Autumn's colors

Дрема укрывает Джерарда ближе к утру. Пальцы на ногах поджимаются от холода, он снова ныряет куда-то в складки одеяла, пока не становится совсем трудно дышать. Ливень успел завладеть городом. Тяжелые капли ударяются в стекло размашистыми шлепками, устраивая побеги водопадов на окнах. Джерард морщится, трет глаза и, глубоко дыша, осматривается вокруг. Вставать так не хочется, но осознание того, что сегодня последний их совместный день здесь, влетает в голову как-то совсем некстати. Уэй вскакивает. На крыльцо выйти никакой возможности — там разлился Гудзон. Он набирает Фрэнка трижды, прежде чем на том конце линии наконец пробивается чужой хриплый голос. — Который час? Джерард и сам не знает, но тут же отнимает сотовый от уха, чтобы свериться. — Десять. — Я выспался, — Уэй хочет спросить, не издеваются ли над ним с такими заявлениями, но голос Айеро такой сонный и сладкий, что все претензии вмиг испаряются, на смену себе приводя умильную улыбку. Они молчат еще с несколько секунд, пока Фрэнк, по всей видимости, смахивает с себя остатки сна. — Я могу прийти. Хочешь? — Приплыть, ты хотел сказать? — шуточно уточняет Джерард и буквально чувствует, как уголки губ его собеседника мягко ползут вверх. Он вообще очень явно представляет Айеро сейчас: такого прищуренного, заспанного, взлохмаченного. И невольно чувствует, как внутри расцветает что-то теплое. На языке вертится слово. Брюнет прикусывает губу и невольно шепчет про себя: «Уют…» несколько раз — оно и было тем самым словом — пока щемящая нежность внутри разрастается с новой силой. — Одолжишь надувной матрас? — голос Айеро выводит его из секундного созерцания собственных чувств. — Да, конечно! Тебе какой? Есть зеленый, есть красненький в черный горошик, а есть под камуфляж! Фрэнк снова смеется, но уже чуть громче. Хрипотца исчезает из его голоса, и Уэй понимает: он окончательно проснулся. Джерард наворачивает круги по кухне, зажав телефон между щекой и плечом, и протирая пожелтевшим полотенцем турку. Они болтают долго и много: затрагивают всякую всячину, но не обсуждают ничего из того, как можно провести этот день. А потоп на улице, тем временем, нисколько не уменьшается. Когда кофейная пенка вздымающимся куполом поднимается над горлышком турки, Джерард хватает ее за деревянную ручку и несколько секунд держит над раковиной, чтобы дать кофе бежать в нее, а не на плиту. Наконец, они прощаются, потому что Айеро нужно накормить Элли и закинуть кое-какие вещи в стирку. Плотным кольцом пальцев обвив кружку, Джерард греется. Чувствует, как на него снова спускается апатия. Он старается отогнать ее, победить незримый гнёт, сбежать, спрятавшись в приятных мыслях и воспоминаниях. Но выходит довольно скверно, и до следующего звонка Айеро лишь сидит, бездумно уставившись в окно. Начинается гроза.

