***
В арендованном, по случаю празднования, ночном клубе было уютно, хотя это определение для подобного заведения было несколько необычным. Может быть, дело было в том, что помещение, и основной зал были небольшими и компактными, а утопленные в декоративные ниши мягкие диваны со столиками, создавали некое подобие уединения. Лер успел к четырём, не опоздав на официальную часть, имел возможность лицезреть всю верхушку фирмы, и большую часть сотрудников, которые по-одному поднимались на импровизированный помост, получая лично из рук какого-то «главного» всякую поощрительную ерунду. Часам к шести свет в зале приглушили, официанты засновали между столами, и Валера смог немного расслабиться и оглядеться по сторонам. Сотрудники начали брожение, и нередко можно было заметить резво скачущие от дивана к дивану фигуры, люди активно общались, и только такие как он сам, не имеющие отношения к происходящему «половины», жались по углам, рассеянно глядя на происходящее. Нужно отдать Ольге должное, массовой миграции она не поддалась, оставаясь сидеть возле мужа, что не мешало ей оживлённо общаться с соседкой по столу. Он медленно обводил помещение взглядом, когда в полумраке увидел знакомую фигуру. Тело обдало кипятком, и почти сразу же ледяной волной. Лер весь подобрался, прожигая чужую спину глазами, но, наваждение спало буквально через мгновение, после того, как человек пошевелился. Да, незнакомый парень со спины чем-то напоминал Демьяна: ростом, причёской, комплекцией, но это был не он. Отвести глаз Валера не успел до того момента, как парень обернулся и на долю секунды их глаза встретились. Жена выдержала на месте не больше полу часа, и состроив сожалеющую гримасу, унеслась в сторону одного из дальних столов. Ему было всё равно, подцепив бокал с шампанским, принялся разглядывать веселящихся людей, цепляясь за возможность хотя бы некоторое время не думать об сероглазом искушении. Шея затекла от напряжения, он чувствовал себя песчинкой, попавшей в огромный, хорошо отлаженный механизм. Хорошо, что Ольга согласилась с тем, чтобы Лер не стал одевать костюм, предполагающий в комплект галстук, и в строгой рубашке сизого цвета, чёрных, достаточно узких, почти классических брюках, чувствовал себя удобно, и незаметно для окружающих. Если бы удавка сдавливало горло, он бы точно задохнулся. К семи часам стало основательно печально, и Валера всерьёз задумался о том, чтобы напиться и влиться в разворачивающееся действо безудержного веселья. Хотелось курить, но, как назло, в зале дымить возбранялось, идти мёрзнуть на улицу было откровенно лень, как и брать куртку в гардеробе. Тяжело вздохнув, молодой человек всё же поднялся из-за стола и отправился на поиски курилки. Комната для курения в клубе была, и как ни странно, в ней было совершенно пусто. Работали вытяжки, а запах табака хоть и улавливался, но не бил резко в нос. Если тут и курили этим вечером, то всего несколько человек. Лер хмыкнул, создавалось впечатление, что Ольга работает в коллективе борцов за здоровый образ жизни, это если не брать во внимание то, с какой частотой этим вечером опрокидывалось содержимое бокалов. Долго побыть в одиночестве не удалось, спустя несколько глубоких затяжек в помещении появился парень, тот самый, которого Лер рассматривал. Незнакомец вполне дружелюбно улыбнулся, но отвечать любезностью на любезность у Валеры не было настроения, и он едва уловимо кивнув, прошел в глубь комнаты присаживаясь на стоящую под стеной лавку. Видимо, реакцию на своё появление парень ожидал несколько другую, выдав какое-то невнятное: «Эмм…», обращая на себя внимание. Валера повернулся к молодому человеку, без особого интереса рассматривая затянутую в коричневый костюм фигуру. Коричневый ему не шёл, мелькнула неожиданная мысль, которую тут же прогнал прозвучавший из уст парня