***
— Как страшно жить! Вокруг меня так много геев, — Костик, ёжился, натягивал рукава куртки на пальцы, пыхтел сигаретой и говорил. Человек оркестр! Лер, который до этого краем глаза наблюдал за стоящим в сторонке Дёмой, обернулся к Косте только тогда, когда до него дошёл смысл сказанного. — Ты чего это вдруг? Боишься, что геи размножаются почкованием? — А, это мысли в слух. Просто задумался на досуге — почему? А потом понял: подобное притягивается подобным. Вот и весь секрет. — А-а-а, — всю суть философских рассуждений Кости, Валера не уловил. Может быть потому, что постоянно отвлекался на Демьяна? Юрий Альбинович устроил сотрудникам трёхдневные посленовогодние каникулы, и сегодня выйдя на работу, Лер понял, насколько же сильно он по Дёме соскучился. Нет, то, что он скучает и тоскует — понимал и раньше. А вот вся глубина, осозналась почему-то только сейчас. Наверное, так повлияло то, что эти праздничные дни они провели врозь. Новый год, праздник олицетворяющий начало новой жизни. Сколько раз мы даём себе обещания, что именно с этого, наступающего года, всё будет по-другому, всё изменится? Ждём рубежа, знака, который покажет — ну вот же, новое, только успей ухватить, понять, зажить наконец-то той жизнью, о которой мечтается, совершать поступки, на которые ещё вчера не мог решиться… На деле же, ничего не меняется. Только у Валеры в эту праздничную ночь, было абсолютно не так. Он сидел за столом, в окружении едва знакомых девушек, парней, поднимал бокал с шампанским под бой курантов, смотрел на Ольгу, поздравляя, желая ей всего самого лучшего, и пытался искренне улыбаться. Как-то внезапно, окружающая картина, стала чёткой, прорисованной жёсткими, отрывистыми штрихами незнакомого художника. Он находился не в том месте, не с теми людьми, с которыми хотел бы провести эту ночь. Жена казалась равнодушной и чужой, и впервые за эти долгие месяцы, Лер честно ответил себе на вопрос — хочет ли он провести с этой девушкой, именно с этим человеком, если не всю оставшуюся жизнь, то долгие годы? Нет! Нет. Нет… Может и покажется это кому-то банальностью, но с последним ударом курантов до Валеры дошло — он трус обманывающий супругу. А ведь Ольга совершенно не заслужила того, чтобы её муж в эту самую секунду думал о том, как набрать номер телефона, сказать тёплые слова тому человеку, слушая которого, горло сжимается, а давление скачет. Он выскочил на балкон, не замечая рассыпавшихся на ночном небе огней фейерверков и шума радующихся людей, вдыхая полной грудью морозный воздух, остужающий хоть немного бушующий в груди пожар. Позвонил родителям, отправил сообщения немногочисленным друзьям-приятелям, и прокрутив телефонную книгу, на мгновение застыл, с занесённым над зелёной кнопкой вызова, пальцем. Что сказать? Пожелать любви и счастья? Мира во всём мире? Что? Как передать то, что никак не может сформироваться в слова, теряя чёткость определения всякий раз, стоит им вступить в диалог? — Лер, ты идёшь? — Ольга приоткрыла двери на балкон, высунув из тёплого помещения лишь аккуратный маленький нос. — Да-да, конечно. Одну секунду, — он рассеянно кивнул, не отрывая глаз от экрана, наконец отправляя сообщение. Поздравительная открытка, с милым изображением талисмана грядущего года, и такой же милой подписью-поздравлением. Что же, может быть это ему только кажется, но выглядело всё так… так по-гейски? Выходные прошли для него, как в тумане, который развеивался, стоило лишь вспомнить о Дёмке, открыть ответное сообщение, нежно погладив подушечкой пальца экран телефона. Вот оно, то самое, от чего эмоции зашкаливают, и