###

Фрэнк все-таки приходит. Волосы его слиплись, образуя страшный беспорядок на голове, и влажно блестят при пасмурном свете с улицы. Уэй перебирает их, дыша слабым запахом озона, который с собой принес Фрэнк. Они не зажигают камин, потому что он устроен несколько сложнее, чем в доме Айеро, да и поленьев у Джерарда нет уже лет как пять. — Я думал сегодня пройтись, — тихо шепчет Фрэнк, прикрывая глаза и удобнее обхватывая кружку, что стоит у него на груди. Уэй расфокусировано глядит в противоположную стену, поглаживая виски Айеро, чья голова покоится у него на коленях. Идти никуда не хочется. Приятное расслабление накрывает обоих, не выпуская из своего ленивого плена. — Погода не располагает, — замечает Джерард мягко, улавливая на своих коленях едва ощутимый кивок согласия. Уэй различает с десяток видов усталости. И он точно знает, чем отличается въедающаяся в кожу изможденность городской суетой от накатывающих волн желанной осенней дремы. Впасть бы в спячку. Пока все дерьмо в жизни не минует его, а проблемы не разрешатся в срочном порядке по собственной инициативе. Он так хочет просто жить где-нибудь на окраине, делая одно и то же изо дня в день. Но это не утомит его — Джерард знает, что будет любить это. Он будет любить все, что оставит его в чувстве спокойствия. Все, что даст ему возможность просто закрывать глаза, засыпать, просыпаться и делать такие простые вещи, которые все равно принесут ему удовольствие. Он бы хотел жить, как художники. С их бедной романтикой, поисками вдохновения, но зато в родной стихии. Он бы- О, он бы мог многое, если бы только знал, как добиться этого. Фрэнк на коленях неспокойно возится и через упор на чужую щиколотку приподнимается, осторожно отставляя чашку с кофе в сторону. Уэй трет глаза и выравнивается. Они несколько секунд беззвучно разглядывают друг друга. — Дождь затих, — замечает Фрэнк осторожно. Джерард ежится. Молчаливо смотрит на время. — Все-таки прогуляемся? — уточняет Уэй. — Пойдем ко мне, — тянет Фрэнк устало, поднимаясь и вновь забирая чашку. Глоток за глотком опустошает ее. Бледные краски дня плавными мазками скользят по его лицу, оттеняя контуры переносицы и темные пятна под глазами. Джерард рефлекторно касается кожи под собственными глазами и находит там нездоровые складки, совсем, как у Фрэнка — свидетельство нарушенного сна. Они собираются долго. Моют чашки, отвлекаются на любые мелочи, неосознанно оттягивая свой выход на мокрую улицу. Только нога Уэя ступает на крыльцо, с неба градом принимаются сыпаться мелкие капли. — Быстрее, — Айеро подталкивает его в плечо, и они перелетают дорогу, шлепая по мокрой разбухшей траве и полноводным лужам. Небо заволакивает рядом хмурых туч, что низвергают на город целые потоки дождевой воды. — Я потерял сигареты, — смеясь, сообщает Джи прерывисто. — Опять? — Снова, — они оказываются на крыльце Фрэнка. Уэй переводит блестящие глаза на Айеро, делает к нему шаг и запускает пальцы в чужие темные вихры. Они дышат глубоко и сипло, с нездоровым интересом бороздя лица друг друга взглядами. Гром поражает окрестности, но не заставляет их хотя бы вздрогнуть. Фрэнк первым шагает навстречу, пальцами оглаживает чужие скулы и легонько давит на подбородок. Джерард раскрывает губы и смаргивает капли воды, стекающие прямиком на ресницы с мокрого лба. Они целуются долго, самозабвенно и влажно, сплетая языки и отрываясь лишь тогда, когда легкие отчаянно призывают глотнуть воздуха. Закрывают глаза, цепляются за мокрую одежду и вслепую ищут губы друг друга, безбожно промахиваясь и подавляя смешки. Кажется, никогда их близость не была настолько явной, робкой и разрушающей. Фрэнк отстраняется первым, но глаз не распахивает. Короткие ресницы дрожат, кажется, все тело бьет мелкий тремор, и только когда пальцы Джерарда находят его руку, он понимает, что Айеро потихоньку замерзает. — Ид-дем в дом, — выдохом в чужой подбородок. Уэй кивает, тянется, напоследок оставляет незримый отпечаток на чужой переносице. Наклоняется, ласково касаясь губ. Еще раз. И еще. И отступает только тогда, когда пальцы Фрэнка в его ладони в очередной раз мелко вздрагивают от бегущей по коже морози. Дом промерз до балок, а любое колебание воздуха напоминает порыв аквилона. Джерард неловко мнется на пороге, потому что раздеваться совершенно не хочется. Фрэнк обгоняет его моментально, не стянув куртки, и уже принимаясь копаться с камином. — Вы пришли! — Элеанора выныривает из боковой ванной комнаты совершенно неожиданно, на ходу вытирая мокрые руки о плотную ткань своей толстовки. Ее осунувшееся лицо сияет, совсем противореча тем картинкам, что Уэй успел наблюдать вчера. Он щурится и осторожно кивает. — Кому горячего чая? — крутанувшись на носочках, она проскользила по глянцевому линолеуму до самой кухни, ловко балансируя с помощью размахиваний руками. Когда в камине раздался первый приятный треск, брюнет поспешил обернуться, всего на долю секунды ловя на лице Айеро выражение той мрачной непоколебимой решительности, что так чертовски резала нутро. — В порядке? — В порядке, — спокойно отзывается Фрэнк и насильно улыбается. Они сокращают расстояние и скрывают неловкость в поцелуе.

