Молодёжь

«Тени оседают там, где вы их оставили, Наши умы тревожит пустота». Daughter, Youth. Два года спустя многое изменилось для Гермионы Грейнджер. Несмотря на магическое образование, она в настоящее время жила в Лондоне и работала в тихом книжном магазине «Пожелтевшие страницы» семь дней в неделю вдали от центра города. Это был прекрасный магазин, с полками до потолка, каждая была заполнена книгами, от которых глаза разбегались. Она справлялась… Розе было уже три года: её красивые голубые глаза всегда были наполнены любопытством, у неё были прекрасные рыжие волосы, которые Гермиона заплетала. Каждый раз она вспоминала, конечно, семью Уизли, которая любила её, но которую ей пришлось покинуть из-за её трусости и эгоизма отца малышки. Но выбор был сделан. Никто не знал, где Гермиона сейчас находится, она сама не представляла, как поживают члены семьи. После того, как она исчезла, оставив записку Фреду, никто не искал её, и за это она была благодарна. Девушка скучала по ним больше, чем она когда-нибудь могла представить. Возможно, больше, чем по собственным родителям, но ей было стыдно после того, как она ушла. Это всё равно было болезненно: каждый день она вспоминала, что была замужем, что у неё, хоть и недолго, была идеальная семья, идеальный дом, в котором теперь жил, вероятно, кто-то другой. Тогда Гермиона не была готова всё потерять. Но у неё была скромная сумма на счёте в банке: этих средств было достаточно, чтобы, по крайней мере, позволить себе уютную двухкомнатную квартиру для себя и дочки, хоть переехала она туда только спустя четыре дня после ухода из квартиры Фреда. Здесь пахло сыростью, но квартира была для неё всем. И она не была, однако, одна. Спустя всего несколько недель, Гермиона ушла с работы поздно и витала в мечтах на полпути к дому, ей безумно хотелось скорее очутиться в своей квартирке и забрать дочь у старушки с первого этажа, которая присматривала за Розой. Она просто заперла магазин и ушла через задний выход в переулок. Именно там она нашла его, лежащего с побоями в канаве, его одежда была порвана, а обычно белые волосы испачканы кровью, как и его губы. Девушка трансгрессировала парня к себе домой немедленно, уложила на небольшой диванчик, очистила раны и обработала их целебными заклинаниями, которые пришлось узнать за время путешествия с Гарри и Роном в год войны. Это был Драко Малфой. Он объяснил, что произошло: на него напали дети Пожирателей, которые гнили в Азкабане. Их парень тоже именовал Пожирателями. Он поблагодарил её за доброту, ссылаясь на то, что немногие другие сделали бы то, что она сделала, и попросил прощения. Конечно, она была осторожна и не доверяла. Однако, Гермиона была не в том состоянии, чтобы быть объективной: она была матерью-одиночкой, оставшейся в двадцать один год с маленькой дочкой, работа её не была высокооплачиваемая, а маленький телевизор занимал всё свободное время. Ей хотелось верить. Драко сказал, что хочет загладить свою вину. И он это сделал позже. Прошло меньше двух недель, и они с Гермионой уже делили на двоих квартиру в маггловском Лондоне, расходы при этом также делились пополам между ними. А ещё оказалось, что Драко был очень хорошей нянькой. И она поняла, что жизнь налаживается. Драко (который работал в Министерстве магии) сдержал своё слово и никому не сказал о местонахождении Гермионы. В ответ Гермиона дала ему то, что парень никогда не чувствовал по-настоящему — она стала ему другом. *** — Драко! — она звала его каждое утро, как и год назад, стоя возле плиты в серых пижамных штанах и майке; её волосы были собраны в неряшливый хвост, а запах бекона окутал всю квартиру. Это была небольшая квартира, с кухней и гостиной, которые территориально находились в одной комнате, и только одной ванной комнатой, но это было то, что Гермиона называла домом. Драко платил большую долю арендной платы, раз работа Гермионы не приносила того дохода, какой она хотела бы, но она могла брать туда Розу, ей позволялось сидеть в задней комнате