История про мальчика, который хотел счастья

Части тела и органы чувств жили отдельной, не связанной друг с другом жизнью: руки держали чашку с кофе, пальцы, поначалу наслаждавшиеся и отогревающиеся теплом, того, что дешевая керамика окончательно выстыла, не ощущали, слух улавливал негромко льющуюся мелодию, а ноги притаптывали в такт. Глаза то смотрели на пробегающих за окном кафе редких прохожих, которых не пугала разыгравшаяся непогода, то блуждали по залу, не замечая одиночных посетителей и хмурую официантку. Информация до мозга доходила с запозданием, а обрабатывалась и того медленнее. То, что недовольная работница кафе смотрит на него с неодобрением, Дёма понял без особого удивления — сколько он уже так сидит с одной чашкой? А сколько официантка буравит его взглядом, минут двадцать? Невесёлые мысли, состоявшие из круговерти воспоминаний, медленно, но верно вытеснялись совершенно другими, и абсолютно нелепыми: «Скоро Новый год», и «Нужно купить сахар»… Почему-то, именно купить сахар, казалось необычайно важным, как будто от того, купит ли он фасованный или развесной, один килограмм, или два, зависит его жизнь. Расплатившись за кофе, Демьян вышел на улицу и огляделся. Оказалось, что от дома она ушёл не так уж и далеко: остановок пять, если добираться транспортом, или с половину часа, если идти пешком, правда, в такую погоду путешествие могло и затянуться. А еще, на соседней улице был супермаркет, туда парень и отправился, на ходу поднимая воротник куртки, и наматывая на шею шарф. Едой он заполнил два средних пакета, потоптался немного на выходе из магазина, и нерешительно двинулся домой. Льдистая крошка прекратила сыпать, небо немного посветлело, и на землю начал опускаться, пока ещё не крепкий, но уже чувствительный мороз. Дёма шёл дворами, срезал углы, и сокращая путь, и всё равно, добравшись до дома, успел основательно подмёрзнуть. Пальцы, заледеневшие в тонких вязаных перчатках, шевелились с трудом. И когда Дёмка перехватил оба пакета одной рукой, чтобы найти в кармане ключи, тяжёлая ноша с глухим стуком хлопнулась на пол. Продукты разлетелись возле двери, и он всё ещё пытаясь найти ключи, одной рукой складывал рассыпанное обратно. Ключи не находились, упаковки со снедью не хотели задерживаться и убегали из пакета обратно на пол, а когда нашлись, и двери были открыты, сгрёб всё как есть, забрасывая в коридор кульки и коробки. От таких махинаций, тонкий полиэтилен упаковки с сахаром лопнул, засеивая пространство белым песком. Нервы сдали окончательно, и Дёма, захлопнув двери, сполз по ней на пол и разрыдался. Сейчас он физически не мог находиться один: тоски у него внутри было так много, что было страшно не сдержаться и выплеснуться чем-то таким чёрным, о чём потом будешь годами жалеть. Ему нужен был якорь. В квартире было жарко, Демьян чувствовал, как под одеждой взмокает спина, и пот начинает скатываться каплями, щекоча кожу. Лоб тоже вспотел, поэтому, размотав, наконец, шарф, он вытер колючей шерстью лоб и лицо от слёз, достал телефон, набрал сообщение и отправил. А теперь об этом можно жалеть.  — И что это за муйня? — несколько часов спустя, Вовка шел по коридору, словно по минному полю, переступая через так и не прибранные харчи, благо, ничего замороженного Демьян не покупал. Дёма только плечами передёрнул, за то время, что прошло до прихода приятеля, он лишь переодеться смог, ни на что другое сил не было.  — Чай будешь? — разыгрывать гостеприимного хозяина было невмоготу, однако, воспитание, и то, что он сам позвал Вовчика к себе, развернуться и уйти жалеть себя в спальню, не позволяли.  — Буду-буду! — друг успел разместить куртку в шкафу, и начать деловито поднимать с пола еду, и перетаскивать её на кухню. — Что-то случилось? На тебе лица нет.  — Эм… — Дёмка смотрел на чайник, в который залил воду, да так и держал его в руке зависнув, и не знал что сказать. Ему просто хотелось рядом живую душу, тёплого человека, а не разговоры говорить. А чтобы кто-то лез ему под кожу и выворачивал мысли на изнанку? Нет уж, увольте!  — Депрессия? — Вовка, не заметив заминки, появился на кухне, вытащил из-под мойки веник с совком, и встал, глядя на Демьяна пристально, будто сканировал глазами.  — Зимнее обострение в отделении для буйных, — чайник, занял законное место, обещая, что в скором времени: чаю быть.  — Ну, раз больной признаёт свою невменяемость, всё не так плохо. Это первый шаг к выздоровлению!  — Это про алкоголиков!  — Да? А такое впечатление, что про тебя, — и не дожидаясь ответа, Вовка удалился мести сахар. Двигаясь с трудом, Дёма достал из шкафчиков сгущёнку, мёд и пачку печенья, выложил их на стол, слушая, как из коридора доносится фальшивое пение. В отличии от него самого, настроение у Вовы было отличным, это бросалось в глаза. Он не завидовал, всё же, в личном плане жизнь Вовчика тоже не сильно радовала. И тому, что в данный момент у друга что-то складывалось, мог бы порадоваться, если бы сейчас был вообще способен на яркие, положительные эмоции. Дёма закурил, в ожидании Вовика, наблюдая, как над чашками поднимается пар. Какая, всё-таки, жизнь несправедливая штука. Вот есть Володя — хороший парень, и симпатичный, и как человек — отзывчивый. А не лежит у них друг к другу душа, не пылает ничего, не дёргает.  — И как продвигаются твои ухаживания? — не смог сдержать любопытства Демьян. Пусть и было это любопытство напускным, чтобы Вова уж совсем не догадался, в какой заднице он на самом деле находится. Но, вот интересно было, по-честному.  — Нормально, — парень буркнул себе под нос, покраснел, и спрятался за чашкой с чаем.  — И?  — «И», что? И-и-и, пригласил на концерт, подарил цветок, как ты советовал.  — Это было свидание?  — Свидание, — Вовка кивнул головой, чуть сморщив нос.  — Слушай, ты, новое воплощение Зои Космодемьянской. Я из тебя что, пытками должен всё вытягивать? Не хочешь — не говори! — Демьяну так хотелось переключиться на чужие жизнь и заботы, что он действительно был готов применить действенные меры. Да вот щекотку, хотя бы.  — Сдаюсь, уговорил. В общем, пригласил я его на концерт. Короче, прошло всё не очень, я так предполагаю, — и видя, что Дёма смотрит с интересом, продолжил. — У меня знакомый есть, я думал он нормальный чел, а оказался мудаком! Он меломан, в музыке шарит. Вот я ему сдуру и позвонил, чтобы он меня просветил, кто сейчас выступает, и куда можно пойти с особенным человеком, чтобы понравилось, впечатление произвести. Чтобы интеллектуально было, и оригинально, что ли. Вовка отхлебнул чая и захрустел печеньем, вид при этом у него был до такой степени рассеянно-влюблённый, что Дёма, не выдержав, хмыкнул.  — Насоветовал он мне певца одного, то ли из Исландии, то ли Финляндии, имя с фамилией у него такие, что не запомнишь — модно, необычно, для тонко чувствующмх натур. Такая хрень оказалась, музыка эта его. Что-то бренчит, не поёт, а подвывает. В общем, моего интеллекта явно не хватило чтобы по достоинству оценить его талант.  — А мужик твой?  — А мужик сказал, что в восторге, мол давно он таких необычных перформансов не наблюдал. Хотя, мне показалось, что он на до мной весь концерт тихо угорал. Но, раз мы договорились о следующем свидании, тот факт, что надо мной тупо поржали, тупо проигнорирую.  — Как же у вас всё чинно и благородно! Мне уже не терпится посмотреть на того человека, который сделал из тебя члена дворянского собрания.  — Иди ты! Нет Дём, я его друзьям представлять буду только тогда, когда мы будем по-настоящему вместе. Чтобы я мог говорить — вот, это мой парень, мой мужчина. Понимаешь? А сейчас что? Сейчас рано. Да и как это будет выглядеть? Знакомьтесь, это мужик к которому я качу яйца, или… Ой, видишь того красавчика? Я хочу с ним шпили-вили долго и счастливо?  — Блин, Вов! Смотрю на тебя и поражаюсь, как ты можешь так переключаться? Сначала Полька, потом Эдик, теперь мужик этот. Ты же к ним искренне относился… Кого-то другого я бы назвал легкомысленным, но не тебя. Только не обижайся.  — А чего обижаться? — Вовка потер ладонью шею, прошёлся рукой по коротко стриженным волосам. Кончики ушей запылали, затронутая тема ему явно была неудобной. — Понимаешь, эти люди в прошлом. А прошлое нельзя изменить, и тянуть за собой призраки когда-то любимых, а теперь чужих людей — глупо. Нужно жить сегодняшним днём, и думать о завтрашнем. Толку зацикливаться на вчерашнем, которое не изменишь?  — Ясно. Было и прошло? — Дёме отчаянно захотелось выпить, но, так как купить чего-то крепкого он не сообразил, оставалось закурить.  — Совершенно верно. Не хочешь рассказать что с тобой творится? — Вовка поднялся со своего места, подошёл к Демьяну со спины, и пристраиваясь позади него на табурет, перетащил к себе на колени.  — Ничего. Так, нахлынуло… прошлое, — Дёмка откинулся спиной Вовке на грудь. — Переночуешь сегодня у меня?  — Конечно, мелочь.  — Тогда пошли в спальню, я замёрз сегодня — согревающей мазью мне спину разотрёшь.  — Что же ты меня так пугаешь! В моей голове за доли секунды пронеслась целая куча вариантов, как отмазаться от интиму!  — Придурок!

***

 — Нам нужно поговорить! Лер заловил таки Дёму в одиночестве, и практически зажал в угол возле подсобки. Вот чего ему не ймётся? Нет, поговорить надо, с эти Демьян был согласен. Но, не сейчас! Он даже дружить с Валеркой согласен, всё-таки не чужие, как оказалось, друг другу люди. Только для этого, нужно чтобы вся эта муть про любовь вылетела из головы, при чём у обоих. Конечно, в том, что в голове у Валеры творится тоже самое, он уверен не был, но что-то похоже — да, без сомнения. А пока, пока Дёма делал то, что казалось очевидным в такой ситуации — избегал. Выходило неважно, всё же на работе прятаться было негде, вот и таскался он с пацанами, стараясь не оставаться в одиночестве. Валерка психовал, это было видно по взгляду, по недовольно поджатым губам. Однако, к его чести, никаких резких движений в сторону Демьяна не предпринимал. И тут на тебе, стоило на минуту потерять бдительность, как его банально и в прямом смысле загнали в угол.  — Я знаю, но сейчас не время!  — Боже, Дём! А когда оно будет? Я ничего не понимаю, — Валерка придвинулся ближе, и сердце у Демьяна ухнуло вниз.  — Мне нужно время, Лер. Это слишком, слишком много для меня. Было сложно, когда ты, был просто ты. А теперь ещё и это.  — Много? Слишком? Дём, а ты думал, каково мне? Я запутался, я… У меня чувства к тебе. Это в моей жизни всё сложно, и ты мне не помогаешь. А я ведь прошу просто нормально, по-человечески поговорить! — голос Валеры стал срываться.  — Лер, — из кухни послышались голоса, и Демьян поспешил закруглить разговор. — Поговорим, обещаю. Но до этого, прошу, не афишируй наше давнее знакомство. Сплетни нам совсем ни к чему. До Нового года осталось совсем немного времени, в магазин пришла горячая пора, и весь коллектив выходил на работу практически полным составом. И всё равно, рук категорически не хватало, и Валера носился по залу на равне с продавцами. Помочь с административной работой приехал Юрий Альбинович, и привнеся с собой морозную свежесть и радостную улыбку, прошёлся через магазин, кивая парням головой. Вовка проводил Альбу взглядом, и только, когда тот скрылся за стеллажами, обернулся к стоящему рядом Валере.  — Такое впечатление, что он не жениться, а хоронить кого-то собрался.  — А? — Вовка, который так же как Лер, паковал для очередных покупателей коробку с техникой, посмотрел на приятеля с недоумением. — Ты о чём?  — Я про Эдика, — Лер скосил глаза в сторону дизайнера.  — Предсвадебный мандраж? — Вовка пожал плечами.  — А тебе совсем-совсем фиолетово? — Валерка нашёл глазами, скрючившуюся над рабочим столом фигурку Демьяна и обласкал взглядом, не замечая, как пересыхают губы и сбивается дыхание.  — Было бы фиолетово, я бы деньгами на свадьбу не скидывался. Мне всё равно.  — А ему, похоже, нет. Он же с тебя глаз не спускает.  — Не мои проблемы, — Володя закончил с упаковкой коробки, поднял её на руки и пошёл к стоящим в стороне покупателям. Разгадывать, что творится на уме у Эдика, занятие для него теперь абсолютно бесперспективное, у него своих хлопот более чем достаточно. Юрий Альбинович, проходя мимо Вовки, кивнул, а заметив, как парень на него смотрит, покраснел и прибавил шагу. Этот мальчишка умел и в краску вогнать, и удивить. Это же надо, притащил ему цветок, и не букет, а небольшой горшок с растением. Мужчина тогда встретивший парня перед их свиданием в собственном коридоре, с минуту стоял застывший, держа в руках керамический сосуд, рассматривая соцветия. Следовало признать, что горшок был стильным, тёмно-бордовым, матовым на вид, и шершавым на ощупь:  — Это что?  — Это Сенполия. Узамбарская фиалка, ещё называют. Сорт «Черный принц»*, — Юре показалось, что говорит о цветке Вова, как-то необычайно ласково.  — И куда его?  — На кухню! У Вас там подоконник шикарный, окно выходит на хорошую сторону, свет оптимальный.  — У тебя…  — Что, у меня? Не сдержавшись, Юра всё же рассмеялся:  — Вов, не у Вас, а у тебя. Ты меня на свидание пригласил, поэтому, думаю, что когда мы не на работе, вполне можешь обращаться ко мне на ты.  — Хорошо… Не став долго продаваться этим милым воспоминаниям, Юра оглядел посмотрел на лежащие ворохом на столе бумаги, и принялся за роботу. Всё же, сегодня в магазин он приехал не просто так.

***

Раздрай! Одним этим словом можно было описать то, что творилось в душе у Эдика. Вроде всё он делает правильно, только почему это «правильно» коробит сильнее, чем его не правильные отношения с Вовкой? Его очень быстро перестало удивлять то, что произошло между ними. Просто, очень долго возле него не было кого-то близкого, вот и вылилась их дружба в то, что вылилась, получив продолжение в горизонтальной плоскости. По-правде говоря, даже после того, как Эдик сам себе признался, что — да, ему нравится получать член на свою задницу, геем он себя не считал. Даже к ходокам на два фронта, причислить не мог, считая, что любить может только женщин. А чувства к Вове, это было чем-то странным, не вяжущимся с реальностью. Это был его грязный, аморальный, но такой возбуждающий секрет, о котором не то, что говорить, думать лишний раз стыдно. Именно поэтому, когда он познакомился с Оксаной, дальней родственницей его тёщи, за намёки, что у них может получиться что-то, схватился, как утопающий за спасательный круг. Не смотря на юность, девушка обещала стать отличной женой, и хорошей матерью. Данька к ней искренне привязался, да и то, что они были родственниками, было хорошо, всё же, родная кровь. А то, какими сияющими влюблёнными глазами, она смотрела на Эдика, заставляло его расправлять плечи, и возрождало уверенность в себе. Только этой уверенности, на то, чтобы откровенно погодить с Вовкой, у Эдика не хватило. А если честно, даже не в уверенности было дело, а в том, что желания прерывать то запретно-интимное, что разливалось сладостью предвкушения по телу, не было. В идеальном, выстроенном в фантазиях мире Эдика, рядом с женой и детишками, виделся еще и верный друг и любовник. О том, что сам Вовка такой перспективе вряд ли обрадуется, Эд сначала и не подумал. А когда подумал, говорить о чём-то таком, о том, что между ними рано или поздно встанет Оксанка, побоялся. Именно трусость привела к тому, что остался Эдик без парня и без друга. Может быть, если бы он был более искушенным в любовных делах, попытался бы