***
К тому времени, как красно-оранжевый шар солнца готовился лениво выкатиться из-за горизонта, на краю оттеновского поля уже собрались первые зеваки. Эдемцы в большинстве своём были ранними пташками, кроме того — тянулись ко всякого рода интересным зрелищам. Гаррет, конечно, был привычен — но его нынешняя лихорадочная, малость отдающая истерикой активность наводила на мысли о захватывающем представлении. А поскольку в программу также входили эксцентричный приятель Челл, оживлённые вопли и рёв самого мощного генератора Марта Оттена — представление обещало превзойти самые смелые ожидания. — Всё просто! — орал Гаррет, перекрикивая грохот генератора. И без того слабое взаимопонимание осложнялось тем, что он сидел на перекладине Дигиталис на высоте двадцати пяти футов и пытался докричаться сквозь сварочную маску до Уитли, подпирающего спиной одно из «копыт» башни. — Я всё сделал, лезь сюда! Посмотрим, можно ли наладить связь! Уитли ещё крепче прижался к «копыту». Едва он понял, чего от него хотят, его энтузиазм сгорел, как натрий в воде, оставив осадок смертельного ужаса. — Там высоко! Из-излишне высоко! Это очень опасно, лезть туда! Это не соответствует никаким мыслимым — и немыслимым тоже — нормам здравоохранения труда! Почему бы всё это тут, внизу, не сделать? — Чего? — Говорю, почему бы тебе не слезть и не сделать всё тут? — Я не слышу! Уитли набрал побольше воздуха в несуществующие лёгкие. — Почему бы! — взревел он, демонстративно разводя руками и поднимая брови. — Тебе! — он указал на Гаррета. — Не слезть! — он ткнул пальцем в безопасную твёрдую землю под ногами. — И не сделать всё! — он поболтал руками в районе затылка, словно завязывая узел. — Тут, вопросительный знак! — Я ж объяснял! Главный интерфейс наверху! — Ну в таком случае это чертовски неудачное место! Зачем было делать его именно там?! Не слишком предусмотрительно, а? Я не критиковал бы, но мне ж теперь расхлёбывать! А ты можешь протянуть кабель, чтобы вставить его в меня? Удлинитель какой-нибудь, а? — Не слышу! Уитли снова принялся кричать. — Ты можешь протянуть удлинитель, сюда вниз… Тут Челл — проявляющая всё это время чудеса терпения, но решительно не одобряющая безрезультатного грохота — и, если уж на то пошло, растущего внимания со стороны горожан — пробилась сквозь толпу и вырубила генератор. — …и вставить его в меня? По рядам зрителей пробежала волна сдерживаемого хихиканья. Во внезапно наступившей тишине Уитли глянул на собравшихся, явно только что осознав их присутствие, и инстинктивно шмыгнул за Челл. Почувствовав, что он дрожит за её спиной, как пугливая лошадь и расположен немедля пуститься наутёк, она ободряюще ткнула его кулачком. — Ну чего ты? Ты ведь уже лазил. — Я, я… чего, тогда? С… ну да, конечно, лазил, но… Она посмотрела на него. — Но ты ведь была со мной. И потом, у нас выбора не было! Надо было лезть, иначе… — Забудь про «иначе» — посоветовала она. — Если упадёшь, я поймаю тебя. Дёргаясь и нервно переплетая пальцы, он возразил: — Я же… я же тебя раздавлю. Она пожала плечами. — Раньше тебя это не беспокоило. Уитли много чего хотел сказать ей. Например, «Зачем ты это делаешь, зачем ты заставляешь меня этим заниматься? Это испытание? Это последнее испытание, да? Последняя возможность, прежде чем мне скажут — „упс, ты не справился, быстренько собирайся и проваливай в Центр Релаксации, смотрителем будешь!“. Если да, то так и скажи мне, чтобы я приложил все-все-все усилия!» Или «То, что ты сделала ночью — что-то во мне повредило. Я не знаю, нарочно ты или нечаянно, но теперь я помню, кем я был раньше. Помню, что он чувствовал к тебе. И, как ни странно, я всё ещё чувствую… вроде бы. Я даже не знаю, что это такое, но я чувствую. И, учитывая всё случившееся, ты совершенно спокойно и с полным основанием можешь считать это забавным…» Но больше всего, он хотел сказать «Что ты там искала? Что ты пыталась найти? Я ведь тебя знаю — ты никогда ничего не сделаешь без старых добрых веских причин! Так что же это? И, что ещё интереснее — ты нашла, что хотела? Что это было?» Но, поглядев в серьёзные серые глаза, он сказал другое. — …ладно. На глазах у заинтригованной публики Уитли механически, словно… ну, словно робот — повернулся и зашагал к ближайшей опоре башни. Он был достаточно высок, чтобы спокойно дотянуться до центральной балки и крепко вцепиться в неё; трудности начались далее. Неловко подтянув правое колено к груди, он упёрся ногой в испещрённую сварочными рубцами наклонную поверхность «копыта». Содеяв это, он решил, что заслужил небольшую передышку и остановился, не отрывая носка левого кеда от земли. Тогда Челл неслышно подкралась к нему, сцепила ладони, подставила их под его ступню и, упираясь плечом в «копыто» Дигиталис, подтолкнула Уитли вверх, навстречу сплетению проводов. Уитли возопил, судорожно ухватился за что-то, что, к счастью, удержало его. Поняв, что Челл отпустила его ступню, он издал повторный вопль. Вокруг колыхались разноцветные лианы проводов, и с полсекунды он был на девяносто девять и девять десятых процента уверен, что вот-вот сорвётся вниз и погибнет лютой смертью. Но миг прошёл, то, за что он уцепился — выдержало, и до него дошло, что он висит всего-то в паре метров над землёй. — Я в порядке! Всё нормально! — оповестил он и пошатнулся. Гаррет, внимательно наблюдавший за его эволюциями, потянулся к нему через механические заросли проводов и спутниковых тарелок и крепко ухватился за его протянутую руку. Уитли опомниться не успел, как уже сидел рядом с ним на самой высокой горизонтальной балке — горстка людей внизу слилась в неясное пятно — и ошалело смотрел на великолепное, кроваво-оранжевое зарево рассвета, пылающее на востоке. — Ну, — с улыбкой произнёс Гаррет, открывая ноутбук и вынимая полосатый кабель из одного из бесконечных кармашков на своём поясе с инструментами. — Готов?***
