Обстоятельство непреодолимой силы

Их было шестеро. Людей в белых балахонах с лицами, утонувшими в глубине низко надвинутых капюшонов. Отряд, сливающийся с идеально белыми узилиньскими кобылами, перегруппировался, едва Тала вывела своих к дороге. Два всадника по бокам группы отделились и направились им в тыл. Фигура, жесты одного из них показались Тале знакомыми, кроме того, именно от него веяло искаженной магией проводников, но Тала была уверена, что не встречала его среди них. Из-за спины четверых всадников появился еще один, также с закрытым лицом, но при приближении он вдруг скинул капюшон и тут же надел его обратно. Тала успела рассмотреть лишь длинные белые пряди, забранные в хвост, а еще отметить, что его лицо было или казалось очень молодым. Спешившись, он на мгновение склонил голову. Всего лишь склонил, что говорило о его очень высоком положении, возможно, даже о принадлежности к королевскому роду. В пользу этой догадки говорило и то, что он открыл лицо. А Люциуса обвиняли в заговоре против короля… - Мир путешествующим! Добро пожаловать на земли Белого города. Мы благодарим вас за то, что вы дошли сюда, несмотря на трудность пути и все его опасности, - в голосе посланника не было и намека на неуважение. – Мы сопроводим вас на последней части пути и, разумеется, окажем все соответствующие вашему положению почести. Он свистнул и на дороге появились еще четыре коня той же породы. Они казались очень могучими по сложению, но Тала знала, что они и вполовину не настолько быстры, насколько кобылы, которых, по обычаю, взращивали на молоке, настоянным на особых травах. На всех конях были прекрасные узорчатые седла - такие тоже делали только за морем, недалеко от Узилини. У каждого седла болтался аккуратный тюк. - Мы предлагаем вам этих прекрасных коней. Даже с учетом того, что придется объезжать трещины, вызванные недавним землетрясением, мы окажемся в Белом городе еще до заката. В тюках вы найдете одежду. Когда вы появитесь в городе, никто не отличит вас от нас. «За исключением того, что кони – это не кобылы, и кто-то внимательный наверняка удивится, что отряд едет не слишком быстро». - Мир встречающим! – сказала Тала, решительно выступая вперед и отвечая на поклон. – Могу я узнать, что заставило Совет изменить планы и послать нам навстречу вас вместо одного посланника? Вопрос был идиотский, и она не ждала ответа, но посланник кивнул: - Совет опасается предательства. Первый раз нас предали еще в самом начале пути. По наущению некоторых врагов Совета король объявил охоту на мага, которого мы ждем, - судя по движению капюшона, посланник посмотрел на Люциуса. «Нас», не «Совет», - отметила Тала. - Затем Совет предали второй раз. Ивелин, который должен был вас встретить, - продолжал посланник, - к нашему великому прискорбию, найден мертвым несколько дней назад. Есть признаки, что перед смертью его пытали. Вам нечего опасаться – мы поведем вас в город в обход, тайной тропой, о которой Ивелину было неизвестно. Все выглядело так… как и должно было выглядеть. Ни одного неправильного движения, ни одного неподходящего слова. «Может быть, я схожу с ума и чувствую то, чего нет?» Посланник не врал – это ощущалось четко. Но, может быть, он сам не в курсе событий? Может быть, кто-то плетет интриги и за его спиной? «Не верь никому», - говорила мать. «Дойдешь до самого конца и поворачивай назад», - сказал голос в доме Аргарха. Вот и этот – притворяется же просто посланником, в конце концов! Интересно, кто он? Судя по цвету волос, а также по едва заметному акценту, кто-то из заморских кузенов Боудена. Тала попыталась вспомнить всех молодых принцев, выросших в Объединенных землях, но в конечном итоге это было бесполезным действием. Ведь, кроме Боудена, она ни одного из них не знала в лицо. Впрочем, выбора у них в любом случае не было. Что ее мальчики могут против Личной гвардии Совета? Она слышала, что Гвардия была выше на голову даже лучших выпускниц Академии, личную охрану Совета дополнительно обучали то ли в каком-то зачарованном лучшими заморскими колдунами поместье, то ли в храме. И отбирали по очень строгим критериям, и каким-то немыслимым испытаниям подвергали, прежде чем взять на службу. Мать Элиан в свое время в Гвардию не пошла, сказала, что поняла: ей с испытаниями не справиться. Но что именно там могло быть, Тала от нее так и не добилась. Хотя, возможно, догадывалась верно – не так просто за Гвардией закрепилась молва, что этих в своей жизни лучше вообще никогда не встречать. Врагу желали – «чтоб Гвардия Совета тебе на пути попалась», а иногда и детей пугали – «будешь плохо себя вести, Гвардия тебя заберет». И хотя считалось, что Гвардия пределов земель Белого города не покидает, если кто-то исчезал в других землях, в первую очередь думали именно на нее. Все это Тала, разумеется, рассказывать не стала, просто кивнула в сторону лошадей. Потом, когда все накинули балахоны с капюшонами, удивительным образом оказавшиеся по размеру, помогла забраться в седло Северусу. Он пытался сначала сам, но хоть конь, наверняка под чарами, и стоял смирно, с непривычки никак не выходило. Тала и сама растеряла вдруг всю свою ловкость, показывала, что надо делать, очень неуклюже: может быть, потому, что ей казалось, что тот, знакомый, всадник (или всадница) за ее спиной неотступно сверлит ее взглядом. И все же важнее было другое: незаметно от всех, неожиданно сама для себя, вдруг сжала руку Северуса, ободряя, получила ответное пожатие и вместе с ним – словно прежнюю уверенность и силу. И столько ее было, и таким теплом грело воспоминание о его ладони, что когда потом, после трети пути по движениям всадника наконец догадалась, кто же это, особого впечатления эта новость уже не произвела.