***
После ухода Валеры, Дёмка позволил себе ещё немного понежиться в кровати. Он глубоко вдыхал специфический запах, витающий в спальне, отметал все сомнения, и чувствовал себя до неприличия счастливым. Сейчас по его венам вместо крови струился чистый эндорфин, он будил в нём жажду деятельности, и неуёмное желание двигаться. Хотелось обнять весь мир, и кто виноват в том, что весь его мир теперь сузился до одного конкретного человека? Пальцы потянулись к лицу, ощупывая растянувшуюся на пол лица улыбку. Он чувствовал себя глупым влюблённым мальчишкой, но смысла пенять на зеркало не было, такой он и есть — глупый и влюблённый, как обласканный заботливой рукой хозяина несмышленый щенок. Приняв, наконец, решение подняться с кровати, Демьян сдёрнул с неё постельное бельё, попутно зарываясь носом в скомканную простынь, пытаясь уловить запах Валеры. И когда заталкивал эту груду белья в стиральную машину, где-то глубоко внутри кольнуло сожалением, от которого парнишка попытался отмахнуться. Из недр шкафа был выужен новый сатиновый комплект, которым он заправил кровать с особой тщательностью, разглаживая несуществующие складки. Провёл ревизию холодильника, и спешно собравшись, отправился в магазин за продуктами, по пути соображая, что бы он мог приготовить, кроме коронных пельменей и макарон. Конечно, он понимал, что пытается «убить» время, погрузиться хоть в какие-то заботы, чтобы не сойти с ума в ожидании Лера, или хотя бы весточки от него. Дёма ловил себя на том, что сдерживаться чтобы самому не набрать номер, с каждой минутой становилось всё труднее. На улице одаривал улыбками немногочисленных прохожих, и пусть, в сгустившихся сумерках это мало кто замечал, но самому Демьяну казалось, что таким дружелюбным и открытым, он уже давно не был. Даже в аптеке, где он решительно пополнил запасы презервативов и смазки, угрюмая тётка провизор, буркнувшая: «И куда только родители смотрят», не смогла испортить ему настроения. Вернувшись домой, Демьяна целиком и полностью захватил процесс готовки, и пусть картофелная запеканка никак не тянула на блюдо высокой кухни, но не имеющему должной сноровки парню, одно нарезание картошки ровными слайсами, казалось чем-то сродни высшему пилотажу. А когда была перемыта гора грязной посуды, а форма с запеканкой стояла посреди стола, наконец расслабился, и глянул на часы. Тяжело опустившись на табурет, он сжимал пальцами влажное полотенце, наблюдая, как над его кулинарными потугами поднимается пар. Телефон молчал, только сейчас до Дёмки дошло, что время уже достаточно позднее, а ему так никто и не позвонил. В общем-то и свидания на сегодняшний вечер Валерка ему тоже не назначал. Аккуратно, будто боясь разбить, мальчишка подвинул к себе, сиротливо лежащий на краю стола, телефон, выдохнул, и дрожащими пальцами набрал сообщение. «Ты как? Тебя сегодня ждать?», ничего более нейтрального на ум не приходило. Когда спустя пол часа, Лер ему так и не ответил, плюнув на гордость, и припомнив: «Звони, если соскучишься», Демьян решительно нажал на зелёную кнопку вызова. То, что Валерка ему не ответит, было ожидаемо. Зачем врать самому себе, если Дёмка прекрасно знал, что сказки со счастливым концом, это совершенно не про него. Обидно было другое, что несмотря на жизненные реалии, он так до конца и не раз учился надеяться. Наверное, именно поэтому, набирал номер ещё несколько раз, чувствуя, как каждый уходящий в пустоту гудок вырывает с корнем веру в светлое будущее. Это было так мелодраматично, что становилось тошно и гадко от самого себя. От заполнивших глаза слез, начало казаться, что стены вращаются вокруг застывшего на табуретке Демьяна, в ушах шумело, и он проваливался куда-то и падал, падал, без возможности подняться. Когда-то в детстве, когда Дёмке было лет десять, к ним в посёлок приезжал передвижной парк