###

Уэй думает, что это — невыносимо. Фрэнк рассказывает истории, но каждая вторая его фраза встречает протест Элли, и Айеро вынужден натянуто улыбаться, уничтожая внутреннее раздражение. Джерард не дурак, и он понимает, что Бербидж специально выводит его. Словно пытается зацепить. Задеть. Вызвать гнев. Но кроме безграничной самоуверенности у нее нет никаких козырей, и потому проломить стену спокойствия брюнета не выходит никак. Говорит девчушка заметно охрипшим голосом. Думать долго не нужно — простуда на лицо. — Накинь кофту, — просит Айеро мягко. Она поднимает глаза и цокает языком. Джерард шумно выдыхает. — Пожалуйста? — его пальцы напрягаются и впиваются в обивку дивана, белея. — Мне не холодно, — Элли наклоняется вперед, критично щурясь. — Ты уже говорила так раньше. И что? Я еле сбил температуру, — голос каменеет. Уэю кажется, что напряжение душит его. — Элли, надень кофту, пожалуйста, — повторяет он вместо Фрэнка. Бербидж покорно привстает и исчезает в своей комнате. — Спасибо, я… — Никаких вопросов, — Джи поворачивает голову и жмет плечами. Ему не нравится ситуация ни в каком контексте, и эта вражда со скрытым смыслом оставляет после себя не только неприятный осадок, но и след с тысяча и одним вопросом. И Уэй спросил бы, имея хоть на йоту менее сильное чувство такта. Устроил бы чертов допрос с пристрастием. Потому что он устал, и ему не нравились эти мелькавшие озлобленные взгляды и воздух, насквозь пропахший обидой. Элли не выходит из комнаты ни через пятнадцать, ни через двадцать минут. Брюнет уже порывается узнать, что она там делает, но Фрэнк поджимает губы и едва заметно качает головой. Дождь прекращается в который раз, и они, невероятно рискуя, все же решают посидеть в беседке. На улице дышится легче, напряжение сползает с мыслей и давящее чувство в груди растворяется с первым вдохом озона. Они снова садятся бок о бок, переплетая пальцы, глубоко дыша и молчаливо уставившись куда-то в бледную полосу горизонта, смазанную дождливой завесой в сотнях милях отсюда. Фрэнк отстраняется всего на пару секунд, тут же вынимая бутылку чего-то очень крепкого на вид. Пальцы Айеро почти любовно оглаживают покатые бока, ставя напиток на стол. — Мне кажется, что мы только пьем и целуемся, — Уэй давит слишком громкий смешок, прижимая костяшки пальцев к губам. — Прости, романтика — это по твоей части, — парирует Фрэнк. Поворачивается и чуть запрокидывает голову, так что губы рефлекторно приоткрываются. Джи кладет ладонь ему на затылок, пропуская темные пряди через пальцы. Между лицами остается не больше пары миллиметров, но они не приближаются больше. Только дышат друг другу в лицо, изредка сглатывая. — И как я смотрю, ты хочешь разнообразия. — Кто знает? — мурлычет Артур почти любовно, цокая языком. Фрэнк целует настойчиво, поочередно ловя губы, языком проходясь по зубам и нёбу. Пальцы мимолётно касаются пальцев. Оплавляют холодную кожу. Все внутри стягивается тугим узлом. Дыхание сбивается, но они не отстраняются, потому что отчаянно нуждаются в этом минутном ощущении, растворяющим их боль. Они спасаются друг в друге. Сердце Джерарда отчаянно отбивает: «Доверься-мне-пожалуйста». Он открывает и снова