каждый вздох, каждый взгляд и мимолётное прикосновение, ощущаются сильно, остро. Когда не в силах противостоять тому урагану чувств, что бушует внутри, а любая мысль, в конечном итоге сводится к одному человеку — к нему! На входе в магазин образовалась небольшая давка: даже те работники, которые могли похвастаться в этот день официальным выходным, пришли к обеду за обещанным авансом. Сказать, что Валера совершенно случайно оказался ровнёхонько позади Демьяна, было бы ложью. Он старательно медлил, растягивая сигарету, косясь правым глазом, и таки подгадал. А вот то, что в дверном проёме кроме них двоих застряла ещё целая куча людей, это действительно было случайным стечением обстоятельств. Лерка пользовался ситуацией с наглостью, достойной восхищения — притирался всем телом, всунул нос в шелковистые вихры, дышал полной грудью, за что и получил локтем под рёбра. Его это так умилило, что Валерка не сдержался, фыркнул, прихватывая сухими губами тонкие волосы, не зная, как от этого, по коже Демьяна разбегаются мурашки. Пусть всё катится к чёрту! Это его жизнь, ему же самому её и портить, или наоборот, делать счастливой. Пусть Демьян бегает от него, выкручивается, но Валера не отступит. Он чувствовал всем сердцем, всей душой — Дёма не так безразличен, как хочет показать, и первое, что сделает Лер, это поставит парня в известность, отступать он не намерен. И вне зависимости от результата, с женой он тоже поговорит, пришла пора расставлять все точки и запятые: точку в отношениях с Ольгой, а запятую с Демьяном. Когда обнаружилось, что получив аванс, Дёма по-тихому слинял, ни с кем толком не прощаясь, Валера не удивился, только улыбнулся своим мыслям. Засомневаться заставил вид задумчивой, погрузившейся в собственные размышления Ольги, когда он вернулся домой. Стало мучительно стыдно, сомнения в себе, собственных силах, правильности принятого решения подняли голову, и вгрызлись в сердце с новой силой. Валера встряхнулся, повёл плечами, силой воли подтолкнул своё тело к жене. Ольга сидела на диване, подогнув под себя ноги, и не мигая смотрела в экран телевизора. Того, что муж вернулся, и уже несколько минут не сводит с неё глаза, стоя на пороге комнаты, она по видимому, не замечала. — Оль, — Валера подошел вплотную к дивану, наклонился и сухо чмокнул жену в щеку. — Пришел уже? — Да, — парень немного замялся, закусил губу, старательно сдирая зубами, сухую корочку. — Мне нужно уйти, не на долго. — Ты сегодня рано, — девушка словно не слышала мужа, сконцентрировавшись на чём-то своём. — Альба отпустил, решил тряхнуть стариной и провести в магазине немного больше времени, — он пожал плечами, выходило, будто он оправдывался за то, что пришел домой в обед, а не поздним вечером. Поверить в то, что жена не была рада его раннему возвращению, было не сложно. У нее самой праздничные каникулы продлятся до следующей недели, возможно, она хотела провести этот день в одиночестве. Как ни трудно смотреть правде в глаза, но то, что им тяжело дышится рядом друг с другом, в последнее время, Валера заметил. — Твоя мама звонила, — все тот же ровный тон и полное отсутствие эмоций. Происходящее Валере не нравилось, обычно мама с Ольгой не созваниваются, уровень их близости для этого был явно не тот. — Тебе? — Уху… — Чего она хотела? — Ничего. Поговорить о жизни, о будущем, семье, детях. Ты же знаешь свою маму. — Знаю. Оль, — Валера закатил глаза, его мама это последняя тема, которую он был готов сейчас поднимать. — Слушай, мне действительно нужно решить пару вопросов. Но когда вернусь, нам нужно обязательно поговорить, Оль. Это важно. — Нужно. Мне с тобой тоже. И это тоже важно, — впервые за весь их разговор, Ольга подняла на мужа глаза, и посмотрел в упор. Вот только ни одной эмоции Валера так и не смог в них прочитать. Он кивнул, поднялся и остановился на пороге комнаты, когда Ольга его окликнула: — Лер! У нас всё в порядке? Валера задохнулся, в горле запершило, но он нашёл в себе силы обернуться. — Не думаю, Оль, — самое малое, что он мог бы сейчас сделать, это сказать правду. — До вечера…***