магазинчика, в то время как мать обслуживала покупателей. Им удалось создать совершенно новую спальню, о которой арендодатель не знал, чтобы Роза могла иметь собственное пространство. Гермиона всё ещё любила магию. В гостиной были их общие фотографии: иногда с Розой, иногда без. — Драко! Ты собираешься завтракать? — закричала она, услышав, что парень что-то проворчал в ответ. Самая любимая фотография Гермионы была в центре композиции. На ней была запечатлена она, Роза и Драко в начале этого года на третий день рождения малышки. Она была одета в милое, белое платье, её рыжие волосы были собраны в две косички, каждая обвязана лентой. Они сидели в парке, на пикнике. Гермиона стояла перед качелями, толкала дочку спереди, а Драко со спины; она помнила, какой поднялся радостный визг. Женщина, которая сделала это фото, сказала, что Драко и Гермиона — сладкая парочка. Они же засмеялись в лицо бедной женщины, объясняя украдкой, что между ними ничего нет и им точно никогда не быть парой. — Гермиона, — Драко ворчал, выходя из своей комнаты в зелёных пижамных штанах, его платиновые волосы были в диком беспорядке, а сам он только протёр от сна глаза. — Сегодня пятница, — отметил он, глядя на неё угрюмо. — Я знаю, что пятница, — сказала девушка, улыбаясь, накладывая омлет Драко на тарелку и доставая тост. — В пятницу у меня выходной, что приводит к следующему вопросу: почему ты разбудила меня в… — он сделал паузу, чтобы взглянуть на дешёвые настенные часы, которые тикали над плитой, — …полвосьмого в пятницу, — он ворчал, когда она начала намазывать тост тонким слоем масла. — Потому что, — сказала Гермиона, указывая на него ножом для масла. — Я устала быть твоим будильником. Ещё немного, и ты начнёшь просыпаться сам по себе, а я лишь помогаю естественному процессу, — закончила она нахально, приземляя тарелку с едой перед ним. — Блестяще, — он схватил вилку и принялся за яйца, так и не прикоснувшись к тосту. Драко давно отошёл от планов Пожирателей, с него были сняты все обвинения министра магии, Кингсли, на условиях, что Драко должен был быть лишён своего богатства, и теперь ему предстояло начать всё с нуля. Он — однако, неохотно — согласился. — Плюс, я ухожу сегодня вечером, — добавила Гермиона. — Как ты делаешь каждую пятницу, — Драко разом проглотил оставшийся омлет. — И я хотела, чтобы мы кое-что сделали, прежде чем я вечером передам тебе Розу, — сказала она, и Драко приподнял бровь, игнорируя то, как демонстративно она разрезала бутерброд на тонкие ломтики, достаточно маленькие для ребенка. — И что это? — спросил он с сомнением, наблюдая, как девушка поставила еду рядом с Драко, который сидел на одной стороне их небольшого квадратного стола. — Я просто подумала, было бы здорово… — договорить она не успела. — Роза, дорогая! — она успела выкрикнуть «завтрак» за секунду до того, как маленькая девочка вбежала на кухню, ещё довольно неумело: её непослушные рыжие волосы были распущены, а голубые глаза взволнованы, она осматривалась по сторонам. — Двако! — крикнула она взахлеб, подбегая к молодому мужчине, который сразу же встал, схватил её за талию и приподнял. — Доброе утро, Принцесса! — сказал он, целуя её щеки и заставляя хихикать. — Как поживает моя любимая девочка сегодня утром? — Роза, еда на столе, — Гермиона произнесла это, одаривая Драко взглядом, который говорил «не отвлекай её». — Садись, — сказал он, сажая Розу на своё место. Гермиона выстрелила в него испепеляющим взглядом, и Драко вернулся к своему тосту, пытаясь сдержать смех, когда Роза взяла свою розовую ложечку, и стал кормить её со своего высокого стула. — Роза, ты хочешь пойти сегодня в парк? — спросила Гермиона, ставя апельсиновый сок перед дочерью и кружку черного кофе перед Драко. — Женщина, ты — ангел! — произнес он, вдыхая горький аромат горячего напитка. Гермиона улыбнулась. — Что насчёт прогулки? — спросила она снова, и Роза улыбнулась ей своим измазанным ртом, заставляя Драко смеяться. Манеры Гермионы за столом, возможно, были