-спросил кто-то. Он моргнул, направил окуляр вверх и увидел бесконечные голые бетонные стены, десятки экранов, далёкие лопасти вентиляторов, странную гигантскую конструкцию и, совсем рядом — человеческое лицо, которое он быстро распознал, как принадлежащее Дэйлу, КА, интерну. Он с лёгкостью научился отличать людей друг от друга: главное, подметить основные особенности. К примеру, по бокам головы Дэйла, КА, интерна росли пучки тёмных волос, а ещё у него на шее висела дуга с какими-то чёрными дутыми штуковинами, которыми он закрывал уши каждый раз, когда ему казалось, что Мосс, Д, глава проекта не видит. — Готов, Модуль С.И? — Го… готов? Ха, ещё бы, попробуй меня остановить! Я рождён быть готовым, амиго! На сто процентов! А… будь добр, просвети, к чему именно я готов? — Активация! — сказал голос по внутренней связи, отдаваясь громыхающим эхом под сводчатым потолком. — Обратный отсчёт ноль-минус три минуты. Система защиты включена. — Пора, Модуль С.И., — подняв его за рукоятки, сообщил Дэйл, КА, интерн и понёс его куда-то через гулкое серое помещение. Мимо сновали другие учёные, и широкий зал гудел от их взволнованных, приглушённых переговоров. Он заметил Мосса, Д, главу проекта на платформе в противоположном конце помещения, рядом с незнакомым учёным; тот вцепился в перила рядом с маленькой прямой колонной (на верхушке которой краснело что-то большое и круглое) и кричал на кого-то. Кажется, тут затевалось нечто важное: люди то и дело бросали многозначительные взгляды то на странный гигантский силуэт, то на него. Люди смотрели на него. — Ноль-минус две минуты. — Для этого тебя и создали, — объяснял Дэйл, КА, интерн. В его голосе ясно слышалось волнение. Они поднялись по короткой спиральной лестнице на платформу, попав прямо под плавный изгиб угрожающе огромной, свисающей с потолка конструкции. Какой-то техник — в сером комбинезоне, без халата — потянулся с подмостей, чтобы забрать его из протянутых рук Дэйла, КА, интерна. — Осторожнее с ним, это тебе не волейбольный мяч, — предупредил техника Дэйл, КА, интерн суровым тоном, явно позаимствованным у Мосса, Д, главы проекта, а затем шепнул. — Давай, Уитли. Прикончи её! — Её? Прошу прощения, я, видимо, упустил что-то животрепещуще важное. Что именно я должен делать? Дэйл, КА, интерн поколебался, а затем широко и ободряюще улыбнулся, прежде чем отпустить рукоятки и оставить его в руках техника: — Просто будь собой! — Ноль-минус пятьдесят секунд, — разнеслось над залом. Он покосился на техника, надеясь, что тот снабдит его более удобопонятными инструкциями, но техник ничего такого делать не собирался. Он просто взялся покрепче за его рукоятку и направился вверх по подмостям, спиралью уходящим вверх вокруг гигантской конструкции, к кольцу подвешенных почти под самым потолком мониторов. — О, мы поднимаемся? Ладно, хорошо… ой, высоко тут, правда? А это обязательно, чтобы было так высоко, или… Да, я понял, вы не в настроении болтать, ладно. Вы, наверно, сосредоточены на восхождении. Не буду мешать, у вас ведь так здорово получается. Вы очень здорово лазаете по верхотурам… Вскоре техник остановился и подключил его к какому-то разъёму — вроде того, к которому он привык в лаборатории. Только этот был совсем новым и потому неудобным — не говоря уж о том, что располагался на тридцатифутовой высоте. Он решил, что высота ему совершенно не по нраву. Он впервые оказался так далеко от пола — до этого он не поднимался выше рук Дэйла, КА, интерна или Мосса, Д, главы проекта. Одно дело, когда тебя держат цепкие надёжные людские руки — сразу чувствуешь, что ты в безопасности, и о тебе заботятся — и совсем другое, когда ты боишься в любой миг выскользнуть из разъёма и пролететь тридцать футов навстречу стерильной серой плитке и верной гибели. Отсюда, конечно, всё видно — всё, что не скрыто проводами, частями загадочной конструкции и мониторами — и люди казались совсем крошечными, но он решил, что ничего хорошего в этом нет. Ему сделалось не по себе — но он решил списать это на волнение. Ведь не каждый день модулям удаётся выбраться из лаборатории и выполнить свою первичную функцию! Более того, выяснить, в чём эта самая функция состоит. Дело в том, что, несмотря на нескончаемую череду тестов, проверок и калибровки, он по-прежнему слабо понимал, в чём его предназначение. Вспомнив радостное предвкушение на лице Дэйла, КА, интерна, он слегка успокоился. Раз Дэйл, КА, интерн с таким нетерпением ждал этого, это наверняка что-нибудь замечательное, и бояться вовсе даже нечего. — Ладно, всё в порядке, всё в порядке! Быть собой. Быть собой. Да не вопрос, это я могу. У меня есть наклейка! Техник ещё что-то подкрутил, сдержанным жестом — два поднятых больших пальца — показал кому-то в отдалении, что всё в порядке, и полез вниз. — Ноль-минус пятнадцать секунд! — известил интерком. Все дисплеи показывали одно и то же — цифры обратного отсчёта на ярко-синем фоне; один за другим загорелись яркие пятна напольных прожекторов, ослепив его и наполнив зал светом. — Десять. Девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один… ноль. Ну держись, народ. Она очнулась. Из своего гнезда он не видел, что происходит, но чувствовал где-то под собой глубокий, тяжёлый гул, всё возрастающую басовую ноту, от которой задребезжали корпус и внутренние механизмы. И это была не просто физическая вибрация, нет, его разума коснулось что-то… абсолютно чуждое. То, к чему его подсоединили, оказалось чем-то гораздо большим, нежели сложносоставная запутанная конструкция из металла, проводов и замысловатой геометрии. И чем бы оно ни было — оно неумолимо, стремительно… — Э-э-эй, что творится? Что происходит?! Что это тако-о-оааааа! …увеличивалось, вздымалось, усиливалось, это гигантское непостижимое нечто. Он никогда не переживал ничего похожего, и нельзя сказать, что ощущения ему понравились. Слишком острым, резким и могущественным было это слепящее, жгущее и стремительно расширяющееся чуждое присутствие. Оно погребло его, как прилив, нет, как цунами, и… Голос. Ничего громче ему не приходилось слышать за свою коротенькую жизнь. Он ослеп и оглох — маленький дрожащий комок нервов, потонувший в сокрушающей звуковой