вырулить ситуацию в свою пользу. Вместо этого, он предпочел спрятать голову в песок, и ждать, как повернётся жизнь. И жизнь повернулась, только Эдик так толком ничего и не понял. Вместо этого, он злился. И злился не на себя, а на Вовку. Он уловил тот взгляд, которым проводил Вовчик Юрия Альбиновича. Его словно обухом по голове ударило, руки сжались в кулаки, и кровь прилила к лицу, и так же резко отхлынула. Могло ли ему это просто показаться? И причина того, что Симонов порхает по магазину, улыбаясь надцатому клиенту за день, вовсе не в их шикарном руководителе. Теперь Эд пуще прежнего не спускал глаз ни с Юры, ни с Вовчика, благо хозяин в преддверии Нового года зачастил в магазин. И он прекрасно видел все их переглядывания, перемигивания, улавливал полунамёки, не понимая, как остальные ребята этого не замечают? Ярость застилала глаза. И дело было совершенно не в том, что он всё ещё что-то чувствовал к Вове. Было обидно, что ему так быстро нашли замену! И то, что последний раз они были вместе довольно давно, а то, похожее на отношения, закончилось несколько месяцев назад, в расчет не бралось совершенно. Казалось, Эдик совершенно забыл о том, что они говорили друг другу, расставаясь все точки над «ё». Окончательно слетев с катушек от обиды и ревности, Эдик под шумок стянул у Вовки телефон, и закрылся с ним в служебном туалете. Звонки в неурочное время, и несколько шутливых сообщений, вроде бы и ничего криминального, но подтверждение своим догадкам, он получил. С силой закусил губу, прокусив её до крови, и застонал. Мечты о собственном семейном счастье с Оксаной, окончательно поблекли на фоне мечтаний о разрушенном счастье Вовки и Юрия. Эдик выскользнул из туалета, вода капала с лица, попадая за шиворот форменной футболки, он обтёрся рукавом, и направился делать кофе. Полученную информацию требовалось закурить, а поселившуюся в душе горечь — запить сладким кофе. На улице обнаружились Дёма и Вовчик, и если раньше Эдика раздражала эта сладкая парочка приятелей, а один вид Демьяна вставал костью в горле, то сейчас он его почти не заметил. Всё внимание привлекал Володя, рассказывающий очередную идиотскую шутку, словно рыцарь, пытающийся расшевелить тоскующую принцессу. Эдик фыркнул от собственных мыслей, и пристроился рядом с парнями, стараясь уловить суть их беседы, и не пропустить между потоком бессмыслицы что-то важное.  — Соглашайся, ну! — канючил Володя, шутливо пихая Демьяна бедром в бок.  — Это неудобно! — Дёма закатил глаза, словно ему надоело слушать одно и то же в тысячный раз.  — Удобно! Ты мой друг, почему тебе должно быть неудобно встречать Новый год со мной и моей роднёй? Дём, мы там не долго пробудем, если бы я уже не пообещал матери, то могли бы сразу забуриться где-то вместе. А так, посидим, и пойдём фестивалить.  — Ты меня достал! Хорошо, уговорил, — Демьян затянулся сигаретой в последний раз, выкинул окурок, и развернувшись, ушел в магазин. Володя, который только прикурил, остался в одиночестве, если не считать злорадствующего Эдика. Тот факт, что Володя встречает праздник не с Альбой, не мог не радовать. Может у них всё не так уж и радужно-сладко, как Эд успел себе придумать?  — Вов, — Эдик подошёл ближе, протягивая телефон. — Держи, ты в раздевалке его оставил.  — Да? — Володя нахмурился, глядя на то, что держал Эдик в своей руке, потом смутился, и кажется покраснел. — Странно. Но, спасибо, — он забрал телефон, пряча его в карман куртки.  — Не стоит. Как у тебя дела?  — Нормально. Как невеста поживает?  — Нормально, — Эдик стушевался.  — Вот и поговорили, — Вова выкинул окурок, и ушёл, чувствуя, как затылок проживает пристальный взгляд. ____________________________ * — «Черный принц», реально существующий сорт фиалок, имеющий тёмно-бордовые соцветия. Именно поэтому Автор посадил подарок Юре в горшок аналогичного цвета.