Страх в твоих снах

*** Все воскресенье Джаред метался по квартире, обдумывая как бы так позвонить в полицию и не сойти за психа. В итоге прошел четыре квартала в поисках телефона-автомата, дозвонился до службы спасения и выложил все как есть. Почти как есть. Сказал что видел мужчину позапрошлой ночью, уводящего из клуба мальчика, кажущегося опоенным и несовершеннолетним. Джаред был уверен в совершеннолетии парня, но полиция скорее зашевелится. Больше он добавлять ничего не стал и от волнения не мог уснуть полночи. А когда глаза под тяжестью всех предыдущих дней все-таки закрылись, Джаред не увидел ничего. Только под утро короткий трах какой-то семейной пары со смещенными выходными, иначе объяснить подобное по утру понедельника не получалось. Джаред выполз на работу. Весь понедельник он скорее просматривал ленты новостей, чем отвечал на звонки и ходил на вызовы. Благо, в такой крупной фирме подобным поведением страдала почти вся тех-поддержка и выражение вселенской муки на лице было скорее частью униформы. Вся неделя прошла как в тумане, он боялся каждой ночи, каждого дня. Боялся увидеть парня с его насильником и боялся не увидеть их. Впервые так дико жалел, что со второго курса колледжа, как только поверил в реальность своих снов, перестал запоминать лица. Джаред шерстил всю прессу, какую мог найти, даже покупал в ларьке у метро желтую. А вдруг?.. Нигде не было ни некрологов на похожую тему, ни статей о бездействии полиции, ни чего-то еще. Облегчало состояние только то, что если парень заявил на своего жестокого любовника, то полиция это дело в газеты не понесет. Да и газеты за ним не потянутся — не интересно, когда жестоким оказывается обыкновенный мужик, а не какая-нибудь кинозвезда. И Джаред успокаивался этим. Заставлял себя поверить, что парень заявил, а не просто дополз до больницы, залечил раны и решил не связываться. Думать о худшем варианте, из-за которого шерстил некрологи, Джаред не мог. Он его не допускал, день за днем прочитывал обо всех смертях, попавших в сми, но не мог в голове даже выстроить фразу, где парень был убит. В ночь с субботы на воскресенье Джаред увидел уже другого парня в знакомой душевой. Он вис на широких плечах, цеплялся за них пальцами, чтобы не сползти ниже, не упасть на пол. И ничего бы не получилось, если бы его не поддерживали. Уже лежал бы на уровне собственных ботинок. —… осторожней, — ворвался голос из пьяного гудящего тумана, руки стали прижимать сильнее. Он засмеялся и попытался сам усилить объятие, ткнулся губами в щеку, но большее осилить не смог. О том, чтобы связать три слова речи не шло вообще. В спальню его тащили через душевую, где сначала умыли холодной водой, как он ни сопротивлялся. Там же и были скинуты промокшие шмотки. Мужчина рядом заботливо поддерживал, раздевал и все называл сладким, потом подхватил сильными руками, закинул одну руку себе на плечо и помог идти на заплетающихся ногах. — Мы в спальню? — после холодного душа вернулась возможность говорить. — Да, сладкий. — Тогда давай быстрее. Предвкушение нескучной ночи будоражило кровь, а алкоголь вынимал некоторые эпизоды из их путешествия. Вот они в коридоре, а вот он уже голый на кровати, перед ним звякают друг о друга браслеты наручников и он смеясь откидывается на спину и протягивает руки к изголовью, кивает любовнику на эту ночь и тот приковывает его. Горячие поцелуи в запястья, пока щелкают металлические кольца, защелкиваются не слишком туго, но приятно ощутимо, а он продолжает улыбаться и подгонять. Всесильные градусы в крови снова отбирают часть ощущений и воспоминаний. Его ноги уже разведены в стороны, под задницей подушка и его медленно и мерно берут. Член проскальзывает внутрь до конца по обилию смазки и наружу почти целиком, чтобы повторить все в идеальной последовательности снова и снова. Он стонет и любовник опускается на него, целуя в шею, заставляя этой нехитрой лаской пальцы на ногах поджаться, а задницу напрячься от смены позы. Это приятно и партнеру, тот немного ускоряется, загоняя член глубоко и резко, подгоняя к наивысшей точке, пока все не заканчивается. Он удовлетворен, а его партнер — нет. Он продолжает почти не давая времени на передышку. Только вынимает на секунду, перегибает сильнее, держа под коленками, смотрит, наверное, не навредил ли, добавляет смазки и снова вгоняет на полную длину, несмотря на просьбы остановиться, дать время прийти в себя. В этот раз это менее приятно, но спустя пару минут накатывает удовольствие и он снова изгибается под партнером, стонет и поддает пятками — понукая, подбодряя. На третий заход он не готов. Капризничает, просит развязать и дать передышку, но его снова называют “сладким”, просят немного потерпеть, обливают смазкой и снова трахают. Долго, все грубее и грубее. Джаред просмотрел все пять заходов, пока парнишка не отключился. После этого темнота и пробуждение. Разбитый и невыспавшийся он пополз за кофе, прежде чем позволить себе роскошь — подумать обо