###
Фрэнк соглашается на встречу ближе к полудню субботы. Голос его звучит мрачно и устало, пока он уточняет место и прочие детали. К вечеру пятницы пальцы Джерарда уже не могут нормально держать сигарету. Банка с кофе опустошается напрочь, оставляя лишь неприятную помольную пыль, что всегда отдает неимоверной горечью. Фрэнк звонит утром, извиняется и предупреждает, что не сможет прийти раньше вечера. Джерард, в общем-то, и не против: ему еще нужно собраться с мыслями и попытаться выглядеть не таким забитым. Симпатичная коллега с работы ненавязчиво замечает, что ему стоит освежиться. Возможно, сходить в сауну. У нее — какое совпадение! — даже имеется одна неплохая на примете, в которую она благородно может его провести из-за хороших связей с хозяевами. Парень игнорирует открытый флирт, потому что его мысли зациклились вокруг оси с именем «Фрэнк». Момент X приближается катастрофически медленно, сопровождаясь странной смесью страха и латентной надежды. Кофейню другую он выбирает подсознательно: наверняка боится колыхнуть в себе неприятные события с прошлого раза. Когда Айеро приходит, по коже Джи пробегает холод: выглядит первый откровенно не очень. Уэй подрывается, но тут же видит предупреждающий жест. — Без обнимашек. Я сейчас одна большая инфекция, — он откашливается и дергает плечом. Артур неловко смеется и присаживается обратно, в защитной реакции скрестив руки. — Хочешь что-нибудь? — он надеется, что голос не будет звучать так уж жалко. — Мне без разницы. Все равно еда не имеет вкуса, когда заложен нос, — Фрэнк хмыкает, но из какой-то любезности пробегается взглядом по ламинированному меню, что лежит перед ним на столе, — Элли заразила. Джерард все-таки заказывает кофе, и момент, когда официантка старательно выводит в своем блокноте шесть букв, хочется продлить навсегда. Тишина не кажется неправильной или убивающей, пока девушка с равнодушным лицом стоит рядом. К соседнему столику приносят поднос с дымящейся карбонара. — Вещь вкусная, если правильно приготовить, — замечая заинтересованный взгляд Уэя, бодро произносит Айеро. — А ты гуру, как поглядеть, — Джерард немного расслабляется и даже осмеливается взглянуть в глаза. — Был в Италии пару раз, — отвечает Фрэнк с усмешкой. — Грех поехать в чужую страну, не попробовав звездные блюда ее кухни. — Ты прав, правда, я не особо много где был. В Лондоне… и то, проездом. И пару месяцев жил в Мюнхене по работе, — задумчиво вспоминает Джерард, хотя все его мысли по-прежнему слишком далеко от того, что он говорит. — И чем тебе запомнилась Италия? Фрэнк мрачнеет — Джерард понимает, что заставил вспомнить что-то не то. Неловко прикусывая губу, кладет сложенные руки на стол. — Глобальной ссорой с Пат, — фыркает Айеро наконец. Может, его тон не звучит слишком грубо или затравленно, лицо — вот, что отвечает на все вопросы. — Вы… вы часто ссорились, я так понимаю, — начинает Джерард. Он знает, что к этому разговору им тоже придется рано или поздно прийти за сегодняшний вечер. — Достаточно, чтобы устать от этого, — угрюмость и спокойствие в голосе напрягают. — В чем причина? Причины. Обычно. — Она делит мир только на черное и белое, — Айеро облизывает губы. — А это, видишь ли, довольно опасно. — Наверное? — Я знаю ее дольше, чем кто-либо еще, и… помнишь, я просил поверить мне? — Джерард снова осознает, что опустил взгляд. — Помню, — отвечает он неслышно. — Действительно дольше всех, Джерард. Дольше, чем ее мама, если не считать те девять месяцев в утробе, ага. И эти года научили меня тому, что всякая глупость, укоренившаяся в уме человека как неоспоримая истина, непременно топит его, несет на дно, к тому моменту, когда он все потеряет, — Фрэнк поджимает губы и тяжело вздыхает. — И каждые ее отношения — это та самая глупость. — Говоришь как старший брат, — усмехается Уэй, но тут же готовится выбить из себя всю дурь за такие комментарии. На удивление, Айеро виду не подает, лишь тихо соглашаясь: — Знаю, знаю, что так оно и кажется. Но это не тот случай, правда. Просто схема проще, чем формула воды: она находит парня своей мечты, теряется в нем, разочаровывается, выносит свою ненависть не в то русло. И никакие разговоры не срабатывают. Она не маленькая, но года ничему не учат