вопрос: — Ты ведь не наш? Я имею в виду, не наш сотрудник? — Нет, я не сотрудник, — по мнению Валеры это было очевидно, но не ответить было бы слишком бестактно. — Скучаешь? Валера передернул плечами, не зная что можно сказать, чтобы не обидеть человека и не подставить Ольгу. — Я, кстати, Кирилл, — молодой человек сияя улыбкой подошёл ближе, протягивал руку. — Валера, — пожал сухую, узкую ладонь, не испытывая и сотую долю того энтузиазма, который излучал новый знакомый. — Слушай, если тебе тут так дискомфортно, можем сбежать и найти место где будет веселее. Что скажешь, или твоё сопровождение будет против? — Чего? — Лер будто со стороны видел, как его глаза становятся больше от удивления. — Какое сопровождение? Я тут с женой! — Слушай, прости, — парень издал что-то похожее на нервный смех. — Просто ты смотрел на меня, да и я обычно не ошибаюсь. — Чувак… Кирилл, да? Я действительно на тебя смотрел, ты со спины на моего коллегу похож, я обознался и удивился, что мог его тут встретить. И честно говоря, не очень понимаю, что ты имел в виду про сопровождение и всё остальное. Меня сюда притащила жена, а я не сильно хорошо себя ощущаю среди незнакомых людей, что не добавляет мне настроения. Так что, не порть мне его ещё больше, разговаривая на загадочные темы, — выговорившись Лер сам удивился своей словоохотливости, но жалеть об этом не стал, Кирилл его бесил, вызывая раздражение до зуда под кожей, и зубного скрежета. — Прости, — руки поднялись в примирительном жесте. — Я действительно думал, что ты из наших… — Мы уже выяснили, что я не сотрудник! — нервно пробил его Валера. — Да понял я! И я совсем не это имел в виду, блин, — Кирилл нервным движением взлохматил волосы. — Хм, и вашим и нашим? — Что? — и тут до Валеры дошло: «Что»! Его сейчас, только что, на этом самом месте, пытался снять какой-то прыщ, единственным достоинством которого было то, что в темноте зала он на мгновение показался похожим на Демьяна. Валерку заколотило, видимо, со стороны он выглядел абсолютно взбешённым, и неудавшийся ухажер поспешил исчезнуть с его горизонта. Дрожащими руками прикурил сигарету, припоминая, что Кирилл на протяжении разговора так и не закурил. Он не мог тут находиться, не возможно же всю вечеринку про сидеть в курилке, не встречаясь с людьми. Подскочил, ломая о дно пепельницы только прикуренную сигарету и выбежал в зал: ему срочно нужно найти жену. Музыка вибрировала басами, яркие огни выхватывали из мрака людей, и почти сразу отпускали, переключая внимание на кого-то другого, мишура, конфетти, серебристые снежинки играли бликами, подмигивали, как будто насмехаясь. На Ольгу он буквально налетел, сжимая руки на её плечах. — Лер, что случилось? Тебе плохо? — муж выглядел болезненно, бледный и взъерошенный. — Да, Оль, пошли домой! — он просил и голосом и глазами, не скрывая откровенной мольбы. Только бы они пошли домой, вдвоём, и всё изменится. Она сейчас так нужна ему, нужна её поддержка, её тепло и ласка. И больше ничего! — Валер, я не могу… Давай вызовем тебе такси. Наверняка ты съел что-то не то… — Ты не поедешь со мной? Оль, это всего лишь корпоратив, пьянка. Пожалуйста, поедем домой! — Это очень важное для меня мероприятие! Лер, пойми, я не могу сейчас уйти. Я вызываю машину, — девушка обратила внимание на экран своего телефона. Что же, всё происходит так, как и должно быть, у него не осталось сил сопротивляться. Машина приехала быстро, и уверив Ольгу, что не стоит провожать его до авто, Валера запахнулся в пальто, почти не соображая, что происходит вокруг. Словно со стороны, слышал свой голос, озвучивающий адрес, и этот адрес к дому Лера не имел никакого отношения. Зимой в восемь вечером уже темно, и густой почти черный мрак, прорезал яркий свет из окон домов. Валера сидел на переднем пассажирском сидении автомобиля, вглядывался