волне. Сперва протяжный, невнятный, двоящийся, но быстро обретший чёткость, Голос точно плевался сгустками ядовитой, концентрированной ненависти: — Чтоооооооооо… чтооооооо эээээээтоооооо… Чтоооо. Это. За. МЕРЗОСТЬ. Он как-то сумел заставить себя заговорить. — Э-э… э… привет! Я… я не мог не заметить, что вы… у меня почему-то создалось впечатление, не знаю, мне так показалось, такое у меня чувство, что вы чем-то расстроены! Ничего страшного! Всем нам случалось огорчаться, каждый из нас бывал не в духе, это естественный ход жизни, но, быть может, вам стоит попытаться чуточку успокоиться? Может, может, попробуете сосчитать до десяти? Или представить что-нибудь умиротворяющее? Ну там, облака… птичек, маленьких птичек или… что там ещё успокаивает? Травяной чай? О, не то, чтобы… я прошу прощения, не самый удачный вариант, признаю, не самый удачный… У вас ведь рта нет… вы же машина, конечно… Но, я думаю, можно попросить кого-нибудь из них заварить вам чашечку, и тогда можно будет… смотреть на него. Может, тогда вам станет лучше? Давайте попробуем, а? Мне кажется, стоит попробовать. Видите ли, там, внизу, люди — и они смотрят на меня, и мне кажется, я должен… О-о, я понял! Кажется, я понял — наверно, для этого я и создан! Чтобы быть с вами!.. Поддерживать вас… ух ты, похоже на правду! Функция — быть другом! В таком случае, здравствуй, друг! Я Уитли! Я очень рад… — ЧТО. Что вы сделали?! — в Голосе прозвучало столько холодного бешенства, что он невольно съёжился от страха. — Эта… ДРЯНЬ… у меня в голове… не замолкает. Как… Как вы посмели… На кратчайший миг в Голос проскользнула неуверенность. Голос нерешительно дрогнул, но тут же окреп, возвысился до яростного воя, и он тоже закричал — от ужаса, когда один за другим дисплеи покрылись статическими помехами и взорвались. На бросившихся врассыпную людей полился дождь искр, дыма, и битого стекла. — КАК ВЫ ПОСМЕЛИ ВЖИВИТЬ В МЕНЯ ЭТУ ОПУХОЛЬ! — Она прорвала защиту! Гасите её, быстро! — Не могу! Она перехватила управление! — Вырубай питание! Обесточь тут всё! — Но… — Быстрее, чёрт возьми! Шевелись! Ещё через секунду всё было кончено. Оглушающий исступленный рёв внезапно смолк, басовитое гудение поперхнулось и отхлынуло, оставив холодную пустоту. Циклопическая конструкция крупно, медленно содрогнулась, стукнувшись о клетку окружающих её подмостей с таким звуком, будто в карьер свалился гружённый полыми трубами вагон. На пол с лязгом и звоном посыпались осколки повреждённого металла и стекла. Воцарилась унылая, подавленная тишина. Люди, скрытые завесой дыма и пыли, кашляли и неохотно выбирались из спонтанных укрытий вроде перевёрнутых столов. — Что… что это было? — он висел вверх тормашками в своём дымящемся разъёме под углом в сорок пять градусов, оглушённо глядя на искрящую, дымящуюся конструкцию. Затем его линза сфокусировалась, испуганно расширилась и вспыхнула паническим голубым светом. — Ой, ой, погодите, я всё правильно сделал? Так… так и должно было случиться? Я справился? Снизу раздался чей-то усталый голос: — Молодец, Мосс. В этот раз ещё быстрее. — Эй? Простите, что вмешиваюсь, но я всё ещё здесь… вишу… да, вишу тут, и мне тут… неуютно. Снимите меня, пожалуйста! — Сама идея безупречна, — холодно ответил другой голос — голос запыхавшегося и едва сдерживающего раздражение Мосса, Д, главы проекта. — Зато исполнение подкачало. Она едва не… — В таком случае, Картер, — резко перебил Мосс, Д, глава проекта. — Может быть, стоило выделить мне команду компетентных техников, а не сопляков-интернов? Сам знаешь, что посеешь… — Доктор Мосс! — воскликнул третий голос — обиженный и принадлежащий Дэйлу, КА, интерну. — О чём вы… — Сделай что-нибудь полезное и вызови команду очистки. И сними наконец эти чёртовы наушники! Мало того, что нарушаешь как минимум шесть норм безопасности, так ещё и выглядишь, как полный кретин! — Сэр, я. я… да, сэр. — Ладно, народ, — сказал первый голос по громкой связи. — Придётся начинать по новой. Обесточиваем зал и уходим. — Эй?! — крикнул он, отчаянно — и безуспешно — борясь с нарастающей паникой. Сквозь путаницу неподвижно свисающих проводов он видел, как расходятся и исчезают в тамбуре учёные, а гудение, щёлканье и жужжание механизмов в зале замирает, и никто на него больше не смотрит… В числе последних уходил и Мосс, Д, глава проекта — сердито расписавшись на доске-планшете, он на секунду прервал свой спор с человеком по имени Картер и рявкнул через плечо на угрюмо плетущегося следом Дэйла, КА, интерна. — Вырубай свет. — Да, сэр. — Нет! Нет-нет-нет, стой! Стой, Дэйл! Дэйл, не надо! Я всё ещё здесь, не уходи, не уходи!.. ЩЁЛК. ЩЁЛК. ЩЁЛК. Зал с громким лязганьем погрузился в темноту. Темнота надвигалась постепенно, скрывая стены, пока единственным источником света не осталось тусклое сияние из тамбура — длинного гулкого портала с постепенно затихающим звуком шагов уходящих прочь переругивающихся людей. Далёкий стук дверей, и… — …ладно. Ладно, поболтаюсь тут, раз такое дело… Кстати, э… это была шутка… каламбур… я же тут в прямом смысле… болтаюсь. Никто не ответил. Голубая линза несколько раз моргнула в темноте, с надеждой прищурившись. — …эй?***
