Обстоятельство непреодолимой силы

Того человека звали Кошот. Тала могла увидеть его лицо в любой момент, стоило только закрыть глаза — так сильно оно врезалось в память. Типичный южанин — костлявый и горбоносый. С типичным же южным выговором: «Слюшай, падрук, нихарашо паступаишь. У меня семья, нэ? У меня жена, нэ?» Северус был слишком похож… Не в ту первую минуту, когда она увидела его на лестнице в доме Хедера. Тогда он казался изможденным и усталым, а может быть, она слишком переживала из-за глупости напарника. Но чем больше она вглядывалась в некрасивое лицо, тем больше оно походило на то, другое, которое ей так хотелось увидеть мертвым. Разве только волосы и отличались. У Кошота, как у многих других южан, они были белые, полностью выгоревшие, у Северуса из-за уха спускалась лишь одна седая прядь. Да и глаза у Северуса были темнее и больше. Иногда она ясно видела разницу, особенно когда Северус двигался. Кошот все-таки был плотнее, и в каждом его шаге сквозила медлительность, столь свойственная торговцам. Северус передвигался стремительно, словно большая птица, не слишком привычная к земле, но каким-то чудом сохранившая на ней элегантность своего полета. И уж конечно, когда Северус начинал что-нибудь рассказывать про Эверу или про свою науку, она забывала о Кошоте напрочь — так чаровал этот бархатистый голос, таким мягким внутренним светом светилось это обычно непроницаемое лицо. Его знания, его умение владеть ситуацией и держать всех в подчинении, безусловно, вызывали уважение, а уж то, что рассказал ей про него Гарри, вообще было за гранью понимания. Но иногда у нее внутри все перехватывало от отвращения, и ей стоило огромных усилий подойти к нему или заговорить с ним. Часто казалось, что Северус улавливал это, и она старалась как-то восполнить свое отношение тем, что обращалась к нему чаще, чем к другим. «Если у тебя в подчинении окажутся мужчины, выбери в первую очередь того, кто будет защищать тебя, и приручай его. Внимательно оценивай его способность подчинять себе других». В области командирства Тале достались две лучшие наставницы, бывшая королевская телохранительница, жена главы магистрата Сиреневого города мать Элиан и вдова правителя одной из южных земель мать Маар. Курсы, которые вела Тала на четвертом году учебы, имели самые высокие показатели, а все группы, которыми она командовала на пятом, получали высшие награды за дисциплину. Не было ничего удивительного в том, что новая охрана королевской свиты так обижалась на нее. Тала получила славу строгого, но очень справедливого командира. Каких усилий, нервов и тренировок ей стоило научиться всему, знали только Таина и наставницы. Последние две каким-то образом выделили ее сразу, еще на первом курсе, когда Тала не представляла собой ничего особенного, может быть, стреляла чуть лучше других. Все годы в Академии они готовили ее к тому, что она станет королевской телохранительницей, а она все провалила из-за одного глупого взгляда на принца. Но иногда у нее возникало смутное чувство, что они поняли бы ее. Обе оставили в свое время престижную службу из-за замужества. И все же в дни выпускного позора Тала впервые порадовалась тому, что мать Маар умерла еще прошлой весной, а мать Элиан переехала жить в Белый город. Правда, они наверняка были бы против ее решения оставить королевскую службу совсем. На втором курсе Тала очень хотела все бросить из-за того, что ей никак не давалась борьба Рех — не просто не давалась, ее показатели были самыми худшими на курсе и при этом отстояли далеко от других. Но мать Элиан и мать Маар как-то закрыли ее в тренировочном зале, сели по обе стороны и прочли такие жесткие нотации, что проще казалось умереть, чем сдаться. «Мир держится не на первых» — так говорила мать Маар. Она все время будто видела Талу насквозь. Если Тала не справлялась, у нее возникало ощущение, что мать Маар узнавала об этом задолго до того, как это доходило до нее самой. А уж стоило ей повести себя как-то не так… Иногда казалось, что мать Маар просто читала мысли. Но тогда Тала не знала, что такое вообще возможно, сталкивалась только с чарами памяти. Вероятно, так оно и было. В конце концов, мать Маар была связана с королевской семьей, и ей было