***
Отец провернул поступление Юрки оперативно. У него, действительно, оказались мощные связи, и бюджетное место упиралось только в сумме взятки. Младший не вникал, для него все происходящее не имело ничего общего с реальностью. Через две недели после приезда, Каминский старший попрощался с сыном, оставив его одного в съемной квартире. У Юрки были деньги, отличное место жительства и отчетливое ощущение одиночества, ненужности и потерянности. Чужая страна, чужой город, чужие люди… Первое, что сделал новоиспеченный студент, сменил отдельные хоромы на общежитие. Опасность быть уличенным в интересе парнями, страшила меньше одиночества. Почти весь первый курс пролетел для него очень быстро и пугающе ровно: он почти не общался с одногруппниками, с соседями в общаге предпочитал тоже лишний раз не сталкиваться, в общем слыл занудой, ботаником и выпендрёжником одновременно. Первые полгода о нем ходили какие-то слухи, к которым сам Юра особо не прислушивался, все же обилие фирменных шмоток, и всегда водившиеся в кармане деньги — располагали. Но разговоры сошли на нет, когда студенческое стадо поняло, что это не раздутое самомнение, а такой склад характера — скрытный, мало кто тогда знал слово «интроверт». Сам предмет разговоров, и рад был бы сойтись с кем-то ближе, но боялся. Сергей Афанасьев, которого в группе единогласно прозвали Сергуней, сам в конце первого курса пошёл с Юркой на контакт. Вернее на контакт он шел, чуть ли не с первого сентября, но по началу, эта его активность и детская непосредственность, казались Юре назойливыми и подозрительными. Это уже позже и он, и все одногруппники смирились с дружелюбностью, искренностью и какой-то до абсурдности невосприимчивостью к обидам мальчика Серёжки. Казалось, что и про Каминского этот живчик подзабыл, но не тут-то было. Если говорить искренне, то по началу, Серёжка нравился Юрке и как парень, наверное, именно из-за этого он и старался его тщательно избегать: маленький, ладненький, с аккуратной стрижкой, яркими глазами буравчиками и широкой задорной улыбкой, он напоминал Кри-Кри, героя из сериала «Элен и ребята»(2), взорвавшего в то время телеэкраны. Потом интерес к парню пошел на спад, и Юрка забыл о мимолётной симпатии. Так что, для него стало полной неожиданностью, когда перед последней парой Сергуня подошёл к нему и с таинственным видом сообщил: — Не убегай после пары, разговор серьёзный есть, — и Юрка бы плюнул на всё и отказался от непонятного разговора, если бы Сережка не добавил, — Не вздумай слинять, это в твоих интересах. Дождавшись на крыльце, где-то задержавшегося одногруппника, Юрка не стал первым ничего спрашивать, а молча, пошёл вслед за ним. Напустивший на себя загадочного вида, Сергуня выглядел одновременно нелепо и опасно, всем своим видом заставляя Юрку переживать. Они проехали несколько остановок на трамвае, не сказав друг другу и пары слов, вышли и побрели в переулок, где Серёжка направился в обшарпанную чебуречную. — Ты не смотри, что тут страшненько — чебуреки делают такие, что пальчики оближешь. А я есть хочу. Да и в такое время народу тут почти нет, это через пару часиков подтянутся работяги с завода, — как всегда весело протарахтел Серёга, но видно было, что волнуется. Юрка пожал плечами, и, не удостоив знакомого ответом, прошёл в выкрашенное голубой краской помещение, выбрав дальний высокий квадратный стол. Серега же направился к буфету, где в засаленном фартуке стояла в ожидании заказа буфетчица. Каминский поморщился: и убогая обстановка, и запах жженого масла, да и сама тётка — аппетита не добавляли. Афанасьеф же пару раз метнулся от буфета к их столу, ставя на затёртую множеством рук и локтей поверхность тарелки с обёрнутыми в плотную бумагу чебуреками, потом принёс несколько полосок из серых листов, выполняющих роль салфеток, и в последнюю ходку выставил две запотевшие баночки с пивом Efes. — Тетка Машка из-под полы пивом приторговывает, у неё сын за машинами гоняет, и её подработку привозит. Она правда только своим продаёт, пиво классное, разлетается на ура, так что мы вовремя попали. Ты ешь, только над столом, а то соком измажешься. — Спасибо, сколько я тебе должен? — Юрка решил поддержать разговор ни о чём, и откусил горячее, хрустящее тесто. — Угощаю, это ведь я тебя пригласил. Чебуреки были действительно достойными. Не хотелось, конечно, думать