ее. Уэй закрывает глаза всего на пару секунд, и эти секунды проходят. Он не хочет вспоминать, что так любит повторять ему Майки, обуянный праведным гневом, но слова впиваются в виски острыми иглами, не отпуская от всего того, что надежно хранит память. — Так бывает, — сухо произносит он наконец. Кажется, можно почувствовать, как хмурится Фрэнк. — Я не могу не винить ее в этом, ты же понимаешь? — холодно уточняет он. Джи вздрагивает. Опускает голову. — Нет, просто… просто ей нужно чуть больше времени, чтобы понять. — Идиот бы уже понял! — начинает злиться Айеро. Столик под его сжатыми кулаками издает натужный скрип. — Знаю, что это неправильно, но дай ей сделать выбор самой, Фрэнк. Подумай, как ей сложно, пожалуйста. Фрэнк молчит, пока на его губах не проступает яростная ухмылка. — О, да, у меня же целая вечность впереди. Так что, да, последую твоему умному совету и буду наблюдать за тем, как она гробит себя и ребенка, — он делает паузу, чтобы отдышаться. — Бесконечная игра «на креативе», да? Или читерский «сапер»? — Слушай, ты просил выслушать. И я выслушал. И я не могу ручаться за твою реакцию, ладно? Мне жаль, что ты не понимаешь все то, что она делает. Может, не видишь мотивации? Может, ты слишком правильный для этого? Напряжение обрастает металлической коркой, стягивается и, протяжно звякнув, сыпется осколками. Джерард готов задохнуться, закричать, сдавить череп ладонями. Он смотрит на то, как спина Айеро напрягается, как его лицо и взгляд леденеют, как медленно наливается белым оттенком кожа на сжатых костяшках. Парень видит слишком многое, видит, как рушится все, что он построил за такое короткое время. И это «все», подняв на него взгляд, полный холодной злобы, цедит: — Не буду травить тебя своей правильностью. Надеюсь, не доставил неудобств. И все, что происходит дальше, замедляется в сотни тысяч раз. Плывет, разрывается черно-белыми бликами и растекается свинцовой тяжестью в конечностях. И Фрэнк уходит, пока голос внутри Джерарда вопит от ужаса и страха, призывая сделать хоть что-нибудь. Фрэнк уходит.###
Он звонит Фрэнку на неделе раз, другой, третий. Идеальный голос-автоответчик сообщает, что абонент недоступен. Джерард скребет кожу на плече, делает глубокий вдох и в очередной раз сбрасывает вызов. «Недоступен» — крутится в голове надоедливой мошкой. Фрэнк теперь недоступен для него, кажется, совсем. Это не просто тяготит, а выбивает из колеи, мешает думать, есть, пить, спать, дышать, в конце концов. Уэй надеется, что на ближайших выходных сможет вырваться к Донне, но планы рушатся как раз в тот день, когда один из коллег — Рэй — увольняется. Следующая суббота выдается совсем паршивой. Он спал настолько плохо, что едва ориентируется в здании офиса, не то, что в цифрах деловых бумаг. Вечером идти домой не хочется от слова вовсе. Там он снова будет окружен тишиной и гадкими мыслями. Парень долгое время шастает по улицам, наблюдая за оживленными потоками людей. В такое время никому не хочется быть одиноким, думается ему. Потому рука сама тянется в карман куртки за телефоном. Он набирает Айеро. Губы сами повторяют за оператором привычные слова. Не проходит и получаса, как мысль о возвращении домой становится еще более противной. Глаза находят неоновую вывеску первого бара на дороге непроизвольно. Решение заглянуть туда и надраться как следует становится слишком естественным. Яркие прожекторы, смех, громкая музыка и смешавшиеся воедино запахи отвлекают и наполняют той равнодушной легкостью, которая делает всю жизнь проще. Очередной шот какой-то огненной бурды выбивает остаток мыслей, так что этот вечер становится еще лучше. Бармен за стойкой ковыряется в телефоне, изредка поднимая взгляд на Уэя. Он не выглядит заинтересованным, но, кажется, словно натренированная собака-ищейка, готов в любой момент оторваться от такого потрясающего занятия и выслушать чью-нибудь до отвращения грустную историю. В какой-то момент — Джерард даже не успевает уследить — к нему подсаживается девушка. Она не обращает внимания на него, сразу взывая к бармену за бокалом виски. Прожектор на пару секунд освещает ее лицо, подчеркнув подсохшие потеки туши. — В честь чего надираешься? — довольно бодро осведомляется она через пару