всем. Джаред насыпал ароматные гранулы, потом так же, без ложки — кому она вообще нужна— сыпанул сахар, залил подоспевшим кипятком и допустил в гудящую голову мысли. Бурда, даже до конца не растворившаяся в кружке, как кстати подходила ворочившимся в лохматой голове мыслям. В этот раз вроде бы все было по согласию. Никакого насилия, хотя пока безымянный урод и не учитывал всех желаний партнера. И не отпускал, но не избивал и не убивал. Потом, это город, здесь не так легко спрятать труп, если бы первого убили, то второго в жизни этого сексуального извращенца могло бы не стать. Джаред для себя придумал все именно так. А чтобы не слишком корректировать версию — ушел на целый день в спортзал. Поужинал он в своей любимой кафешке и уснул, как часто делал, на диване под монотонный бубнеж телевизора. — Умоляю, — он уже хныкал без стеснения и даже намека на манипуляцию, слезы лились сами, зад горел, словно в нем орудовали раскаленным прутом, а не тоненьким дилдо. — Ты же сам сказал, что я слишком долго все делаю, — в голосе одна сплошная ласка. — Я просто хочу показать тебе, что такое долго. — Не надо, — это он практически прорыдал, дернул руками в наручниках, сдирая кожу и ничего больше не добиваясь. Его любовник медленно подсел к нему ближе, ухватил за щиколотку, но, похоже, передумал быть грубым. Ослабил хватку и медленно провел рукой до колена, потом немного выше. Легонько шлепнул по бедру. — Разведи ноги, — не просьба, приказ. — Да, да… — он с готовностью их развел, выдавливая сквозь слезы улыбку... Утром Джаред блевал и отпросился с работы смской. Сослался на желудочный грипп, даже не соврал считай. Желудок был переполнен впечатлениями, все таки его владелец до самого утра просматривал кино с версией самой извращенной заботы, какую он только мог себе представить. То есть, какую мог представить себе совершенно нормальный человек не нуждающийся во всей грязи этого мира, чтобы ощущать, что он еще очень даже счастлив. Но мутило Джареда не от этого. Желудок подступал к горлу и вызывал желание обняться лишь с одной вещью, так удачно вмонтированной в приятно холодящую плитку. Каждая всплывающая с ночи картинка, заставляла обнимать своего друга все крепче, а всплывали они друг за другом, так что Джаред уже боялся, что вскоре просто лишит себя толчка, поэтому основательно проблевавшись все же выгнал себя обратно в комнату. На диване было не легче. Перед глазами стоял этот насильник. Как он берет Джареда за бедра, как тот послушно раскрывается, в надежде на снисхождение, но его всего-лишь фиксируют. Теперь привязаны еще и ноги, а у доморощенного порно-режиссера оказывается домашняя фак-машина, которую тот и прилаживает усердно и старательно. До самого утра в Джареде мерно орудует среднего размера вибрирующий резиновый фаллос и только будильник спас его от впечатлений о размерчике XXL, потому что этот долбаный извращенец как раз менял насадки, когда все усиливающееся пиканье разбудило Джареда. И если прогнать ощущения, что все это творили с самим Джаредом как-то удалось, все-таки именно в этом он стал уже профессионалом, то изгнать из ушей пробирающий шепот все никак не получалось. Джаред слышал как наяву причитания этого мудака: “потерпи, сладкий” и “ты же сам хотел узнать, что такое долго”. Помешанный урод. Джаред не знал точно, где кончаются грани этого определения и не входит ли в него он сам. На следующую ночь Джаред побоялся засыпать. Пил кофе весь день и завалился дрыхнуть только около семи. Благословенный сон без видений не случился, ближе к двум часам дня и его пробуждению какая-то парочка трахнулась в примерочной кабинке магазина. Ощущая себя расколотым на тысячу кусков, которые потом еще кто-то пожевал, Джаред прихватил с собой ноутбук и отправился в кафе. Была смена Агнессы и она без слов налила ему кофе. Не эспрессо, не другое модное название. В этом кафе с названием “Кафе” подавали просто кофе, в который Агнесса могла добавить немного молока, если ее сразу не достать расспросами какой кофе у них подают. Новостные ленты молчали, а Джаред все сидел и сидел, переключился на википедию и статьи об орланах, с них в целом на птиц, но к тому моменту, когда захотел есть и заказал себе стандартный обед он уже пасся в статье об Австралии. В ленте новостей все было по-прежнему тихо. На ужин Джаред заказал китайскую лапшу и уснул почти сразу, готовый если не ко всему, то ко многому. Какая-то сладкая парочка, явно только что начавшая встречаться, очень романтично занималась любовью полночи. Лепестки роз, массаж всей девушки, минет не столько мастерский, сколько красивый. Уж Джаред знал — однажды какую-то квартиру в округе целый месяц сдавали под порно-студию. В любом случае, ночь прошла довольно спокойно. А утром Джаред прочитал о найденном в переулке неопознанном теле юноши, ужасно подходящим под описание к тем скудным обрывкам, какие он вынес из сна. Со следами сексуального насилия, без одежды, в черном непрозрачном пакете для мусора.