закрывает глаза, вдыхая свежесть. Медленно считает до пяти. Пальцы подрагивают. Парень приподнимает веки, боясь, что Фрэнк исчезнет. Что он — лишь галлюцинация, плод его воображения, измученного долгим одиночеством. Но он всё ещё здесь. — Всегда жалел, что существует неподходящее время и место, — словно в оправдание, бормочет Айеро, вслед за ним отрываясь. Улыбки расползаются на их губах. Дышать, думать, смотреть — по всем фронтам становится легче. Отпечатки губ согревают. Горят, словно клеймо. Сжигают. Сжигают так, как хочешь быть сожженным. Это мгновение отпечатывается в памяти ярким бликом. И Уэй боится думает, что если это — одно из последнего, что случится с ними, то это непременно заживет цветным шрамом на его душе. Станет неприкосновенной иконой в копилке воспоминаний. Желаний. Чувств. Бархатные сумерки опускаются на них, распаляя в груди чувство умиротворяющего уюта. Вокруг тихо и свежо. Лишь едва уловимо трещат сверчки. Вокруг лампы кружатся мотыльки и мошки, из-за чего свет время от времени моргает. Такие ночи, как эта, прочно оседают в памяти. Кожу снова пробирает стайкой крупных мурашек, отчего Джерард жмется боком к Айеро, переплетает пальцы и часто дышит. — Если бы всегда получалось вот так выбираться, — едва слышно замечает Уэй, мягко закусывая губу и опуская взгляд на свои колени. Айеро как-то глухо усмехается и выкладывает на стол сигареты. Уэй тяги не чувствует, но все равно вытягивает одну из пачки. Нервно перекатывает ее между пальцами, словно новичок, не знающий, что делать. Фрэнк не сразу попадает по колесику, а когда пламя вырывается, Артур склоняется над ним. На пару минут воцаряется тишина, не считая их тихих выдохов и шелеста листвы. Пальцы обоих на секунду расплетаются, соприкасаются уже над пепельницей. Пепел с сигареты Айеро попадает на кожу Джерарда, и первый тут же спешит его убрать. Взгляды в очередной раз сталкиваются, и никто из них больше не улыбается. — Пойдем в дом, — голос у Фрэнка чуть дрожащий, глубокий и отдаленный. Он опускает глаза в пол, а когда поднимает, зрачок уже давно затопил и без того темную радужку. — Т-там всяко теплее. Уэй коротко сглатывает, неловко выпутываясь из полуобъятий. Он почти не успевает анализировать собственные мысли, одна за другой заполняющие голову, но все, что ему стоит знать, это то, что он пьян и точно не одинок в своих желаниях. Фрэнк поднимается первым, и Джи чувствует, как чужие пальцы от мимолетных прикосновений начинают дрожать еще сильнее, чем прежде. Уэй встает следом. Их лица слишком близко, и всего одного движения вперед достаточно, чтобы столкнуться носами. Улыбка Айеро объята таинством и предвкушением. От спиртного кружится голова. Подушечки пальцев покалывает. Путь до дома кажется бесконечно длинным. Фрэнк пошатывается, но не от градуса, а от ощущения близости, которое так хочется вернуть. Что-то трепетное растекается по всему телу, скручивая низ живота. Он разворачивается всего на секунду, и отчетливо наблюдает в глазах идущего позади такое же растерянное выражение. Пульс подскакивает почти моментально, когда порог остается позади. Трепещущее чувство перерастает в жадность. Губы Уэя беспорядочно снуют по чужой