аттракционов. Развлечения в нём были скудными: дышавшие на ладан качели, облупившаяся краска, палатки разрисованные клоунами, и невиданными зверушками. Над пятачком, где на целую неделю раскинулся этот центр развлечения для всего не разбалованного впечатлениями населения посёлка, громко звучали хиты прошлого лета, пахло попкорном и жженным сахаром. Дёма бегал смотреть на этот праздник жизни каждый вечер, отчаянно мечтая прокатиться на всех-всех качелях, пострелять в тире, отважно зайти в комнату страха. И конечно, купить сахарной ваты, чтобы пройтись с этим огромным белым облаком на палочке до конца улицы, на зависть всей соседской ребятне, отщипывая губами маленькие кусочки. О том, чтобы попросить денег у родителей, не было и речи: мамка ещё и по шее могла надавать вдогонку, а отец имел привычку всю зарплату отдавать жене, так что, всеми финансами в семье заведовала Марина. Но, именно в ту неделю, для Александра Захарченко нашлась подработка, и выручив за неё какие-никакие деньги, он в тайне от Дёмкиной родительницы, подкинул сыну деньжат. Для Демьяна тогда эта сумма казалась колоссальный, он, выучивший уже наизусть стоимость всех билетов, точно знал — хватит на всё, ещё и на вату останется. В предпоследний день работы парка, народу там было уйма, и бежавший со всех ног ребёнок, даже расстерялся, глядя на очереди. И только у одного аттракциона ажиотажа не было. Скромный вагончик, разукрашенный для разнообразия цветными воздушными шариками, и кособокой вывеской: «Вошебная комната». Внутри вагончика на железной платформе, стояла обитая кожзаменителем лавка с мягкой спинкой, рассчитанная на четырёх человек. Дёмчик в предвкушении ерзал на месте, тёр тыльной стороной ладони чесавшийся нос, и раздумывал, ну что же в этой комнате может быть волшебного? Ни лавка-диванчик, ни пёстрые стены, стоящего впечатления пока не производили. Когда последнее место было занято, работник парка закрыл двери, и теперь на пёстрой стене, чтобы рассмотреть выход, нужно было ещё постараться. Загудел двигатель, пол-платформа пришёл в движение, но маленькая, сантиметров в десять амплитуда, страха не вызывала, но когда потолок резко рухнул вниз, прямо ему под ноги, Демьян вцепился руками в сиденье. Только спустя несколько мгновений, сквозь панику, смог понять, что это не он падает, а стены вокруг вращаются, создавая страшную иллюзию. Тело чувствовало под собой опору, но обманутому мозгу этого было мало, он лихорадочно искал и не находил за что уцепиться, и падал, падал… Выйдя из «Волшебной комнаты» на негнущихся ногах, не глядя по сторонам, Дёмчик побрёл домой, отдал тихонько отцу оставшиеся деньги, и на следующее утро заболел. Впечатления и потрясение для ребёнка оказались слишком сильными, и про заезжий парк, мальчишка старался больше не вспоминать. Так страшно, как тогда, ему ещё не было, да и после, спустя годы, ничего подобного ощущать больше не довелось. До сегодняшнего вечера. И если в детстве, причиной стал реально существующий объект, то сейчас, вращающиеся стены и ощущение падения, были отголоском собственных эмоций, и воспалённого воображения. Он с силой растёр ладонями лицо, пытаясь прийти в себя, резко поднялся, и помчался в спальню. Там, срывая с кровати новое бельё, скидывая его на пол неопрятным комком, заталкивая его в шкаф, он срывал свою злость на ни в чём не повинной ткани, ненавидя ещё недавно нравившийся лиловый цвет. Нет, он злился не на Валерку, он злился на себя, ведь смысла злиться на человека за его выбор не было, тем более, когда этот выбор для самого Дёмы был более чем очевидным. Лер выбрал не его, он выбрал её! И под слоем обиды и злости, Демьян считал этот выбор правильным. В любом случае, о том, что произошло между ними сегодня, Дёма не жалел, и как только он перестанет оплакивать своё разбитое сердце, как только немного