Обстоятельство непреодолимой силы

Гарри запрокинул голову, подставляя шею, и Люциус не удержался — сделал, как тогда, в лагере на большой реке, когда наблюдали за ящерицами, — провел по ней губами до самого уха, зарываясь одновременно пальцами в лохмы. Гарри застонал. Люциус, прижимаясь к нему, почувствовал прошедшую через все его тело судорогу. — Хороший мой, — выдохнул он. Гарри прижался еще крепче, обхватывая руками, закрыл глаза. Люциус скользнул ладонями вдоль выступающих позвонков, провел по четко очерчивающимся по бокам ребрам. — Какой ты худой, — шепнул он. И снял с Гарри очки. Напряженное лицо теперь расслабилось, и Люциус стал покрывать его поцелуями, стараясь стереть последние следы злости. И скрыть свою растерянность. Только бы не испугать. Только бы не отказался, только бы не… Если все будет, тот уже никуда от него не денется. Только бы было. Люциус прихватил зубами верхнюю губу. Ласково, осторожно. Поттер всхлипнул и потерся об него, вжимаясь в пах так, чтобы заметна была эрекция. — Ненавижу тебя, — пробормотал он, утыкаясь Люциусу в шею. — Хороший мой, — повторил Люциус, продолжая ласкать его спину. Все это время он также тайком оглядывался вокруг, стараясь найти подходящее место. Понятно было, что или сейчас, или никогда. Промедли — и настроение будет упущено. — Вверх по реке за деревьями на той стороне, — подсказал Поттер. Чертова аврорская наблюдательность! Здесь мелкое место было только одно, и Люциус переходил первым, стараясь не оглядываться назад и не допускать мысли, что сейчас тот передумает и оставит его одного. Однако на поляне, когда они расстелили на траве плащи, уже решил, что не соскочит. Раздевал уверенно, настойчиво, прихватывал загорелую кожу то на шее, то на плечах, ласкал языком соленые от недавнего пота соски, слушал стоны. Из Поттера, понятное дело, был еще никакой любовник. Тот стоял посреди поляны столбом. Зато тело его отзывалось, молило. И Люциусу казалось, что он уже знает его наизусть. Все точки, где нужно нажать, а где погладить. И если он дотронется чуть пониже загривка, пониже натертости от рюкзака, волоски под ладонью встанут дыбом, спина выгнется, а впалый живот подастся вперед до упора. А если чуть отступить и провести вверх по ребрам сразу с двух сторон и в довершение слегка задеть соски, то получится пронзительный тонкий вскрик, переходящий в стон — кажется, самая лучшая мелодия на свете. Времени у них было не то чтобы много. Очень мало. Закат отгорел, и начинало темнеть, а Северус предупреждал, чтобы не шатались долго по лесу. Волков, конечно, в этом месте быть не должно, но ведь и собак на болотах днем никто не ждал. Да и фонаря у них не было. Лагерь, конечно, совсем близко, но лучше побыстрей, а то Северус еще пойдет искать. По счастью, темнело медленно. Ну, и Поттер оказался понятливым и нетерпеливым. Словно и сам боялся передумать. А, может, Люциус довел его чуть больше, чем он его. Даже подталкивать к импровизированному ложу не понадобилось. Как только Люциус помог ему выбраться из штанов, Поттер потянул его туда сам и, видимо, борясь с искушением отвернуть лицо, спросил: — Как мне лечь? На тощей шее, видимо, от напряжения, проступила синяя жилка. — Подожди, — сказал Люциус, опускаясь и прикасаясь губами к напряженному же бедру. Лучше пять минут подготовки, чем брать грубо и наскоро. И лучше… он наклонился и, взяв в руку прямой длинный член, захватил губами темно-розовую головку. После стольких дней похода, запах, разумеется, не был свежим, но солоноватый, чуть терпкий вкус искупил недостаток делания минета с задержкой дыхания. Голова от недостатка кислорода, правда, кружилась, но Люциус и не собирался заниматься этим долго. Поттер все равно вытянулся в судороге с таким криком, что член пришлось выпустить немедленно. — Тише ты, — цыкнул Люциус, ложась рядом и целуя мальчишку в открытый рот. Поттер положил ладони ему на плечи, тоже пытаясь как-то погладить. — Прости, — пробормотал он. — Ты сможешь не кричать? — Это жутко больно? — спросил Поттер, и его ладони напряглись. Люциус буквально чувствовал, как они потеют. Он притянул Гарри к себе, нежно целуя в шею: — Немного, в первый раз. Я все сделаю, чтобы тебе было хорошо. Неужели ты думаешь, что кто-нибудь стал бы заниматься этим, если бы это было всегда больно? Но даже эти слова, кажется, Гарри не убедили. Люциус чувствовал, что тот пытается сдержать дрожь, и не может. Он принялся ласкать мальчишку с удвоенной силой, обрушивая лавину настойчиво-нежных поцелуев по всему его телу. Кажется, он никогда еще так не трудился в постели, никогда не изощрялся так. Стоило ли удивляться, что через какие-нибудь пять минут интенсивных ласк, когда, кажется, на всем теле Поттера не осталось неопробованного места, тот, задыхаясь от удовольствия, развел ноги сам. Еще через минуту сам двинулся навстречу легко вошедшему пальцу. А когда Люциусу после череды бесплодных попыток удалось, наконец, достать простату, выгнулся так, что свез все плащи, и они оказались на голой траве. Входил Люциус сзади, дурея от одного вида покрасневшего колечка, которое словно никак не желало растягиваться и сузилось до прежних размеров сразу, как только из него вынули пальцы. Член протискивался с трудом, по полдюйма, огненная волна окатывала тело вновь и вновь, и Люциус непонятно как удерживал себя от того, чтобы не попытаться насадить Поттера разом. Слишком долго терпел, и слишком многое мальчишке было позволено. Потом, разумеется, все получилось. И Люциус вошел до конца, и ладонью закрывал Поттеру рот, одновременно лаская губами шею. Потом тот тоже освоился, расслабился наконец и стал подаваться назад. Продержались они недолго, несколько глубоких толчков, и Поттер кончил, едва Люциус положил на его член руку. Потные, облепленные травинками, они лежали еще несколько минут, вжимаясь друг в друга, и, кажется, впервые в жизни Люциусу не хотелось после секса сразу в душ, и было все равно, что здесь нет очищающей магии, и они наверняка склеятся. Потом, уже почти в полной темноте, плескались в реке, толкали друг друга, смеялись щекотным касаниям многочисленных рыб. В самом глубоком месте было почти по пояс, и Люциус пару раз окунул Поттера вместе с головой. А потом его и самого окунули. Шли на далекий огонек лагеря рядом, не вместе, но то и дело касались друг друга, на секунду переплетали пальцы. А над лесом всходила рыжая луна, купалась в темной, еле слышно журчащей воде, укрывала поляны и деревья теплым и загадочным светом.