безукоризненными, но Роза, казалось, ела, как и её отец: хватала много еды сразу, не обращая внимания на то, сколько у неё уже во рту. — Мы выдвигаемся сразу после завтрака, — сказала она, улыбаясь, допивая свой кофе, отчаянно надеясь, что кофеин подействует в скором времени. Гермиона, возможно, играла роль идеальной матери, но Драко знал, что она всё ещё борется с тем, что испытала два года назад. Он видел, как она иногда скучала по Рону. Когда они только съехались два года назад, Драко однажды оставил сиденье унитаза поднятым. Она, увидев это буквально сошла с ума, накричала на Драко и назвала его Рональдом. Она сломалась тогда и плакала впервые с тех пор, как они жили вместе. В ту ночь Гермиона рассказала Драко всё, что произошло, и тогда же зародилась эта пятничная традиция. Каждую пятницу Гермионе разрешалось выходить на ночь в бар: в любое место, где ей было позволено пить столько, сколько она хотела, чтобы она могла забыть, что она уже была замужем, развелась, родила ребенка и теперь справляется со всем сама в двадцать четыре года. Сначала она думала, что это было смешно, а потом привыкла к этому, теперь она ждала эту ночь невежества, ночь, когда она могла наконец вести себя так, как другие девушки в её возрасте. Конечно, Драко всегда находил её раньше, чем ситуация выходила из-под контроля, ведь он был обязан ей. — Мамочка, — Роза невинно глядела на Гермиону, большая часть её завтрака была размазана по лицу. — Я всё, — сказала она, посматривая своими большими голубыми глазами. — Хорошо, дорогая, — сказала Гермиона, помогая ей слезть со стула, вытирая крошки с лица салфеткой. — Давай, иди готовься, — сказала она, вздёрнув носом. — Ты тоже готовься, — она указала на Драко. Он кивнул, допил кофе и поднял руку — пять минут. Десять минут спустя, Гермиона одела Розу в синие брюки и зелёный свитер, натянула зимние сапоги и синее зимнее пальто. Она также успела сама быстро переодеться в синие джинсы, клетчатую рубашку и кеды, её сумасшедшие волосы были немного укорочены. — Давай, Роза, — она достала джинсовую куртку и обернула вокруг шеи свой старый гриффиндорский шарф. — Неси быстренько свой шарфик, — Роза вернулась через несколько секунд, прижимая к себе вязаный фиолетово-синий шарф, который связала Гермиона, и пару варежек. — Давай их сюда, — она завязала шарф вокруг шеи дочки, заправляя его под её пальто и натягивая ей варежки. Это было в конце ноября, и температура в этом году была гораздо ниже, чем Гермионе того хотелось бы. Потом появился Драко, уже надевший свое тёмно-серое пальто, чёрные джинсы и ботинки, его слизеринский шарф был обернут вокруг шеи, а волосы были подозрительно свежими. — Ты помыл голову? — Гермиона спросила, удивляясь, каким женственным Драко был иногда. — Я использовал заклинание, — сказал он, пожимая плечами, не обращая внимания на неверящее лицо подруги. — Мы можем выходить? — спросил он, и Гермиона кивнула. — Давай тогда, Принцесса, — он открыл дверь и переступил через порог. — Время приключений, — произнес Драко с развязной улыбкой, подмигивая Гермионе, когда они спускались вниз по лестнице. — С моими любимыми девочками, — произнес он радостно. — Что может быть лучше? Закатив глаза, Гермиона последовала за ним. — И что бы мы без него делали? — Гермиона прошептала Розе, которая в настоящее время играла с кудрями мамы. Ей мгновенно вспомнился Тэдди с его голубыми волосами и то, как он играл с её локонами. Со вздохом, выталкивая воспоминания из головы, Гермиона спустилась вниз по лестнице, следуя за Драко. Когда девушка услышала фразу про приключения, она совершенно не подозревала, что судьба готовит для неё. *** Было около девяти часов, когда Гермиона, наконец, вошла в бар, уставшая после дня с Розой и Драко. К счастью, дочка чувствовала то же самое, так что, как только она съела свой ужин и умылась, тут же уснула на диване. — Я отнесу её в постель, — Драко шептал. — Иди и наслаждайся ночью. Это был маггловский бар, немного экстравагантный, но достаточно спокойный, его