удержаться, — произнес Акира с каплей усмешки, а костяшки его пальцев прошлись по моей щеке. Я судорожно выдохнул, не нарочно склоняя голову и продлевая касание. *** У меня создалось такое ощущение, что поездки Сузуки-сана в район, где находился мой дом, стали слишком частыми и, кажется, нормальными. Он уже в который раз довозил меня после наших… встреч, и единожды он забирал меня отсюда. Я до сих пор не мог свыкнуться с мыслью о том, что езжу в машине не с кем-то, а с отцом Тацуи. Было бы мне проще, если бы Акира не был его родителем? Было бы мне проще, если бы это был просто взрослый человек? Одно накладывалось на другое, и я все никак не мог поверить в то, что расстояние между мной и таким мужчиной становится все меньше и меньше. Мы расстались совершенно обычно. Без поцелуев, которыми обмениваются влюбленные на прощание, без каких-либо слов или договоренностей о следующей встрече. Я знал, что Акира даст о себе знать: снова появится или напомнит звонком, сообщением. И я ни капли не сомневался в том, что наши встречи никогда не будут оговариваться заранее. Они произвольные и спонтанные, потому что мы с Акирой совсем… не любовники. Его машина отъехала от поворота, а я побрел в сторону своего дома, на ходу придумывая историю о том, где я был почти до девяти вечера. — Ты так часто где-то пропадаешь, — задумчиво сказала мне за ужином мать. — Раньше ты сутки напролет проводил в своей комнате, сам вспомни. Я уставился в свою тарелку, рассматривая при этом два варианта лжи: я стал более-менее близко общаться с Юу или же у меня появился хороший знакомый, с которым интересно проводить свободное время. Так или иначе, лгать все равно хотелось меньше всего, поэтому я предпочел наиболее уклончивый ответ: — Тебе кажется. Пару раз куда-то сходил со знакомым, вот и все. В ответ на мое бормотание мама только повела плечами, начав говорить что-то о том, что детей в моем возрасте сложно понять. А Сато просто хмыкнул. Когда я снова оказывался наедине с собой в своей комнате, я в который раз приходил к одному выводу: Акира Сузуки основательно занимает мои мысли. Как только дверь за мной закрывалась, и я переставал слышать разговоры матери и Сато, я не мог концентрироваться на учебе и думать о чем-то еще, кроме как о проведенном вечере. Я понимал, что абсолютно потерялся во всем этом. Для моих действий была нужна хоть какая-то причина, они должны были чем-то определяться, иначе почему я так резко и быстро сблизился с человеком, вдвое старше меня? Я продолжал отрицать все, что могло оказаться неправильным, но в то же время я признавал то, что хочу. Мое влечение и мое желание — у них также должны были быть свои причины, но какие — я не знал. Уроки я сделал лишь наполовину и с горем пополам. От количества мыслей в моей голове, ломящихся наружу, мне казалось, что черепная коробка просто не выдержит и даст трещину. Как заснуть, бесконечно думая о чем-то, я не имел понятия. Поэтому снова полночи вертелся на кровати, едва ли не протирая дыры в простыне. И что самое ужасное — как только я закрывал глаза и пытался думать о чем-то хорошем или о завтрашнем дне, под опущенными веками вырисовывался образ никого иного как Сузуки-сана. От того, что какой-то мужчина не дает мне спокойно спать, становилось горько и смешно над самим собой. Над такими вещами не шутят, но я наступил на грабли снова. Только эти грабли были другой марки. *** Как бы странно это ни было, но после того вечера в кафе и на заправочной станции, Сузуки-сан не объявился на следующий день. Я провел его в школе, казалось, полностью погрузившись в жизнь уроков и класса, но сам не замечал того, как периодически проверял телефон на наличие звонков и сообщений. Их не было ни в течение дня, ни ближе к вечеру, ни даже тогда, когда я уже ложился в постель. Все это время телефон молчал, не подавая признаков жизни. Я сослался на то, что у Акиры могут быть дела, а каждый свой день уделять внимание мне он не намерен. Хотя это и показалось мне странным, ведь до этого он урывал любую возможность, как мне казалось, встретиться со мной. То же самое было в среду и продолжалось в четверг. Ни звонков, ни сообщений — ничего этого не было. Когда я выходил из школы, почему-то старался разглядеть его автомобиль возле ворот, но там стояли только низкие легковые машины работников школы. Я допускал мысль о том, что у меня могло быть что-то с телефоном или со связью, но попросил одноклассника сделать мне звонок, и мое предположение опроверглось. Пару раз я думал о том, чтобы позвонить или написать самому, но это решение быстро теряло свою уверенность, потому что я спрашивал себя: «Зачем?» А когда не мог найти ответ на свой вопрос, идея эта быстро померкла. — Почему такой тухлый? — Юу возник передо мной так резко и близко, что я от неожиданности едва ли не выпустил из рук телефон. Молчащий телефон с черным экраном, на котором ничего не было, кроме открытого, но погасшего сообщения от Сузуки-сана в понедельник. — Я не тухлый, — сунув мобильный в карман, возразил я и даже не обратил внимания на то, что Широяма не поздоровался. — Сколько перемен тебя ни вижу, все отираешься на улице со