отпустит тупая боль, он будет перебирать в памяти по крупицам каждый поцелуй и каждый вдох. Единственное, о чём он действительно жалел, это о том, что позволил разрушить свой уютный кокон из отчуждённости и одиночества, разрешив войти в своё личное пространство, сначала Вовке, а потом и Валере. Бессонная ночь вымотала окончательно, но как ни пытался Демьян заснуть, ничего не выходило: то ли было дело в расшатанных нервах, то ли неуютной, не заправленной постели. Но, ближе к утру, Демьян чётко понял, что нужно делать, и как возвращать потерянное равновесие и душевное спокойствие. Едва дождавшись, когда часы покажут девять утра, он схватил телефон и сделал звонок, ничуть не сомневаясь, что в этот раз на другом конце линии ему ответят.28
31 октября 2017 г. в 16:47
В приёмном покое остро пахло хлоркой, лекарствами, и почему-то старостью. Допотопные прямоугольные светильники с лампами дневного света разбавляли гнетущую тишину мерзким дребезжанием так, что становилось окончательно не по себе. Лер сидел на громоздкой скамье в длинном коридоре, ощущая, как на него давят окрашенные в грязно-зелёный цвет стены, белённый потолок и выложенный кафелем пол. Плитка на полу была мелкой, с выдавленными кривыми цветами, и зачем-то покрашена тёмно-коричневой краской. Он не пробыл тут и пяти минут, а уже хотелось бежать не оглядываясь, залезть в душ, смывая с себя въедающийся больничный запах. Пальцы сжали сбитую в комок Володькину куртку, поправляя, укладывая на коленях. Лежать смирно вещь не хотела, как будто обладала живым, и достаточно вредным характером: тонкий, шелковистый на ощупь материал, скользил и изворачивался. Валерка нервно дёрнул куртку на себя, встряхнул, и попытался скрутить её туже, в компактный валик, и потерпел поражение, натыкаясь на содержимое карманов.
Кошелёк, телефон и пачка сигарет. Валерка хмыкнул — себе сигареты он так и не купил. В пачке нашлась зажигалка, он вытащил сигарету, поднёс ко рту, зажимая фильтр зубами. Бумажник и пачка отправились в карман, и в руках остался только чёрный прямоугольник мобильного телефона. Лер покрутил его между пальцами, размышляя, стоит ли кому-то позвонить, чтобы сообщить о произошедшем, и словно услышав его мысли, телефон вдруг ожил, беззвучно высвечивая экран, и сообщая, что звонит Альба.
Лер на секунду впал в ступор: мысли, которые до звонка вяло перекатывались в голове, понеслись вскачь, при этом, каждая была нелепее предыдущей. Что могло случиться, что хозяин звонит своему работнику в такое-то, давно не детское время? Возможно, что-то произошло в магазине, и отчаявшись дозвониться Валере, Юрий пытается выйти на связь с его соседом?
— Алло? — Лер не успел подивиться неуверенности, звучавшей в собственном голосе, когда его слух накрыли громкий вздох облегчения, и волна искреннего беспокойства.
— Слава Богу! Малыш, с тобой всё хорошо?! Я тебе уже целую вечность не могу дозвониться! Малыш? Вов? Почему молчишь?
Вовка малыш? Лер с шумом выдохнул.
— Э-э-э, Юрий Альбинович. Это Валера… — ничего по сути, Валере в голову больше не приходило.
На другом конце телефона возникла пауза, точно такая же, как мгновение назад, но с точностью наоборот. Лер устало потёр пальцами глаза, чувствуя себя героем третьесортного фильма.
— Оу! Валер, ты не мог бы пригласить Володю к телефону? — холоду в голосе Альбы мог бы позавидовать Ледовитый океан.
— Юрий Альбинович, тут понимаете какое дело… Мы сейчас в больнице, на Вовку напали возле дома, и в общем, вот так вот…
— Вы где? Чёрт, Валера! С ним всё в порядке? Я сейчас приеду, что-то нужно? — в трубке послышались посторонние звуки, сопровождающие быстрые сборы.
— Он в смотровой ещё, я ничего толком не знаю, — двери в конце коридора отворились, и по коридору грузной поступью прошёлся немолодой врач, скрываясь в смотровой. — Сейчас, подождите секунду.