минут. Джерард коротко хмыкает, взбалтывает содержимое бокала, тут же в один присест заливая остатки в себя. — Да так, с другом поссорился, — уточнять, что случилось это отнюдь не сегодня, и что был это вовсе не друг, конечно же, не стоит. — Ерунда, еще успеете помириться, — лениво махнув рукой, отвечает девушка. — А ты? — Воспоминания накатили, — она ухмыляется уже горько, попутно заказывая что-то еще. Косится в отражение стенок бокала, неудовлетворенно качая головой. — Эй, у меня тушь потекла, а ты молчал? — Я думал, что ты знаешь? — иронично отзывается Уэй. Ему кажется, что хмель с мыслей постепенно испаряется, но оставляет спокойствие. — Не знала, — девушка делает пару глотков, не морщась, как истинный знаток крепкого. После, пальцами растирает щеки. — Пойду умоюсь, — осведомляет она зачем-то. Уэй не спеша цедит заказанный виски, подперев кулаком подбородок, и равнодушно осматривает ту часть бара, что может отсюда увидеть. Блондинка возвращается через четверть часа, выглядя при этом уже значительно свежее. — Линдси, — произносит она в лоб, приземлившись уже на стул ближе к брюнету. Уэй хмыкает, когда она протягивает узкую ладонь. — Джерард, — он улыбается, протягивая свою и легонько пожимая. Ее кожа мягкая и почти бархатная. Воспоминания возвращают его к Фрэнку, заставляя полузадушенно процедить воздух сквозь зубы: руки Айеро, обхватывающие его запястья, были совсем другими. С Линдси ему на удивление легко. Она умеет слушать, сама рассказывает достаточно много интересного и, к тому же, отлично разбирается в алкоголе, организуя им меню на весь остаток вечера. В разгар какой-то особенно бурной дискуссии девушка вдруг предлагает пойти и погулять. Джерард почему-то не считает это странным и даже не удивляется, тут же соглашаясь. Она честно признается, что хоть и приехала на машине, не будет в состоянии даже сесть за руль. — Завтра заберу. Все равно парковка бесплатная, — смеясь, Линдси встряхивает светлой макушкой, протягивая Джерарду пальто. Тот с готовностью помогает натянуть его. Они гуляют добрую часть ночи, трезвея, а затем снова напиваясь. Остановившись у витрины какого-то алкомаркета, блондинка звонко смеется. — «Поль Роже»! Ты видел? Эти идиоты хвастаются тем, что у них теперь в наличии неповторимое «Поль Роже»! — она в театральном восхищении взмахивает руками, тут же багровея от возмущения, граничащего с истерией. — Знала бы, что это шампанское — лишь невъебически дорогая спиртовая газировка, никогда бы в своей жизни даже не купила бы! Бадья такая, что стыдно становится от того, что вообще пробовал ее! Джерард из всей тирады успевает выцепить лишь легендарное название, тут же зависая. Будь они в мультфильме, в его глазах вместо зрачков непременно загорелись бы доллары. — Да ты с сюрпризом девчонка! — он вежливо улыбается, салютуя бутылкой коньяка. Линдси разворачивается и пафосно сдувает мешающую прядь волос с глаз. — А то! — и следом смеется, наверняка представив, как это выглядит со стороны. — Такие глубокие познания, — продолжает Джерард. — Знаешь, у меня дома целая коллекция всякой зарубежной дорогущей дряни, которую я еще долго не смогу попробовать, потому что пить в одиночестве — это так херово, серьезно, — девушка вмиг серьезнеет, заправляя непослушные волосы за ухо. — Это приглашение? — Уэй крепче сжимает горлышко бутылки. — Типа того, — она застенчиво усмехается, пожав плечами. — Ладно, — непринужденно кивая, отвечает он. Линдси, стоящая напротив, оживляется. Стрелка на городских часах с громким щелчком становится на четверку, когда они ловят такси. Спутница Уэя неразборчиво называет водителю адрес, но из всего набора слов подсознание парня вычленяет лишь «Ист Сайд». А чего он хотел? Девушки, покупающие «Поль Роже», вряд ли могут жить в хоть на йоту худшем квартале такого мегаполиса. Под конец поездки думать становится совсем сложно: к тому времени у него в руках только бутылка от коньяка без единой капли самого коньяка. В салоне слишком душно и тесно, а еще пахнет цитрусами от волос Линдси. Слишком резкое торможение валит их друг на друга, а Джерард без задней мысли втягивает чужой запах еще глубже. Когда отстраняется, видит, как удивленно на него смотрит блондинка. Но через пару мгновений