шее. Руки Айеро сплетаются замком на чужой шее, тормозя на пару секунд. Они тонут в табачной ауре, прочно въевшейся в их одежду, губы и взгляды. Сигаретный дым у них в глазах. — Только не шуми, — шепот Айеро становится еще тише. Джерард кивает, и только через пару секунд понимает, что здесь слишком темно, чтобы увидеть это. — Окей, я… — добавить что-то он не успевает, потому что ладони Айеро — чертовски холодные — забираются под одежду. Теплая спина контрастирует с ледяной кожей. Кровь отливает от мозга, почти моментально перекочевывая в пах. Дыхание сбивается после каждого жеста и вдоха. — Наверх? — с надсадным хрипом уточняет Фрэнк, и тут же пальцами оглаживают чужую грудь, спускаясь к ремню. — Наверное, — также хрипло отзывается Артур. Они бредут до лестницы, спотыкаясь, хватаясь за любые предметы в попытках сохранить равновесие и не сбиться с траектории пути. Стоит пересечь порог комнаты, лопатки Джерарда крепко впечатываются в стену. Он худо-бедно справляется с тремором, быстро стягивая верхнюю одежду. Здесь по-странному душно. Он ворочает шеей, пытаясь полноценно вдохнуть. Ногти не слушающихся пальцев впиваются в ладони. Айеро опускается на колени не спеша, хотя его глаза горят чем-то безумным даже в непроглядной тьме комнаты. Взгляды сталкиваются. Уэй тяжело сглатывает. Запрокидывает голову, отвлекаясь на узоры из копоти на потолке. Звенит бляшка на ремне. Джинсы спадают на пол, за ними — белье. Щелкает крышка пузырька со смазкой. Уэй правда старается сосредоточиться, но ироничный вопрос сам срывается с его губ: — Был настолько уверен в своей харизме сегодня? — Мне даже больно, что ты сомневался, — цокает Айеро. Джи всего на секунду опускает взгляд, и поражается, насколько самоуверенным выглядит человек, стоящий на коленях. Фрэнк по-хозяйски цепляет его ногу под коленом, отводя в сторону и ставя на журнальный столик. Подается вперед, покрывая внутреннюю сторону бедра дорожкой из поцелуев. Узел в животе стягивается сильнее. Джерард вновь откидывает голову назад, почти скуля. Тогда Фрэнк дразняще цепляет губами головку его члена. Хриплый выдох слишком громко отражается от стен, но чужое дыхание больше не опаляет кожу. Уэй распахивает глаза. Айеро раздевается медленно, неотрывно следя за лицом напротив себя. Улыбка не сползает с его губ, потому что Джерард как-то совершенно теряется, не ожидав такого отступничества. — Торопиться некуда, детка, родители приедут нескоро, — саркастично мурлычет брюнет. Уэй закатывает глаза и делает шаг вперед, пристально щурясь. Фрэнк поразительно крепко сложен для своего небольшого роста, так что ему не стоит никакого труда слегка притянуть Джерарда и бережно уложить его на простыни. Духота прочно въедается в кожу, и свежее постельное белье никак не отгоняет навязчивое ощущение. Джерард возится, потому что Айеро снова контролирует себя, окончательно избавляясь от остатков одежды. — Ну-ну, не нервничай, — наигранно снисходительно выдыхает он. Уэй собирается ответить колкостью на колкость, но чужие пальцы, холодные и влажные от смазки, пробираются к анусу, с нажимом обводя по кромке сжатых мышц. — Д-давай, — возможно, Артур бы и постыдился своей спешности, но горячее