Лер поднялся, направляясь к выходу, где на дежурном посту коротала за сканвордом время женщина неопределённого возраста:
— Извините, — женщина подняла на молодого человека усталые глаза, но раздражения он в них не уловил. — Я перенервничал, и не понял толком, куда нас с другом привезли. Не могли бы вы объяснить нашему… нашему знакомому, где мы находимся, и как сюда подъехать?
— Конечно, — Валера протянул ей телефон, замечая, как зажатая до этого момента в ладони сигарета, размякла от пота, прилипая к коже тонкой бумагой. Не обнаружив в поле видимости урну для мусора, он сунул её в карман, и принялся разглядывать за спиной у дежурной размещённые на стенде выцветшие памятки про оказание первой помощи. — Держите.
— Алло?
— Валер, я скоро буду, и… В общем, дождитесь меня! — Альба не прощаясь бросил трубку, и Валерка, немного потоптавшись возле стола, вышел на улицу, чтобы наконец покурить.
Не успел Валера прикурить, как возле самого входа остановилась патрульная машина, и со стороны пассажира выскочил молодой парень в форме, взбежал по ступенькам, скрываясь в недрах больницы. Машина отъехала, паркуясь, и Лер понял, что убил сигарету чуть ли не в две затяжки, до самого фильтра, и теперь она припекает пальцы. Он выкинул окурок в стоящее рядом дырявое ведро, и вернулся в здание, ждать новостей и Юрия Альбиновича.
— Чай будете?
— Что простите? — парень остановился и посмотрел на дежурную, хотя собирался пройти мимо.
— Чай, — женщина рукой указала на стоявшую в углу тумбу, где уже шумел электрочайник. — Сейчас на удивление тихо. Но скоро это закончится… Праздники, зима. И по большей части это будут травмы головы и состояние алкогольного опьянения.
— Нет, спасибо, — Лера манила куртка, которую он бросил сиротливо лежать на скамье.
Минут через десять из смотровой вышел блюститель порядка, и направился к Леру. Разговор у них вышел маловразумительный: толковых показаний Валера дать не мог, и как выяснилось позже, пострадавший, он же Владимир Симонов, заявление подавать наотрез отказался. Вот этого Валера понять не мог, зарвавшихся хулиганов стоило поставить на место. В том, что хулиганьё это было местным, парень не сомневался, так что, найти их труда не составит, почему бы и не заняться этим компетентным органам, если они высказывают такое желание? Но, этот вопрос был явно не к нему, главное не забыть спросить у Вовки, к чему этот широкий жест человеческого всепрощения.
Сам Вовчик появился рядом с Лером неожиданно тихо, и выглядел почти здоровым, если не считать неестественную бледность лица и яркие пятна ссадин на нём. В подрагивающих пальцах он держал паспорт и стопку бланков — направления, предписания и рецепты. Казалось, он сейчас опять грохнется в обмоток, и Валера с трудом сдержался, чтобы не впихнуть его обратно в кабинет смотровой, удивляясь, как его вообще от туда выпустили.
— Ты как?
— Ну-у-у, — Вова плавно перетёк на скамейку, клонясь к Валеркиному плечу в поисках опоры. — Сотрясения у меня вроде нет. Так, лёгкие ушибы, упадок сил. А сознание я потерял из-за резкого скачка какой-то хрени в крови. От госпитализации я отказался, но от обследования меня это не спасает, — Вовик потряс стопкой бумажек. — Спасибо тебе.
— Было бы за что, Вов, и… — Лер запустил пальцы в волосы, приводя причёску в полный беспорядок. — Тебе Юрий Альбинович звонил. Он сейчас приедет. Сюда.
— Блин.
— Это ничего. Честно говоря, если конечно, правильно всё понимаю, то я за вас рад. Наверное. Или буду рад, когда всё это уложится в голове.
— Ну спасибо, наверное. Я себя так неуютно чувствовал в последний раз лет в пятнадцать, когда меня мамка за дрочкой поймала, — щёки у Вовки порозовели, и хоть до настоящего «покраснел», было далеко, зато перестал пугать своим видом, старательно косплея покойника.