— Уитли? Уитли мигнул и с недоумением глянул на руку, которой Гаррет осторожно водил у него перед глазами. Кто-то снова включил генератор, и металл под ними слегка гудел и лязгал, словно что-то в конструкции было не до конца закреплено. — Ты в порядке? Ты как будто на секунду отключился. Уитли посмотрел вниз, мимолётно скользнув взглядом по своим висящим так высоко от земли кедам с их выбоинкой на правом мыске и аккуратно завязанными бог знает когда и кем шнурками. Даже с такого расстояния он безошибочно определил в толпе Челл — она стояла чуть в сторонке ото всех, обратив наверх далёкое серьёзное личико, обрамлённое тёмными прядями. Заметив, что он смотрит, она странно робким движением подняла руку и прикрыла глаза от света восходящего солнца. Уитли всё бы отдал, чтобы проделать тот вортигонтский трюк, о котором рассказала ему Элли — послать свою последнюю молитву напрямую к ней, через разделяющую их дистанцию: «Только не уходи! Остальные пусть уходят, ничего страшного, как-нибудь переживу, но ты… только не ты!» Судорожно сглотнув, он сказал Гаррету: — Всё в норме, всё хорошо. Давай. Подключай. Затылком он ощутил холодок коннектора. Соединение, щелчок, пронзительный, чуть подёрнутый статическими помехами сигнал обратной связи и… В некотором роде машины — они как люди. Можно наладить их массовое производство, создать абсолютно одинаково выглядящие вещи с идентичными функциями, но стоит хорошенько вникнуть, станут заметны мелкие, но составляющие уникальность различия. Уитли, в его вечной борьбе с одиночеством, всегда отчаянно искал любую мало-мальски разумную или хотя бы способную поддержать разговор компанию в многочисленных системах и механизмах Комплекса и со временем научился быстро и безошибочно определять настроение и характер различных машин. Он мог не знать, зачем нужен ядерный реактор и как предотвратить его взрыв, зато всегда мог вежливо попросить его не взрываться. Это как в больнице — кто-то может войти в палату, поболтать с пациентом, подбодрить его, проверить, хватает ли ему виноградику — а кто-то может влететь, сходу оценить состояние больного и быстренько вырезать ему аппендикс. Некомпетентность не обязательно означает неопытность. Системы контроля направляющих рельсов и компьютер, который (в теории) поддерживал жизнеспособность испытуемых в Центре Релаксации, обладали своими отличительными чертами, появившимися из-за мелких ошибок в программах или обветшания оборудования; и хотя нельзя было назвать их хоть сколько-нибудь способными ораторами, он не привередничал. Выбирать особо не приходится, когда все по-настоящему разумные собеседники предпочитают не замечать твоего существования… Уитли — продукт «Эперчур Сайенс» — считал, что его сопряжение с устройствами Поверхности невозможно. Это всё равно, что пытаться затеять беседу с иностранцем на незнакомом языке. Он предполагал, что ничего из этой затеи не выйдет. И, как частенько случалось с подавляющим большинством его предположений, оно оказалось ошибочным. Его разум прорезал резонирующий щелчок — один, другой, третий — словно линза пыталась найти фокус, прежде чем зафиксироваться. Внезапная ясность, и… Нечто. Нечто исполинское — намного, слишком намного больше него! — лениво разворачивалось, простиралось во всех направлениях, ворочалось, потягиваясь, как некое разбуженное после долгой дремоты существо. Ощущение было настолько знакомым, что Уитли едва удержался от крика — но всё-таки удержался, потому что очень многого не хватало — Её слепящей дикой ненависти, вонзающейся в разум гладкой стерильной иглы Комплекса, роя искажённых протоколов, ведущих бесконечную охоту на просторах Её сетей. Это неторопливое, неспешное Нечто, чьим источником жизненной силы был завывающий старый дизельный генератор, ощущалось совсем иначе; импульсы чумазого доморощенного электричества оживили пёструю мозаику из разнородной информации, процессов, стандартных операций — сорочье гнездо, гигантское сверкающее макраме смешанных технологий. Его голос дрожал, когда он с трудом выдавил из себя испуганное «привет!». Ответа не было. Снизу громыхнул генератор, и Уитли поморгал, пытаясь сосредоточиться. Его пальцы нервно сжимались и разжимались на коленях. Он чувствовал на себе взгляды маленькой толпы, Гаррета, Челл — и это было ужасно. Аудитория не в тягость, если знаешь, что делаешь. А если ты этого не знаешь, если ты не уверен, что вообще держишь ситуацию под контролем, иными словами, если ты — Уитли — всеобщее внимание ничего кроме страданий не приносит. Он зажмурился и поджал свои длиннющие ноги, покрепче уцепившись за балку — на случай, если башня вдруг разозлится и решит стряхнуть его вниз. — Привет? Кто-нибудь? Есть кто дома? В сумеречных глубинах электронно-вычислительного центра башни вспыхнули и замерцали нити связей. Уитли не был уверен, что это можно назвать центром — тут не было некоей общей, всеобъемлющей темы — скорее, диковатый конгломерат различных систем, которые некто недостижимо находчивый аккуратными стежками сшивал в одно целое по мере их поступления. Внутренним взглядом он видел спутниковые тарелки облаками радужных пунктирных соцветий, разбросанных по всей конструкции, как ветви по дереву. Он видел призрачное сияние, поднимающееся от опор-«копыт». Он чувствовал проложенные под землёй кабельные корни, убегающие во всех направлениях, как нити паутины. Башня отличалась от техники «Эперчур Сайенс», как день от ночи; она была яркая, потрёпанная, но крепкая, солидная, тёплая и живая… — Вот это да!.. Челл! Челл, жаль, что ты этого не видишь! Серьёзно, тебе бы понравилось!.. И тогда в его голове вдруг прозвучал голос — негромкое эхо от шёпота многочисленных, самую капельку рассинхронизированных выходных сигналов — спокойный, медлительный и странно завораживающий. Это не был крик — и всё-таки, он заглушил весь мир. [запрос: тип доступа… администратор?] — Аааа!.. Есть! Есть отклик… я… я слышу её!.. Ух ты, жуть! Не уверен, что… э-э… Привет! Не дождавшись ответа, Уитли сжался, ожидая, что в любой миг поднимается волна ярости, прихлопнет его, как муху, сотрёт в порошок и выжжет с лица земли. Он чувствовал себя маленьким, глупым, беспомощным клещом, вцепившимся в сонного исполина. Пытаясь отсрочить неизбежную бурю, он затараторил, судорожно сдавливая пальцами металлическую балку. — Не обращай на меня внимания, я просто хотел кое-что спросить!.. Если ты, конечно, не возражаешь! Я понимаю, ты только что проснулась, небось думаешь «так, что тут происходит, это ещё кто такие, влезли сюда в такую рань». Так что, если тебе нужна минутка, чтобы прийти в себя — ну там, умыться-причесаться — не вопрос, я подожду… [повторяю… запрос: тип доступа — администратор?] Уитли затрясся. Огни её внимания заинтересованно сбились вокруг него в стайку, просвечивая его разум. Дигиталис изучала его с любопытством гиганта, который, прежде чем закусить, осторожно