избегал натиск мальчишников и футбольные фанаты, которые обычно переполняли пабы в Лондоне в пятницу. Он был уютным: на тёмно-зелёных обоях висели рамки с фотографиями страны, светильники, бордовый ковёр, соответствующие высокие барные стулья и дешёвые, сделанные под бархат кабинки во всю длину стены. Гермиона сидела на табурете на краю бара, палочку она держала в кармане джинсов, её волосы падали на плечи, и совсем недавно наполненный стакан виски встал перед ней. Это всегда позволяло хорошо расслабиться. Ни она, ни Драко не получали фантастические суммы за работу, а это значило, что деньги, которые они заработали, нужно было тщательно распределять на нужды. А это аренда, счета и покупка продуктов и одежды, тем более, что очень быстро рос ребёнок, который стал центром мира Гермионы. Очень редко Гермиона покупала что-нибудь для себя. Она всё ещё носила одежду, в которой она ушла, и иногда находила милые вещички в секонд-хэндах. Недавно она приобрела соблазнительное летнее платье, которое нашла в благотворительном магазинчике с ценами до двух фунтов. Но один вечер в неделю она проводила в этом баре — это было единственное, что она действительно делала для себя, убегая от стрессов и воспоминаний. Но это также было время, когда она задумывалась, почему жизнь героини войны превратилась в жизнь матери-одиночки — это был вечер самоанализа. Мягких ожогов спиртного в горле и венах, как правило, было достаточно, чтобы подавить боль и тоску по потерянной семье, так что это было честно. Поэтому она удивилась в десять раз сильнее, чем могла бы, когда заприметила знакомую рыжую голову, выглядывающую что-то и пока не замечающую её. Из всех баров во всём Лондоне Фред Уизли наткнулся именно на то место, которое она называла своим святилищем. Она не могла просто пройти мимо него — он стоял прямо возле выхода, потому сейчас смотрела на человека, который явно искал место, чтобы сесть. Она не могла спрятаться в женском туалете — это будет привлекать к себе внимание, тогда она будет единственным человеком, вставшим в баре, где находилось, по крайней мере, семнадцать человек, плюс, туалеты были рядом с выходом, что делало её побег невыполнимым. Гермиона оказалась в ловушке. Цепляясь за единственную надежду, она опустила голову и потягивала свой напиток, пока Фред осматривал помещение, стараясь не привлекать к себе внимание. Если бы он уже куда-то сел, она могла бы встать и уйти, схватив своё пальто и шарф, и он никогда бы не узнал, что она была там. Но судьба уже решила, что этой ночью произойдёт. Как только Гермиона рискнула соскользнуть со стула, парень оказался рядом. — Привет, Гермиона, — сказал он, его голос был грустным, но вовсе не удивлённым, как она представляла. — Как ты узнал, что я здесь? — спросила девушка, приподняв брови, стараясь не обращать внимания на то, как мысли её унеслись к старой жизни, своей семье и своим друзьям. — Я видел тебя сегодня в парке, — сказал он взволнованно. — Ты играла с маленькой девочкой на качелях, я думал, что схожу с ума. Но потом ты назвала её Розой. Я думал проследить за тобой, но вы исчезли… — Мне срочно было нужно домой, — она лгала. Там, в парке, она ощутила странное чувство, будто кто-то наблюдает за ней, и сказала об этом Драко. Он взял на себя Розу, а она могла скользнуть в толпу незамеченной. По крайней мере, теперь она знала, что ей не казалось, и она не сходила с ума. Фред кивнул, оглядывая её, как будто никогда не видел раньше. — Дома сейчас всё по-другому, — сказал он после минутного молчания, Гермиона же думала, как сбежать от него. Она не ответила, только рассеянно кивнула, вертя пустой стакан в ладонях. — Будто тень поселилась на месте, которое ты оставила, мама стала ещё более эмоциональной, чем обычно, Рон почти не появляется, у Гарри и Джинни бардак… Похоже, она держит его рядом, но я знаю, что брак их действительно разваливается, — он явно пытался оценить её реакцию, но она же, казалось, умела держать всё в себе. Гермиона хотела ответить: она