из кого был сделан фарш и о том, что может быть, этот фарш ещё сегодня утром мяукал. Но было вкусно: и сочетание специй с зеленью, и сочность начинки, и тонкое пузырчатое тесто, заставляли блаженно жмуриться. Парень проглотил два чебурека и не заметил, а пока Сергуня доедал, заказал ещё с собой несколько штук, чтобы поужинать в общаге, затем открыл своё пиво и принялся ждать разговора. Хорошо, что он уже поел, и не пил пиво в тот момент, когда Серёжка, глядя в большое грязное окно, произнёс: — Я тебя видел пару недель назад, возле бани, — вздохнул, и повернулся к Юрке, глядя ему прямо в глаза с таким выражением, что Каминский понял — знает. Это сейчас для знакомств существуют клубы, толерантные места с публикой микс, и интернет, а тогда для общения у педарастической братии вариантов было не много. В городе были всего две известные точки — пресловутая стометровка, пятак в одном из центральных парков, и несколько общественных бань, расположенных в укромных местах. И да, пару недель назад в одну из таких бань Юрка заезжал вместе со своим любовником. Сказать, что Юрка испугался — не сказать ничего, такого панического страха он уже давно не испытывал. Казалось, что вся кровь отхлынула от лица и собралась в районе желудка ледяным комом. Пытаясь прийти в себя, парень всё же смог выдавить: — Чего ты хочешь? — ведь не стал бы милый мальчик Серёжа заводить этот разговор просто так? Но в считанные мгновенья его поразила совершенно другая мысль, которую он сразу озвучил, — Подожди… а сам то ты, что там делал? Сергуня беспомощно открыл рот и покраснел, нижняя губа по-детски затряслась, и Юрке показалось, что он сейчас разревётся: — Я ничего, я дружить с тобой хочу… а там, познакомиться с кем-то хотел, — к концу фразы голос паренька понизился до шепота. — Скажи, ты ведь тоже такой, такой как я? — Боже! Ты что серьёзно? — Ну, а что мне делать, Юр? Мне об этом и поговорить не с кем, я больше никого такого, — на последнем слове Серенька, сделал ударение, — не знаю. Ты не подумай, я к тебе не клеюсь, нет, ты симпатичный, но ведь у тебя кто-то есть. А я совсем один, ну не брать же в расчет бабку и родителей? — И часто ты возле бани околачиваешься? — А! — Серёжка обречённо махнул рукой. — Нечасто, когда совсем одиноко — тогда и еду. Но там пока мне только одни пенсионеры встречались. А в другие места по вечерам мне одному ходить страшно. Бабка говорит, что всему своё время, но когда оно придёт, если хочется уже сейчас? Юра уже совсем расслабился и почти поверил, что его спокойствию ничего не угрожает, но последняя фраза собеседника, как-то слишком сильно его зацепила. — Бабушка? У тебя, что семья в курсе твоего, твоих предпочтений? — Ага! — мальчишка весело закивал головой. — Меня, в общем-то, бабка и вычислила, уж не знаю как… — А родители? — Ой! Это было то ещё представление, на семейном обеде. Сидим за столом, а бабуля предкам моим и сообщает, что, мол, пока молодые можно ещё об одном ребёночке подумать, потому что я, — Серега ткнул в себя пальцем, — в продолжатели рода не гожусь. — И-и-и? — Юрка весь превратился в слух, было интересно, тем более, по виду однокурсника ясно, что семейной драмы не вышло. — И что, мамка в слёзы, папка сначала схватился за сердце, потом за ремень. А бабка как по столу хлопнет, короче, прочитала целую лекцию про Чайковских, Григов, Уайльдов, про голубую кровь… Она у нас не из простых, а прямо столбовая дворянка — до сих пор в люди только в ажурных перчатках выходит, — Серёжка растопырил пальцы и покрутил руками возле своего носа. — Дела-а-а… — удивлённо протянул Каминский. — Ага. Слушай, а у тебя с твоим, любовь, да? — спросил Серёня, а его мордаха приняла уморительно-мечтательное выражение. Юрка задумался. С Генкой они встречались уже четыре месяца, и познакомились совершенно случайно. Парню нужны были новые джинсы, и он поехал на республиканский стадион, где вместо футбола и прочих спортивных состязаний теперь соревновались торгаши. Толкали тогда шмотки в основном из Польши, реже из Китая, но и в таком изобилии ширпотреба, частенько можно было найти настоящие фирменные вещи, было бы желание и немного удачи. Прежде чем пойти на забег в поисках штанов, Юрка тормознул возле лотка с кассетами, нужно было купить что-то послушать, из нового, а то, потом может не остаться сил, а может и просто забыть. Вот возле