Обстоятельство непреодолимой силы

Северус давно понял про зелья одну важную вещь: они могут хорошо получаться в двух случаях. Во-первых, если ты возьмешь правильные ингредиенты, правильно их обработаешь и в правильной последовательности проваришь в котле, а во-вторых - если ты возьмешь не пойми что, обработаешь его и сваришь наугад, но при этом будешь точно знать, что тебе нужно, чтобы получилось. Про последнее, конечно, нужно добавить – не вздумайте повторить. Такие зелья варятся от отчаяния, и тут, похоже, в дело вступает стихийная магия, которая, комбинируясь с глубинными знаниями, дает нужный результат. Это понимание и сподвигло его на попытку сварить нечто, что могло бы помочь Люциусу. Тала вела себя очень уверенно, отправляясь к колдуну, но Северус за долгий день уже освоился в ее мыслях и видел, насколько она на самом деле встревожена. Не было никакой гарантии, что Люциусу поможет мазь, рассчитанная на жителя Объединенных земель. Вдруг, наоборот, станет хуже? Кроме того, здоровье Люциуса было серьезно расшатано и Азкабаном, и бесконечными пыточными от Лорда, сделавшего его в последний год чем-то вроде мальчика для битья. В январе после очередного Круциатуса у него почти отказало сердце, и Северус слишком хорошо помнил, как долго из последних сил колдовал над бездыханным телом, прежде чем уловил слабый пульс. Неудивительно, что, разговаривая с Поттером на кухне, Северус то и дело косился на связки растений, свисавшие с потолка. А когда тот лег спать, не выдержал и поставил воду на огонь. На зелье пошло шесть трав, однако для того, чтобы их выбрать, пришлось перебрать все. Он долго проминал стебли, стараясь почувствовать энергию, текущую по ним. Но пальцы покалывало слабо. То ли это было из-за общего несовпадения природы магии, то ли букеты провисели здесь уже годы, и свойства трав почти потеряли силу. Наконец удалось отобрать хоть что-то, да и проснувшийся Поттер помог – его стихия, вложенная в зелье, шла к Люциусу напрямую. Хозяин лечил раба. При мысли об этом внутри у Северуса все переворачивалось. И в привычном мире от такой связи ничего хорошего ждать не следовало, а уж здесь, в мире с неизвестными свойствами… Но по крайней мере сейчас она играла на руку. Лихорадку явно удалось унять. Северус смутно подозревал, что Тала будет недовольна тем, как он похозяйничал в ее доме. Однако ее реакция превзошла все ожидания. Он как раз собирался в очередной раз отправить спать Поттера, когда Тала влетела в кухню и застыла перед столом, на котором лежали охапки ощипанных стеблей и горки сухих листьев. В ее глазах была не просто ярость – очевидно, ей хотелось обоих убить на месте. Северус оттеснил Поттера плечом «с линии огня» и сказал тихо и очень спокойно: - Я сварил зелье для Люциуса. Ему стало хуже. Об этот его тон ломались даже самые буйные студенты. Да что там – он и Беллатрикс не раз заставил отступить. Тала исключением не была. Вот только разговаривать с ними она не стала. Развернулась и вылетела из кухни, а через долю секунды дом сотрясся от грома захлопнувшейся двери. - Ничего себе удар! Она мазь-то принесла? – поинтересовался Поттер, сонно потирая глаза. - А вот это надо выяснить, - краем глаза глянув, не проснулся ли Люциус, Северус подошел к двери и остановился. Объясняться не хотелось. Он знал, что поступить иначе не мог, и нельзя было иначе – в самом деле, не ждать же, пока Люциус загнется, тут и разговаривать не о чем. Но что-то подсказывало, что здесь не просто истерика и демонстрация чувств. Хотя, почему бы и не просто истерика? Он решительно распахнул дверь. Обступающие дом заросли были облиты зловещим красноватым светом, но небо уже начинало светлеть. Воздух снаружи выстыл, и в нем разносились резкие, четкие шлепки. Талу Северус нашел на огороде за домом. Она молча перекапывала грядку. - Ты всегда занимаешься садовыми работами по ночам? – спросил он. – Конспирация отменяется, как я понимаю? - Сауко сказал, что пока нам ничего не угрожает. Мы должны уйти до рассвета второго дня. - Ты рассказала колдуну? - Он сам узнал, - Тала перевернула очередной ком земли, перекинула косу за спину. – От колдуна трудно скрыть что-то, если ты приходишь к нему. Он сказал, что я пожалею, что привела вас сюда. Он сам, кажется, к Серой колдунье собрался. Голос у нее был абсолютно ровный, но когда Тала бросила лопату, Северус даже в почти полной темноте увидел, что у нее дрожат руки. - Твоя трава, - вспомнил он. - Мне действительно нужно было сварить зелье для Люциуса. Тала махнула рукой и пошла в дом. Северус поплелся за ней. И какого черта он вздумал оправдываться?.. Поттер, по счастью, уже спал. Тала распахнула ставень в кухне, взмахнула рукой - и стебли и листья охапкой отправились за окно. - Пока бродила, казалось, что маму не так помню, а вернулась – как будто и вправду она ушла декаду назад, а не восемь. Это на помин ей еды натащили. Эти травы – все она собирала. А теперь дом и без хозяйки, и без ее защиты. - То есть ты хочешь сказать, что травы защищают дом? Тала покачала головой: - То, что от хозяйки, защищает. А меня хозяйкой признавать не хочет. Теперь, понятно, жди беды. И хорошо, если впустит в следующий раз. - Но я же не знал! – за взглядом, брошенным на него, было столько боли, что слова вырвались сами. Тала отвернулась и загремела посудой около очага. Северус устало опустился на стул. Конечно, он не знал. И Люциуса оставлять без помощи было нельзя. Но иногда вот так – сделаешь что-то вполне правильное, а потом оно оказывается непоправимым. И вроде бы никто не виноват, но… ты между тем чувствуешь себя так, что хоть живым в землю ложись. - Иди спать, - сказала наконец Тала. - Мазь я сама потом нанесу. Сейчас, я чувствую, его не нужно беспокоить. И все равно колдовать надо. Лучше, чтобы вы не видели. Иди. Она так и не повернулась, и, опускаясь на тюфяк, Северус не мог отделаться от мысли, что это очень напоминает ему другое. Лили, скрывающаяся за портретом Полной дамы. Лили, потерянная навсегда. Под боком у Поттера было тепло, и на тюфяке оказалось не так жестко, как можно было ожидать, но он еще долго лежал без сна, обдумывая всякую муть, упорно пробиравшуюся в голову. Вспомнились вдруг похороны собственной матери – он тогда учился на последнем курсе, и предвкушал рождественские каникулы у Люца, а вместо этого пришлось отправиться сначала на кладбище, и стоять там под снегопадом и слушать заунывную службу, а потом – разбираться с родственниками отца, которые вдруг вздумали претендовать на дом. Не то, чтобы он ждал, что мать продержится дольше – пила она под конец столько, что давно должна была умереть, но все же это из тех вещей, к которым никогда не бываешь готовым. И другое вспомнилось – как позже родовое поместье Принцев не приняло его, единственного наследника, раз за разом выкидывало за ворота. Это еще, кажется, была та неделя, когда он схлопотал свой первый Круциатус, и жизнь стремительно теряла смысл… Разбудила его Тала. Лицо у нее было очень виноватое. - Я видела руку Люциуса, - быстро проговорила она, перебирая косу с вплетенной в нее свежей лентой. – Без твоего зелья он бы не продержался. Мне надо в город. Я оставляю Люциуса и Гарри на тебя.