проверят, жива ли его крохотная добыча. Он постарался замереть и обратился за помощью: — Гаррет, Гаррет, она… она чего-то спрашивает про администраторский доступ. По-моему, она на что-то намекает. Гаррет, наморщив лоб, пробежал пальцами по клавиатуре ноутбука. — Попробуй теперь. [пароль] — Не… не сработало, она пароль требует! — Я не ставил никакого пароля, Уитли! Чёрт, главное — не останавливайся!.. Не знаю, может, что-то в кэш попало… наверняка дело в ретрансляторе! Так и знал, что эти хапуги на Складе меня с ним надули! — Так, ладно, послушай, Дигиталис… к слову, очень красивое имя. Так вот, дело в том, что тебе не нужен пароль. Гаррет — ты его наверняка знаешь, он, как бы, тебя создал, если на то пошло… И Гаррет говорит, чтобы ты не беспокоилась о пароле, который у тебя там стоит… Может, ты могла бы его тихонечко отменить? Никто и не заметит! [пароль] — Да-да, я тебя прекрасно понимаю — что это за мера безопасности, если её можно отменить по просьбе первого встречного. Логично, логично… но я могу тебя уверить, моя просьба абсолютно законна. Я не первый встречный. Вот мои верительные грамоты, права администратора и всё такое. Я администратор, меня назначили, я… обязан администрировать… Нет, я не давлю на тебя, но мне кажется, чем раньше мы покончим со всеми этими бюрократическими заморочками — тем лучше! Как считаешь? [пароль] — Да не знаю я никакого пароля! Ну сколько раз!.. Извини, извини, совершенно не обязательно орать, я просто нервничаю. А на что-нибудь незапароленное можно взглянуть? [пароль] — Боже правый, ну ты и зануда! Хорошо! Хочешь пароль — получай треклятый пароль! Выбирай, что нравится! Яблоко! Бублик! Единокрог! [пароль назначен] -…пардон? [пароль назначен] — Не-не-не-не, погоди, постой, я не это имел в… а. Да ладно. Ты всё это время просила… просто хотела, чтобы я… О Боже, а я что сказал? Что я сказал?! Яблоко? Бублик? Единокрог? [пароль подтверждён: яблоко_бублик_единокрог. администратор 00004/[F]AS[IV]IDPC241105/AS[I]HRAD] Уитли тихо, изумлённо фыркнул. Грандиозное довлеющее присутствие чужого разума пугало уже меньше. Да, поначалу ощущения показались слишком уж знакомыми, но в итоге цели оказались разными. Повелительница «Эперчур Сайенс», едва пробудившись, искренне, от души хотела уничтожить его — Она показала серьёзность своих намерений с присущей Ей холодной, пронзительной резкостью — беспощадной и убийственной, как заточенная бритва. Всё, чего хотела от него спокойная, флегматичная Дигиталис — разобраться, понять, классифицировать и, как только с этим будет покончено — приступить к своим обязанностям. Ей-то хорошо — она, по крайней мере, знала, в чём они состоят. — О! Да-да, это я! Ты… Знаешь, зови меня просто Уитли. Если хочешь. По-моему, гораздо легче произнести. [имя пользователя: 00004/[F]AS[IV]IDPC241105/AS[I]HRAD] — Нет? Ну, как хочешь. Если тебе так нравится. Спорить не буду. Хо…хотя, ты знаешь, можно немного сократить. Пусть это будет моё прозвище. «00004», или что-то типа того… Не сказать, что прям так уж легко для восприятия, но риск сломать язык значительно снижается. — Господи, — пробормотал Гаррет, убрав руки с клавиатуры и с радостным недоверием таращась в монитор. — Я не знаю, что ты делаешь — но продолжай в том же духе! — Ага. Значит, так, — сказал Уитли. Он уже почти расслабился и даже начинал подумывать о том, чтобы отпустить балку, за которую хватался, как утопающий — за соломинку. В безмятежной неторопливости Дигиталис, при всей её невероятной мощи, полностью отсутствовало нечто, что он привык ассоциировать с огромными сложными машинами — угроза. Все её системы, все её программы (во многих угадывается аккуратный цифровой почерк Гаррета), подержанные и модифицированные детали, чистые белые стены данных, разрисованные пёстрыми фресками новых кодов, прекрасных в своей грубоватой замысловатости — всё это в совокупности складывалось в некое подобие разумного сознания — очень спокойного, мирного, лишённого эмоций и предубеждений. — Значит, так, я тебя вкратце ввожу в курс дела, чтобы ты поскорее разобралась… ты же не против, да? Тут вот Гаррет сидит, а там внизу — люди, видишь их? Не знаю, есть у тебя устройство визуальной обработки… камеры… Видимо, нет. Но, если ты всё же видишь их, этих маленьких человечков, то… возможно, ты удивишься — но они очень ждут тебя. В рабочем состоянии. Ждут, что ты начнёшь функционировать. Должным образом. Потому что, понимаешь — я вот чувствую, что ты включена, ты потребляешь энергию — ставлю тут галочку, энергии хоть завались, энергия гигаваттами из ушей бы полезла, будь у тебя уши… Но дело вот в чём. Он сделал глубокий вдох. — Ты — коммуникационная башня. Твоя первичная функция — передача информации. Для этого тебя создали, и… и не волнуйся, без паники, нам вовсе не к спеху… То есть, вообще-то, немножечко к спеху. Кое-какие надежды возлагаются, врать не буду. Кое-какие ожидания имеются. Вот представь десятибалльную шкалу. Единица — это «пфф, да кому какая разница», а десять — «ааааа, скорее, надо срочно что-то предпринять, чтобы предотвратить ужасный конец света!». Так вот, по этой шкале интенсивность этих самых ожиданий равняется… пяти. Примерно пяти. Довольно срочно, но никто не умрёт, если вдруг не получится… И всё-таки, поскольку согласно законам математики пять ближе к десяти, чем к нулю, доказано… статистикой, то нам всем очень хотелось бы — мы не подхлёстываем, но раз уж ты такая замечательная, здоровенная коммуникационная башня… В общем, если бы ты вдруг прямо сейчас могла приступить к, собственно, коммуникации, было бы просто чудесно. Лично я был бы на седьмом небе от счастья. Уитли замялся. Яркие вспышки сознания Дигиталис, двигаясь по причудливым сверкающим тропинкам, неторопливо кружили вокруг него, крошечного и обеспокоенного, и он вдруг подумал про дом Челл. Про тесную комнатку, про сонные ночные тени, дремлющие на белёном потолке и в чисто выметенных углах. Про маленькие тёплые созвездия ароматических свечей, которые она зажигала и расставляла на