этого лотка Генка его и снял, заговорив сначала о музыке, слово за слово и они уже идут к определённому месту, где торговал фирменным добром Генкин знакомый. Нет, их отношения не предполагали любовь. Вернее, Юрка не любил, а вот Гена… Только через несколько лет после их расставания, он понял, что чувства к нему у любовника были. Но ведь правду говорят, что «Мужик задним умом крепок»(3), вот так и Юра понял, но поезд уже ушел. Не смотря на то, что сердце от взгляда на любовника не замирало, Юра его по-своему любил, чисто по-человечески, уважал и гордился. Генка казался ему взрослым, умным и рассудительным, хотя ему на тот момент было всего двадцать семь. Именно благодаря ему, Юрка и создал свои капиталы, ведь Гена был не из простых, он был сыном высокопоставленного чиновника и крутился в такой компании, что окружение Каминского старшего, казалось теперь Юре детским садом. Бандитская и мусорская крыша, и рядом не стояли с тем покровительством и размахом, что обещали власть имущие. Парень слушал, вкладывал свои сбережения туда, куда было выгодно, и Гена молчал. Юрке казалось, что любовник ничего не замечает, но он просто делал вид. А мальчишка учился делать деньги, и всё получалось легко, что было естественным под крылом такого человека. Неизвестно, сколько бы продолжалась их связь, если бы отец Геннадия не решил, что сыну пора в большую политику. Расстались они тихо и спокойно, без драм, хотя и было тяжело — всё же Юрка к Генке привык, прикипел. Через месяц после тридцатилетия, Генка женился, до сих пор находится в «счастливом» браке и воспитывает троих детей. Каминский иногда видит его по телевизору — представительного, всё ещё привлекательного, но с заметным животиком — признаком благополучия и достатка. В такие моменты Юрка ухмыляется и думает о том, чего Гене стоило отрастить себе живот, и вспоминает, как тот фанатично по утрам качал пресс. По всей видимости, между имиджем и кубиками пресса, он склонился в пользу первого… «Мальчик мой, запомни, если тебе понадобится помощь, ты всегда, в любое время можешь ко мне обратиться!», это были последние слова во время их прощания, но Юрка так до сих пор и не воспользовался этим предложением. А со временем понял, сколько Гена для него сделал, и чего ему стоило оставить любовника в живых, слишком много он знал и о самом Генке, и о его делах, и о его окружении. Как бы ни было потом плохо — обращаться за помощью Юрке было просто напросто стыдно. И он не знал, да и никогда не узнает, что Генка до сих пор ждёт… Именно с того дня, после той беседы в чебуречной Юрка с Сергуней и сдружились. Два юноши, каждый из которых был по своему одинок в этом большом городе, в поисках любви и счастья. И они нашли то, чего так хотели, Юрка раньше, Серёня позже. Вот только большое и светлое чувство ни одному, ни второму, этого самого счастья, не принесло.***
Четвёртый и пятый курс, Юрка полностью посвятил учёбе, лишь изредка выбираясь с Серёней на закрытые вечеринки, благо круг знакомых и связи, полученные за время романа с Генкой — позволяли. Сергунька был в поисках настоящих чувств, но довольствовался краткосрочными, лёгкими романами, а Юрке хватало ни к чему не обязывающего секса с одноразовыми партнёрами. Они являли из себя колоритную пару — возмужавший, весь такой глянцевый Юрка, и похожий на подростка Сергуня, одетый в бесформенные джинсы и кофты, со смешной шапкой на голове, он тщательно косил под Брайана Харви, солиста группы East17(4), фанатом которой являлся. И хоть популярность группы уже пошла на спад, Сергуня всё так же оставался верен и своему стилю, и музыке, которую слушал. К концу обучения у Юрки уже была собственная небольшая квартира и подержанная иномарка, так что, после получения диплома, он полностью отказался от финансовой поддержки семьи. В общем-то всё в его жизни было спокойно и гладко, ровно до того момента, когда он на вечеринке, что собрала весь их поток по случаю окончания универа, не познакомился с НИМ. Избалованный, золотой мальчик из семьи потомственных дипломатов, с диким смешением крови, что текла по его венам, красивый, как древнее божество. Эмилан всем говорил, что своей внешностью обязан матери испанке, и много позже признавшийся Юрке, что мать у него из европейских цыган. Именно цыганские предки наградили Милю жгучими черными волосами, такими же чёрными, как