***
10.03.299 года от З.Э. Королевская Гавань Торн вернулся через два дня. Глядя на хмурое, пропылённое после долгой скачки лицо, я подумал, что миссия наставника успехом не увенчалась. Дальнейшие слова сира Аллисера это только подтвердили. — Чёртовы Ланнистеры! — в сердцах бросил он, вваливаясь ко мне в комнату и кидая на стол ещё один приятно звякнувший мешочек. — Сопляк слушается только свою мать да деда, эту змею Тайвина. Барристан Селми в бегах, а лордом-командующим Королевской гвардии назначен Цареубийца, и все разводят руками — других приближённых у нового короля просто нет! Раздувая ноздри от гнева, он мерил шагами небольшую комнату под моим внимательным взглядом. Плащ при каждом повороте ему приходилось одёргивать рукой, чтобы тот не путался в ногах, что только больше его злило. Наконец, немного успокоившись, Торн угрюмо буркнул: — Ну хоть не с пустыми руками уехал. Тот десяток монет уже потратил небось? — и кивнув на мешочек на столе, добавил: — Вот, бери. Не заставив себя уговаривать, я быстро сгрёб денежку. Считать не стал, успеется, но судя по размеру и весу — не медь точно. — Завтра снова пойдём к распорядителю, говорят, десница короля вернулся в город. — Мастер! — встрепенулся я, останавливая собирающегося выйти наставника. — Погодите, — подскочив, я расшнуровал сумку и достал колбу с нашей самой большой ценностью, которая за почти неделю в Гавани совсем потеряла товарный вид. Брезгливо приняв от меня сосуд, почти на треть заполненный жидкой гнилью, в которой плавала рука вихта с наполовину слезшей с костей плотью, Аллисер вновь чертыхнулся. Тёплая погода действовала на обрубок крайне разрушительно, и процесс этот только ускорялся. Я боялся, что через неделю у нас просто не останется ничего, что можно будет показать. — Планы меняются, — решительно произнёс Торн и скомандовал: — Сэм, седлай лошадей. Едем в замок, будем всеми правдами и неправдами добиваться встречи с десницей прямо сейчас. Не сказав больше ни слова, он стремительно вышел, а я бегом бросился собираться. У замка мы были уже через полчаса. — Король пока не может вас принять, — сходу заявил вызванный распорядитель. — Понимаю, — сдержанно ответил Торн. — Но я знаю, что в Гавань вернулся десница, нам будет достаточно переговорить с ним. — Десница короля сейчас тоже занят. Ничем пока не могу помочь, — королевский распорядитель, казалось, тонко издевался над нами, не меняя ни тона, ни взгляда, чем и бесил неимоверно. Мастер над оружием заиграл желваками, но сдержавшись, лишь отрывисто, со злыми нотками в голосе бросил: — Передайте лорду Тайвину, что с ним желает переговорить сир Аллисер Торн. — Десница короля не лорд Тайвин, — сухо заметил мужчина, чьего имени я так и не узнал, а он сам представляться не стремился. — На время его отсутствия десница — милорд Тирион Ланнистер. Наставник разом помрачнел, а я вспомнил карлика, которого видел недавно. Значит, он теперь главный после короля? Интересно… Вот только он на самом деле делами занят или лишь ходит да критикует? А у Торна вон какая непередаваемая гамма эмоций-то на лице, видать, знаком ему карлик, и совсем не в положительном ключе. Не став больше ничего говорить, мастер развернулся спиной к замку и, беря коня за поводья, устало заметил: — Похоже, Сэм, это всё было бесполезно с самого начала. Он вскочил в седло, заворачивая коня на дорогу с холма. А я беспомощно поглядел ему вслед. И что, мы вот так просто уйдём? И даже не попытаемся добиться своего? Не знаю, что уж там за тёрки у сира Аллисера с карликом, но у нас как бы жопа полная за Стеной намечается… Решившись, я соскользнул с коня и, поймав потерявшего к нам интерес и уже уходящего распорядителя за рукав, попросил: — Вы всё-таки передайте деснице нашу просьбу о встрече, может, он найдёт время? — Хорошо, — вырвав рукав из захвата, тот с независимым видом зашёл в ворота, а я, посмотрев на чутка