знала, что должна извиниться и попросить о прощении, но вина обернулась вокруг её голосовых связок, душила слова, которые она могла сказать. Единственное, что оставалось — смотреть на стакан в своих руках, ожидая, когда бармен нальет ей новую порцию. — Мы все были обеспокоены твоим уходом, Гермиона, но я рад, что ты можешь быть счастлива. Но мы так сильно скучаем… И по малышке тоже… — Пожалуйста, не впутывай в это мою дочь, — сказала она вежливо, голос у неё был тихий, и абсолютно не возникало желания злиться на парня. — Тедди спрашивает о тебе постоянно, даже иногда меняет свои волосы на каштановые и вьющиеся. Гарри говорит ему, что ты вернёшься, но Джинни в этом не уверена. Мама до сих пор надеется, конечно. — Фред, пожалуйста, — сказала она, прерывая его на полуслове, она плотно закрыла глаза, борясь со слезами, которые жгли глаза. — Не говори ничего. — Я бы не говорил, Гермиона. Я просто хочу знать, почему ты оставила нас? — спросил он, наблюдая, как бармен налил ещё стакан янтарной жидкости Гермионе. — Что ты вообще здесь делаешь? — спросил он вдруг, оглядывая бар, где она сидела. Она была здесь так некстати: красивая, молодая женщина в окружении лысеющих мужчин, неопрятных старух — все они сидели в одиночестве, некоторые разговаривали сами с собой, а кто-то пытался анализировать: почему он тут оказался? — Поджигаю свои внутренности, — прошептала девушка, проглотив жидкость одним быстрым глотком, её лицо сморщилось, и Гермиона прикусила губу. — Зачем? — Для удовольствия, — она пожала плечами, поставив стакан обратно на стойку. Поэтому она и была здесь, как и все остальные посетители — она пыталась выяснить, где её жизнь свернула не туда. — Собираю имена парней, которые бросили меня… Хочешь поделюсь? — голос её сочился сарказмом. — Крам, Кормак, Рон… — Гермиона! — Фред повысил голос. — Что случилось с тобой? Ты заперла себя в этом паршивом баре, — бармен полировал стакан, вслушиваясь теперь в слова парня. — В окружении людей… Которые, я не уверен, что живы… — он кивнул головой на одинокую старуху, её рука обмякла, а стакан валялся на полу рядом. Она дышала, но явно спала. — Ты сама жива ещё, Гермиона? — спросил он вдруг, глядя на неё, отчаянно пытаясь удержать её взгляд. — Давай мыслить логически, — Гермиона щёлкнула по стакану и уставилась на него. — Если ты ещё дышишь, значит, ты существуешь, — сказала она прямо, глядя в его голубые глаза, пытаясь избежать всплеска эмоций, которые отражали бы её собственные; слёзы защипали глаза, когда она смотрела на мужчину, из-за которого и покинула магический мир. — Но правда в том, что большинство из нас дышат через повреждённые лёгкие, — сказала она, указывая на всех в этом помещении, включая её саму. Может, она пыталась звучать поэтично, и ей это удавалось, хотя это было не преднамеренно. — Что ты такое говоришь? — спросил он, пытаясь понять. — Мы испортили нашу жизнь, Фред, — сказала она, хватаясь за край барной стойки. — Мы были безрассудной и дикой молодёжью. Мы преследовали будущее, не понимая, что до дня, когда правда восторжествует, не все доживут, — её глаза слезились, а слёзы катились по щекам. — И похоже, я вытащила короткую спичку в этом пари… — Ты всё ещё жива, Гермиона, — заверил он, опуская ладонь на её обнаженную руку, чуть поморщившись — такой холодной была её кожа. В баре было довольно холодно, на Фреде всё ещё был плащ, но на Гермионе не было надето ничего, кроме синих джинс и рубашки с коротким рукавом, две верхние пуговицы которой были расстегнуты. — Ты так думаешь? — она тихо всхлипнула. — Большинство моих чувств мертвы, и я вряд ли смогу их вернуть, — произнесла девушка с горечью. — Тебе, живому, это не понять… — Гермиона, я не думаю, что ты понимаешь, о чём говоришь, — Фред надеялся, что это был только алкоголь, ведь молодая и красивая ведьма перед ним не могла опуститься до таких мыслей. — Хотя, — сказала она, и её голос явно воспрял. — Я потеряла всё: мужа, семью, друзей. Я просто тень того, кем я когда-то была, безжизненное