ночь глазами и смуглой, бархатистой кожей. Он весь был горячим, сжигая всех без исключения, кто попадал в пределы досягаемости и его интереса. Такой манящий, сладкий, но, тем не менее, ядовитый. Он проникал под кожу, превознося на вершины блаженства, когда был рядом, и убивал своей холодностью или равнодушием. Милька был прожигателем жизни, и в отличие от того же Юрки, был бисексуалом, ему попросту было плевать кто находится в его постели, как в прочем и на то, сколько там было человек. Мальчики, девочки, круговерть из вечеринок, наркотиков и секса. Всего этого Юрка ещё не знал, когда утонул в тёмных омутах глаз в самую первую их встречу. Он как в замедленной съёмке наблюдал за приближающимся томнооким красавцем: — Сбежим? — шепот, губы, что коснулись его уха, заставили пробежаться по телу стае мурашек. — Сбежим, — подтвердил Юрка, ещё не зная, к чему приведёт его этот роман. — К тебе? — Ко мне, — опять согласился парень, и они действительно сбежали от всех. Эта первая их совместная ночь стала для Каминского откровением, он никогда ещё не наслаждался так сильно, не вёл себя столь бесстыдно. Он млел, таял, отчаянно вслушивался в чужие слова: — Какой же ты, какой же ты… — Какой, какой? — переспрашивал Юра, ловя губами стоны и дыхание. — Вкусный, такой… мой! И хоть бытует расхожее мнение, что секс отнюдь не повод для знакомства, но первое, что услышал Юра, когда открыл утром глаза, и натолкнулся на внимательный взгляд, было: — Как зовут то тебя, сладкий? — Юрка, Юра. А тебя? — Эмилан, — ответил красавчик. — Ого! Необычно. — Есть такое. Ну что, Юрка, встречаться будем? Или ты не создан для отношений? — Будем, — Каминский постарался не выдать того, что готов петь от восторга, и придать лицу более или менее спокойное выражение. Манёвр, скорее всего не удался, ибо Миля, хитро прищурился, но язвить не стал. — Тогда забецай кофе в постель для своего парня, раз уж проснулся. — А кофе у меня и нет, за ним в магазин нужно идти, — и готов был уже сорваться хоть на другой конец города за этим самым кофе. — Ладно, пошли тогда в душ, а с кофе что-нибудь позже придумаем! — Миля поднялся с постели и с уверенностью, словно уже не раз бывал у Юры дома, пошёл в ванную, затем вернулся и с обиженной миной спросил, — Ты идёшь? Давай-давай, hit me baby one more time (5). Эти болезненные отношения продлились с перерывами целых пять лет. Пять лет, за которые они встречались, пытались жить вместе, расходились, сходились, и прощались навсегда. Инициатором расставаний всегда был Юрка, а Миль всегда его возвращал. Эти годы были наполнены страстью, ненавистью, ревностью, мордобоем, и непониманием. Юра, поначалу очарованный Милем и его жизненной философией, пытался угнаться за своим парнем, принимал участие в его авантюрах, но эти авантюры приносили не радость, а боль. Групповой секс, когда Миль затаскивал в их постель незнакомого Юре мальчика, а то и двоих сразу, вместо наслаждения оставлял после себя тошноту. Кислотные вечеринки он посетил всего дважды, придя в неописуемый ужас от вида принимающих и кайфующих от наркотиков людей. Юрке было больно, он не понимал, почему Милю не хватает его одного? Почему, кроме сменяющих друг друга в постели случайных мальчиков, у него случались и девушки, про которых сам цыганёнок говорил: «Она думает, что мы с ней встречаемся, прикинь? Но ты знай, встречаюсь я только с тобой!». И Юра прощал, заталкивал боль глубоко, глотал горькие, злые и какие-то взрослые слёзы, утыкаясь лицом в подушку, не редкими одинокими ночами. Иногда спрашивал: — Почему Миль? — на что получал глубокий поцелуй и стандартный ответ. — Live fast, die young, крошка (6)… И с каждым прожитым годом ничего не менялось, они взрослели, точнее, взрослел Юра, а вот Миль так и остался человеком без привязанностей и тормозов. Он смирился, привык к постоянной боли и ревности, ведь не смотря ни на что, любимый был с ним и оставлять не собирался. А сам Каминский давно понял, что без Эмилана, как бы банально это не звучало, не сможет жить. Он растворился в нём, погряз, потерялся, утратил своё «Я». Он выжил, собрал себя по кускам, когда судьба, устроив совершенно не смешную шутку, отобрала уже второго любовника точно таким же способом — женитьбой. Семье Мили надоело содержать сына шалопая, и, пригрозив лишить его всех денег, ведь он ни дня в своей жизни не