Твоё дыхание на моей коже

      Мел-Роуз подошла к кафе и остановилась около входа. Отцу она о встрече с Жаклин рассказывать не стала, так как уже заранее знала, что он будет против и станет её всячески отговаривать. Об этой встрече знал только Билл, которому девушка доверяла. Ведь он был уже посвящен во все секреты её семьи. И от этого у Мел было чувство, что она навязывается ему. Хотя в глубине души понимала, что это не так. А вдруг он, действительно, её судьба? И больше она никого не встретит? Сейчас и эти вопросы были в её голове, но для себя она решила, что лучше начать разбираться с другими и открыла дверь кафе.       Внутри было немноголюдно, занято пару столиков, но Жаклин она увидела сразу. Сейчас она была одета в чёрное платье, а на голове была небольшая шляпка с красным бантом. На лице неброский макияж, а волосы уложены локонами. Мел быстым шагом дошла до её столика и поставила сумку на соседний стул. — Помнится мы договаривалась о 10 минутах, так вот они уже пошли. — Мел взглянула на наручные часы, а затем продолжила. — Так вот мой первый вопрос: почему? — Спросила она и изогнула бровь в привычной ей манере. — Что «почему» Мелисса-Роуз? — Не поняла Жаклин и поправила выбившийся локон за ухо. — Почему вы меня бросили? — Грубо спросила Роуз и сложила руки перед собой. Для девушки это был защитный жест, и так она чувствовала себя уверенней. Лучше надеть маску безразличия, а потом выговориться Лили или даже Биллу. — Мелисса-Роуз, понимаешь, всё не так просто. Тогда я была молода и наивно полагала, что семья — это та часть, которая никогда не будет мне нужна, но сейчас.… Сейчас спустя столько лет, я сожалею, что поступила так с тобой, что тебе не хватало материнской любви и моих к тебе чувств. — Женщина замолчала. — Во–первых, я не люблю своё полное имя, оно меня немного раздражает, но это теперь, отец сказал, что мне дала его бабушка, которая видимо любила меня, в отличии от вас. А во–вторых, то что вы были молоды и наивны — это, поверьте мне, не оправдание.       Между ними возникла тишина. Никто из них двоих не хотел её нарушать, но тут не выдержала Роуз: — Хорошо, раз сказать вам нечего, второй мой вопрос: если я была вам не нужна, зачем вы меня вообще рожали?       Тут на глазах женщины стали появляться слёзы, но она по прежнему молчала. — Я вижу, вы стали прекрасной актрисой, даже можно сказать превосходной, так изображать раскаяние не каждая сможет. — Мелисса, прошу не говори так. Знаешь, как мне сейчас больно? — Это вам-то больно? А представьте, что сейчас чувствую я? Боль, отчаяние? Эти чувства у меня были вчера, сейчас же во мне говорит только одно — любопытство, поэтому–то я и согласилась на эту встречу. — Мелисса, я виновата перед тобой, это сложно отрицать. — Мел усмехнулась, но в этот раз не стала её перебивать. — Я любила твоего отца, возможно даже слишком, но почему–то не чувствовала в нём ответа на мою любовь. А когда узнала, что беременна, не скрою, я действительно, хотела сделать аборт, но не могла решиться на этот шаг. Мелисса, я ходила в раздумьях целых пять месяцев, и решила родить тебя и воспитывать. Но потом мне предложили работу в Вегасе, сказали, что во мне есть потенциал актрисы, даже не смотря на мою беременность. — И вы отказались от меня из–за карьеры?! Ну знаете… — Роуз встала из-за стола и уже хотела было уйти, как Жаклин сказала всего лишь одну фразу: — Мел, у меня рак.       Роуз вдруг присела обратно на стул. Она так боялась этого диагноза, так как нет ничего страшнее, чем медленная, возможно мучительная смерть. Когда Мел проходила практику в онкологическом центре, она прекрасно помнила лица всех тех, кто обречен. И самое страшное было не сама их жизнь, а жизнь близких им людей. Видеть, как дорогой твоему сердцу человек, так мучается, проходя операцию за операцией и всё безрезультатно. А в итоге конец всё равно один и у многих опускаются руки. — Рак чего? — Тихо спросила Роуз. — Гортани, возможно даже через пару месяцев, а то и меньше у меня пропадёт голос, а через пол года я умру. — Спокойно ответила Жаклин и сделала глоток из своей кружки. — А какая стадия? Операбельна? — Снова задала вопрос Мел и опустила глаза. — Нет, врачи сказали, что мне осталось пол года. И знаешь, Мелисса, как страшно умирать.       Понимать то, что ты уже не сделаешь, того что хочешь, возможно не успеешь. И когда мне сказали, про моё заболевание, я сразу вспомнила о тебе. Знаешь, мою жизнь можно разделить на две половинки: жизнь до попадания в больницу и после. Тогда не задумываешься о завтрашнем дне, а для меня он может и не настать. Роуз не знала, что сказать. Слова её матери привели её в шок. Пусть она являлась для неё человеком, которого она, возможно, ненавидела, обвиняя в предательстве. Теперь она испытывала к ней жалость и чувство ненависти отступили на второй план, а Жаклин всё продолжала. — Когда узнала, что беременна тобой, так обрадовалась тому, что у меня будет ребёнок, но потом серьёзно поругалась с твоим отцом из-за этой чёртовой карьеры, которая так и не сложилась. Спустя столько лет понимаю, что натворила. Ведь я родила тебя даже не в больнице., — Жаклин закрыла лицо руками и замотала головой в разные стороны. — У меня сейчас есть семья, сынок и муж. Но я уехала от них в поисках тебя, сначала я приехала в город в котором жила раньше, но выяснила, что вы переехали сюда. А когда подошла к тебе на улице, то даже не поверила, что Мелисса-Роуз Харвард это ты. Ну же скажи мне, всё что обо мне думаешь, выговорись, Мелисса. Роуз притянула к себе чашку, которая стояла на краю. — Я не понимаю, что чувствую, во мне буквально всё перемешалось. Не скрою, раньше к вам я чувствовала ненависть, даже не её. Я безумно злилась, когда мне было 14 и отец сказал, что женщина, которая воспитывала меня мне не родная. Хотя я и понимала, она никогда не относилась ко мне, как к дочери… Мне потребуется время, чтобы всё осмыслить и пережить. — А вот как раз времени у меня осталось очень мало. — Грустно проговорила Жаклин. — Мне нужно вернуться в Нью-Йорк, чтобы сказать мужу и сыну, о своём заболевании, если так получится, что ты что-то надумаешь, то вот моя визитка. Жаклин открыла свою сумочку и притянула серебристую визитку. Роуз взяла её и прочитала: «Жаклин Блум. Кутюрье.» Дальше был написан её номер. — Хорошо, Жаклин. Если будет желание, то я вам позвоню, потому что вчера один хороший человек сказал мне одну простую вещь. — Это тот парень у твоего подъезда? — Да, он сказал, что нужно уметь прощать. И отпускать обиду.