тело над ним, невообразимая духота комнаты и ноющий живот сбивают мысли в одно-единственное «хочу», уничтожая рамки собственной гордости и сдержанности. Первый палец проталкивается свободно, но следующий заставляет выгнуться. — А растяжка особо и не нужна, — замечает Фрэнк задумчиво. — Я несколько часов назад в душе подрочил, — закусывая губу, признается Уэй. Айеро над ним коротко усмехается, проталкивая третий палец. Мышцы вокруг них крепко сжимаются, но позволяют двигаться без излишнего сопротивления. Джерард морщится, и вдруг выгибается снова. — Нашел. Искусанные губы покрываются вязкой металлической слюной, которую Уэю приходится без конца слизывать. Чужие руки творят с ним что-то невообразимое. Он выгибается, цепляется за простыни, сбивает их ногами и сорвано дышит. Губы Фрэнка снова обхватывают член, начиная двигаться медленно, лениво. Он откровенно дразнит, и стоит только Джерарду почувствовать, как подскакивает пульс и приближается мелкая дрожь, замедляет темп движений еще больше. — Давай, — снова повторяет Джерард, и, кажется, ловя мгновение незамутненного похотью рассудка, совесть заставляет кончики ушей предательски покраснеть. «Как подсобила темнота», — тут же проскальзывает радостная мысль. Пальцы Айеро снова давят на заветный бугорок внутри. Дышать получается через раз. Фрэнк двигает бёдрами, и Джи не успевает сдержать стон. Он прячет лицо на чужой груди. И крепче цепляется за простыни. Айеро разводит его ноги коленом и устраивается между ними. В темноте взгляд Джерарда выхватывает металлический блеск. Айеро рвет упаковку презерватива, раскатывает резинку по члену, наклоняется, и губами прихватывает кожу на ключицах, вырывая с чужих губ еще несколько вздохов. Он входит осторожно, едва сплетая свои пальцы с пальцами Джерарда. Делает несколько пробных покачиваний вперед, словно изучает границы дозволенного. И только тогда, когда чувствует ответный толчок, слегка ускоряется, проталкиваясь глубже. Уэй посылает осторожность к черту и пытается толкнуться бедрами вперед самостоятельно. Айеро снова ускоряется, сопровождаемый равномерными подмахиваниями. Входит глубже, через несколько мгновений толкаясь уже до упора. Истекающий смазкой член Уэя мажет по его животу, оставляя липкие следы. Фрэнк перехватывает его, накрывает ладонью и сразу сбивается на быстрый темп. Джерард под ним ерзает, кусает губы и громко сипит. Темные волосы слиплись от пота на висках и лбу. Лицо покрылось испариной, сияющей от бликов фонарного света с улицы. Айеро жмурится, ускоряется еще больше, почти не чувствуя коленей, трущихся о постельное белье. Голова кружится, его несет, подначивает. Дыхание сбивается в край, и они, подобно рыбам на суше, рьяно глотают воздух. Уэй становится центром его внимания, его Вселенной, его нервных окончаний. Джерард сцепил ноги за чужой спиной, в очередной раз выгнулся, протяжно выдохнув в чужое лицо: «Фрэнк». Тело прокололо миллионами иголок, бедра свело мелкой судорогой, и он кончил, широко распахнув глаза. Айеро успевает совсем скоро, прямо вслед за ним. Его сносит, выжимает и почти откидывает. Духота отступает, отдавая их в плен холодному воздуху комнаты. Приходят в себя они не сразу.

