Страх в твоих снах

*** В девять утра субботы в прачечной не было никого. Джаред спустился со стиркой сразу как пропылесосил квартиру и теперь зло закидывал вещи в стиралку. Давно он не занимался большой чисткой своего жилья… Сейчас еще всю посуду перемоет и полы вслед за ними. Да что угодно, лишь бы выбросить из головы ночные видения. И он не будет думать о том, почему снова видел ту же самую пару. Неужели в их немаленьком районе плотной застройки так мало трахались именно прошлой ночью, когда Джаред готов был ощутить всю силу любви поклонников фистинга, лишь бы не видеть этих двоих? Хотя, этим вопросом тоже не стоило задаваться, потому что он нарушал планы “не думать”. Проснувшись в семь утра и не находя себе места от редкостно мерзких впечатлений от увиденного, Джаред в сердцах обвинил во всем парня, которого так цинично драли всю ночь. Это ж надо такого ублюдка подцепить, какого хрена вообще шляться по клубам и цеплять все подряд, когда в людях разбираешься почти так же, как в квантовой физике?.. Уже через минуту Джареда разъедало чувство вины за собственные мысли. Если его самого уже давно не обуревают плотские желания, то кто он, чтобы судить нормальных людей. Вот уж что-что, а желание человеческого тепла, любви и понимания ему знакомо. А уж как их получать — личное дело каждого. И все в таком духе. Джаред занимался самобичеванием за нечаянно допущенные мысли под уборку, наказывая себя ненавидимым всеми фибрами души занятием. Впрочем, это было вовремя. В шкафу почти не осталось чистой одежды, а в кровати крошек больше, чем на полу и по пробуждении вся жопа оказывается ими исколота не первый день. Постепенно, Джареду удалось переключиться на свои бытовые проблемы, ближе к вечеру закончился подножный корм в квартире и он выполз на свет божий искать пищу в любимой кафешке за углом. Агнесса, официантка лет пятидесяти типичной американской внешности среднего достатка, сразу предложила ему чайку с ромашкой. Джаред считал это гадостью, но ему так участливо улыбались и так по-настоящему беспокоились, что он не смог отказаться. В итоге весь вечер жевал картошку фри с неправоверным чаем и наблюдал, как люди сменяют друг друга за столиками. Парочки усаживались на диванчики для четверых, потому что там можно было вернее спрятаться от глаз других посетителей и немного потискаться. Семьи с детьми просто ужинали, иногда отчитывали отпрысков, а одиночки, типа него самого, быстро жевали и сваливали в темпе с этого праздника среднеамериканской “мечты”. Джаред хотел бы сидеть с кем-нибудь. Будь то подружка или друг, да хоть ворох детишек сразу к двадцати трем годам. Хотел бы иметь планы на вечер субботы, а не знать точно, что будет смотреть телевизионные шоу разной степени тупизны под банку пива и чипсы, которые еще надо не забыть купить на обратном пути. По телевизору показывали людей с целью, успешных или не очень, но с целью на миллион. Джаред вяло пялился на сиськи ведущей и просто обмирал от счастья, когда передачу, наконец, прерывали рекламные ролики. В компе “пылилась” несыгранная давно купленная игруха, а ему было лень отрывать зад от дивана. Усталость дня наложилась на почти бессонную ночь, все-таки моменты, когда он просматривал свои сны, которые на самом деле были чьими-то кусочками жизни, Джареду в сон не засчитывались. Все бы ничего, шикарные темные круги под глазами хорошо отбивали от него активных девушек с работы, спасая от необходимости оправдываться, почему он не хочет даже попробовать сходить вместе в бар. А вот хронический недосып никакими бонусами не одаривал, кроме возможности вырубиться в метро стоя. В телевизоре кто-то трагически выбывал из программы, а глаза Джареда уже закрывались сами собой. Сверху на него лилась вода, под истерзанной задницей чувствовался уходящий с каждой горячей каплей холод плитки. Он сидел скрючившись на полу и все мылил и мылил всего себя. Снова и снова. Пытался отмыться. На бедрах уже синели отметины, рассказывая о прошлой ночи во многих, но не всех деталях. За дверью