10,5 недель

Тэхен, как ни странно, просыпается первым. Признаки похмелья тут же накатывают на него со всей своей силой (ну ладно, не со всей, но он ведь очень чувствительный), отчего мужчина хочет громко застонать на всю маленькую комнату, но вовремя замечает рядом с собой чужое теплое дыхание и доверчиво прижатую к плечу грудь. Чимин. Старший вздрагивает и инстинктивно двигается чуть дальше, в шоке обнаруживая их двоих, уместившихся на узкой деревянной кровати, и едва сдерживает крик. Ким, наверное, и рад был бы забыть к чертям все, что успел вытворить этой ночью – и до нее, но организм ему такой радости не преподнес. Не повезет и Чимину, который уже сонно возится, недовольный тем, что родственник отодвинулся к краю постели. Что он скажет и сделает после того, как проснется – загадка, которую Тэ не хотел бы разгадывать. Он смотрит на ткнувшегося в плечо носиком Пака, нежно цепляющего его за руку, и ощущает то, что должен был с самого начала. Нежность. Жгучий стыд. Желание отмотать время назад и быть действительно нормальным дядей для этого маленького невинного существа. Не давать ему пить это адское пойло, которое, может, довольно быстро выветривалось из тэхенова организма, но не из маленького тела неопытного подростка. Мальчик ерзает, закидывая на старшего ногу и совсем пряча лицо, и тот почти что трясется от осознания, что совсем через пару минут все изменится (а ночью все было кардинально по-другому, от этого и вовсе бросает в жар). Не будет больше вечерних посиделок и возможности хотя бы наблюдать, не касаясь – он проебал это все одним своим действием, запустившим цепочку событий. Тэ со всей нежностью, на какую способен, касается чужих пальцев, несильно сжимая, как если бы держал в руках младенца, и хочет на прощание коснуться губами макушки – одергивает себя, мысленно хлещет горящим хлыстом и напоминает себе, что за такое его с полным правом можно закидать камнями. Встать, не потревожив ребенка, все-таки удается (зато потревожился отяжелевший организм), и мужчина укрывает его одеялом, проверяя, закрыты шторами ли окна, чтобы солнечный свет как можно дольше не будил мальчика; он опрометью кидается (ползет) чистить зубы, несмотря на то, что коридор немножечко кружится, а в виски бьют противные молоточки. Но скотный двор во рту комфорта не доставляет; к тому же, когда Чим проснется, будет уже не до этого. -- В голове все еще немножечко мутно, когда сон отходит мягкими шагами и заставляет почувствовать мир. Чимин обнаруживает себя в незнакомой комнате, почти полностью отделанной под дерево, и слышит сбоку от подушки шебуршание и мягкий звон, как от столовых приборов. Тело тяжелое и расслабленное и точно не хочет двигаться ближайшую вечность; он будто тает на неудобном матрасе. Расфокусированное зрение ловит Тэхена – тот раскладывает на широкой тумбе графин с водой и что-то горячее, судя по поднимающемуся вверх пару, на завтрак. Паку безумно хочется есть. В последний раз Чимин видел еду вчера утром, вспоминает он, и все в голове начинает раскладываться по полочкам, будто кто-то задвигает выброшенные в беспорядке ящики в один большой шкаф. Лес, Хосок, обед, разодранные колени – ванная, темный дом, крутая черная лестница… алкоголь. Чужие руки на его теле и губы на лице. Пак не думал, что попробует столько новых вещей в один вечер. - Т..хен, - стонет он, хотя хотел нормально позвать, и видит, как опадают черты лица напротив. Тэ меняется за секунду, из сосредоточенно-задумчивого превращаясь в испуганного и бледного, отлетая на шаг. – Пить хочу. Дай воды, - ему, не мелочась, протягивают почти до краев наполненный стакан, и парень приподнимается, опираясь согнутой в локте рукой о кровать, чувствуя сбившуюся простынь, чтобы выпить все одним махом. Больше они не говорят, завтракая прямо на тумбе – старший подтаскивает стул и двигает к Чиму его тарелку с горячими круассанами, щедро политыми сыром. Внутри оказывается ветчина, и парень готов забить на все, что успело случиться, лишь бы не вылезать из постели и иметь возможность вечно есть. Однако с первой съеденной порции организм функционирует быстрее; мысли, собственно, тоже, равно как и картинки воспоминаний, несущиеся в голове с поразительной четкостью. Есть больше не хочется. Чим опускает взгляд и почему-то начинает часто дышать, думая лишь о том, должен ли он вообще что-нибудь говорить в этой ситуации. Хотел ли он того, что произошло? Сейчас – может, совсем немного, и то, в самых смелых фантазиях. Тогда – наверное, очень. Было совсем непривычно чувствовать что-то подобное, и сейчас, размышляя об этом, Пак может только удивляться собственной пьяной смелости, чтобы пойти до конца. Когда ты представляешь себе подобное, это