она уже не думает ни о чем: лишь подвигается к нему ближе и утыкается лбом в чужое плечо. Девушка долго крутит в руках ключи, что-то бормоча под нос. В какой-то момент ключ все же удается вставить в замочную скважину. Разворачивается, чтобы пригласить Джерарда внутрь, но замирает, пристально вглядываясь в его лицо. Блеск в ее глазах странный и хмельной. Ладони ложатся на чужие плечи, чуть притягивая к себе. Ее губы слишком близко, ее пальцы слишком спасительно цепляются за его куртку, а картинка вокруг — смазана. — Хочешь попробовать кое-что еще? — сипло спрашивает она. Джерард смотрит, как она опускает веки, тянется к нему еще больше, не встречая сопротивления, и в это мгновение он думает только об одном: зачем стучаться в двери, которые для тебя не открываются, и стопориться на том, что не получается? Разве не легче попробовать начать что-то новое? Фрэнк уже кажется чем-то далеким, а Уэй понимает, что дорога назад ему будет заказана, когда он сделает выбор. И он делает его, отвечая на поцелуй Линдси.###
Хмурое утро режется в широкие панорамные окна с бесцеремонной наглостью. Джерард прячет лицо в ладонях, ворочается, выгибается до хруста в позвоночнике. Голова трещит, к горлу подкатывает тошнота, а любые шорохи обрастают эхом, гулом отражаясь от стенок черепной коробки. Нужно меньше пить. И научить Фрэнка задергивать чертовы шторы. Уэй не понимает что это такое внезапно ревущим потоком сносит его к черту: все слова, жесты, касания, звуки минувших дней — все вдруг за пару секунд выстраивается в логическую цепочку, создавая связный ряд воспоминаний. Как же он облажался. Тело болит: очевидно, уснул в неудобной позе. Под лопаткой что-то ноет. Он заводит руку за спину, нащупывая кончиками пальцев свежие царапины. Джерарда накрывает волна отвращения к самому себе. Это было эгоистично. Как и все, что он делал. Только сейчас появляется мысль о том, что Фрэнку нужно было дать больше времени и свободы. Тогда бы не началось все это, не обернувшись всем этим. И эта мысль только сейчас кажется такой ясной и простой. Он бы обратил все это. Он бы смог сохранить то немногое, что получил, если бы не оказался таким самодовольным нетерпеливым придурком. Встать с кровати, натянуть одежду, сосчитать до десяти и выйти из комнаты — все оказывается процессом более долгим, чем Уэй ожидал. Он долго смотрит на время на больших часах Marlboro на стене. Поправляет воротник, наконец оказываясь за дверью спальни. Квартира уставлена дорого, но аккуратно. Здесь больше пространства, чем декора. Цвета — черный, белый и голубая пастель — умиротворяют нервную систему, так что, кажется, это место — идеальная студия художника или любого творческого человека. — Нравится? — слышится тоскливый смешок со стороны. Уэй вздрагивает, рефлекторно отступая на пару шагов назад. Линдси — заметно посвежевшая, очаровательная с этой своей кроткой улыбкой на губах — смотрит на него, нервно перебирая тонкие серебряные колечки на пальцах. — Вроде того, — он откашливается и стыдливо жмется к стене. — Расслабься, не укушу, — девушка снова усмехается, опускает руки, но ненадолго, тут же пытаясь расправить «гармошку» на гофрированной юбке цвета карамели. — Джерард. Уэй поднимает голову, хмурится, поджимая губы. — Джерард, то, что вчера произошло… между нами. — Это просто секс, я понимаю, — бросает он спокойно, но в ее глазах пару мгновений плещется обида. — Да, конечно, я… Парень выравнивается, отступает от стены и подходит к ней на достаточно близкое расстояние. Внезапно до него доходит. — Ты… ты же не… — Я не знаю, — румянец проступает на щеках Линдси. — Я все понимаю. Мы живем не в том веке. — Подожди, ты же не хочешь…? — Что? Джерард, — она грустно усмехается. — Так бывает. Так что. — Как насчет свидания? Настоящего. Кофе или чай? Или что-нибудь вроде того. Я не знаю, как это правильно делается, потому что уже… — он не успевает договорить, потому что тут же слышит в ответ: — Да, черт возьми, конечно, — Линдси прикрывает рот ладонью. И она сияет как рождественская елка. И Джерард думает, что если у него нет пути назад, стоит проложить себе новый. Стоит идти туда, куда еще не поздно идти. И он не хочет терять очередной шанс из-за своих сомнений. Жить нужно сейчас.