душевой весело напевали какую-то странную мелодию. Ее мычали, но довольно громко. — Сладкий, выходи. Несмотря на нежность обращения, тон выдавал его истинный приказной характер. Он спешно поднялся с пола, позволил воде смыть остатки пены с кожи и стал выходить. Медлил как мог. Даже когда выключил воду, а дверь душевой, словно связанная со смесителем каким-то хитрым способом, тут же открылась. Мужчина, чей рост был выше среднего, макушкой и верхом лба попадал в совершенно непроглядную зону, в коридоре не было света, а из душевой тот лился так, что различались только глаза, челюсть и плечи. Руки и все остальное утопало в непроглядной тьме коридора. Даже немного смешно, если бы не взгляд голодного и опасного зверя. — Поторопись. И он поторопился, без лишних слов исполняя приказы. Вытерся и покорный, совсем голый вышел из душевой в темный коридор в раскрытые объятия. В одной руке чувствовался шокер, плотно прижатый к боку почти сразу, в другой протянутые наручники. — Надевай. Он послушно защелкнул на своих запястьях металлические браслеты и без слов пошел туда, куда его толкнули. Спустя минуту они стояли около уже знакомой расстеленной кровати, его жадно целовали, сжимали тонкие предплечья слишком сильно, чтобы это было приятно. В какой-то момент его снова толкнули на кровать. В этот раз лежать было удобнее. Он стоял раком, опирался на локти, макушкой в матрас и пока не думал задыхаться. А сзади в него совали пальцы, кончик тюбика со смазкой и в итоге — член. Он пыхтел, стараясь перетерпеть первые неприятные ощущения и не зажиматься, хотя хотелось иного. Постарался расслабиться и просто перетерпеть все эти туда-сюда. Он прикрыл глаза в мерном покачивании от движений, когда в середину спины ему ударили кулаком. Крик вырвался изо рта, еще до того, как он понял, что происходит. Но и осознание не стало полным — последовал следующий удар в затылок. В голове зашумело, он попытался ползти, хотя где-то на задворках сознания знал, что некуда. Тогда его ударили в бок, он перевернулся и шлепнулся на самый край кровати, с которого и соскользнул на пол, одновременно сильно ударяясь затылком о тумбу. Боль была оглушительной. Джаред не подскочил на диване, он просто открыл глаза. Тело словно парализовало, а зрение отказало. Он не видел своей комнаты, не видел телевизора из которого исправно лились звуки, он видел глаза безумного зверя напротив. И только спустя минуту, а может и больше, Джаред смог нормально вздохнуть. Только тогда почувствовал, что у него свело чуть ли не каждую мышцу в чудовищном напряжении. И только когда мозги наконец подключились окончательно, сигнализируя телу, что вот оно настоящее. Его настоящее. Протертый старый диван, телек и чипсы. А там — другая реальность. Там насилие и насильник. Там какое-то чудовище, должно быть, продолжает измываться над мальчиком. Еще не вполне владея собой Джаред полез в карман за телефоном. Четыре ночи. Старым разбитым дедом он с кряхтением поднялся, шатаясь протащил свою тушу в коридор и уже обуваясь приходил в себя. Куртку он даже не стал накидывать, бросился в подъезд, на лестничную площадку и уже там постарался успокоиться. Не шуметь. Ему сейчас нужно было услышать совсем другое, нежели стук собственного сердца, но все двадцать этажей, которые Джаред сначала обежал тихой рысью, а потом прополз уже без ботинок, слушая каждый шорох, оказались по ночному тихими. Нигде ранним воскресным утром не слышалось посторонних звуков. Никто не кричал, никаких глухих ударов. Ничего, даже кошки Джаредовой соседки спали где-то в глубине квартиры вместо того, чтобы шуршать газетными бантиками. Было уже начало шестого, когда Джаред вполз обратно к себе домой. Совершенно разбитый то ли внезапным осознанием того, что увидел, то ли тем, что мог бы и догадаться прошлой ночью, что будет следующей. А может быть, Джаред был просто обычным парнем и сейчас ему было очень плохо и страшно. Потому что. Просто потому что он нормальный, если посмотреть на него и забыть, что на самом деле совсем не нормальный.