Весь путь до дома Демьяна, Лер проделал тщательно взвешивая каждое слово, что собирался тому сказать. Заготавливал фразы и контр аргументы на Дёмкины возражения. В общем, во всю вёл внутренний диалог, надеясь, что ему удастся пронять это мелкое, вредное, но такое нужное чудовище с первого раза. Однако, тщательно выверенная стратегия, разработанный план, решительный, но гибкий настрой, всё это полетело, улетучилось в неизвестном направлении, стоило Демьяну открыть дверь. Да кто его научил открывать двери сверкая голым торсом, особенно учитывая, в каком Лер сейчас состоянии — взвинчен до предела. Если молодой человек ещё несколько минут назад колебался бы, признаваясь в собственной ориентации, то сейчас… Сейчас всё было очевидней некуда, он же никогда, ни единого раза, за всю свою половозрелую жизнь так не зависал глядя на женскую грудь, как сейчас жадно рассматривал чужие, очевидно мужские соски. И пусть он уже видел Дёмку в похожем виде, и даже больше, сегодня он хотя бы был наполовину одет, но тогда ситуация не позволяла прожигать в нём дыры. Неужели его так манят, возбуждают и притягивают эти чёткие, но не слишком выраженные линии мышц, эти маленькие, идеальной формы, сжимающиеся то ли от сквозняка, то ли от горящего взгляда ореолы? Или всё дело в их обладателе? Валера сглотнул, пытаясь сказать что-то внятное, вместо совершенно идиотского, неуместного: — А-а? — и попробуй объяснить, что под этим звуком имелось в виду. Мысленно надавав себе подзатыльников, он наконец смог поднять глаза на уровень Дёмкиного лица, и сделал шаг вглубь коридора, абсолютно не намеренно впечатываясь холодной курткой в обнажённое тело. Дёма не успел отступить, и на долю секунды, Леру показалось, что парень просто не хочет его пропускать. Но прогонять, быстрый на расправу и острый на язык хозяин квартиры, не спешил, а значит просто не среагировал вовремя, застигнутый врасплох. — К чёрту! Не могу больше… — Валерка не успел испугаться, он даже обрадоваться не успел, когда Демьян, одним быстрым движением схватил его за ворот куртки, прижимая к себе ещё ближе, и не спрашивая разрешения, поцеловал. Это было совершенно не похоже на их первый поцелуй, который Валера толком не помнил, оглушенный впечатлением. И пусть он оказался не совсем готов к такому повороту, это не мешало ощущать всю полноту эмоций, малейшее движение губ и языка. Это действо было таким знакомым и незнакомым одновременно, таким похожим на все другие поцелуи, и в тот же момент кардинально отличалось. Губы были требовательнее, язык настойчивее, напор сильнее. Его рот был атакован выбивающей дух волной, равной которой по силе желания, сексуальности, неведомой до сели эротичности, испытывать не приходилось. Возбуждение опаляло каждую клеточку тела, разрушало все запреты и барьеры. Тело тряслось, словно в лихорадке, и Валера не понимал, с какой силой он сейчас цепляется за голые Дёмкины плечи, пытаясь впаяться, вплавиться, или вжать в себя, поглотить полностью и без остатка, потому что целовать Дёму, быть с ним, дышать одним воздухом, это самое правильное и необходимое, что случалось