— Кстати, — Лер принялся доставать из карманов Вовкины скарбы, но при очередном беглом взгляде, оказалось, что лёгкое порозовение, превратилось в лихорадочные алые пятна, покрывшие не только Володькино лицо, но и шею. — Вов?
Но Вовка не реагировал, он смотрел в конец коридора, и Валера никак не мог поймать взгляда его остекленевших глаз. Причина столь странного явления, обнаружилась очень быстро. Юрий стремительно пересёк больничный коридор, молча остановился возле Вовы, обхватил его шею широкими ладонями, и молча смотрел тому в глаза. От этого безмолвного диалога у Валерки по коже побежали мурашки, стало неуютно, как будто он подглядывал за чем-то интимным. Он переводил взгляд с одного лица на другое, мысленно заставляя себя отвернуться, но не мог. Вместо этого, он отмечал выражение беспокойства на лице Каминского, его взлохмаченные волосы, капельку пота, стекающую по виску, то, как Вовка закусывает нижнюю губу, прикрывает веки, и прячется в даже на вид, горячих руках.
— Ты напугал меня, так напугал, малыш, — голос Альбы был похож на тихий шелест.
— Юр, со мной всё в порядке, — мужчина на это только скептически хмыкнул. — Правда, всё не так плохо, как выглядит.
— Конечно, — Каминский выпрямился, покрутил головой по сторонам. — Я сейчас, никуда не уходите, — хотя, куда бы парни могли деться?
Альба кивнул, было заметно, что он ведет свой собственный внутренний монолог, и не оглядываясь прошёл в смотровую, не утруждая себя стуком, аккуратно открыл двери. Вернулся он довольно быстро, как раз к тому моменту, когда уставшие парни, без особого интереса рассматривали вновь прибывшего пострадавшего.
Пьяный мужик зычно распевал что-то из шансона, размахивал руками, пытался слезть с каталки, и с его рассеченной брови капала кровь, оставляя на полу, маслянисто блестящие в тусклом свете, пятна. Лер усмехнулся, припоминая предсказание дежурной медсестры, и если бы у него осталось хоть немного душевных сил, возможно, он даже пожалел бы двух достаточно молодых парней медработников, которые пытались весёлого пациента придержать, и доставить в смотровую.
— Поехали? Вов, можешь дуться, но я тебя к себе забираю. Сейчас заедем к тебе, я соберу вещи, документы, в общем, всё необходимое, заодно и Валеру подбросим.
— Хорошо, — Володя упорно смотрящий куда угодно, но только не на Юру, был похож на смущённую пятиклассницу, и Валерке всё больше казалось, что он подсматривает за тем, что видеть совершенно не должен.
Он отвернулся, взлохматил волосы на макушке, поднялся, топчась на одном месте, пока Юра с Вовкой продолжали шептаться. Домой хотелось нещадно, перед глазами начало рябить, действительность потеряла чёткие контуры, адреналин давно схлынул, переживания отошли на второй план, и парень осознал — на сколько же он устал. Поэтому, их недолгая поездка в машине Альбы, и то, как они с Юрием поднимались в лифте на нужный этаж, и как прощались перед дверью, всё это воспринималось, как что-то совершенно нереальное. Единственное, что чётко отложилось в Валеркиной голове, это слова благодарности, и то, что Юрий разрешил появиться завтра на работе ближе к обеду. Путаясь в ногах, Лер вошёл в квартиру, снял куртку, мимоходом проверяя карманы, достал пачку присвоенных сигарет, и вспомнил, что телефон остался дома.
Мобильник так и лежал на столе, мигал голубой подсветкой, сообщая о пропущенных звонках и одном сообщении. Лер просмотрел список, пробежал глазами по тексту «месседжа» и чертыхнулся, ругая себя на чём свет стоит. Но, разбираться с тем, почему сегодняшний вечер выбил его из колеи так, что он совершенно забыл о Демьяне, был не в состоянии. Звонить среди ночи, когда не отвечал на звонки, рассказывать, как прошёл разговор с женой, и обрисовывать произошедшее с Вовкой — определённо, это не лучшая идея.
Из последних сил держа глаза открытыми, Лер прошёл в большую комнату, снял с себя свитер, стянул с кресла плед, закутался в него, как в кокон, и повалился на неразобранный диван.
