Перерождение

      — Ну, бля! Почему все самое интересное происходит в Америке! — вопил Санька. Вика поморщилась и поковырялась в ухе — младший брат возмущался громко и уже довольно долго.       — Новые открытия в науке — Америка! Контакт с внеземной цивилизацией — Америка! Какого хрена эти роботы падают туда, а в Россию ни один не попал?       — Видно понимают, что в России их быстро на металлолом пустят, — рассеянно отозвался Макс, чем-то щелкая в полуразобранном планшете. Телевизор он не смотрел, и новостям оттуда не доверял принципиально. — Да и вообще, я инфу нашел недавно, что амеры все свои открытия содрали с упавшего в Антарктиду инопланетного робота. Заморозили его, и пилили по кусочку. А потом робот отморозился и дал им пизды.       — Маловато дал, — буркнул Санька.       — Его другой робот завалил. Хм… а по другой версии истребителями бомбили.       — Все равно. Я это знаю, и судя по любой версии от того робота все разрушения — разнесенная секретная база, несколько покоцаных зданий и пара десятков задавленных долбодятлов не успевших удрать. А то, что вопили о тысячах жертв — фуфел. Страшный-злобный робот-убийца, блин!       — Видно это потому, что того робота основательно расколупать успели, — Макс нацепил очки и нацелился игольчатым жалом паяльника на механические потроха планшета. — В некондиции был… с его стороны, кстати, можно отметить прямо-таки христианское милосердие — если б меня поймали, заморозили, и сотню лет копались у меня в кишках, я б не успокоился, пока не размазал бы в кашу всю эту базу и пару городов в округе. Чисто из принципа… Вить, а ты как думаешь?       — Пойду чаю заварю.       — Ты чего? — долетел в спину голос Саньки.       На кухне Вика щелкнула кнопкой на чайнике и села на табурет, прижавшись спиной к горячей батарее.       Холодно…       Да, так холодно...       Непонятно, почему, она представила себя на месте попавшего в ледяную ловушку робота, словно бы лично увидев и ощутив — холод. Бессилие. Невозможность пошевелиться. И мелкие крысы, ползающие по телу, вгрызающиеся в нутро...       Да. Видимо, у выбравшегося из плена инопланетного робота нашлись какие-то очень важные дела, если он не стал устраивать полную санацию земли от населения на окружающих его сотнях квадратных километров.       Важное дело... важная вещь... Ключ и надежда на спасение для всей расы. Всего народа...       Если бы не...       Она тряхнула головой. Чайник закипел, засвистел, привлекая внимание. Согреться бы.       За окном шелестел дождь, и осенний ветер рвал листья с деревьев. В зале младший брат шумно делился впечатлениями с другом. За стеной бубнил телевизор, сообщая очередные жареные факты… м-да. Последние лет двадцать страна роботов и впрямь не Япония, а Америка. Дорого же им обошелся научный прогресс и воровство чужих технологий! Что ни день — то новый пиздец. Мутанты, пришельцы… видимо, есть в мире некое высшее равновесие — кто сладко жил, тот плохо кончит. Даже не знаешь, что лучше — в России, где скучно и отстало, или в Америке, где весело и продвинуто, зато на голову в любой момент может свалиться много-много тонн инопланетного металла, а из-за угла вывернуть очередное психоделическое создание какого-нибудь сумрачного гения, удравшее из подпольной лаборатории.       Впрочем, скоро им с братом представится возможность узнать и сравнить жизнь в обеих странах. Отец об этом пока прямо не говорил, но намекал достаточно ясно, и они с Санькой предполагали, что его переводят в филиал фирмы в Америке на постоянной основе. Ну, в самом деле, папаша в командировках проводит девять десятых своего времени! Почему бы не поселиться в месте этих командировок? Чтоб, значит, поближе быть.       Уезжать ей не хотелось. Здесь были Макс, Борька, ребята из клуба, а там хрень с роботами, да еще наверняка в новой школе придется кому-то что-то доказывать. Хотя… есть один плюс — там тепло.       Холод Вика очень не любила, хоть и могла его терпеть — потому и сочувствовала давно погибшему роботу, который сперва тысячи лет пролежал во льдах, а потом угодил в лабораторию. Неудивительно, что он был в ярости, когда очнулся.       — Эй, ребята, чай будете?       За окном стояла осень две тысячи двадцать девятого года. Близился тридцатилетний юбилей фирмы, где работал отец.              НИИ ВнеЗемных Технологий было создано в двухтысячных годах, как очередная попытка догнать Америку. Догнать не получилось, ибо на территории России потерпевших крушение роботов не нашлось — и спустя какой-то десяток лет люди этому изрядно порадовались. Ибо несчастную передовую страну захлестнуло все то, что прежде встречалось лишь на страницах комиксов и в фантастических фильмах. Пришельцы, мутанты, шаманы, религиозные фанатики, мутные организации… только вот герои — борцы со злом не спешили на помощь. Не нашлось ни Супермэна, ни Бэтмэна, ни даже паршивого Человека-паука, чтобы повергать распоясавшихся нарушителей порядка и закона.       И самое странное, что вся эта фантастическая нечисть не спешила лезть за пределы облюбованной им страны. Ну, а Америка очень скоро превратилась в карикатурный вариант Неверленда — найти на её просторах можно было всё, что угодно, правда на добрую сказку это совсем не тянуло.       Правда, ещё была достаточно большая вероятность того, что все эти пришельцы, мутанты, и прочие чудики, неожиданно открывшие в себе сверхспособности, в Штатах оказались просто самыми заметными и беспечными, а в остальном мире они предпочитали сидеть тихо и не высовываться, чтобы не становиться объектами охоты и исследований — здравый смысл, не более. Видимо, в Америке с ним была изрядная напряжёнка.       