Зверю в сердце. Костя

      — Что делать будем?       Саня лениво поймал брошенный ему Костей мяч и повозился, удобнее устраиваясь на постели. За ужином он думал головой, а не желудком, так что был вполне бодр и свеж и, соответственно, фонтанировал энтузиазмом и жаждой свершений. Как всегда. Шило в его заднице прекращало свербеть только во сне. И то не факт, потому что спал Саня беспокойно, постоянно пихаясь и толкаясь.       Костя умостил голову на колене согнутой ноги и расслабленно разглядывал реку и темнеющий на той стороне лес. Тот успокаивал, вселял уверенность в мифическом «все будет хорошо» и в то же время будил жажду свершений, желание действия. Костя флегматично вытянул руку и поймал ответную передачу.       — Возможно, ты удивишься, — не отрывая взгляда от окна, проговорил он, — но вариантов даже несколько.       — Жги, Матвеич!       — Можно на рыбалку сгонять.       Саня недовольно фыркнул:       — Слишком много комаров. Мне нужно хотя бы морально настроиться на обильное донорство.       — Тем лучше. Я хэзэ, где удочки и остальные приблуды в прошлом году оставил.       Уезжал он, в самом деле, тем летом морально раздраконенный в хлам.       — Можно дома посидеть. У меня приставка рабочая.       — Не хочу.       — Блядь, — Костя даже от окна отвернулся, — как омегу убалтываю.       — Так ты несколько вариантов предлагал! Я жду козырей.       — Пойти в клуб, — успокаиваясь и снова переводя взгляд на реку-лес, выложил последний имеющийся вариант Костя.       — И че там, че там? — преувеличенно заинтересованно затараторил Саня.       — Бессмертные хиты и ниче себе омеги.       — Вот о последнем можно поподробнее?       — А что ты услышать хочешь?       — Уверения, что я не сдохну здесь от спермотоксикоза, конечно.       — Дрочить не пробовал?       — Не в качестве заменителя тугой попки.       — Ну хрен знает, — задумчиво нахмурился Костя. — Тут с этим делом сложно.       — Не дает никто? — напряженно поинтересовался Саня.       — Дают. Но ты ж омегами общего пользования брезгуешь.       — Брезгую. И ты брезгуешь.       Костя отмахнулся:       — Тут особо не повыбираешь. Мальчики либо доступные и плохие, либо недоступные и хорошие. Хотя на подрочить можешь развести. Есть тут один котик…       — А можно всех котиков посмотреть? — заржал Саня.       — Можно, но это будет слишком быстро.       — Давай-ка, опиши мне наскоро имеющиеся варианты. Необщего пользования. Там уж я сам разберусь, на что мне их разводить.       Костя согласно кивнул головой. Действительно, Саня в глазах омег мерк только в сравнении с ним самим, а если Кости на горизонте не наблюдалось, омеги висли на нем гроздьями.       — Есть Гена — оптимальный для тебя вариант. В меру фигуристый, туповат мальца, но тебе с ним не Ницше обсуждать. — Саня угукнул. — Еще Женя. Симпотный и все дела, но характер, сука, такой голимый, что после пяти минут общения уже ничего не хочется.       — Ты, Антипов, просто очень привередливый. Дальше давай.       — Дай подумать. Из местных, разве что, Илья… Но он стремноват.       — А как же твоя неразделенная любовь?       — М?       Неразделенная любовь у Кости была одна. Жила в Москве, и от мысли, что кто-то, пусть даже Саня, может к ней просто захотеть подкатить, в груди плеснуло кипятком. Костя пару раз глубоко вздохнул, гоня мысли о количестве свободных альф в столице, и перевел взгляд на Саню.       — Как его там? Рома? Ты ж его вроде тем летом чпокнуть планировал?       — А-а-а, — с отчетливым облегчением выдохнул Костя. — Это вообще не твой вариант. Дристоват, по твоим меркам. Хотя самый красивый на мордашку, это да. Местный принц.       — Окей, расклад понятен. Ты-то кого себе присмотрел? На кого лучше не заглядываться простым смертным?       — Я? — удивленно переспросил Костя.       Он тупо уставился на Саню. Присмотрел? Для чего? А потом до Кости дошло. Он опустил глаза, сглатывая горькую тошноту, и отрицательно помотал головой.       — Никого не присмотрел, — узор на покрывале смазывался, на части не делился, как Костя ни старался себя переключить. — Выбирай любого.       Саня понимающе хмыкнул и поднял руку. Костя наконец-то посмотрел на него и, благодарно улыбнувшись, бросил мяч.       