в его жизни. Стало невероятно душно. Дёма, наконец, стянул шапку с Валеркиной головы, зарываясь пальцами во влажные пряди. Следом за шапкой, на пол полетела куртка, шарф, ботинки с трудом сбрасывались с непослушных ступней. В коридоре сгустился острый, пряный запах возбуждения двух взрослых, изголодавшихся мужчин. Дёма тянул за собой, вёл в спальню, туда, где под весом тел, будет тихо скрипеть кровать. Валера немного пришёл в себя, когда путаясь в жёсткой ткани, пытался стянуть с себя джинсы. Он не знал, куда девать руки, собственные движения казались неуклюжими, хотелось спросить, хорошо ли вот так, когда он ведёт руками по бокам, прощупывая пальцами рёбра, проводит по спине, обрисовывая каждый позвонок, сжимает в ладонях упругие, маленькие ягодицы. Но не мог, не мог оторваться от губ, от этого большого, улыбчивого, в иных ситуациях, рта. Он растворялся, таял в руках Демьяна, творивших с его телом что-то невообразимое, рождавшее в глубине души пронзительное и нежное. Тяжесть чужого тела, ещё секунду назад вдавливающая в матрас кровати, вдруг исчезла, и Валера потянулся следом. Но Демьян его удержал, одной рукой надавив на грудь, второй придерживая под шеей за плечи. Внезапно разорванный поцелуй, оставил на губах вздох разочарования. Дёма облизал свою ладонь, и от этой картины, сладкий, острый, и тем не менее, болезненный спазм, скрутил живот, перетекая ниже, в район паха, где уже болело, от оглушительной силы возбуждения. Крепкие, сильные руки ласкали, удерживали на краю сознания, и Валера доверился им, выгибаясь в их кольце под невероятными углами, подбрасывая бёдра навстречу сильным, уверенным движениям. И непонятно, от чего сносило крышу сильнее: от пальцев порхающих на его мошонке и члене, или от того, как сам Дёма тёрся о его бедро, щедро пачкая кожу смазкой. Он кончал так долго и громко, выдыхая хрипы прямо Демьяну в губы, и едва ли осознал, что живот, уже украшенный брызгами собственной спермы, покрывается новыми пятнами, обжигая, заставляя загореться снова, и жаждать ещё и ещё. Дёма привстал над ним на коленях, мелко дрожал, но так и не отвёл взгляда, ничем не нарушая, натянувшуюся между ними незримую нить. «Вот и поговорили», глупая мысль, первая чёткая после последних минут помешательства, она не вызвала ни капли сожаления, и Валера, собравшись с силами, просто поднял руку, и потянул Дёму вниз, укладывал на себя. Он уже не знал, кого сейчас чувствует рядом с собой — парня, который свёл его с ума, или маленького мальчика, ворвавшегося в жизнь прямо из детства. Валера любил, любил их обоих, каждого по-разному, и вдвое сильнее, от того, что они оказались одним и тем же человеком. Наверное Лер успел задремать, потому что совершенно не почувствовал, как Дёма поднялся, очнувшись в тот момент, когда его тело начали обтирать тёплым влажным полотенцем. Он отчаянно пытался заглянуть Демьяну в глаза, но взгляд то и дело спотыкался об упрямо сжатые губы. — Нам не следовало… Уже хорошо, если бы Демьян назвал произошедшее ошибкой, было бы в разы хуже. В прочем, настроение этим он бы Леру не испортил. Не после того, как он все для себя решил, и не после случившегося, точно. — Следовало! — немного резче, чем планировал, сказал Валерка, забирая из рук Дёмы полотенце и отбрасывал на пол. — Послушай. Дём, послушай меня. Он обхватил ладонями Демьяна за шею и заставил смотреть на себя. Хотелось встряхнуть, накричать, или наоборот умолять, чтобы не смел закрываться, включать режим холодной стервы, и продолжать убегать. — Я не могу без тебя! И я знаю, чувствую, что всё что происходит со мной, это