###

Утро — пленительно-тоскливое — обволакивает со всех сторон. Ладони коротко скользят по теплым простыням, хватаются за края пододеяльника, натягивают до самого подбородка. Уэй морщится и фыркает. Дымчатый свет поздней осени освещает комнату неровными бликами, и он очень долго осознает, почему это происходит — его шторы всегда крепко задернуты, чтобы предвосхищать такие утренние казусы. В его комнате. Джерард чувствует, как чьи-то руки мягко оглаживают ряд позвонков на его спине, спускаются ниже, ниже, и… Исчезают. Он недовольно разлепляет один глаз, тут же зажмуривая его обратно — здесь непозволительно светло. — Не уверен, что хочу слушать неудобные вопросы, — слышится над ухом. Артур недовольно стонет, раскрывается и только потом открывает глаза, пытаясь сконцентрировать взгляд на темном силуэте, что нависает над ним. — Элли, — грустно вспоминает Уэй. Фрэнк, черты лица которого приобретают ясность, кивает. Затем, вручает стопку одежды. — Вау, — иронично хлопая себя по груди, цокает Джерард. Айеро закатывает глаза, одними губами шепча: — Хоть бы спасибо сказал. — Спасибо? Несколько мгновений парни лишь переглядываются, и в комнату пробирается тихий звук накрапывающего дождя. Фрэнк усмехается первым, плюхаясь на кровать рядом. Джерард почему-то мысленно удивляется тому, что его сейчас не терзают никакие вопросы, и в общих чертах, внутри него царит лишь приятное равнодушие. Он бы даже назвал это умиротворением. — М, тебе придется свалить домой, а потом вернуться, как будто ночь ты провел у себя. Джерард это знает и сам, так что лишь понятливо кивает. Когда он переступает порог комнаты, то его ловят за запястье, тормозя на пару мгновений. — А поцелуй? — театрально-пискляво канючит Айеро. Джерард не может согнать до дебилизма умильную улыбку со своего лица. Коротко подается вперед, оставляя влажный след на чужих губах. А после незаметно выскальзывает из комнаты. Затем — из дома. Вернувшись к себе, парень долго стоит под струями душа. До тех пор, пока не кончается вода в нагревателе и не становится ужасно холодно. Тогда он заворачивается в полотенце и выходит из ванной, шлёпая мокрыми ногами по полу. Переодевается, а затем спускается вниз и наливает кофе. И впервые за утро позволяет себе подумать о том, что произошло. О том, что слишком быстро пьянеет. И о том, что он переспал с Фрэнком, например. И кажется, не жалеет ни о чем от слова вовсе. С Элли они сталкиваются на крыльце. Уэй уже привел себя в порядок, но любопытный взгляд ребенка заставляет его ежиться и перетаптываться на месте. Кажется, фейс-контроль он все же проходит удачно, потому что мисс Бербидж отступает, поспешно пропуская его в дом. — Эй, Джи, доброе утро, — она солнечно щурится. — Там Фрэнк блинчиков напек! — сама же, размахивая пустым пакетом, причудливо развивающимся на ветру, словно бюджетный воздушный змей, шлепает по лужам в сторону маленького магазинчика с излишне бедным ассортиментом. Джи наскоро изображает удивление, тут же проскальзывая во внутрь. Внутри и впрямь чертовски вкусно пахнет. Айеро крутится у плиты, прищелкивает пальцами и что-то мурлычет, пытаясь скопировать знаменитую лунную походку. — Завтрак? Как мило, детка, — нараспев тянет Уэй, подкрадываясь, словно кот. Фрэнк даже не вздрагивает. Наверняка засранец все-таки заметил новоприбывшего через какую-нибудь отражающую поверхность. — Если бы я зажал завтрак за то, что ты сделал для меня, я был бы очень нехорошим человеком, — Айеро разворачивается на пятках и похабно улыбается. Приглашающе раскидывает руки. Объятия затягиваются до того момента, когда на кухне вдруг появляется запах гари. Фрэнк подскакивает и резко вырывается, стягивая черный пласт теста со сковородки. — Последний блин комом, — сожалеюще сообщает он. — Разве там не «первый»? — Джи усмехается