столе, подоконнике и полках, чтобы смягчить темноту. Мысль была щемящая, горько-сладкая и совершенно внезапная. Он удивлённо поморгал и попытался вернуться к начатой задаче. — Что скажешь? [требуется разрешение администратора: запустить калибровку систем? да/нет] — Секундочку, звучит серьёзно, сейчас с товарищами посоветуюсь. Гаррет! Гаррет, она просит… — Вижу, — откликнулся Гаррет, не замечая, что грызёт ногти (привычка, от которой он, как ему казалось, избавился в раннем детстве) на свободной от печатания руке. — Я вижу, но… даже не знаю. Она хочет… Я этого даже не программировал. — О. Ну, в таком случае, давай разрешим ей, пусть делает, что считает нужным. В конце концов, это её разум — а когда копаются в мозгах без особой необходимости — это, чтоб ты знал, удовольствие слабенькое. Это кого угодно огорчит, а я, по совести говоря, совершенно не хочу её огорчать. Она чудесная — правда, чудесная — но если она вдруг огорчится, от меня мокрого места не останется. — Не всё так просто! Я полгода вручную настраивал каждую из этих тарелок. Один паршивый микрончик не в ту сторону — и вся работа насмарку! [требуется разрешение администратора: запустить калибровку систем? да/нет] Уитли страдальчески сморщился и покосился на изнервничавшегося Гаррета. Тот резво печатал что-то одной рукой, и на лице его застыло то особое напряжённое выражение человека, который пытается постигнуть, какого дьявола на его зарплатном чеке указана только половина ожидаемой суммы. Ничего не выйдет. Плохая идея. Он осознал эту простую истину во всей её ледяной, горькой полноте и ощутил знакомый укол тоскливого разочарования. Идея оказалась неудачной, и всё, что он теперь мог — попытаться смягчить ущерб, хоть чем-нибудь восполнить, притвориться, что не всё потеряно, чтобы Гаррет и люди внизу не подумали, что он совсем уж идиот… И тут же — простая, печальная, болезненная мысль. «Вот если бы она была здесь и увидела всё это — то не сдалась бы. Она бы не опустила руки только потому, что кто-то сказал, что риск слишком велик. Может, она учла бы это, но не бросила бы всё, не попытавшись…» Этой мысли пришлось нелегко, потому что предыдущая мысль про самую плохую идею за всю историю когда-либо придуманных плохих идей, оказалась слишком увесистой, монолитной и непоколебимой, но тем не менее… — Знаешь что? Знаешь что, ты права. Запускай. «Да». Разрешаю. Админ я или где, в конце концов! Гаррет чуть палец себе не откусил. — Нет, стой… Слишком поздно. Уитли понял это, когда огни в сумрачном цифровом мире перед его внутренним взором медленно, удовлетворённо замерцали, наполнив потустороннее пространство ощущением ускорения, спокойной, деловитой целеустремлённости. Когда что-то залязгало и затряслось — последняя надежда на то, что это было хотя бы отдалённым подобием верного решения, умерла быстро, но в мучениях. Уитли зажал уши ладонями, скорчился и взмолился: — Прости-прости-прости-прости-прости!..***
Сидящая на отцовских плечах Элли Оттен взвизгнула и указала на башню. — Папа! Папа, гляди, она шевелится! По компании зевак пронёсся шепоток, люди заслоняли глаза от солнца ладонями и бейсболками, вглядываясь в исполинскую башню, и вскоре любопытство сменилось радостным возбуждением. Элли не почудилось — башня действительно зашевелилась. Не в прямом смысле, разумеется — тяжёлые опоры по-прежнему надёжно удерживали её на земле. Но по спутниковым тарелкам вдруг пробежала плавная волна, и они дрогнули, точно гигантские бледные цветы, потянувшиеся к солнцу. Волна шла от антенны к антенне, сотни сервоприводов взвыли и зажужжали на разные лады, их хор контрапунктом влился в пульсирующий басовитый рёв генератора. Тарелки ворочались, подёргиваясь, как настороженные ушки. Некоторые поворачивались буквально на пару миллиметров и застывали; некоторые извивались, точно пытаясь сорваться со своих протестующе скрежещущих кронштейнов — впрочем, ни одна не свалилась. Башня содрогалась и вибрировала, металл стонал и дребезжал от переизбытка движения, но каким-то чудом конструкция уцелела. Радужная бахрома потревоженных проводов колыхалась, понемножку затихая. Челл, остолбеневшая у генератора, вдруг поняла, что вдохнув некоторое время назад, совсем позабыла выдохнуть. Сжав руки в кулаки до белизны в костяшках, она попыталась дышать ровнее и не обращать внимания на бешенно колотящееся сердце.***
— Уитли! Кто-то двинул его в плечо — сначала он не понял, кто именно, поскольку едва Дигиталис начала калибровку своих многочисленных спутниковых антенн, и сооружение заходило ходуном, он резко прекратил извиняться, обхватил ближайшую балку и завопил. — Да не ори ты! Уже всё! Утихомирив Уитли, Гаррет протиснулся мимо, вытряхнул из волос остатки свалившегося откуда-то сверху птичьего гнезда и погрузился в ноутбук, бормоча собственную пылкую молитву: — Святой Магнуссон, пожалуйста, пожалуйста, пусть она заработает!.. Он напечатал что-то, уставился в экран, снова нажал пару клавиш. Затем выхватил из кармашка пояса с инструментами некое приспособление — маленькое, серое, округлое, решётчатое спереди и с длинной выдвижной антенной. Последняя с хищным свистом вонзилась в воздух, и Гаррет, на глазах у изумлённого Уитли, поднялся на ноги, балансируя на узкой балке, и направил устройство в небо. щёлк В полумиле от средоточия событий, маленькое радио в доме Челл в полном одиночестве шипело, трещало и плевалось статикой. Огонёк на панели мерцал, как неисправный светофор, пока вдруг не поперхнулся в последний раз и не вспыхнул ровным, радостным зелёным светом, и приёмник без малейших искажений воспроизвёл чёткий сигнал, что мчался сюда из Нью-Детройта почти две сотни миль.There ain’t a cloud in sight It’s stopped rainin' everybody’s in a play And don’t you know It’s a beautiful new day, hey hey