работал, заставили жениться, рассчитывая, что тот остепенится. Сытая жизнь за пазухой у отца, или же были какие-то другие веские причины, оказались для Эмилана дороже отношений с Юрой. — Пора взрослеть и заканчивать этот детский сад. А меня невеста ждёт. Ты должен сам всё прекрасно понимать, — бормотал Миль, собирая в сумку свои вещи в квартире, где они по-своему были счастливы. Юрка тогда только встал перед ним на колени, но никакого впечатление на любовника это не произвело. Он, молча, сновал туда-сюда, как будто застывший посреди комнаты молодой мужчина был пустым местом. — Ничего Юрка, long absent, soon forgotten (7)… переживёшь, — он тогда даже не обернулся, только застыл на секунду, когда ему в спину прилетели тихие слова: — Я тебе не верю. — Зря! Два года без него растянулись на столетия, в течение которых Каминский не жил — существовал. И ждал, но, увы, так и не дождался. Он перестал надеяться, когда в одну из таких редких вылазок в клуб, заметил Миля, зажимающего очередного мальчика. Вот и всё — он действительно больше не нужен. Ещё через два года, к нему в квартиру, незваным гостем пришёл их общий знакомый — друг Эмилана. Принёс литровую бутылку водки и известие о том, что Мильки больше нет. Едва увидев его на пороге, Юра всё понял. И поднимая первую стопку, произнёс: — Live fast, die young… Немного позже, сменил квартиру, как давно планировал, и выкинул старую симку, работающую в таком же старом телефоне только для одного человека. Может это покажется странным, но Каминский не страдал, он почувствовал себя, наконец, свободным — и от Мили, и от своей такой сильной, но такой болезненной любви. _______________________________________________ (1) — Бонни Бьянко, родилась и выросла в США, где её и заметили Итальянские продюсеры, после чего переехала в Европу.В начале 80-х имела грандиозный успех. В 1982 году Бонни Бьянко снялась в роли Синди в фильме Рикардо Маленатти «Золушка 80» вместе с французским актёром Пьером Коссо. Фильм получил большую популярность у молодёжной аудитории. Песни, которые самостоятельно исполняли главные герои этого фильма, были не менее успешны. В этой главе имеются в виду две песни, а именно «No Tears Anymore», и «Its Goodbye». Кстати, для фанатов 80-х годов, фильм советую, и музыку из него тоже. (2) — «Элен и ребята» культовый французский молодёжный телесериал, показанный, помимо Франции, в Бельгии, Швейцарии, Испании, Норвегии, России и многих странах Восточной Европы в середине 1990-х годов. Вот этот сериал, автор не советует — уж слишком приторно флаффный и абсолютно за гранью реальности. Если вы не из той эпохи, то внимания он не стоит. Единственный плюс — симпатичные парни актёры. И моя слэшерская душа, их всех бы переяоила. (3) — «Мужик задним умом крепок», не такая известная поговорка, ка её аналог «Хорошая мысля, всегда приходит апосля»))) Думаю комментарии автора — излишни. (4) — East17, британская группа, популярная в 90-х. Её солистом был Брайан Харви, парень маленького роста и завышенного самомнения. В общем-то, его стиль был, эм… я бы сказала странным, но тем не менее, культовым, отголоски этого стиля мы можем наблюдать до сих пор, особенно в вариациях ношения головных уборов. Советую погуглить и посмотреть, ведь 90-е сейчас действительно в тренде. (5) — hit me baby one more time, строчка из дебютного сингла Бритни Спирс. Это и так всем понятно, но не все знают, что скандальности этому произведению добавила именно эта строка. Всё дело в сленге, ведь словосочетание «hit me», дословно обозначает «ударь меня», в более лёгкой версии — «шлёпни». И тут не надо быть лингвистом, чтобы и самому догадаться о сленговом значении — ударь, шлёпни, чпокни, вжарь мне… Думаю аналогию продолжать дальше смысла не имеет. А теперь представим, школьница в плиссировке и с хвостиками, возрастом семнадцать лет просит чтобы бейби ей вдуло… О времена, о нравы!))) (6) — Live fast, die young. Очень, ну очень известное выражение «Живи быстро, умри молодым». Оно стало лозунгом не одного поколения людей. Что же, каждый в праве сам выбирать, как ему жить, или не жить. Своё мнение, автор оставит при себе. (7) — long absent, soon forgotten. Это английская поговорка, которая дословно переводится как «Долго не видишь, скоро забудешь», и является аналогом широко известной у нас поговорки «С глаз долой, из сердца вон».