и просовывает палец в одну из почерневших блинных дырок. — Один хрен мы его потеряли, — Айеро смеется и выбрасывает неудачный кулинарный шедевр. Они вдвоем кое-как управляются, накрывая на стол. После возвращения Элеаноры и плотного завтрака, семейство приступает к сборам. Джерард пытается помогать, но делает это неохотно, потому что мысль, что он снова останется один, паразитически выедает мозг изнутри. Все проходит слишком быстро: Фрэнк сразу признается, что большую часть вещей собрал за последние пару дней, чтобы избежать спешки. — Жизнь меня научила нескольким вещам: никогда не скидывай то, что можешь сделать сам, на кого-то. Сразу мой тарелку из-под гречки. Не скидывай все на последний день, если есть время до него, — важно декларирует Айеро. Джерард лениво усмехается и пожимает плечами. На лестнице слышатся шаги. С еще одной стопкой одежды, толкая входную дверь ногой, входит Элли. Меж зубов зажат апельсиновый чупа-чупс, лишившийся палочки. Она скидывает все, что принесла, на кровать, развалив стопку. Затем вздыхает. — Ну давайте уже, умники, прощайтесь нор-маль-но! Как будто я ничего не вижу и не понимаю! — задрав нос, покидает комнату, как-то важно взмахнув рукой на прощанье. Глаза Айеро удивленно распахиваются. Уэй сдерживается, чтобы не рассмеяться. — Какая сообразительная леди, однако!..— скептично делится Фрэнк. Джерард все-таки дает волю смеху, тут же сокращая расстояние и крепко целуя брюнета. Сплетает руки замком за его спиной. Прощание затягивается на добрые полтора часа.

###

— Иногда могу быть недоступным, потому что ставлю телефон на беззвучку и насилую до того, что он отрубается, — торопливо сообщает Джерард, нервно хрустя пальцами. — Если повезет, добираюсь домой с работы к полуночи. В не самые лучшие дни могу причалить аж к часу. Смотря, что с метро. Фрэнк мягко улыбается и накрывает чужую ладонь своей. Ловит непонимающий расфокусированный взгляд. — Я верю, что ты расскажешь мне обо всем поподробнее при личной встрече. — Д-да… я… я просто… — Уэй неловко улыбается, пытаясь подобрать нужное слово. — М-м, я просто не знаю, позвонишь ли ты… и… — Я позвоню. Джерард улыбается благодарно, с какой-то долей детской недоверчивости. Отступает назад, пропуская Фрэнка к машине. На него сзади налетает Элли. Крепко прижимается светлой макушкой к груди, оплетая руками бока. — Буду скучать, — неразборчиво, но словно обещающе говорит она. — Я тоже, — так же доверительно отвечает Джерард. Наклоняется и мягко целует в лоб. Ерошит распущенные вихры. Затем тихонько добавляет: — Следи за своим дядькой. — Буду, — заговорщически мурчит она, приоткрывая глаза, вмиг одаряя его хитрым взглядом. — Эй, у меня со слухом нет проблем! — возмущенно замечает Айеро, укладывая сумки в багажник. — Зануда, — Элли наконец отлипает от Артура и показывает Фрэнку язык. Тот театрально хватается за сердце. Джерард беззлобно закатывает глаза. Еще раз чмокает Элли в обе щеки и, как истинный джентльмен, помогает сесть в авто. Закончив, отходит, неловко переминаясь возле Айеро. — Целуйтесь уже! — Бербидж по-хозяйски опускает стекло и смеется. Затем прячется. И хорошо, потому что прижатый к бамперу Джерард еще долго бы не выходил из ее головы. — Только не пропадай, — напоследок все же просит Уэй. Фрэнк послушно кивает, и не сдержавшись, снова целует. Обнимает напоследок как-то трогательно и неловко. И, больше ничего не сказав, забирается в машину. Заведя ее, осторожно газует, напоследок лишь глянув в зеркало бокового вида. Джи коротко вздыхает, отходя в сторону, чтобы не попасть в клуб пыли. На его губах расцветает улыбка. Развернувшись, парень следует к себе, взглядом, полным нежной грусти, окинув дом семейства Бербидж. Закуривает уже у себя на крыльце, подбирая ноги. Он проводит время на улице до самого вечера.