от кого научиться подобному искусству. Это же ощущение — чтения мыслей - стало возникать у нее теперь и с Северусом. Впервые она заподозрила его в этом еще дома, когда он сказал, что ей не следует брать с собой мамин коврик. Конечно, он был прав, они и так несли тяжелый груз, и каждые пол-умма добавляли вероятности оступиться. Но сейчас его предположительная способность читать мысли была очень некстати. Если он, конечно, уже не заподозрил ее. Вернувшись из разведки с Люциусом, Тала постаралась не смотреть Северусу в глаза. Она мучительно пыталась придумать предлог для того, чтобы поменяться дежурством с Гарри или с Люциусом, но не находила того, который не выглядел бы слабостью. А слабость можно было показывать только тому, кого приручаешь. «Отряд не должен сомневаться в решениях командира». Она слишком хорошо помнила этот обманчиво мягкий тон матери Маар, ее удивительный с хрипотцой голос. Нет, отряд не будет сомневаться, ему ни к чему. Поужинав, Тала забралась на полку вслед за Северусом, спиной к нему, так они спали в предыдущую ночь. Она никогда еще не была так близко с мужчиной, за исключением Боудена, конечно. В любом случае, она никогда не находилась в подобной близости с мужчиной так долго. И у нее не хватило духа заставить Северуса повернуться спиной. Но, в конце концов, так он лучше защитит ее в случае опасности. Северус, похоже, спал так же чутко, как и она, кроме того, ему снились кошмары, и он вскрикивал и вертелся, и это елозящее теплое тело за спиной с дыханием на ее шее то и дело напоминало о себе, мешало забыть. Забыть о том, что ей надо решить, что делать. По всему тому, что Тала знала об этих краях по запискам матери и отца, и по тому, что она выяснила у Гереда, напарника отца, с которым познакомилась в Белом городе, и по собственному детству, проведенному на болотах, невозможно было предугадать, будет ли дорога опаснее тропы, но она всем телом ощущала, что опаснее. За время, прошедшее с начала службы, Тала поняла, что проводники чувствуют очень многое. Раньше она не обращала на это внимания, но теперь начала воспринимать сигналы тела совсем по-другому. В любом случае, из-за дождей и из-за луны Сохот тропа так сильно ушла под воду, что возвращаться на нее не было смысла. Возвращаться не было смысла, а вот позвать на помощь смысл был. Приоткрыв глаза, Тала посмотрела на шепчущихся у огня Гарри и Люциуса. Такая мирная картина… И никто из них даже не подозревает, что она может убить их всех. Что, если дорога, скрытая под водой на полтора локтя, дальше разрушена? Что, если они не смогут пройти ее всю до наступления ночи, и на них опять нападут змеи? И если они пройдут дорогу, им как-то надо будет обходить город. А что если они наткнутся на стражу? Позвать на помощь? И провалить задание? Или погибнуть им всем? Отец в свое время предпочел этот путь… «Если ты станешь командиром, тебе придется принимать решения, про которые ты можешь никогда не узнать, были ли они правильными»… Эх, мать Маар, где ты сейчас? Переродилась ли в другом мире, или Серая забрала тебя насовсем, в неразгаданное?.. Что бы ты сама выбрала сейчас? Как Тала теперь понимала тех девушек, которые ни за что не хотели быть командиршами. В Академии это ее удивляло: какой смысл быть, если не быть главной? Да и решения там, в учебе, не казались такими уж сложными. Может быть, потому, что всегда была четкая разница между правдой и неправдой… Если она позовет на помощь, пока это еще возможно… Тала проследила взглядом, как Люциус придвинулся ближе к Гарри и наклонился к самому его уху. Было видно, как плечи обоих сотрясаются от смеха. Похоже, они стали хорошо относиться друг к другу, хотя еще в тот день, когда они с Гарри ходили в город, это казалось невозможным. Да и сама Тала, честно говоря, считала после рассказа Гарри, что Люциус не заслуживает милосердия. Это как если бы ей вздумалось вдруг проявлять милосердие к Кошоту! Ох, что бы ты выбрала, мать Маар? Но ты и Кошота не дала убить, удержала нас, позволила твари ускользнуть в свое Заморье. Ничего, однажды Тала найдет его и там… Ну, или уж встретятся в чертогах у Серой, предлагая ей рассудить. Потому что на помощь, конечно, она не позовет. Или уж все, или ничего. Другого не будет.