напрягшуюся стражу, миролюбиво поднял руки и, вскочив в седло, догнал приостановившегося Торна. — Вы так не любите этого Тириона? — поинтересовался я у него, когда мы уже спускались обратно к гостинице. — А за что его любить? Об его поганый язык можно порезаться. Недомерок, разгуливающий с видом, словно все вокруг — дерьмо. Что он стоит без денег своего отца и меча своего брата? Не будь их — давно бы уже раскачивался на ближайшем суку. Он нам точно не поможет, только позубоскалит лишний раз. Я отстал от сочащегося желчью мастера над оружием, который, заведясь, продолжал тихо, сквозь зубы бросаться проклятиями, и глубоко задумался, лишь машинально поправляя лошадь, чтобы ни в кого не врезаться. Нет, меня не беспокоило такое отношение офицера Дозора к карлику, Торн уже не раз демонстрировал, что при желании может и забыть про личные антипатии для общего дела, но вот если карлик испытывает к мастеру похожие чувства… тогда хоть чего-то ждать от этой встречи будет действительно глупо. Был, правда, вариант: каким-либо образом задвинуть Аллисера назад в разговоре, переключив внимание Тириона на себя — лицо совершенно ему незнакомое, а значит — нейтральное, вот только это надо будет сделать до того, как они, выражаясь некультурно, окончательно пересрутся. Мда, задачка. Впрочем, сначала нужно дождаться приглашения на встречу, а то вдруг, услышав фамилию просителя, отодвинет новоиспечённый десница это мероприятие на месяц-другой, и будем мы тут куковать, пока мертвецы до Стены не доберутся. Под такие мысли мы добрались до гостиницы и разбрелись по номерам. Остаётся лишь ждать, другого не дано. Не знаю, сыграла ли тут личность просителя или то было обыкновенное везение, вот только уже через два часа нас нашёл посыльный, передав приглашение в Красный замок. Торн, однако, ничего хорошего не ждал и, сжав зубы, лишь коротко мотнул головой, отпуская гонца. У ворот уже в нетерпении бил копытом распорядитель, сразу же потащивший нас через калитку в башне во двор и дальше, к большому и длинному зданию. Всё было в какой-то нездоровой суете и спешке, сумбурно, и создавало впечатление лёгкой неорганизованности. Причина этого открылась мне, стоило нам зайти внутрь и увидеть Тириона, гордо восседающего на Железном троне. — Друг мой Аллисер! — вскричал он через всю просторную залу. — Проходите, не мнитесь у входа. Осклабившись, карлик повернулся к стоящему неподалёку виденному уже мной ранее воину. — Бронн, помнишь, я тебе рассказывал? Мы с сиром Аллисером подружились в Чёрном замке и даже стояли вместе на Стене. Да, младший сын Тайвина Ланнистера чувствовал себя сейчас в прямом смысле королём. И — я это прекрасно видел — старался побольнее уязвить Торна, проявляя вполне себе человеческие, но от того не менее низменные качества. Если это было проявлением его «ума», то мне стоит разочароваться. На мой взгляд, его положение и это место были совсем не подходящими для подобных выходок. Подойдя ближе вслед за Торном, я сумел, наконец, в деталях рассмотреть монументальное сооружение, на фоне которого карлик несколько терялся и которое действительно казалось выплавленным из многих сотен мечей. Трон внушал, вот только, думаю, геморрой, сидя на нём, можно заработать даже не быстро, а очень быстро — сидение на холодной железной плите здоровья не добавляет. Подле возвышения, на ступенях, ведущих к трону, стояли, помимо названного Бронна, несколько гвардейцев в тяжёлой позолоченной броне и пара занимательных личностей в гражданском. Первым был пухловатый и бритый налысо дядечка в странной одежде и с отстранённым и почти молитвенным взглядом, как у какого-нибудь буддийского монаха, решающего сложные философско-теологические вопросы. О том, например, сколько ангелов уместится на конце иглы, и прочем подобном. Пожалуй, не знай я верховного септона в лицо, подумал бы, что это именно он решил сегодня посетить Красный