сильно отличается от происходящего на самом деле – и порой реальность разочаровывает. Чим не хочет пробовать пока еще раз, но… может, немного? Мальчик кидает взгляд на застывшего Тэ и не может понять, что творится у того в голове. Вдруг он… жалел о том, что вчера рядом оказался Чимин? И хочет ли сам Тэхен этого следующего раза? Судя по виноватому выражению лица и поджатым губам, тот готов вышвырнуть распутного племянника за порог и более никогда не пускать. Родственник поднимает взгляд, и в глазах у него стеклянный холод, на фоне которого искрами бьется тревога. - Кушай, - Тэхен улыбается, но в уголках рта у него твердые складки. Они доживают до обеда на паре осторожных фраз, неловких столкновениях в коридоре и нескольких таблетках от похмелья, принятых на пару сразу после завтрака. Чимин убегает на задний двор и прячется под большим кустом сирени, с ногами забравшись на маленькую лавочку прямо под ним. Малодушно и совершенно по-детски, он делал так года в четыре, когда мама не разрешала есть много конфет. Ему нужно очень много обдумать – их отношения с Тэ, какими они были до этого, и как их изменила появившаяся деталь (много, на самом деле достаточно много деталей). Пак убежал тогда из кухни наверх, потому что он не хотел продолжения, или потому, что хотел его, но ему неприятно и стыдно из-за себя? Он не знает, и это пугает до чертиков. И если раньше этот вопрос был чисто гипотетическим, то теперь подкрепился опытом; так что, Пак Чимин, понравились ли тебе нежные ладони родственника на твоей плоти, или легче сбежать, оставив его один на один с его совсем не взрослой и глупой привязанностью к тебе? Остаться с такими же чувствами самому, поддавшись первому впечатлению? Чтобы ответить, мальчик старается вспомнить, что именно чувствовал ночью; тогда он вел тело на инстинктах, и если пьяный разум хотел того, что было, то, может быть, хочет он сам? Но как проверить, если он теперь даже взглянуть на дядю боится? Смешно, теперь даже как-то не представляется, что это именно нежный и грустный иногда Тэ зачитывал вслух смущающие вещи и уверенно лез к Чимину в штаны; было ли это слепое желание развлечься, или вполне осознанное, направленное именно на племянника? Получается ли тогда, что Тэхен… по мальчикам? И даже не по мужчинам, и что ему нравится именно Пак с его детским лицом и маленьким ростом? Он роняет голову на колени и утыкается в них носом, не желая думать ни об одном из заданных только что вопросов. Точно понятно только одно: Чим не готов ни к разговору, ни к решению, к которому они придут после. Черт, да он даже не знает, какой исход расстроит его сильнее. Но что-нибудь надо решить, и если не разговором, то действием. -- Когда сразу после завтрака младшенький убегает, Тэхен даже не смотрит ему в след, чтобы лишний раз не давить. Он даст мальчику столько времени, сколько тому будет нужно… да, он даже позволит Чимину уехать, если тому будет нужно, потому что, что на данный момент может дать запутавшемуся подростку? Только больше поводов для сомнений и пресс надуманных обязанностей, свое постоянное присутствие – пусть даже сведенное к минимуму, но не дающее мыслить здраво. Тэ не впервой, Тэ знает, каково это – видеть доказательство твоих слабостей прямо перед собой. Он до сих пор видит Джина, предаваясь греху уныния. - Тэтэ, - шептал он, целуя стертые веревками запястья Тэхена. – Прости меня, м? Мы ведь все обработали, видишь? Что я обещал моему мальчику? – красивые-отвратительные пальцы нежно проходятся по щеке; Кима ведет. – Я часто делаю тебе больно, да? Но сколько раз ты делаешь больно мне, Тэтэ? – обиженно спрашивает Сокджин, сдавливая тонкие кости, отчего младший шипит, дергаясь на кровати. Ему невыносимо больно, нет, не физически, там, в душе. Он ведь так сильно любит своего Джина, почему тот совсем этого не видит? Что еще нужно сделать, чтобы он заметил? Тэ ведь так много всего уже сделал, отдав себя в заключение в этом большом страшном доме; он прячет следы, как они и договорились, и даже Намджун ничего-ничего не заметил, а Намджун очень-очень внимательный. - Джин-а… - он чувствует, что сил осталось только на пару слов. – Джин-а… не уходи… Ему не следует доходить до такого. Им не следует до такого идти. -- Чимин неожиданно хватает его за руку и тащит из дома под самый вечер. Ким роняет книгу и спешит за упрямо спешащим племянником, который оказывается настолько сильным, чтобы протащить довольно крупного родственника через весь двор и завести за сиреневый куст. Он даже не успевает спросить – младший хватается за его плечи и тянется вверх, мажет по губам слепым поцелуем, крепко зажмурившись. Тэхен инстинктивно подхватывает Чима под бедра, удерживая от падения, и