в окна, пытаясь за тьмой разглядеть малейший проблеск света. Не помогало, было темно, и совершенно ясно, что дома никого нет, и ещё больше часа не будет. Восемь вечера, чёрт! — Шеф, едем отсюда, — Лер устало потёр глаза. Дома он долго стоял под острыми струями воды, бьющими сверху из душевой насадки, но облегчения это не приносило. Вода не смывала того, что происходило внутри, того, что бежало по венам, лежало грузом на сердце. Жена вернулась домой к часу ночи, он не спал, но лежал тихо, стараясь дышать ровно, притворяясь, что его не разбудили её потуги вести себя тихо. За весь вечер она прислала всего одно сообщение, интересуясь, как он себя чувствует, и от этого, пространство между ними становилось обжигающе холодным. Утро не изменило ничего: вода так же ничего не смывала, кофе горчило, холод просачивался под кожу, стараясь слизать то горячее, что ещё теплилось в его груди, выползшая на кухню Ольга всё так же похожа на панду. — Доброе утро. — Очень, — девушка поморщилась, аккуратно присаживаясь на стул возле стола, боясь лишний раз шевелить головой. — Пусь, сделай кофе. — Конечно. Когда чашка с напитком стояла перед женой, Валера развернулся к выходу, но чуть помедлив добавил: — Я хочу воздухом подышать, пойду прогуляюсь. — А? Да, хорошо… — она сделала глоток, и тут вспомнила, что мужу вчера было не очень хорошо. — Подожди, а как ты себя чувствуешь? — Нормально, — уже из коридора донесся ответ. — Ты была права, что-то не то съел. Спасибо, что спросила. Двери обитые тёмно-вишневым потертым кожзаменителем не давали ответов ни на один вопрос, что крутился в его голове. Там за этой старой дверью, видавшей лучшие времена, находился человек, который мог если не ответить, то сделать жизнь чуть проще, а может быть наоборот, сложнее. Но, это было не важно сейчас, в одном Валера был уверен, рядом с Дёмой разбираться во всём будет легче. Он никогда ещё так не волновался перед их встречей, ладони потели, а воздух врывался в лёгкие с тихим свистом, пот струился по спине, вызывая отвратительное ощущение между лопатками. В очередной раз вытерев ладони о куртку, он наконец нажал на кнопку дверного звонка. — Ты всё никак не успокоишься? — в прочем, недовольства в голосе Демьяна не было, и он спокойно впустил гостя в квартиру. — Проходи, доброе утро, что ли… — Добрый день, скорее уже, — Валера не смог сдержать улыбки, глядя на сонного парнишку, на щеке которого виднелся четкий след от подушки. Было понятно, что он его разбудил, и всё равно, не смотря на насупленные брови, выглядел Дёма податливым и тёплым. — Ты по делу? — хозяин дома забрал у Лера куртку, ожидая пока гость разуется, и только потом пристроил её в шкаф. — По делу? Можно и так сказать. Нам надо поговорить, может прогуляемся, чтобы стены не давили? — Можно и прогуляться, — Демьян подавил зевок. — Только мне собраться нужно. Проходи на кухню, чувствуй себя, как дома. Можешь чего-то горячего выпить, — и немного поколебавшись добавил, — Телевизора у меня нет, поэтому если хочешь, можешь посидеть у меня за ноутом. Он в спальне на столе. — Спасибо. — Было бы за что… — парень развернулся и вышел из кухни, и Валера почувствовал, как всё его существо тянется следом за ним. Через несколько минут Лер начал спокойно дышать, его не выставили за дверь, чего он так опасался, и согласие на прогулку и разговор было получено, теперь главное не растеряться, ничего не испортить, и быть искренним. Искренность это наилучший путь, особенно когда не понимаешь, что происходит с действительностью, и лично с тобой, но остро жаждешь понимания от другого человека. Горячий чай, обжигающий слизистую, был проглочен совершенно незаметно; о том, что он его пил, напоминало только онемение на языке. Из ванной доносился шум воды, но прислушиваться было страшно, за звуками обязательно придёт