замок. Вторым же был средних лет мужчина: худощавый, с аккуратной, я бы даже сказал, щегольской, бородкой и с настолько хитрой ухмылкой и расчётливыми глазами, что чувство самосохранения настойчиво стало советовать при первом же удобном случае сунуть ему нож под рёбра, ну и спиной особо не поворачиваться. — Я принёс тревожные вести, — стараясь не смотреть на довольно лыбящегося Тириона, серьёзно и мрачно возвестил Торн. — Тревожные вести стекаются в Королевскую Гавань из многих мест, — вкрадчиво заметил лысый «буддист». — Мои куда тревожней, чем ты думаешь, евнух, — грубо отрезал мастер над оружием, а я с интересом взглянул на местного главу разведки и контрразведки, Вариса, если не ошибаюсь. Больше некому, евнухом вроде был только один. Второй, покосившись на лысого коллегу, только хмыкнул, но ничего не сказал. Вот он явно умнее. Разговор меж тем стал терять смысл, перерастая в обыкновенную перепалку, что ставило жирный крест на выборе хоть сколь-нибудь приемлемого консенсуса, и я, наплевав на условности, вышел вперед, решительно скидывая с плеча сумку и, не обращая больше внимания ни на кого, принялся расшнуровывать клапан, чтобы достать колбу. Постепенно все замолкли, с удивлением глядя на меня, а я вынул на свет всё, что у нас осталось от доказательства. — И что это? — брезгливо поинтересовался Тирион, глядя на облезлую руку вихта, плавающую в жиже и выглядящую крайне тошнотворно. — Рука ожившего мертвеца, милорд, — ответил я, глядя прямо на него. Ткнув по колбе, заставил её чуть задёргаться. К сожалению, конвульсии остатков плоти были совсем не столь впечатляющими, как мне бы хотелось, но свою «минуту славы» я получил. — Занятная шутка, — вымолвил наконец карлик, переглянувшись со своими советниками. — Признайтесь честно, вы туда лягушку засунули? Или мышь? Хотя мышь бы издохла… — Это не шутка, Бес, — коротко выплюнул Торн, а мне оставалось лишь страдальчески закатить глаза. Похоже, мелкий Ланнистер действовал на наставника как красная тряпка на быка. — Мёртвые встают, это правда, — сказал я так убедительно, как только смог. Поставив колбу на пол, обвёл их всех взглядом: карлика, Вариса, интригана с бородкой, гвардейцев. — Мы принесли их в замок, совершенно и абсолютно мёртвых, а ночью они поднялись и попытались убить лорда-командующего. — Как там, кстати, Старый Медведь? — спросил Тирион в наступившей тишине, упомянув неофициальное прозвище Мормонта. — Отделался переломом руки, милорд, — чуть склонил голову я. — Благодаря Джону Сноу — тот успел вмешаться и изрубить, а затем поджечь вихта. — Сэм забыл упомянуть, что второго вихта он остановил лично, и именно отрубленную им руку вы видите сейчас, — добавил Торн, с вызовом глядя на задумчивого десницу. Взгляды окружающих скрестились на мне, а карлик произнёс, обращаясь к своим приближённым: — Милорды, мы были настолько невежливы, что даже не поинтересовались, как зовут второго брата Ночного дозора. Сэм?.. — Сэмвел Тарли, — коротко поклонился я. И снова троица власть имущих переглянулась между собой. — Позвольте спросить, — мягко улыбнулся глава разведки Семи Королевств, — а не сын ли вы Рэндилла Тарли, что командует войсками Простора? — Теперь я просто брат Ночного дозора, — от меня не укрылось то, каким цепким и внимательным стал его взгляд. — Войска Простора поддерживают Ренли Баратеона, что сейчас движется по дороге Роз к Королевской Гавани, и говорят, у него почти сто тысяч солдат… — медленно произнёс в пустоту, ни к кому конкретно не обращаясь, Тирион. Я почувствовал, как атмосфера в зале становится напряжённей. Стало неуютно под острыми взглядами, но я заставил себя держать голову прямо. — А не использовать ли нам сего юношу для переговоров с лордом Тарли. Неофициальных? — предложил интриган, стоящий по правую руку от трона. — Ночной дозор никогда не участвовал в войнах Семи Королевств, Мизинец! — грубо отрезал сир