щёлк «…отбил фастбол великолепным ударом и, пожалуй, едва не вывел мяч за пределы поля… Мы ведём репортаж с Тёрнер Филдс, идёт пятый иннинг, и „Чикаго Буллсквидс“ начинают показывать своё истинное лицо… Как считаешь, Марк, есть ли у Буллсквидов шансы выровнять положение?» Аарон бросил ключи от допотопного грузовичка на прилавок, прямо на второпях нацарапанную рукой Гаррета записку «УШЁЛ НА ПОЛЕ К ОТТЕНАМ. ОСТАВЛЯЙТЕ ДЕНЬГИ В БАНКЕ». Рядом с запиской стояла неизменная склянка из-под варенья, на четверть полная монетками и смятыми купюрами различного достоинства — по крайней мере, несколько ранних покупателей вняли просьбе. В любое другое время у Аарона нашлось бы, что возразить против такого метода ведения торговли — но сейчас он был слишком ошарашен. Громоздкий радиоприёмник на прилавке беззаботно рассуждал о перспективах команды Чикаго Буллсквидс в шестом периоде — и звук был пронзительно ясный и чистый, впервые за десять лет с тех пор как радио появилось между кассовым аппаратом и аквариумом с золотой рыбкой. — Атланта, — пробормотал Аарон, расплываясь в улыбке. — Вот те на… щёлк Увы, на пути прогресса не обошлось без подводных камней. Эмили Кент — которой и без того в последнее время не особо везло — и в лучшие для своей больной спины дни предпочитала поваляться в постели подольше. И она точно была не из тех, кто тащится с первыми лучами рассвета в сырое поле, чтобы поглазеть на телевышку-переростка. Так что этим утром она мирно спала, когда стоящее на прикроватной тумбочке древнее радио-будильник впервые за годы безмолвия (в которое оно погрузилось, когда муж миссис Кент унёс с собой в могилу секрет его настройки) нарушило обет молчания. Оно взорвалось звуками, точно миниатюрная бомба, испустив ударную волну оглушительной музыки. Эмили, толком не проснувшись и не придя в себя после принятой на ночь по настоянию доктора дозы болеутоляющих, резко подскочила. Что-то громко хрустнуло между лопатками; боль запылала, точно сверхновая. Эмили была здравомыслящей женщиной, и не в её правилах было винить неодушевлённые предметы в своих ошибках. Но когда в спине словно пороховой склад взорвался, ей только и осталось, что пасть на подушки, завопить в потолок и обложить проклятый приёмник отборнейшими замысловатыми ругательствами. Подлое устройство отвечало радостным — и на диво чистым — ликующим пением. Para bailar la bamba Se necesita una poca de gracia Una poca de gracia pa mi pa ti… щёлк Дом Хэтфилдов — рахитичное трёхэтажное строение с расположившейся на первом этаже небольшой закусочной (где спустя рукава время от времени хозяйничала суматошная Роми) — в то утро пустовал. Роми с мальчиками прибыли на поле в числе первых зрителей, а колли Графа сослали в сарай на заднем дворе. Когда дело касалось Дигиталис, от него было больше вреда, чем пользы — он самозабвенно гонял обитающих в полях кроликов, совался под ноги, грыз или закапывал бесценные инструменты и портил оборудование в ответ на зов природы. Сарай был просторным, тёплым и использовался местной ребятнёй как не слишком секретный клуб, где можно было отдохнуть от взрослых и всласть побеситься. Гофрированные стены были сплошь покрыты рисунками, а пол представлял собой перепачканный ковёр из бумажек, мелков, конфетных фантиков и каких-то загадочных пятен, навевающих мысли то ли о кровавом убийстве, то ли о клубничном варенье. В углу, точно изнурённая ломовая лошадь, стоял громоздкий допотопный телевизор. По экрану змеилась тонкая трещина, половины кнопок не хватало, но близнецы уболтали Роми не выбрасывать его. Дело в том, что в ясную погоду и при наличии установленной на крыше распрямлённой проволочной вешалки, можно было поймать один независимый канал, ведущий вещание с Верхнего Мичигана и транслирующий по выходным архивные мультфильмы. При большой удаче и изрядной доле воображения их даже можно было рассмотреть в сплошной пелене помех. Граф, позабыв про истерзанную игрушку-пищалку, вскочил и с лаем попятился прочь от резко пробудившегося древнего устройства. Экран был измазан чем-то, что года два назад могло быть пудингом, но картинку показывал яркую, сочную и резкую.One is a genius, the other’s other insane They’re laboratory mice Their genes have been spliced…
щёлк По всему Эдему, в кухнях и спальнях, в каморках, коридорах и машинах каждое устройство получило сигнал. Встрепенулись радио, телевизоры, компьютеры, модемы, антенны и спутниковые тарелки, всё, что было включено — по привычке, из оптимизма или из простой забывчивости. Сигнал пронизывал город и нёсся далеко-далеко за его пределы со скоростью электричества, ведомый гигантским пастырем, застывшим на краю оттеновского поля. — …который час, народ? Уже почти… — …вторая серия сенсационного документального цикла об истоках Сопротивлении в период после окончания Семичасовой Войны… — …в чём, по-моему, и заключается дух людей того времени, сороковых и пятидесятых, людей старой закалки… -…уже в третий раз, и впереди нас ждёт… — …À chaque fois j’y crois! Et j’y croirai toujours!.. — А теперь слово Эрику с прогнозом погоды!.. — …se agrega el huevo y la nata, se forman una masa suave y consistente… — …на ограниченный период времени… — База 19, приём! База 19, мы получаем какой-то бешеный сигнал из северного сектора! щёлк — СРАБОТАЛО! Что-то тяжёлое и мощное обрушилось на Уитли и обязательно вышибло бы из него дух, имейся у него таковой. Оказалось, это был Гаррет: он налетел на него с восторженным воплем, он тряс его за плечи, он колотил его по спине и в итоге оставил насмерть перепуганного, хватающего ртом воздух Уитли в полнейшем замешательстве. До сих пор с подобной силой его стискивали только для того, чтобы прикончить. — …сработало? — Ты слышишь? Слышишь это? Чистейший… а, чёрт… Это идеальный… Уитли, ты сделал это! Сработало! Она работает! На лице Уитли медленно обозначилась широченная, ошалелая, недоверчивая улыбка. Он рассеянно принял очередной радостный удар в плечо — на этот раз почти ничего не ощутив — и поднялся на ноги, крепко держась за балку. А на толпу у подножья башни так и лилось громкое, ровное, кристальной чистоты пение.Hey you with the pretty face Welcome to the human race A celebration, mister blue sky’s up there waitin' And today is the day we’ve waited for!