вопрос: «а что там сейчас происходит?», и тогда от фантазий не спрячешься. Валера всё же решил воспользоваться разрешением взять ноутбук, ведь если бы Демьян не хотел, чтобы трогали его вещь, он бы не стал предлагать. Двери в спальню были приоткрыты, словно приглашая, обещая открыть все тайны и секреты своего жильца. Однако, ничего загадочного с первого взгляда Лер не обнаружил. Комната, довольно просторная, обставленная старой мебелью: громоздким шкафом с большим зеркалом, двуспальной кроватью, окружённой с двух сторон прикроватными тумбами, стол возле окна. На оклеенных, старыми обоями в полоску, стенах не было ни картин, ни плакатов, даже следов от них не было. Это казалось несколько странным, ведь Демьян не так давно вышел из подросткового возраста, в котором испортить стены всякой ненужной гадостью типа наклеек, календарей или плакатов, стремился каждый — от паиньки до хулигана. Письменный стол, кстати, тоже был в возрасте, но Валере понравился. Большой, лакированный, его выдвижные ящики венчали массивные медные ручки. И только с близкого расстояния становилось понятно, что именно здесь, Демьян отводил душу. Столешница накрытая стеклом, под которым яркими пятнами бросались в глаза наклейки, вырезанные из журналов картинки, какие-то газетные заметки, и даже открытки. Он сдвинул ноутбук, разглядывая этот калейдоскоп и не мог сдержать улыбки, пока его взгляд не наткнулся на одну единственную фотографию. Пальцы не слушались, дрожали, и пока Валера поднимал плотно приставшее к лакированной поверхности стекло, умудрился ободрать ноготь, но он этого не замечал. Фото било под дых, и держа его трясущимися руками, пришлось на несколько мгновение зажмуриться, чтобы вернуть зрению резкость. Два мальчишки, двое детей на изображении, одним из которых точно был он сам. Второй же, ещё совсем мелкий, в смешных шортах из-под которых торчали сбитые коленки, выцветшая панамка на голове, не скрывающая, однако, пронзительных серых глаз. Янка! Янка, Демьян… Захарченко Демьян. Он его помнил, помнил очень хорошо, несмотря на то, что память о полном имени и фамилии утонула в прошедших с того времени годах. Родной человечек, первый, настоящий, несмотря на разницу в возрасте, друг. О нём хотелось заботиться, умывать, стирая дорожки из слёз на грязных щеках, вытирать сопли и лечить ссадины. Маленький, беззащитный и такой родной. — Валер? — голос Дёмы раздался неожиданно, заставив Лерку вздрогнуть.***
— Валера! — крик матери вывел мальчишку из странного состояния, словно его выдернуло из оцепенения. — Что? — он быстро направился в спальню, лавируя между коробками. Мама собирала его вещи, и хоть Валерка пытался отвоевать возможность собрать их самому, хотя бы письменные принадлежности и мелочёвку, мама ему запретила. — Это что тут, — женщина трусила жестяной банкой, пытаясь открыть крышку. — Да не так, — сын выхватил банку, — Она откручивается. Через секунду он уже рассматривал содержимое с явным интересом свойственным всем двенадцатилетним пацанам. На дне виднелись какие-то детальки, несколько шурупов, разномастные пуговицы постоянно отлетающие у него от школьных рубашек и пиджаков, и несколько прозрачных жёлтых камешков. — Янка! — Что, Янка? — мать запаковывающая в очередную коробку тетрадки и канцелярию подняла голову на сына. — Мы же сегодня уезжаем! Мне нужно с ним попрощаться. — Ладно, — Татьяна не стала выплёскивать на сына недовольство. С Маринкой, Янкиной матерью у них были напряжённые отношения, но ребёнок в этом не виноват. Пацанёнок был ласковым и светлым, приходилось лишь удивляться, как он смог появиться у такой, как Маринка. — Беги, только не долго. Скоро отец с машиной вернётся, начнём грузиться. И Лер побежал, он не запомнил, как одевался и проделал большую часть пути, замедлился лишь когда понял, что холодный воздух