взаимно. Я вижу все мысли, что крутятся в твоей голове. Могу озвучить все доводы, и понимаю мотивы. Но ты не прав. Потому что это и моя жизнь тоже, поэтому перестань решать за двоих. Слышишь? — Ты не понимаешь, Валер. Не знаешь, на что обрекаешь свою жизнь… «С этим можно бороться и пережить. Это пройдёт. Ты ещё вырастешь, повзрослеешь. Эта неприятность, она забудется. Сможешь найти порядочную женщину, создашь семью…» Слова отца звучали в голове Демьяна так, словно сказаны были пять минут назад. Парень вздохнул, зажмурился, а когда открыл глаза затараторил быстро, стараясь придать как можно больше уверенности своим словам: — Лер, Лерик, ну пойми же ты. У тебя есть она, у тебя есть настоящая семья, будущее. А это всё, оно пройдёт. Я не хочу, не могу стать причиной, по которой ты разрушишь то, что имеешь. И ладно бы дело касалось тебя одного, но есть ведь ещё жена. Жена! Лер! — У меня есть женщина, которую я не люблю. Я гей Дёма. Даже не би, это совершенно точно. Хочешь сказать, что это будет честно по отношению к ней, ко мне самому? Разрушить наши жизни, обрекая на такой поистине «счастливый» брак? — Валера откинулся на подушку, прикрывая глаза ладонью. — Но, ты же можешь с женщинами. Можешь? У тебя… У вас могут быть дети. Ты не должен будешь скрываться. Твои родители, Лер, о них ты подумал? — Родителям знать обо всём что со мной происходит совершенно не обязательно. С Ольгой я разойдусь в любом случае, так что можешь снять этот пункт со счетов своей совести. Валерка скривился, вспомнил о том, что на сегодня у него запланирован раунд с женой. Та, кстати, тоже хотела с ним поговорить, и его окатило холодной волной. О чём пыталась сказать ему сегодня жена? Что-то о матери, будущем, о детях… О Боже! Он подскочил на кровати, будто ошпаренный. Этого только не хватало! Лер не мог вспомнить, когда они с Ольгой последний раз занимались сексом, а не защищенным, тем более. Но чем чёрт не шутит? Закон подлости в этой вселенной ещё никто не отменял. — Так, — пытаясь не паниковать, он пригвоздил Демьяна взглядом. — Сейчас я уйду, и разговаривать с женой, пока ещё женой, хочешь ты или нет, буду сегодня. А ты, когда останешься один, подумай и прими к сведению, это не из-за тебя. Не только из-за тебя. Это я. Это то, что сидит у меня внутри, и ты как никто другой должен понимать, что это значит. Я не хочу себя ломать. И я хочу быть с тобой. Пока Валера искал разбросанные по спальне вещи, одевался, Демьян застывший на кровати не произнёс ни слова. И только, когда Валера присел у его ног, положил голову на колени, упершись подбородком, несмело улыбнулся, и прошептал: — Хорошо. — Вот и умничка, — Лер поднялся, чмокнул парня в губы, не решаясь углублять поцелуй. — Я убежал, позвоню, как всё решится. Но, если соскучишься, можешь позвонить сам, я только рад буду. Иди сюда. Дёма скользнул в Валеркины объятия так, словно находился в них всю жизнь, потёрся носом о шею, вцепился пальцами в тонкую шерсть пуловера. Как он отчаянно сопротивлялся их сближению, так же отчаянно теперь не хотелось отпускать. Отстраниться вышло только после того, как Дёма с силой, почти до скрежета сжал челюсти, прикусывая щёку изнутри. — Иди, провожать не буду, — Демьян демонстративно разлёгся на постели. Он не устал, просто ему отчаянно не хотелось наблюдать, как Валера выходит за двери его квартиры. Безмятежность сползла, стекла с Валеркиного лица, стоило ему только покинуть пределы спальни, но решительности в нём меньше не стало. Чтобы ни случилось, Дёму он не отпустит, и не важно, насколько дерьмовым человеком будут его считать все остальные.