Аллисер, которому тоже явно не понравились выражения лиц людей напротив. — Став дозорным, Сэмвел отрёкся от всего, что связывало его с прошлым. — Но не Рэндилл Тарли, — улыбнулся ничуть не обидевшийся на прозвище интриган, и я наконец понял, кто передо мной. Лорд Бейлиш, где косвенно, а где и прямо виновный в развязанном смертоубийстве. Очень опасный, хитрый и беспринципный тип. Тема принимала нездоровый для меня оборот, и я тотчас вмешался: — Вы не правы, лорд Бейлиш, — дёрнувшаяся вверх бровь сказала мне, что Мизинец не ожидал от меня такой осведомлённости. Однако он промолчал в ответ, и я продолжил: — Если бы я был так важен для своего отца, едва ли он отправил бы меня на Стену. — Служба на Стене почётна… — пропел Варис. — Была. Когда-то. Прошу простить меня за грубость, но ныне она стала ссылкой для неугодных и приютом для всяческого отребья, из которого ещё надо постараться сделать воинов. Я почувствовал молчаливое одобрение моих слов со стороны мастера над оружием, а в наступившей опять тишине раздались короткие хлопки. Хлопал Тирион, саркастически ухмыляясь. Громко сказал, посмотрев налево: — А ведь он вас уел, Варис, а? Соскочив с трона на ступени помоста, карлик сделал пару шагов ко мне, спускаясь ниже, так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. — И почему же ваш батюшка сослал вас? За какие-такие прегрешения? Я пожал плечами, криво усмехнувшись, и сказал первое, что пришло в голову: — Наверное, я слишком любил книги вместо того, чтобы уделять время воинской науке. Ухмылка пропала с лица Тириона, а взгляд стал задумчивым. Постояв секунду, он развернулся и медленно поднялся обратно, залезая на трон, после чего погрузился в свои мысли, продолжая бросать странные взгляды то на меня, то на Торна. Наконец, хлопнув ладонью по подлокотнику, он произнёс: — Ладно, я попытаюсь найти вам людей. — Милорд, — склонился к нему евнух, — тюрьмы практически пусты. Всех желающих забрал вербовщик, он уехал сразу после казни Старка. Тирион поморщился, буркнул: — Не напоминай мне об этом, — и подумав ещё, добавил: — В городе уже начинают ощущаться перебои с поставками провизии. Мы открыли для охоты Королевский лес и разрешили рыбачить в Черноводном заливе, но всех проблем это не решит. Объявите, что на Стене хорошо кормят, думаю, добровольцы появятся. — Будет лучше отправить их морем к Восточному дозору, — сдержанно сообщил Торн, и я был ему благодарен за то, что он не стал проявлять характер, включаясь в конструктивный диалог. Карлик кивнул, бросил: — Лорд Бейлиш, обеспечьте фрахт потребного количества кораблей, — и тут же, переключившись на нас, вдруг поинтересовался: — Где вы остановились? Но быстрее ответил подскочивший распорядитель, что весь разговор скромненько, не отсвечивая, простоял в уголке за колонной: — В королевской гостинице, милорд. — Организуйте братьям Ночного дозора покои в Красном замке, — заметив общее замешательство, Тирион заверил: — Не беспокойтесь, считайте это проявлением гостеприимства, — после чего, глядя персонально на меня, добавил: — А ещё я с удовольствием сегодня вечером, за бутылкой вина послушаю рассказ о вихтах из первых уст. На это мне оставалось только кивнуть, и забрав сиротливо стоящую колбу с пола, ведомые распорядителем, мы отправились обживать новое место теперь уже в замке.***