почти успевает отстраниться – но нет, мягкие ладошки устраиваются вокруг лица, не давая этого сделать, а губы настойчиво тычутся в его рот. Это так искренне, так отчаянно и неумело, что будет настоящим мудачеством не ответить на такое старание; Тэ отвечает, ласково прихватывая губами неосторожно высунутый язычок. Чим стонет и жмется сильнее, но старший не дает этого сделать, переступая через все свои слабости, разрывая поцелуй. - Чимин-а… ты уверен в том, что ты делаешь? – вдох-выдох, в сознании вертится отчаянное «да», которое так сильно хочет услышать, но… - Нет. Нет, я вообще ни в чем не уверен, - заполошно пищит ему в губы Чимин, все еще цепляясь за лицо и прыгая на носочках. Ким остолбенел, кажется, настолько, что не может даже чуть-чуть наклониться, чтобы младшему было удобнее. – Я не знаю, Тэхен, покажи мне, пожалуйста! Как я узнаю, если я не попробовал? Вся надежда ухает вниз. Тэ знает, что племяннику не до выбора слов, но… «не попробовал»? - Так ты хочешь просто попробовать? – раздельно говорит он, отцепляя от себя чиминовы ручки и беря их в свои. – Милый, пойми, это все не так просто. Ты не должен… вот так бросаться на новое, понимаешь? Тебе не понравится, ты ранишь себя и меня. Что с нами после этого будет? – младший съезжает вниз и утыкается носом в тэхенову грудь. Тому приходится собирать последние силы, чтобы удерживать его тельце. - Почему ты совсем не думаешь обо мне? Я… все не просто так, Чимини. Давай мы подумаем об этом вместе с тобой, хорошо? Пойдем в дом? И они идут, когда мальчик резво кивает, ударяя Тэхена лбом в грудь. -- Тэ сажает его на большую и мягкую кровать в своей спальне – она куда больше, чем та, на которой спит Чим, и того на пару секунд берет зависть. А еще она мягкая и воздушная, и он ловит себя на мысли, что хотел бы просто полежать; и ложится, аккуратно кладет свою голову на чужую подушку и забирается с ногами, скинув обувь. Старший ложится рядом и нежно берет его за руку, пересчитывая зачем-то их пальцы. Кажется, каждый из них чувствует, что если они хоть что-нибудь скажут, то разрушат вообще все, поэтому никто даже не открывает рта; двое просто лежат и смотрят друг другу в глаза с расстояния десяти дюймов. Тэхен расцепляет их руки, но лишь для того, чтобы провести по чиминовой щеке кончиками пальцев. Это как-то легко и приятно, и он просто прикрывает глаза, несмело улыбаясь, пока старший изучает его лицо. Хочется прикоснуться; Чим кладет руку на чужую ладонь, заставляя прижаться, и потирается о нее, заставляя трогать смелее. Он все еще не хочет открывать глаз, ему так до одури нежно и хорошо - неужели так может быть в этом мире?.. Щеки касается теплое и, он не сразу осознает, влажноватое, осторожно уходит обратно и повторяет все снова, с десяток раз, пока Тэ не надоедает выцеловывать маленькое сердечко на чужом лице, и тот не отстраняется далеко, почти к самой стене. Чимин понимает, что пришло время поговорить. Его пальцы снова окутывает теплый плен чужой ладони, и он знает – все образуется. -- - Мне нужно знать одну важную вещь, Чимини, - осторожно начинает Тэхен, поглаживая маленькую ладошку большим пальцем. – Ответь мне сейчас то, что ты действительно думаешь, потому что правильного ответа нет. Вне зависимости от него мы решим наши проблемы, хорошо? – он дожидается согласия и только потом продолжает. – Я тебе нравлюсь? – «или тебе любопытно?» - хочется завершить, но это прозвучит так грубо и недоверчиво, а Тэ очень не хочет напугать мальчика, которому любое слово, как брошенный камень. – Если ты сомневаешься, то можешь подумать об этом столько, сколько захочешь, и мы можем сделать вид, что этого разговора не было, если так будет лучше… - Нет, - младший мотает головой, насколько ему позволяет подушка, и сжимает пальчики вокруг тэхеновой ладони. – Я не понимаю, что это, и… это все такое странное, но, наверное, я иногда думал о тебе… по-другому. Ну, не так, как о друге, ты понимаешь, - последние слова сказаны почти шепотом, заглушены подушкой, в которую племянник стыдливо зарылся лицом, и приходится почти прислушиваться, чтобы их разобрать. Но Ким разбирает. - Да, конечно, - мягко улыбается он, позволяя взять уложить свою руку между мягких ладошек и крепко ее держать. Чим застенчиво поворачивает голову и сверкает глазами. – Я все понимаю, родной. Но тебе все равно нужно еще подумать, договорились? Нам нужно проверить, все ли так, как мы думаем, чтобы быть уверенными, все ли мы делаем правильно. - Мы? – в глазах напротив мелькает маленький огонек. – Я ведь тебе, тогда, тоже… мм… - мальчик сопит и делает пару глубоких вдохов, смотря на их руки, - да? Тэ почти что смеется, но давит порыв, чтобы не портить момент. - Да, ты мне тоже.