Обстоятельство непреодолимой силы

На подступах к жилищу Аргарха лес опять уплотнился. Толстые могучие корни пересекали тропу через каждый фут, а из-за сплетенных ветвей наклоняться приходилось так низко, что иной раз легче было ползти. Бор разбавился лиственными деревьями, и иглы под ногами сменил мох. Зато света стало больше — тут и там корни усыпали крупные белые цветы, которые, к тому же, издавали приятный запах — древесный, и с еле заметной фруктовой ноткой одновременно. Северус удивлялся, как могла бы здесь пройти лошадь, но, наверное, существовала еще одна тропа. Он не удержался и спросил, идут ли они правильно. На что Тала ответила, что лес колдуна подчиняется колдуну, но любит играть с путниками. И что если бы у них были дурные намерения, могли бы вообще то и дело выходить к опушке. — Колдуны, получается, неуязвимы? — уточнил Северус, наклоняясь под очередные ветви, преградившие ему путь на уровне груди. — Их жилища неуязвимы. Но они могут умереть от обычной болезни или от сильного колдовства, если его нашлет другой колдун. Колдуном никто не хочет быть, — добавила Тала, прошла еще два шага и остановилась. — Почему? — спросил Поттер из-за спины Северуса. — Есть поверье, что того, кто проявляет силу, ждут большие испытания. Если он не из королевской семьи, конечно. У Аргарха восемь сыновей из девяти ушли к Серой Колдунье. Да и из внуков осталась одна Таина. Они вышли на открытое место, с которого начинался подъем. Прямо в склоне между дубами в два обхвата толщиной виднелось нечто вроде входа. Тала, не раздумывая, направилась прямо туда. В помещении, крыша которого держалась на подгнивших столбах, было достаточно светло от солнца, проникавшего в дыры сверху. Кое-где чуть ли не до самого земляного пола с потолка свисали тонкие нити ярко-зеленого мха. В воздухе плавал факельный чад. На полу лежал ничем не прикрытый Люциус. Его кожа местами обвисла лохмотьями, обнажая красное, воспаленное мясо, местами запеклась коричневой коркой или вздулась огромными серыми волдырями. В ногах, в изголовье и по бокам Люциуса горели четыре светильника. Между сложенных на груди рук стоял пятый. На правой руке блестел злосчастный браслет. Северус спиной почувствовал, как дернулся Поттер - видимо, подумал, что Люциус уже мертв. Светильники над телом зажигали для того, чтобы провожать души умерших. Но пламя в светильнике на груди колебалось, и Северусу со своего места было и видно, и слышно, как сквозь стиснутые зубы рвется тяжелое дыхание. В глубине хижины на скрещенных ногах сидел полуголый старик с мощным торсом и узкой белой бородой до самого пола и невидящими глазами смотрел в пространство. По всему его телу переливались красные звери, цветы и птицы. Каждая татуировка казалась открытой раной, заполненной жидким огнем. Тала сбросила рюкзак у входа, прошла вглубь и опустилась на корточки перед мужчиной, закрыв руками верхнюю половину лица. Взгляд колдуна тут же сделался осмысленными, и он, положив руку с длинными белыми ногтями ей на голову, сказал несколько фраз. Тала кивнула, встала и подошла к своим спутникам. Ее лицо было очень бледным. — Аргарх говорит, что Люциус жив, но долго не продержится. — Что мы можем сделать? — воскликнул Поттер. Тала приложила палец к губам. — В доме духов нельзя говорить громко, — сказала она. — Духи любят вежливость и почтение к старшим. Когда пойдете поклониться ему, закрывайте глаза, чтобы духи не смотрели в них. Аргарх говорит, — Тала на секунду запнулась, — что помочь может только договор с духами. Северус видел, как это беспокоит ее, но Тала не смотрела в глаза, а легиллименцией на расстоянии, к сожалению, владел только покойный Лорд. — Что за договор с духами? — хрипло спросил Поттер. Пламя светильников вокруг Люциуса неожиданно вспыхнуло еще ярче и столбиками потянулось вверх, к самому потолку. Тала вздрогнула. — Что это значит? — Северус почувствовал, что мальчишка вот-вот сорвется, и внезапно для себя самого перехватил его руку и сжал ее. Она была такой обжигающе ледяной, как будто Поттера целый час продержали в проруби. Как Северус и надеялся, тот сразу замер, но руку отдергивать не стал. — Это значит, что время почти на исходе, — печально пояснила Тала. — Договор с духами — это самое страшное и тяжелое колдовство, которое только может быть. Они дают тебе что-то, а ты отдаешь им взамен. Аргарх — очень сильный колдун, и он может выменять жизнь Люциуса даже у помощников Серой Колдуньи. Он говорит, что единственный, от кого они здесь что-то согласятся принять — это ты, Гарри. Духи чувствуют рабскую связь, а ты - хозяин Люциуса. Кроме того, чужое колдовство пришло к нему через тебя. Пальцы Поттера стиснули пальцы Северуса. — Что мне надо делать? — спросил он. — Все, что угодно, лишь бы… Северусу стало жутко. Он слышал о подобных «обменах» и догадывался, что духи могут потребовать такого, что сломает Поттеру всю жизнь. Во всяком случае, легким это точно не будет. Но почему-то ясно осознавалось, что вмешиваться нельзя. Да и кто он такой, чтобы говорить Поттеру что-то на этот счет — сам почти двадцать лет жил с безмерным грузом вины. Они по-прежнему сжимали руки друг друга. Тала вернулась к Аргарху и разговаривала с ним довольно долго, минут десять. Потом она пошла назад, и Северус видел, как тяжело ей дается каждый шаг, каких усилий стоит не споткнуться. — Что? — шепнул он. — Аргарх говорит, что они требуют магию Гарри, — сказала она, переводя напряженный взгляд с одного на другого. — Всю? — голос Поттер дрогнул, а пальцы сжались еще крепче. Северус перевел взгляд на Люциуса, отчаянно пытаясь себя убедить, что это стоит того. Почему-то он ни на секунду не сомневался, что Поттер согласится. — Всю, Гарри. Аргарх говорит, что это самое меньшее, на что соглашаются духи. — Хорошо, — выдохнул Поттер. Тала, очевидно, хотела спросить, уверен ли он. Но в итоге только кивнула. — Неужели нет никакого другого средства? — глухо спросил Северус. — Возможно, мы можем поддержать Люциуса в таком состоянии до перехода в наш мир? — Я уже спрашивала об этом, Северус, — печально ответила Тала. — Аргарх сказал, что это - единственное средство. И что если духи согласятся принять дар, Люциус встанет на ноги уже в течение трех дней. Поттер станет сквибом. Сын Лили, возможно, лучший волшебник после Альбуса, и, в конце-то концов, просто ребенок, который, по сути, не заслужил ничего из того, что с ним происходило всю его жизнь. Тот внезапно оглянулся на Северуса: — Я знаю, что вы хотите сказать. Не надо. И со всей своей гриффиндорской решительностью повернулся к Тале: — Я отдам дар. Пусть только духи примут его!