Обстоятельство непреодолимой силы

В июне здоровье Северуса восстанавливалось очень быстро, а вот дальше прогресс застопорился. Ноги ощущались уже очень хорошо, но от слабости долгое время удавалось сделать лишь пару шагов и только. Собственная беспомощность заставляла кусать губы от злости, но помочь это, разумеется, ничем не могло. Дни Северус проводил в кресле у окна, читая газеты и книги, но они не скрашивали тяжелой глухой тоски, наваливающейся по вечерам. Он куда охотнее пережил бы еще раз последний год в Хогвартсе, чем эту неопределенность и столь гостеприимно навязанное ему мучительнейшее бездействие. Когда говорить стало не слишком больно, он, конечно, получил ответы на некоторые вопросы, но ясности общей картине они не прибавили. Незнакомца звали Хедер Фоули. Фамилия Фоули входила в некогда составленный список из двадцати восьми чистокровных семейств, но больше это имя Северусу не сказало ничего. На попытки дальнейших расспросов Хедер отрезал: «Все узнаешь в свой срок». Однако через несколько дней неожиданно разговорился, хмуро пояснив, что Фоули никогда не учились в Хогвартсе, а начиная с 19-го века заканчивали Шармбатон. И все же сдаваться просто так не хотелось. Несмотря на то, что лицо Хедера то и дело кривилось, как будто он постоянно страдал от изжоги, к середине июля Северус научился различать десятки оттенков его дурного настроения. Кроме того, выпивая, тот становился на порядок общительнее. В один из «разговорчивых» вечеров Северус рискнул задать очередной вопрос, прежде чем его «спаситель» успел покинуть комнату. — Как я оказался здесь? — спросил он. — Я ведь не настолько выжил из ума, чтобы мне приснилось, что я умер, так? — Все возможно, — пожал плечами тот, передвигая склянки на камине. — Я лишь воспользовался принципом: если что-то не пронаблюдали, то это можно изменить. Хижина, в которой тебя убили, сгорела, и твое тело никто не стал искать. Я вернулся в момент перед тем, как ты встретился со своим дружком Малфоем, напоил тебя противоядием и глотком живой смерти, который должен был активироваться при словах «Посмотри на меня», потом наложил Обливиэйт. — У вас есть хроноворот?! — от удивления Северус даже повысил голос, что, конечно же, стоило ему приступа острой боли, от которой звездочки заплясали в глазах. — А не кажется ли тебе, что это не твое собачье дело? — спросил Хедер, протягивая ему очередное зелье. — Допустим, — согласился Северус, проглатывая обезболивающее и с трудом заставляя себя не хвататься за горло. — Если уж так не терпится… — угрюмо произнес тот и призвал из соседней комнаты пергамент и огрызок карандаша. «Как вы прошли мимо Пожирателей?» — написал Северус. — Я был невидимым. «Мантия?» В руках у Хедера оказался стакан с огневиски: — Я умею быть невидимым благодаря стихии воздуха. — Вы используете стихийную магию? — воскликнул Северус. — Но ведь стихийной магией невозможно управлять?! Хедер залпом допил огневиски и швырнул стакан мимо плеча Северуса в окно. Было слышно, как тот разбился о карниз окна первого этажа. — Для вас — невозможно, — тихо сказал Хедер и вышел, бросив Северуса гадать, что же могут обозначать эти слова. Даже Темный Лорд не мог становиться невидимым, а Дамблдор делал это с помощью старинного артефакта, который, похоже, существовал в мире только в единственном экземпляре и потерял силу с его гибелью. Был ли Хедер сильнее этих двоих? И оставалось только гадать, каким образом он оказался связан с Поттером, ведь в газетах о предсмертных словах Северуса – хоть об этом глупый мальчишка смог умолчать! - не упоминалось. С этого вечера Хедер с Северусом почти не разговаривал, видимо, решив, что и так открыл ему слишком многое, молча левитировал поднос с едой на столик у кровати и уходил, чаще всего оглушительно хлопнув дверью. Изредка он приходил за травами или, не говоря ни слова, проходил через всю комнату в кладовую, где хранились многочисленные котлы. Кладовая, казалось, была заперта целым миллионом различных чар, с самой природой которых Северус при всех своих огромных знаниях о магии никогда не сталкивался. Чары того же рода не позволяли ему слишком далеко высовываться из окна, предусмотрительно отталкивая назад, а когда Северус достаточно окреп для долгих прогулок, запрещали более чем на два шага приближаться к двери в гостиную, из которой обычно появлялся Хедер. Единственные звуки, которые были доступны здесь за все это время, доносились из сада. Заглушающие чары, очевидно, тоже были на высоте. Но двадцать шестого августа, в день суда над Люциусом — Северус тщательно следил за событиями по публикациям в «Пророке» - все неожиданно изменилось. От волнения проворочавшись полночи и проснувшись раньше обычного, он заметил, что дверь в гостиную распахнута. На столе не оказалось никаких следов завтрака, зато откуда-то издалека доносились голоса. Накинув халат, пожертвованный ему Хедером, Северус выбрался в гостиную, и, ориентируясь на звуки, повернул к лестнице в углу. Судя по запахам пригоревшего жаркого, та вела в кухню. Северус спустился на несколько ступенек и перегнулся через перила. Его никто не заметил. На кухне, опершись о стол у открытого окна, стоял Хедер и что-то доказывал надвигавшейся на него темноволосой девице, одетой в нечто вроде маггловского брючного костюма. Девице, судя по всему, на аргументы было плевать. — Это твои проблемы, что в прошлый раз твое задание сорвалось! Какой бы ты тут ни был из себя, твое дело маленькое, приказали — делай. И поверь, я все сделаю, чтобы ты не получил освобождения и за это задание! — заявила она в ответ. — Тебе-то что?! — взвизгнул Хедер, с силой ударив ребром ладони по створке окна. Та захлопнулась с глухим стуком. Стакан на столе подпрыгнул. — Я, между прочим, человека спас, только не вижу, чтоб кто-то за это был мне благодарен. Хотя не стоило спасать, конечно. Его теперь не наши, так свои прибьют. А ты получишь своего красавчика-блондина в лучшем виде, и катитесь отсюда, куда вам надо. — Мне-то, конечно, что, — с ледяным презрением в голосе возразила девица. — Я за освобождением, в отличие от некоторых, не гонюсь. Только кое-кто забыл, что проводник получает награду только, когда все проводники выполняют задание. И о том, что всем проводникам адски не везет, если какой-нибудь мудак плюет на общие правила и начинает свой путь с обмана. — Сопливая истеричка, — закричал Хедер, видимо, не помня себя от ярости. — Не знаю, кто там поставил тебя главной над всей операцией, но если ты, ни на каплю не разбираясь в здешней магии, полагаешь, что есть способ без заклинаний убедить судей, что дерьмо — это не дерьмо, а рыцарь в начищенных до радужного блеска доспехах, то я еще не совсем идиот! С этими словами он схватил висевшую на стуле куртку, поднял правую руку вверх и исчез. И только дверь оглушительно хлопнула напоследок. Девица фыркнула, выдвинула стул и села за стол. — Какой же мудак! — опуская голову на руки, простонала она.