Раннее утро 11.03.299 года от З.Э. Красный замок Стоя на гребне замковой стены, я подставлял голову солёному ветру, наблюдая, как тёмные волны накатывают одна за одной грозными валами, разбиваясь об утёс далеко внизу. Только-только занимающийся рассвет чуть разгонял предутренний сумрак, да вдали, подальше от опасных скал, раскачивались на мачтах кораблей, не нашедших приюта у пирсов, маленькие огоньки фонарей. Мёртвый час. Чутко вслушиваясь во мрак замковых стен за спиной, я пытался определить — не объявлена ли тревога, не подняты ли усиленные наряды золотых плащей? Но всё было тихо. Часовые, разок сменившись, спокойно стояли на постах, им не было дела до одинокой фигуры, торчащей у парапета. Пару раз мимо прошла двойка патруля, но им хватило моих одежд, чтобы не задавать вопросов. Тяжело вздохнув и машинально стерев с лица долетевшие брызги, я направился к себе. Сон не шёл, только не после всего, что произошло этой ночью. Внутри всё ворочался тревожный комок, никак не желающий рассасываться, как бы я не успокаивал себя словами о том, что всё сделал правильно. Может, и правильно, но легче от этого не становилось. А началось всё со случайной встречи во дворе замка. Именно там мы столкнулись с нелюдимым, обритым налысо воином с блеклыми «рыбьими» глазами, в которых, казалось, не отражалось абсолютно ничего, и с висящим за спиной огромным двуручником с простой, но очень широкой гардой. А Торн буквально запнулся, остановившись и проводив его взглядом, после чего недоверчиво протянул: — Так значит, это правда… — Что правда, мастер? — спросил я у него, и наставник, пожевав губами, нехотя ответил: — Что Эддарда Старка казнили его собственным оружием. Это Илин Пейн, королевский палач, а за спиной у него фамильный валирийский меч Старков — «Лёд», — я увидел, как желваки заиграли на его скулах, а затем он выплюнул короткое и полное ненависти: — Ублюдки. — Кто? — Ланнистеры, кто же ещё, — Торн, казалось, готов был взглядом прожечь фигуру Пейна насквозь. — Нет такой гнусности и подлости, что не была б совершена кем-нибудь из их змеиной семейки. Обманом захватить в плен, казнить собственным мечом, а потом, словно в насмешку, вручить этот меч палачу… Даже в худшие времена я не видел столь вопиющего попрания рыцарской чести. И с этими… этими… — он замешкался, пытаясь подобрать нужное определение, но не смог и лишь с горечью бросил: — И с ними я должен договариваться? Будь проклято это подлое семя. Обернувшись, я тоже всмотрелся в чуть сутулую спину палача, а на ум пришли вдруг долгие вечерние разговоры там, в Чёрном замке, где Джон иной раз рассказывал об отце — лорде Винтерфелла — и о «Льде», конечно же… Слова Торна нашли отклик в моей душе. Волна тёмного гнева поднялась изнутри, заставляя скрипнуть зубами. Фамильный клинок десятков поколений лордов Винтерфелла… А теперь им владеет даже не убивший Старка в поединке рыцарь — нет, им владеет презренный ублюдок, его казнивший. Как по мне, это было неправильно и несправедливо. Я не мог не думать об этом. Я думал о справедливости и том, как её искать в этом мире. Я вспоминал простую истину, что правильные и честные погибают первыми, а хитрые и подлые… тоже умирают, но куда позже. Я не знал Неда Старка ни там, ни здесь, только по разговорам. Он, в сущности, был для меня никем, но всё же тревожило душу что-то. Тревожило. Не знаю почему, но я тогда, ненавязчиво проследив за палачом, увидел, где его покои. Похоже, моё подсознание знало меня лучше, чем я сам. Вечером я пошёл к карлику, развлекать его байками Чёрного замка да стараться не сболтнуть лишнего — этот «товарищ», по всей видимости, шибко любит ковыряться в чужом нижнем белье. Не в прямом смысле, конечно. Так, в общем-то, и вышло. С поправкой на то, что там присутствовали ещё Бронн, его личный телохранитель, и эта карликовская шлюха, Шая, молодая, но не по годам наблюдательная. Такой палец в рот не клади — по локоть откусит. Мы неплохо набрались вина в покоях десницы под живой разговор, и, должно быть, именно оно толкнуло меня на совершение дальнейших действий. Будь я трезв — вряд ли бы на такое решился, но вино приятно шумело в голове, а всё моё естество жаждало действия. И тогда в голове моей родился план… Я, изображая вдрызг пьяного, по стеночке пробирался по тёмному коридору, что шёл вдоль южной стены замка, в высокие стрельчатые окна которого заглядывала серебристая луна. Внизу всё так же шумел прибой, а коридор был абсолютно пуст. Шёл я не просто