На дискотеку он впервые в жизни почти не собирался. Натянул первые попавшиеся джинсы и простую черную футболку. Потряс влажные после мытья волосы и, собственно, был готов. Даже посторонних запахов на себе не хотелось.       А вот Саня был охуенен.       — Я б те дал, — одобрительно кивнул Костя, когда тот выплыл в переднюю.       Саня ухмыльнулся и подмигнул ему:       — Я подумаю, детка. Пока ты первый в моем топе.       — Ах, пойдем, пока у меня штаны сухие, — манерно проворковал Костя, обхватывая его за плечи.       Они весело потолкались в коридоре, поменялись обувью и двинули на дискотеку.       До омег добрались нескоро. Костя со всеми своими эгоистичными переживаниями как-то упустил из виду тот факт, что многие альфы вполне себе оправданно претендуют на место в его будущей стае. Но формирование и выбор возможных членов неразумно ушли на второй план, а теперь вот выплыли. И в итоге местные альфы настороженно сверлили Саню взглядами, совершенно недвусмысленно проверяя его на прочность во время затянувшегося знакомства. Оно и понятно: быть правой рукой будущего вожака Антипова хотелось многим. Вот только Саня не был одним из многих. Потому и смотрел уверенно, не отводя взгляда не из-за упрямства, а просто потому, что был сильнее. На кого-то смотрел с легкой насмешкой, с кем-то, как с Серым, был серьезен, наверняка тоже мысленно прикидывая возможные роли. Костя решил потом свериться — было интересно, насколько у них совпали мнения.       И как-то незаметно, в мутных, полных подводных камней, разговорах, натикало аж час ночи. Саня встряхнулся, сбрасывая легкое, но неизбежное напряжение, и окинул всех взглядом:       — Ну что? Двинули?       Альфы согласно загомонили и нестройно потопали к клубу. Костя хлопнул Саню по плечу. Он дико им гордился.       — Ты сигареты-то купил? — поинтересовался Саня, поворачивая за угол клуба.       — Передриснул? — насмешливо хмыкнул Костя.       — Так свежий воздух же, бля…       Впервые в жизни Костя видел, как у человека вытягивается лицо. Приоткрывается рот в изумлении, и взгляд становится пустым и в то же время полным чего-то слишком большого, чтобы не закоротило мозги. От Сани Костя вообще такого не ожидал. И вот на тебе! Он отследил направление взгляда и хмыкнул: с лестницы спускался Ромка. В какой-то дурацкой кофте с мультяшными барашками, которая парадоксально делала его ну очень миленьким. Если бы не полное презрения и почти ненависти выражение лица, с которым он прожигал Костю взглядом. Было даже забавно. Особенно вкупе с зависшим Саней. Расклад был неожиданным, но очень неплохим. В том, что галантный и умный Саня, который ясно уже, что попал, без особых усилий закадрит Ромку, Костя не сомневался. А там, глядишь, можно будет доказать, что от излишков мудачества он успешно избавился. А Ромка передаст все это Тоше. И — может быть! — Тоша приедет?       Но все планы пошли в ебеня. Целый месяц с этой самой ночи Ромка Саню игнорировал. Со всем возможным дерьмом, которое очевидно переносил с Кости. Саня с неугасающим оптимизмом пробовал то и это. Очаровывал, искрил остроумием, проявлял чудеса выдержки и той самой галантности, которая брала совершенно неприступные города, а теперь оказалась жалким пшиком перед Ромкиной ненавистью. Ромка не сдерживался. Отбривал Саню так, что Костя еле терпел, а на Саню было страшно смотреть. Улыбка его трещала по швам, в глазах тлела безысходность. И да, иногда альфам все-таки было бы лучше заплакать. Закон бумеранга, про который Косте не раз говорили, сработал на его лучших друзьях. И взбешенный Костя не говорил ничего Ромке только потому, что любое его движение тут же пресекалось Саней, его красноречивым взглядом и дергающейся верхней губой. Костя все понимал, но если от мудачества избавиться хоть частично, но удалось, то взрывной характер не делся никуда. Терпение лопнуло, когда на одной из дискотек Ромка грубо отказал Сане и тут же пошел приглашать альфу из соседней деревни. Саня, опустив голову, постоял несколько томительных секунд перед пустым креслом, а потом медленно пошел из клуба. Конечно, все без исключения смотрели на него. А Косте тошно было от жалости, чужого-своего унижения и дикой злости на Ромку. Ну Саня-то при чем?       — Я ангажирую омегу на секундочку? — прохрипел он альфе, танцевавшему с Ромкой.       Тот все понял по выражению Костиного лица и быстро отступил, несмотря на Ромкины возражения. Костя грубо притянул Рому к себе, чувствительно придавил, чтобы тот не вырывался, и спросил, шепча прямо в ухо:       — Ну как тебе на моем месте?       Мазок света дал разглядеть вспыхнувшие Ромкины щеки.       — А тебе на моем? — зло прошипел тот в ответ.       — Что-то я не помню, чтобы Тоша сходил с ума от любви ко мне.       И не нужно, не сейчас, а давит от неправильной правды!       — Переживет, — фыркнул Ромка и заизвивался, выкручиваясь.       Костя оцепенел и выпустил его. От сдерживаемого бешенства трясло. И только хлопнувшая дверь привела его в себя. Он вылетел следом за Ромкой и напоролся на выставленную Серым руку.       — Жалко, что Тоши нет, — выплюнул тот Ромке в спину. — Порадовался бы, что его детка стал такой сукой и мразотой. Даже Женечка ссытся от зависти. Круто пинать того, кто даже ответить не может, а, Ром?       Спина напряглась еще больше, и Ромка выскочил из клуба. Серый опустил руку, и Костя выдохнул.       — Спасибо. У меня в таких ситуациях слов не хватает.       — Для того у тебя и Саня, — хмыкнул в ответ Серый.       Они вышли из клуба.       — Ты ведь так и не купил?       Костя изумленно посмотрел на протянутую пачку и облегченно вздохнул — курить хотелось адово.       — Что ты ему сказал? — От внезапного Саниного рева Костя вздрогнул даже больше, чем от сильного рывка.       И столь же внезапно огреб прямо в челюсть. Даже среагировать не успел. Впервые в жизни. И полетел на мостовую с загудевшей головой.       — Вы охуели совсем?! — продолжал бушевать Саня. — Еще, блядь, кто-нибудь к нему сунется, я вас всех угондошу нахер!       Костя сел и изумленно уставился на беснующегося друга. Рядом Серый все так же протягивал уже в пустоту сигареты. И тут перед Саней появился Рома.       — Нет! — всхлипнул он, и Костя понял, откуда корни Саниной истерики. — Костя ничего такого мне не говорил.       — А кто говорил? — почти мягко спросил Саня.       Ромка замер — снова эта напряженная спина! — и разрыдался:       — Никто-о-о. Я са-а-ам…       — Эй, — вот теперь из Саниного голоса злость исчезла окончательно. Только нежность, только желание успокоить, и все. — Ну не плачь, пожалуйста. Что сделать надо? Чем помочь?       Он сел на корточки и заглянул Ромке в лицо, прихватывая его за кончики пальцев, еле видневшиеся из рукавов кофты. Но тот разрыдался еще горше, замотал головой. И Костя решил бы, что Саня совсем двинулся, потому что тот вдруг заулыбался, продолжая дебильным взглядом смотреть на плачущего Ромку как на единственное ценное в этом сраном мире, но перевел взгляд на их руки. Ромка слегка, но явно сознательно сжимал Санины пальцы своими.       — Пойдем, — проговорил Саня, поднимаясь.       Ромка всхлипнул и закивал.       Стоило парочке удалиться, Серого разморозило.       — Ни хуя себе, — пространно заявил он и протянул Косте руку.       — И не говори, — ответил тот, трогая все еще побаливающую челюсть.       А потом оба заржали. Вечер просто не мог стать лучше, но Костя слишком часто в последнее время ошибался в прогнозах.       — Слушай, можешь ко мне зайти? Я кое-что отдать хотел.       Костя понятия не имел, что может хотеть отдать ему Серый, но согласно кивнул:       — Могу, конечно. Когда?       — Давай сейчас? Тусить настроения нет.       Настроения торчать в клубе не было и у Кости, так что он согласно кивнул. В дом к Серому заходить не стал — ночь и спят все — и с удовольствием закурил наконец на крыльце. Не успел скурить и половины сигареты, когда Серый вышел с коробкой. Обычной, в которой часто отправляют посылки.       — Вот, — протянул он ее Косте и предупредил грядущий вопрос: — Там кое-какие письма и детские фотки. Ничего личного, сам понимаешь. Но…       Ноги не держали. Костя сел на корточки и обхватил склоненную голову. Сердце бу́хало чуть ли не в два раза быстрее. У оборотней случается смерть от разрыва сердца? Надо ведь учиться уже контролировать себя. Совет про СВ или самолет совсем скоро станет неотвратимым пиздецом. Как тогда быть?       Серый глухо бухнул коробкой о крашеные доски лавочки.       — Пойдем, Костян, — уверенно проговорил он и насильно вздернул Костю на ноги.       А потом сорвался на бег, увлекая за собой постепенно приходящего в себя Костю. Они оставили позади деревню, пронеслись по полю и влетели в лес. Сразу стало легче дышать, как будто дополнительную пару легких прикрутили.       — Совсем тебе твой Архангельск башку задурил, — недовольно проговорил Серый. — Если что — беги в лес. Это даже волчата знают! Давай, Костян! — он встал у Кости за спиной и, ухватив за плечи, хорошенько встряхнул. — Набирайся сил. Почувствуй уже, блядь!       И как прозрение — тонкая нить. Непонятная, но чувствующаяся всем телом. Как струя незамутненной энергии. Дай ей — обовьет тесным коконом силы. И Костя рванул, втягивая, впитывая ее в себя на ходу. Словно вычищая себя изнутри, заменяя отжившее чем-то новым. Действительно нужным.       Он где-то потерял Серого, вернулся к деревне под утро в изодранной футболке и рваной Саниной кроссовке. Умотанный вкрай, но наполненный… собой. Впервые сделавший все по-настоящему правильно. Почему он не пошел в лес так, как полагается? Как человек шлендрал по ягоды! Смешно. Лес прочистил мозги, выбросил весь городской сор. Костя делал все наперекосяк. Хватался и за Тошу, и за формирование стаи. И все поверхностно, не так. И теперь, когда на руках все карты, опять страдания фигней. Что он может предложить Тоше? Недооборотня? Перечеловека? Стабильность, уверенность в нем, Косте Антипове, — единственная стоящая вещь, достойная Тоши. Помимо мелочей вроде Севера, которые Костя давно готов был положить к его ногам.       Было еще кое-что, мешающее бросить все дела и рвануть в Москву. Костя так и не был уверен в своем волке. Что, если этот выбор только его? Если по каким-то причинам волк не поддержит? Такое возможно. Людей в их роду было всегда мало. А вот ситуации, когда проявившаяся вторая сущность заставляла разорвать старые отношения, случались. От мысли о том, что из-за волка придется расстаться с Тошей, хотелось выть. И да, о том, что все может и не сложиться, Костя даже не думал.       Он подошел к берегу и стянул с себя одежду. Вода была теплой, парным молоком накрыла с головой. Костя наплавался, растерял остатки сил и выбрался на берег. Теперь он все сделает правильно. Разберется с собой, с намечающейся стаей — потому что надо уже волкам дать доступ к людям — и только тогда поедет к Тоше. Достойным.       Костя встряхнулся, натянул на влажное тело грязную одежду и поспешил домой.       Саня ждал его у калитки и выглядел более чем напряженно. Костя прищурился и сдержал ползущую на лицо улыбку. Санина истерика и удар меркли в сравнении с его вернувшимся спокойствием. То есть сейчас он переживал из-за ссоры, вглядывался в Костино лицо, но внутри все было ровным. Исчезла буря, которая не давала Косте спокойно жить вот уже месяц. Там текла река, та самая, которая как парное молоко.       Саня посторонился, пропуская Костю, и тот, выдерживая игру, сделал несколько шагов к дому. А потом крутанулся на пятках и наконец-то улыбнулся, как хотел, широко:       — Поздравлять можно уже?       Второй раз за вечер Саня снес его с ног. На сей раз обняв так крепко, что даже приподнял от земли.       — Прости, — глухо пробормотал он Косте в плечо.       — Да хорош! Я так-то за дело получил, — хмыкнул тот. — С говном твоего обожэ не смешивал, но, честно признаюсь, готов был. Кстати, я кроссы твои убил.       Саня поставил его на землю и внимательно посмотрел в глаза:       — В другой день я бы откусил тебе башку.       — Из-за обожэ или из-за кроссов?       — Два раза бы откусил.       Костя хмыкнул и пошел к дому.       — Рассказывай, — кивнул он, плюхаясь на лавку на крыльце.       Саня странно, недоумевающе посмотрел на него, открыл рот, а потом виновато улыбнулся и помотал головой:       — Не могу. Не знаю просто, о чем рассказывать. Мы поговорили, посидели у школы. Я Рому до дома проводил. Но на словах это такая хрень, Костян!       Костя кивнул, улыбнулся и глянул исподлобья:       — Поцеловал хоть?       И Саня покраснел. Еле заметно, но почти забыто. А потом снова замотал головой:       — Я держал его за руку.       Костя кивнул и опустил глаза. В ровное тепло плеснуло чем-то другим. Костя поднялся и поплелся в дом.