И всё же, эта страна оставалась страной возможностей. Как прежде туда стремились за лучшей жизнью, за богатством, так теперь ехали за чудесами, происходящими прямо на улицах городов, а не на экранах телевизоров. Рисковали, конечно, но желание прикоснуться к неведомому было сильнее. Туризм по местам боев добрых и злых трансформеров приносил огромные деньги, а какая-то эксцентричная француженка за ожерелье из кусочков металла от инопланетных роботов отвалила сумму, равную годовому бюджету какой-то маленькой страны…       И, непонятно, почему, но все это здорово раздражало. Особенно, выставленные на погляд тела убитых инопланетян. Странно, что другие роботы за такое не устроили людям небольшой такой геноцид, но кто знает, как они думают, эти внеземные существа. И какие у них понятия о том, как следует поступать с мертвыми. Хотя, возможно, там были выставлены макеты, но говорили, что настоящие, да…       И скоро они с братом туда попадут, и все увидят своими глазами.       — Вить, у нас шоколад остался?              Мужское имя прилипло к ней по милости брата — мелкий Санька никак не мог научиться выговаривать ее имя, и звал ее «Вися! Вися!» со временем это «Вися» трансформировалось в Витю, да так и осталось — забавно и оригинально.       В школе Вика слыла трудным подростком, и было, отчего. Детские психологи утверждали, что своеобразие ее характера обоснованно отсутствием матери, как модели поведения, а также разбалованностью и потаканием вечно занятого отца. Сама себя она разбалованной не считала, полагая, что просто умеет настоять на своем. А все остальное… подумаешь — вместо кукол Барби конструкторы и старая техника в гаражах и складах на папиной работе — а отец часто таскал их с братом с собой, словно хвастаясь. А вместо игры в дочки-матери секция самообороны, куда работники фирмы записывали малолетних сыновей для придания твердости духу и телу, а также уменьшения свободного времени, за которое дитятко могло куда-то влезть и что-то натворить.       В той же секции она подружилась с Максом, Мишкой и другими парнями, и девочек-подружек с тех пор себе не завела — очень уж разнились увлечения и интересы.       Неизвестно, что из этого повлияло на ее характер, пробудив и закрепив такие черты, как упорство, граничащее с ослиной упертостью, и полное бесстрашие перед осуждением сверстников и взрослых. Маленькую Вику не пугали ни бойкоты одноклассниц, ни дразнилки побитых одноклассников, ни выговоры учителей и отметки о плохом поведении и драках. Папа же на все это только отмахивался. Дочка отлично усваивала программу, а что дерется — значит, умеет за себя постоять. Папина гордость! И младший брат во всем берет с нее пример.       Сказать по правде, Санька часто ее доставал и раздражал, но если ему казалось, что сестру обижают, то он со всем пылом бросался ее защищать, и проявлял в этом деле незаурядную изобретательность.       Жили они в новостройке на окраине Москвы, практически одни — едва научились обращаться с новомодным кухонным автоматом и автоуборщиком. И в этой жизни Вику всё устраивало. Отец вечно на работе, никто не командует, выучил уроки — а с ее памятью не требовалось даже два раза перечитывать учебник — и свободен. Можно читать, гулять во дворе, играть с братом и друзьями, и заниматься всем, что только в голову придет, не нарушая несложных правил.       Не лезть туда, куда лезть нельзя и присматривать за включенной техникой.       Так продолжалось лет до десяти.       А потом вдруг как-то неожиданно пришли сны. Яркие, красочные, реалистичные, но смутные и смазанные — и странные, совсем не те, которые ей снились прежде. Скоро Вика научилась их отличать. Они не были похожи на ее обычные сны — легкие картинки дневных впечатлений, или какие-то размытые фантастические фантазии. Простые сны легко приходили и легко уходили, словно облака в летнем небе, не тревожа ее...       В отличие от этих. После таких снов Вика просыпалась с больной головой, колотящимся сердцем и ноющим напряжением в мышцах, будто с утра до вечера тренировалась в секции.       Иногда это были бои — жаркие и кровопролитные, где ошибка и мгновение промедления — смерть. Она сражалась одна или командуя другими.       Иногда — тяжелая, выматывающая работа, глухое раздражение, безвыходность и злоба...       Иногда — какие-то незнакомые устройства, кажется, оружие и военная техника, и она копалась в ней и чинила, или создавала что-то новое...       Изредка — редко — снилось что-то красивое или хорошее: фантастические космические пейзажи или существа, к которым она испытывала теплую привязанность — друзья, соратники. Не люди — но это казалось абсолютно правильным и естественным. Мало того — она и сама не была человеком.       А в последнее время во снах возникал образ, невероятно четкий, содержащий не только картинку — но и чувства, мысли, понимание и стремление — словно вырезанный и запечатленный миг жизни…       Золотой город, пронзающий шпилями звёзды. Мир из стали и проводов, по которым несётся энергия — залог жизни и благополучия. Она стоит у подножия башен — в тёмных переходах, в тенях, прячутся те, кого этот мир отрицает — она знает каждого. И пусть они не желанны там, среди сверкающих огней, лишь только им сможет она доверить спину. Тем, кто никогда не предаст, ведь вместе разделили пищу, добытую нелёгким трудом, кровавыми боями.       Скоро уже придёт время, и всё изменится.       Она всё изменит. И, подобно урагану, срывающему листья, вдохновение срывает с ее губ тихие слова — она клянется, не богам, не людям — лишь себе.       Не сверну с пути, не предам, не забуду.