так. Этажом ниже располагались выделенные нам комнаты, а на этом жил Илин Пейн. Да, я искал палача. Да, это было глупо и безрассудно, но проснувшаяся жажда справедливости и бурлившее в крови вино гнали меня вперёд. Бурча себе под нос что-то неразборчивое, я мысленно считал двери от лестничного пролёта. Нужная мне была пятой. Грохнув по ней кулаком, я пьяно выматерился. Простеньким ключом принялся ковыряться в замочной скважине. Тут дверь открылась изнутри, и я, щурясь, уставился на встретившего меня в проёме Пейна. — Опа, а чё это ты тут делаешь? — выдал я, смачно дыша перегаром в лицо поморщившемуся палачу. Сказал заплетающимся языком, по-братски приобнимая: — Это ващет моя комната, — преодолевая лёгкое сопротивление, завалился внутрь, но тут же остановился, подслеповато оглядываясь. С детской обидой в голосе, разглядывая незнакомую обстановку, произнёс: — Ой, блин, не моя… — а затем, продолжая поворачиваться вокруг своей оси, зацепив краем взгляда положение ничего не подозревающего Пейна, левой, неосновной рукой, из неудобного положения, как учил когда-то ротный в бытность службы, пробил тяжёлым ножом под рёбра, вкладывая в удар массу и инерцию тела, по самую гарду вбивая изогнутое лезвие. Мужик успел лишь охнуть, а затем я, довернув ещё, жёстко пробил костяшками пальцев правой руки в горло, вбивая кадык. Всё, этот больше не жилец. Отступив на шаг, стараясь утихомирить гулко бухающее сердце, я смотрел, как, завалившись на спину, тело убитого замирает. Прошептал одними губами: — Не люблю палачей. Затем, воровато выглянув в коридор, я подтащил его к ближайшему окну и, аккуратно вынув из раны нож, перевалил наружу. Высота тут была приличной — побольше сотни метров точно, — а внизу острые скалы и бурные волны, потому никакого дополнительного всплеска я не услышал, что немудрено с учётом производимого морем гула. Быстро вернувшись, я подвинул на место сдвинутый падением комод, ножны со старковским двуручником принайтовил под плащом к спине так, чтобы его не было видно, и закрыв за собой дверь на ключ, сбросил тот вслед за хозяином, после чего, снова изображая пьянь подзаборную, поплёлся к себе. «Камер нет, отпечатки пальцев тут снимать некому, — успокаивал я себя, опираясь подрагивающими руками о камень стены, пытаясь побороть мандраж после хладнокровного убийства. — И вообще, нет тела — нет дела». Оставалось только до конца решить вопрос со Льдом. Слава Старым богам, по пути мне никто не встретился, и заперевшись у себя, я сорвал со спины ножны. Выложив меч на стол, принялся суетливо доставать походный набор с инструментами. Я знал, что делать. Разобрав и сняв приметную рукоять с гардой, оставил только голый клинок. Следом такому же варварскому обращению подвергся и мой собственный двуручник. «Прости, дружище, — коснулся я блестящей полосы стали, когда оба клинка оказались на столе рядом, — но это сейчас важнее». Руки сами, подточив, где надо, напильником, поставили гарду с рукоятью, на скорую руку заклепав навершие. И теперь, если не вынимать клинок из ножен, Лёд ничем не отличался от моего собственного двуручника. Да, он был чуть шире и несколько длиннее, вот только кто тут с линейкой вымерял его размер? Никто, а на глаз… Не думаю, что кто-то особо приглядывался. Ножны же фамильного меча Старков были самыми обычными, да и под плащом их не особо видно, посему оставил как есть. Свой старый клинок с ножнами и приметную рукоять старковского меча, скрепя сердце, я также выкинул в море. Тащить их с собой было не самым разумным решением, потому что полтора метра стали просто так не спрячешь, как и не объяснишь внятно появление второго ковыряла, а сумки могут на выходе из замка и посмотреть, так, на всякий случай. После всего произошедшего уснуть было просто невозможно, и промучившись час, я попёрся на стену — слушать замок да разглядывать кипящую и остервенело бросающуюся на скалы стихию.