лицо, которое и ты скоро забудешь, — сказала она, вспоминая почему-то, как Роза рассматривала картинки в книгах. — Я никогда не смогу забыть тебя, Гермиона, — Фред коснулся её плеча. Казалось, она вот-вот прыгнет в его объятия, умоляя забрать домой, или, может быть, она снова будет кричать, возможно, разобьёт бокал, но девушка ничего из этого не сделала. Она не была той девушкой, которой когда-то была, но она всё ещё была Гермионой. Поэтому она улыбнулась ему. — Спасибо, — сказала девушка, всхлипнув. — Посмотри на меня, — Гермиона закатила глаза, в которых уже виделся смех, но слёзы всё ещё цеплялись за её ресницы, как роса. — Я, наконец, вижу своего друга снова, и веду себя ужасно… Прости, давай попробуем ещё раз, — сказала она, вытирая щёки, пытаясь вернуть себе самообладание, снова быть сильной, той, какой стала за последние два года. — Что у вас нового? — Ну… У Билла и Флёр растет дочь Виктуар, ей недавно исполнилось три годика, — сказал он, и Гермиона вспомнила красивую маленькую девочку с серебристыми волосами, как у матери. — А недавно у них появилась ещё одна дочь — Доминик. А Джордж женился. — На ком? — Гермиона вдруг воскликнула, потрясённая тем, что не слышала об этом, ведь она по-прежнему читала «Ежедневный пророк» ежедневно. Эту новость она не могла забыть. — На Анжелине, — ответил он с гордой улыбкой. — Они поженились на пляже за Ракушкой в июне, — сказал он, и Гермиона почти могла представить эту картину: Анджелина одета в красивое белое платье, которое колыхалось от морского ветра, который был легче, чем воздух; её темные волосы спадали свободными локонами. Подружками, скорее всего, были Кэти и Джинни; Тедди и Виктуар, возможно, тоже принимали участие. — А у Перси теперь есть девушка! — Для него это полезно, — сказала Гермиона, улыбаясь воспоминаниям о Перси: умный и аккуратный парень, со своими амбициями и желанием работать на власть. — Какая она? — Она, на удивление, весёлая, работает в Министерстве, конечно, — Фред закатил глаза. — В органах правопорядка. Она магглорождённая и папа обожает её! — Гермиона хихикнула, звук был очень несвойственный ей, но она не могла сдержаться. Она помнила, как их с Гарри забавляли его вопросы о магглах. — Как поживает Рон? — она замолчала, пожалев о своих словах, как только они соскользнули с её губ. Она часто думала о том, что случилось с ним — он переживал так же, как она, нуждался ли в ком-то, кто помог бы ему собраться из осколков. — Ты можешь не отвечать, — торопливо осеклась Гермиона, когда поймала сочувствующий взгляд на себе. — Гермиона, — Фред протянул руку и сжал её свободную ладонь, которая не играла пустым стаканом. — Он сейчас кое с кем встречается, — сказал он, но она не отреагировала так, как должна была бы отреагировать брошенная жена. — Кто? — спросила девушка тихо, и лицо Фреда смягчилось ещё больше. — Не жалей мои чувства, просто скажи. — Лаванда Браун, — сказал он. Гермиона всегда любила Фреда за честность. Он никогда не приукрашивал ситуацию, в надежде, что ваши эмоции остались бы не тронутыми; он понимал, что если слова причинят боль, их всё равно лучше произнести, пусть они сами найдут выход. — Хорошо, — сказала она, кусая губы, чтобы сдержать слёзы, но плакать и не хотелось. Рон двигался дальше, в некотором роде, как и она. Гермиона пыталась знакомиться за последний год: она думала, что это было бы здорово для неё, ведь она ещё такая молодая, но что-то всегда мешало. Либо они её использовали, либо исчезали, узнав о Розе. Казалось, проблем быть не должно, но не когда ты была двадцатичетырехлетней матерью-одиночкой, проживающей, к тому же, с другим мужчиной. — А у тебя что нового в жизни? — Фред спросил после того, как напряжение от молчания достигло критической точки. — Где ты живешь? Как Роза? Чем ты занимаешься? — он говорил быстро, отчаянно стараясь сменить тему, и Гермиона была благодарна за это. — Я живу в коммунальной квартире на той же улице, где ты нас видел, — сказала она, кивая в сторону, её мысли всё ещё