обжигает разгорячённые бегом лёгкие. День был солнечным и морозным, пожухлая трава, голые деревья, сплошным полотном покрыты кристаллами инея, который переливался на солнце, но мальчишка этого не замечал. Фигурку, сидящую на деревянной качели возле унылой «сталинки», он увидел из далека. Мелкий как будто ждал его, застыв на качели. Подойдя ближе, Валерик еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Янка нахохлился, как воробей, тяжело сопел, нелепая вязаная шапка, завязанная под подбородком, одетая криво, старое пальтишко в цветную клетку было явно девчачим… Ребёнок своим видом напоминал персонажа какой-то трагикомедии, но Валера тогда таких слов ещё не знал. — Привет, мелкий! — Привет, — широкая улыбка расцвела на лице, и взгляд повеселел. — Ты один? — Валера подошёл уже в плотную к качели, взявшись одной рукой за веревку, стал тихо раскачивать. — Один… Дома скучно. И страшно, — тихо добавил себе под нос, но Валерик расслышал. — А где родители? — Папка на смене. Ма… — на этом слове, мелкий всхлипнул. — Мама в город уехала, на какое-то хранение. Янка, до этого смотревший в сторону, наконец полностью повернулся к Валерке, уставившись на того огромными глазами. И Валерик застыл, сердце болезненно сжалось, когда взгляд зацепился за четкий след от удара ладонью на детской щеке. Мальчишка сжал кулаки, зажмурился. Вот только сейчас, к нему наконец пришло осознание, он уезжает, уезжает навсегда. Оставляет Янку одного. — Мы уезжаем сегодня. Насовсем. Мелкий побледнел, глаза стали влажными, но он пытался не моргать, смотря на Валеру и прожигая своей болью в нём дыры. Мальчишка не выдержал, порывисто обнял младшего, прижимая к себе и покрывая короткими детскими поцелуями его лицо, не замечая, как их слёзы смешиваются. — Ты потерпи малой, потерпи! Я вырасту и заберу тебя. Вот увидишь. Тебя не будет никто обижать. Ты просто подожди. Хорошо? Валерка шептал, не зная, слышит ли Янка хоть слово, понимает ли, о чём он сейчас ему говорит. И было не понятно, кого Валерик успокаивает — друга, или в первую очередь себя. Несколько дней после их последней встречи, Валере было плохо. Ему было стыдно за то, что он дал Янке целых два обещания, которые не сможет выполнить никогда. Отвлекли новый дом, новая школа, новые знакомые и друзья. И Валера с каждым днём всё реже вспоминал о маленьком мальчике соседе с широкой улыбкой, и чистыми серыми глазами.***
Он не отозвался, повернув фотографию обратной стороной, медитировал над надписью, сделанной корявым детским почерком печатными буквами: «Я И МОЙ ДРУХ». И только когда Дёма подошёл ближе, пытаясь рассмотреть, что так сильно смогло привлечь внимание Лера, выдавил: — Янка… Это ведь ты? Ты, ты ведь помнишь меня? Это я тут с тобой, — Валерка тряс фотографией, но видя, что Дёма впал в ступор, отложил её на стол и вцепился пальцами парню в плечи. — Янка! — руки привлекли к себе безвольное тело, прижимая крепче. Нос зарылся в русые вихры, вдыхая знакомый, родной запах. Родной… — А я всю голову себе сломал, ну почему, почему ты такой родной? Такой мой… Янка… — Не называй меня так. — Что? — Лер немного отстранился, в попытке рассмотреть Дёмкино лицо, и парнишка воспользовался моментом, чтобы прервать объятия. — Не называя меня так. И… Лер, — огромные влажные глаза, как в день их прощания, прожгли своей болью. — Мне нужно побыть одному. Иди сейчас домой, пожалуйста. Лер послушался только из-за шока, и из-за боязни надавить. Уже по пути домой подумалось, что он так и не понял, вспомнил его Янка или нет. Это было как вспышка, как молния, словно у него из-под ног выбили почву, может быть и с Демьяном так же? В любом случае, понятно одно, они завязаны друг на друге, теперь от этого не сбежишь. И даже отдаляясь от его дома, крепла уверенность, что никуда Дёмка от него не денется. Чтобы это ни значило.