***
— Ушам своим не верю, — сообщила Роми. — Работает. Челл покосилась на подругу. Та с самого начала открыто сомневалась в успехе гарретовой затеи, и Челл могла бы крепко обидеться, если бы при этом Роми не принадлежала к числу самых ярых сторонников Дигиталис. Сама она, весёлая лицемерка, могла сколько угодно обзывать башню гигантской тратой времени, но стоило кому-то ещё заикнуться, что лучше бы Гаррету признать поражение, как подобный смельчак получал по первое число. Её философия была проста — воздушные замки Гаррета Рики никому не вредят и иной раз даже служат источником всеобщего увеселения, так что нечего лезть к человеку с дурацкими советами. Теперь же она стояла рядом с Челл, держа за руки очарованно вытянувших шеи Макса и Джейсона, и на лице её не было недостатка в благоговении. — Она поёт песенку! — шепнула Элли над головой своего отца. — Ты смотри, а, — чуть громче согласился Март Оттен. — И правда работает. По толпе прошелестел шепоток, перешёл в весёлый гвалт, а затем кто-то — повинуясь древнему инстинкту, неизменно пробуждающемуся в подобные моменты — зааплодировал. К нему быстро и охотно присоединились другие, и вскоре все присутствующие хлопали в ладоши, кричали, свистели и всячески выражали свой бурный восторг, заглушая грохот генератора и всё ещё звучащую в утреннем небе музыку. Челл с трудом разжала кулаки и попыталась расслабить руки. В голове творился полный кавардак. Хорошо, что внимание людей поглощено башней, хорошо, что даже Роми сейчас не до неё… — ЧЕЛЛ! Рано радовалась. Гаррет со своей обычной ловкой непринуждённостью спускался по лианам кабелей, одной рукой держась за балки. Спрыгнув на землю, он сунул вовсю заливающееся радио обалдевшей от счастья Линдси Рэндалл, и устремился к ней сквозь поток поздравлений и похлопываний по спине. — Где ты его такого откопала?! — заключая Челл в объятия, которые задушили бы менее подготовленного человека, вопросил он. — Я понятия не имею, что он там сделал, но… — он осёкся и вдруг обеспокоился, держа её на расстоянии вытянутой руки. — Ты чего? В ответ она подняла большой палец, и тогда он расхохотался и указал в сторону башни: — На меня не смотри! Наш герой там! Уитли только-только добрался до земли. У наблюдавших за его спуском могло сложиться впечатление, что он вознамерился проверить на прочность каждую встречную балку и перекладину — он либо с разбегу врезался в них, либо изо всех сил хватался, болтая свободными конечностями и ища, за что бы ещё зацепиться. Тем не менее, он как-то умудрился спуститься. Поднявшись на ноги у основания одной из опор Дигиталис, он вдруг обнаружил, что его окружило человек шестьдесят, и на лице его проступило выражение, с каким отставшая от стаи перелётная ласточка могла бы смотреть на пилотов надвигающегося Боинга. Он слабо помахал им робко поднятой рукой. — Привет… Мимолётную тишину нарушил всё тот же рукоплещущий аноним — люди тотчас подхватили аплодисменты, и ревущая буря оваций обрушилась на просиявшего Уитли, ухмыляющегося от уха до уха. — Это челлино чудище, — со знанием дела объяснила Элли, обращаясь к Линдси Рэндалл, всё ещё стискивающей в ручонках радиоприёмник. — Я подарила ему лягушку. — Давай сюда! — позвал Гаррет. Даже если Уитли и захотел бы избрать иное направление, у него бы ничего не получилось — ликующая толпа с радостной готовностью протолкнула его вперёд. В голове у него слегка помутилось от вала ошеломительного безоговорочного одобрения — одобрения, с ума сойти! — и он отчего-то пожалел, что не может снять очки. Странное, нелогичное желание — хотя с оптическим процессором и впрямь творилось что-то ненормальное, но ведь его очки не имеют отношения к зрению… И всё-таки ему страстно захотелось их снять и, более того, украдкой утереть нос рукавом (причём, практическая польза подобного действа находилась за пределами его понимания). Но тут все мысли об очках, носах и рукавах выпали из разума, как брошенный в шахту грузовой куб, и причиной этой спонтанной амнезии была Челл. Она смотрела на него, и Уитли не сразу понял, что именно изменилось в её лице, и почему его виртуальное сердце совершило короткий торжествующий кувырок. Можно было сказать, что точно такое выражение она приберегала для Аарона, Гаррета или Роми, но… всё-таки не совсем. Это было что-то новенькое. Этот взгляд предназначался специально для него — тёплый, открытый, лукавый и — гордый. Она гордилась им. Уитли стало ужасно стыдно; как это только ему в голову пришло подозревать её в том, что она намеренно испытывала его и готовилась сбросить со счетов, если он оплошает. Да, она хотела, чтобы он чего-нибудь добился — но думала-то она не о себе, как он, словно самый распоследний идиот — ха, тоже мне новость! — решил. Не о себе. О нём. — Ты видела? Ты видела?! — заговорил он, но закончить не смог — она выхватила его из толпы (которая накинулась с поздравлениями на Гаррета) и увлекла в сторонку, свернув за амбар. По пути он припомнил, что она сильно недолюбливает всякого рода шум и гам, и даже успел ужаснуться — а вдруг она сердится?! — но тут Челл отпустила его руку и… — Уфф!.. Это было самое крепкое, самое яростное и потенциально опасное для здоровья объятие за всю историю физического контакта. Застигнутый врасплох, Уитли подался назад, а его ноги сделали то, что неизменно делали в затруднительных ситуациях — подкосились, как твёрдо-световые спагетти. Не случись на пути амбарной стены, надёжностью не уступающей опорам Дигиталис, всё могло бы закончиться плачевно. — Ох ты… вот же… однако… Ух ты, а что… я просто проверяю на всякий пожарный — ты меня обнимаешь? Это так выглядит, да? Потому что, если ты меня обнимаешь — и нет, не подумай, что я жалуюсь, я ничуть не жалуюсь! Наоборот, мне очень нравится… и слово «нравится», кстати, не описывает и сотой доли моих переживаний… Я чего спрашиваю-то — в прошлом… не столь далёком прошлом… у меня случались кое-какие инциденты из-за того, что я не очень хорошо отличаю физическое проявление дружелюбия от попыток меня убить, потому что, как я уже сказал, всякое бывало… И если я сейчас неверно тебя понял, то, согласись, нам потом будет очень неловко, особенно мне, если я буду мёртв… Ты не отвечаешь… потому что не можешь, правда? Потому что у тебя лицо расплющено… о мою грудь… как бланманже… О, придумал! Если это объятие — сожми меня немножко крепче — ну, чтоб я наверняка знал. Итак, три, два, один — вопрос! Это объятие? Челл стиснула руки чуть сильнее и кивнула, не отрывая лица от его груди. Уитли был очень тёплый, почти горячий — прирученный солнечный свет придавал его телу температуру, близкую к жару лихорадки. Она почувствовала, что он расслабился и еле-еле слышно охнул — необычно тихий звук для столь шумного создания. — Великолепно! — пробормотал он, обращаясь к её макушке. — Врать не буду, этот пункт меня беспокоил. Челл беззвучно рассмеялась и отстранилась, опустившись с носков на пятки. Бок пронзила резкая боль, и она быстро провела рукой по рёбрам, проверяя, не сползла ли повязка. Но улыбаться, глядя на его растерянно-сияющую физиономию, не перестала. — Господи, вас на пять минут одних оставить нельзя! Они — включая подоспевшего Гаррета, несущего под мышкой радио — обернулись на голос и увидели Аарона. Тот опустил стекло и высунулся из окна грузовичка, аккуратно припаркованного невдалеке от грохочущего генератора. Взгляд его пронзительных чёрных глаз пригвоздил Уитли к месту. Аарон ничего не сказал вслух, но ошибиться было невозможно, смысл дошёл мгновенно, точно все четверо были соединены одним кабелем — просто Уитли никак не мог поверить, что Начальство в принципе может смотреть на него с выражением, в котором яснее ясного читается — «хорошая работа!». — Она работает! — чуть ли не шёпотом доложил Гаррет. Челл подозревала, что он ещё долго будет повторять это, прежде чем окончательно уверует в реальность случившегося. — Да, я заметил! — Аарон посмотрел сквозь пыльное ветровое стекло на окруживших башню людей и неторопливо, благодушно улыбнулся. — Так что, теперь вернёшь мне мой склад?