были о Роне, о том, что он счастлив с другой, но скорее они были направлены на то, что ей было всё равно, хотя она должна была бы переживать. Она должна была плакать, смотря, как весь её мир рухает вниз. Вместо этого она чувствовала облегчение, которое не испытывала уже давно. Наоборот, это будто давало ей зелёный свет. — У Розы всё хорошо: она уже ходит и немного разговаривает, а ест, как её отец, — Гермиона засмеялась, вспоминая, какой беспорядок она устроила утром. — И я работаю по будням в книжном магазине на соседней улице, — сказала она, наблюдая, как Фред смотрит на неё своими голубыми глазами: ему явно хотелось задать больше вопросов, но парень ждал, когда она закончит. — С кем ты живешь? — спросил он, заставляя Гермиону смеяться над нелепостью ситуации. — Ты не поверишь, если я скажу, — она рассеянно думала о том, что если бы кто-то сказал ей ту же информацию два года назад — она бы рассмеялась тому в лицо, а может быть, даже ударила. — Попробуй удивить меня, — сказал он, скрещивая руки на груди и глядя на неё удивлёнными глазами. — Будь готов, — она выпрямилась, принимая вызов. — Это Драко Малфой, — сказала она смело, наблюдая за тем, как вытянулось лицо Фреда. Хорошо, что он не пил в это время. — Драко Малфой? — он был ошарашен. — Драко Малфой? Мальчик, который превратил твою жизнь в ад? Ты с ума сошла? — воскликнул он, и Гермиона пожала плечами. — Он изменился, и Роза его любит, — сказала она рассудительно. — Чёрт, я никогда не думал, что доживу до этого дня, — сказал он, глядя на девушку потерянным взглядом. — Какого дня? — Гермиона осторожно спросила, наблюдая за ухмылкой Фреда. — Дня, когда Гермиона Грейнджер будет шутить лучше, чем я, — сказал он, смеясь над ней. Она же просто закатила глаза. — Как я польщена вашим комментарием, но это не шутка, — ухмылка Фреда спала. — Он изменился, Фред. Он действительно изменил свою жизнь, — сказала она разумно. — Он работает в Министерстве и блестяще ладит с Розой. Она даже назвала его папой однажды — это было ужасно, — Гермиона усмехнулась воспоминаниям. — Так вы, хм… Вы вместе? — Фред смущённо потирал шею своей огромной рукой. Гермиона могла увидеть: там, где он касался шеи, оставались красные пятна и торчали рыжие волосы. — Вместе? — Гермиона спросила, широко раскрыв глаза. Фред кивнул. — Мерлин, нет! — сказала она, смеясь над облегчением, что отразилось на лице Фреда. — Честно говоря, это смешно! — сказала она и Фред снова покраснел. — А как насчёт тебя? Ты встречаешься с кем-то? — Ну, да… — Фред смущался. Гермиона почувствовала, как будто что-то упало в её желудке, хотя она до конца не осознавала, что чувствует. — Правда? — сказала она с деланным одобрением, несмотря на ужасно щемящее чувство, которое испытывала. — И кто эта счастливица? Фред рассмеялся. — Кэти Белл, — сказал он небрежно, стараясь не встречаться глазами с Гермионой. — Она была одной из подружек невесты Анжелины, и ты знаешь традицию: подружка невесты и шафер… — сказал Фред, но Гермиона чувствовала, что ему было неудобно. — Ты её любишь? — спросила она, и Фред кивнул слегка, не слишком правдоподобно. — Ну, если ты любишь взаимно, то ты счастливчик, — сказала она, опуская руку поверх его ладони на барной стойке. Он проследил за её действиями, его голубые глаза встретились с её. — Потому что большинство из нас безответно влюблены, — продолжала она с улыбкой, оглядывая обитателей теперь наполовину пустого паба, этих людей, сидящих в одиночестве. — Вот почему я всегда тут буду, — сказала она. — Для чего? — спросил он, наблюдая за печальными глазами Гермионы. — Чтобы отвлечь сердце от того, кто пропал без вести,  — сказала она с грустной улыбкой. — И ты скучаешь по нему? — спросил он осторожно. — Я всегда скучаю по нему, — сказала девушка, думая больше, чем об одном человеке. Она скучала по Гарри, её лучшему другу, которого она оставила без объяснений. Она думала о Роне, человеке, которого она думала, что любила, и по которому скучала, как по другу, кем он и был до их