своим телефоном, — он кивнул на передний карман школьных брюк, и я опустил глаза туда же, но, опомнившись, тихо фыркнул: — Не следи за мной каждую перемену. — Я не слежу. Просто я нахожусь у тебя под носом, а ты даже не здороваешься, — он опустился рядом со мной на ограду вокруг газона и запрокинул голову, всматриваясь в слепящее глаза небо. Сегодня было солнечно. — Такая бурная личная жизнь? — Нет, — тут же начал отрицать я. — Вообще, не лезь не в свое дело. Со мной все нормально. Юу безразлично хмыкнул, но в его коротком взгляде я заметил какой-то легкий укор. — Сегодня одна хорошая группа дебютирует. Может, сходим? — наслушавшись чужого смеха и ненавязчивого галдежа вокруг, снова заговорил Юу. — Это мои знакомые, весьма неплохие ребята. Я задумался и вовремя вспомнил наш с ним поход в тот клуб. И мужчину, зажимающего Юу, я тоже вспомнил. Все бы ничего, но только вот с недавних пор я начал относиться к этому немного иначе. С появлением фигуры, одного пола со мной. Но мысленно свой отказ я обосновал тем, что от последнего посещения того места у меня остались не самые приятные ощущения. — Извини, — я выдохнул и постарался изобразить сожаление. — Но навряд ли у меня получится. Мать против моих походов куда-либо. — И давно ли? — Юу недоверчиво вскинул брови, а я замялся с ответом. — Это… семейные проблемы, — я слегка нахмурился, уставившись на свои колени. Моя ломаная интонация, наверное, создала такое впечатление, будто я вообще не хочу затрагивать эту тему, и такая случайность была бы мне на руку. Широяма сбоку от меня усмехнулся в сторону и слабо кивнул, мол, ему все понятно. Мне не хотелось обижать его, но в этот момент я уверял себя, что Юу совсем не обидится на мой отказ. Как будто у него не было знакомых сверстников? Конечно, были. И это делало мою совесть чистой. Так я думал. Оставшуюся перемену мы просидели практически молча, лишь пару раз перекинулись какими-то незначительными фразами, после чего Широяма ушел первым. А оставшиеся два урока я провел точно так же, как и четыре до этого: чередовал занятие учебой с проверкой телефона на звонки и сообщения. Я делал это и снова не отдавал себе отчета в том, для чего я постоянно снимаю блокировку и смотрю на неменяющийся фоновый рисунок. Неужели ждал? И несмотря на то, что мысленно я повторял себе «мне неинтересно, чем сейчас занят Сузуки-сан», я все равно не мог перестать думать обо всем этом. Мне нужно было знать, почему он так резко прекратил… интересоваться мной? *** Телефон, не мигая и не вибрируя, лежал возле меня на письменном столе уже третий день. А время снова близилось к позднему вечеру. Я кинул короткий взгляд на часы, и те показывали начало седьмого. Цифра «6» или «18:00» своеобразно отпечаталась в моем сознании, и я признался себе: потому что это время, в которое Сузуки-сан заканчивал свой рабочий день. После шести он приглашал меня к себе, после шести мы встретились в понедельник. Я вздохнул и откинулся на спинку стула. Математические задачи отказывались решаться, пока я не решу задачу с мобильным телефоном. Долго гипнотизируя трубку взглядом, я все-таки решился написать сам, но рука замерла, как только я открыл окно сообщения. Что я мог сказать ему? Спросить, как дела, или поинтересоваться, почему он не звонит мне? Это было очень глупо. Телефон я отложил в сторону снова и зарылся пальцами обеих рук в волосы. У того, что он не ищет меня три дня, наверняка должна быть весомая причина, верно? По крайней мере, я убеждал себя в том, что его интерес ко мне не мог вот так резко испариться… Наверное, мое убеждение меня не спасало. Наверное, от того, что оно не спасало меня, мне было крайне… обидно. Да, скорее всего, это было чувство обиды, потому что Акира, который до этого напоминал о себе ежедневно, вдруг перестал это делать. Я совсем не должен был переживать за это. Мне казалось, что логичней было бы вздохнуть с облегчением, если этот мужчина перестанет творить со мной невообразимые вещи, но вместо этого я уже не первый день изводил себя странными размышлениям, которых, по идее, не должно было быть в моей голове. Я переживал за то, что Акира не делает тех вещей, к которым я… привык? Или хотел привыкнуть — я совсем запутался. Странно, но я даже не допустил мысли о том, что могло что-то случиться. А ведь могло бы, да?.. Стараясь не думать об этом, я прихватил джинсовку на всякий случай, и вышел из дома, закрывая дверь на ключ. Ни мамы, ни Сато еще не было. Когда я сказал себе, что нужно проветриться, а не сидеть дома с прикованным к телефону взглядом, я собирался просто пошататься по окрестным районам, пока на улице еще не так поздно, но вместо этого спустя час я шел от станции метро по знакомому мне маршруту. Спрашивать себя снова «что я делаю?» и «почему?» уже просто надоело. Достало до чертиков. И я, никак не комментируя свои действия самому себе, уже стоял перед жилой многоэтажкой. Если смотреть издалека, то кажется, как будто в ней нет ни одного темного окна — такое ощущение, словно свет горит в каждой квартире и в каждой комнате. Хоть это и было не так, я очень надеялся на то, что в гостиной или кухне Сузуки-сана было светло.