Просыпаться не хотелось. Громкие, назойливые, раздражающие звуки, стучали в сознание, выдёргивали из сна в реальность. Не сразу до Валеры дошло, что источником шума была Ольга, которая гремела на кухне посудой, с силой закрывала ящики и шкафы — резко, отчётливо, и до смешного, принципиально.
На часах была половина одиннадцатого, и забывший установить будильник Валера, в эту секунду был даже благодарен жене. Тело ломило, а ночь проведённая в одежде, отзывалась чесоткой в самых труднодоступных местах. В висках пульсировала тупая боль, и не будь уверен Валера, что вчера не употреблял ничего алкогольного, принял бы своё состояние за похмелье. Потянулся, растягивая дубовые мышцы, кое-как принял вертикальное положение, и схватился за телефон. «Аппарат абонента…», отсутствие связи с Демьяном настроения не добавило, как и очередной грохот на кухне. Валерка решил, что прятаться от своей ещё пока жены, в своей же собственной квартире, по-меньшей мере, глупо, подавил зевок и выполз из комнаты.
Страстно желалось кофе, и стереть ухмылку с Ольгиного лица, которой она одарила едва показавшегося в дверях Лера.
— Доброе, — не дождавшись ответного приветствия, парень снизал плечами, и молча взялся за банку с кофе.
— Извини, но завтрак я тебе готовить теперь не обязана. И вообще, ешь там, где ты пол ночи шарахался, — Ольга не выдержала молчания, и теперь выплёскивала слова зло и иронично.
Выглядела она этим утром просто очаровательно: Валера успел заметить и собранные в нарочито небрежный пучок волосы, и лёгкий макияж, и новый халатик из мягкого плюша забавной расцветки.
— Полночи я провёл в больнице, Оль. Вовку у нас под подъездом побили, — Валера старался говорить медленно и спокойно, в том состоянии, в котором сейчас находилась Ольга, была его непосредственная вина. Что-что, а выплеснуть своё негодование, ему не позволяла вина, и тихо скребущая по нервам совесть. — А завтраками ты меня и раньше не баловала.
После упоминания о еде, игнорировать пустоту в желудке стало невозможно, и он задумался о том, чем бы перекусить. Но, видимо, дать ему спокойно позавтракать в Ольгины планы не входило.
— Лер, скажи честно, а ты не боишься? Не боишься, что я могу прийти к тебе на работу, настучать о тебе начальству? И вылетишь ты из магазина, как пробка от шампанского, ещё и брызги полетят. Или… или могу позвонить твоим родителям. Нет, лучше съездить к ним, и рассказать твоей мамочке, что её сынок заднеприводный? А?
— Дай подумать. Ну-у-у, нет, — Валера старался, чтобы его голос звучал беззаботно. — Ты же понимаешь, что в эту игру можно играть вдвоём? Ваша фирма ведь придерживается принципов толерантности? Иностранное руководство, равные права, все люди братья, все должны помогать друг другу? — он изобразил пальцами кавычки, растягивая губы в фальшивой улыбке. — Но мне, вот честно, Оль, совершенно не хочется портить тебе анкету. Так что, не буди во мне сучку, дорогуша.
Неожиданно прорезавшиеся манерные нотки в голосе, вышли у Валеры так естественно, словно он провёл всю свою жизнь в богемной тусовке, а не родился и вырос в ничем не примечательной рабоче-крестьянской семье. Удивлённая Ольга, сидела с открытым ртом, с неверием изучая мужа взглядом, наконец осознавая, что именно значило признание мужа.
— Сто процентов, я себя за это возненавижу, но таким ты мне нравишься больше. Боже, прошу, пусть это будет дурной сон, — Ольга прикрыла глаза, сдавила пальцами виски.
— Прости, — Валера поднялся, чмокнул жену в макушку, и направился в ванную, набирая по дороге заветный номер.
«Аппарат абонента…», мысли о Дёме полностью вытеснили из головы разговор с женой, и в одну секунду, Лер разрешил себе поверить, что всё у них будет хорошо. И плевать на отключенный телефон.