свадьбы. Теперь у неё не было ни мужа, ни друга. Но больше всего она думала о Фреде: о человеке, который её утешал, когда она плакала; который взял на себя её обязанности, ухаживал за ребёнком, который был даже не его, просто чтобы Гермиона могла поспать. Этого Фреда она потеряла. — Пойдём со мной, — сказал он нетерпеливо, слова эти звучали из его уст удивительно и неуклюже. — Что? — брови Гермионы поднялись. Фред вспомнил, как она часто это делала, когда хотела убедить кого-нибудь в своей правоте. — Возвращайся со мной… Ты и Роза. Это будет удобно: Джордж съехал давным-давно, поэтому у меня есть свободная комната. Я уверен, что хорёк не расстроится. Вы можете жить со мной, пока не найдёте своё место. Я серьёзно, Гермиона! — Эй, стой, супер-герой! — Сказала Гермиона, подняв руку. Парень бросил на неё удивлённый взгляд. — Неважно… Я не могу переехать и жить с тобой, Фред, — улыбка исчезла с лица Фреда, и это будто ударило её поддых. — Но почему? — спросил он в замешательстве. — Я не готова, — сказала она, складывая руки на коленях. — Я не готова встретиться с семьёй, и не могу просто бросить Розу в новый мир, — сказала она. — Но… — начал он, но Гермиона его перебила. — Я сказала нет, Фред, — она была серьёзно настроена. — И я это и имею в виду, — выдохнув, она встала. — Прости, но мне нужно идти, — Гермиона схватила свою сумку. — Драко скоро начнёт беспокоиться, — она хотела уйти, но Фред остановил девушку. Его сильная рука обхватила её запястье. — Послушай, Гермиона, мне жаль, — сказал Фред, останавливая Гермиону: они стояли возле выхода, парень крепко сжимал её ладони, поглаживая их пальцами. — Я немного переборщил, я знаю это. Прости… Я скучал по тебе, Гермиона, — сказал он, улыбаясь, пока она многозначительно смотрела в пол. — Просто… Просто приходи ко мне завтра, мы пообедаем, проведём день вместе. Что скажешь? — Он ободряюще улыбнулся. — Драко работает, некому смотреть за Розой, — Гермиона мотнула головой, теперь её глаза изучали картину мужчины на лошади. Это было для неё странно: видеть фотографии и картины, которые не двигались. Мыслями она опять была не в мире магглов. — Приводи её, побудем втроём, — Гермиона открыла рот, чтобы ответить, но Фред поднял руку, заставив её замолчать. — И я обещаю, что не скажу никому о том, что нашёл тебя. — Сказал он решительно, его голубые глаза всё ещё пытались поймать её взгляд. — Хорошо, — Гермиона тихо ответила, так, что Фред почти не слышал её. — Правда? — Сказал он с жаром, улыбка на его лице сияла так, что сопротивляться было бесполезно. Гермиона посмотрела на него и вскоре обнаружила, что тоже улыбается. — Правда, — сказала она. — Отлично! — Фред воскликнул так громко, что спящие старухи дёрнулись. Парень обвил руками талию Гермионы и потянул её в это слишком знакомое объятие. Она смеялась и визжала, когда Фред крутанул её вокруг, инстинктивно обернув руки вокруг мужской шеи. Когда он опустил её вниз, лицо девушки было красным от смущения, но никто и глазом не моргнул. Гермиона стояла там же, всё ещё обвивая руками шею Фреда, его руки были обёрнуты вокруг её талии. Девушка смотрела в его восторженные голубые глаза, а он улыбался той самой улыбкой из сопливых романтических фильмов, смотря на неё сверху вниз. Это было так мило: его улыбка, ровные белые зубы, сильная линия челюсти, усыпанная мелкими веснушками. — Итак, я увижу тебя завтра? — Сказал он громко, по-прежнему широко улыбаясь. Гермиона кивнула, возвращая улыбку. — Увидимся завтра, — она повторила. Фред отпустил её, оставляя поцелуй на щеке, прежде чем открыть двери паба. — А ещё, Гермиона? — сказал он, стоя в открытых дверях. Она повернулась к нему, наблюдая, как улыбка всё ещё играла на его лице. Ветер снаружи трепал его и без того непослушные рыжие волосы, его шарф болтался вокруг шеи. — Я действительно скучал по тебе, — сказал он перед выходом из бара. Онемевшая Гермиона стояла посреди комнаты, наполненной мёртвыми людьми, но она чувствовала себя такой живой, какой не была несколько лет.