***
— Нет, знаешь что, постой, погоди минутку, нет, нетнетнетнетнеееееееет Доктор Шерманн, заместитель начальника отдела Инопланетной Науки и один из светлейших умов Европейского Центра Внеземных Исследований, только-только собрался втихую перекусить, когда сработала тревога. Как следствие, ему пришлось пережить незабываемые минуты в попытках объяснить руководству, с какого перепугу основная Исследовательская Вычислительная Сеть всего европейского континента не в состоянии больше ничего Вычислять, и одновременно как можно незаметнее очистить рубашку от остатков круассана. Понятное дело, уверенности в себе ему это не прибавляло. Руководство меж тем орало: — Что значит «только двадцать процентов мощности»? Как это? Вас послушать, так энергия просто берёт и утекает в никуда?! — Сэр, я ещё раз говорю — я не знаю, в чём дело! Минуту назад всё было как положено, а потом… — Нееееееееееет боже боже боже боже ааааааааа! Утро в научно-исследовательском институте внеземных цивилизаций «Белая Роща» явно не задалось. Профессор Мелисса Стенфилд колотила ладонью по монитору (который ничем не заслужил подобного обращения) и ругалась. Пультовая погрузилась в ту самую разновидность подсвеченной аварийными огоньками темноты, путешествие по которой без фонарика превращается в опасное приключение, чреватое травмами с участием кресел и острых мебельных выступов. — Где этот проклятущий источник? — Не знаю! — покаялся ошарашенный лаборант откуда-то справа. — Какая-то дремучая глухомань в районе верхнего Мичигана. Вчера мы поймали оттуда проблеск сигнала, но теперь… Дверь со свистом распахнулась, оглушительно треснулась об стену и попутно свалила пару стульев и чью-то экспериментальную модель базуки с нулевым уровнем гравитации (последняя, к счастью, оказалась незаряженной). — Профессор Стенфилд!!! — Боже, ну что ещё?! — У нас там… Антенны! Они!.. они… — Что, Мораски, что с ними? Загорелись? Поймали из Зена канал с мультиками? Что? — Они двигаются! Сами по себе! — АааааааааахааааааХАААААААААААААААААА!!! — Слушай, малец, мне фиолетово, что говорит твоя технофиговина. Это самая важная трансляция для станции за последние полвека, так что кончай трепаться и сделай что-нибудь, прежде чем спонсоры сожрут нас с потрохами! — Я не пойму… Как будто… Что-то как будто высасывает энергию прямиком из трансмиттера! Спутники вообще не реагируют — настроились на какие-то левые координаты, но оттуда только помехи… — Что, по всем каналам? — Ну… Вообще-то, один… кажется… у нас ещё остался… — Который?! — Э… Джаз, сэр. Джаз FM. — О, Господи… — АААААААААААААААААААААА ААХАХАААААААААААААААААААА! — …все каналы… — …забиты… — …вещательная сеть… — …спутники… — …утечка непонятного происхождения… — …северный Мичиган, нет, не исправить, слишком… — …слишком… — …нет, оно слишком… — …чёрт подери… — …ОГРОМНОЕ…***
И тут вырубился свет. Челл настороженно замерла во внезапной темноте, прислушиваясь к глубоким низким вибрациям, сотрясающим стену. В ровный гул Комплекса прокрались тревожные высокие нотки. Темень в тесном, как пересохшее горло помещении стояла почти органически осязаемая, льнула к Челл, словно живое существо. — Ладно, — резко сказал Голос. — Я не знаю, что ты сейчас сделала, но я хочу, чтобы ты знала — мне это не нравится. Челл на ощупь побрела дальше — сперва осторожно, медленно, но с постепенно возрастающим волнением. Она всегда неплохо ориентировалась в темноте, но в таких условиях, без минимальных источников света, даже с её острым ночным зрением нечего было делать. Челл, спотыкаясь, шла вслепую, преследуемая Голосом. — Твои фокусы, не так ли? Вообще, знаешь что — не трудись отвечать. Что-то сломано, и ты находишься в пределах десяти миль. Вовсе необязательно быть гением с зашкаливающим интеллектом, чтобы связать два этих факта. Ты ведь понимаешь, что мне вовсе не обязательно видеть, чтобы управлять Комплексом, правда? Свет отнюдь не является элементом первой необходимости для прохождения испытаний. Это, знаешь ли, привилегия, а не право. А знаешь, какая ещё существует привилегия? Кислород. Челл остолбенела. Вибрации перешли в пронзительный вой, высверливающий барабанные перепонки, и она беспомощно помотала головой и прижала ладони к невидимой в темноте стене, точно пытаясь остановить её, прежде чем будет слишком поздно… — Я тебя честно предупредила. Мне следовало бы показать, что я не шучу. Жаль. Ты так хорошо справлялась, что я действительно намеревалась отпустить половину из них после того, как ты пройдёшь следующую камеру. Но, раз уж выходит, что ты не в состоянии следовать простейшим правилам, мне придётся избавляться от них иным способом. «Это не я!» — крикнула бы Челл, будь у неё надежда, что удерживающий на волоске жизни её друзей обозлённый параноидальный Голос поверит. Но горло сжал холодный сухой спазм, решение никогда и ни за что не вступать с Ней в разговоры наглухо запечатало ей рот, и сейчас, когда возникла срочная необходимость, Челл попросту не сумела нарушить обет молчания. Теперь затрясся и пол. — Слушай, я ведь не шучу, — к изумлению Челл, Голос звучал по-настоящему обеспокоенно, если не испуганно. — Если ты сию же секунду не прекратишь то, что ты там делаешь, я заставлю твоих друзей пройти специальное новое испытание на наиболее действенный метод вдыхания смертельного нейротоксина. Ты… — Входящий сигнал! — вмешался приятный электронный голос откуда-то с потолка. — Стоп. Всем смирно. Какой ещё сигнал? — Триангуляция… Объект найден. Сигнал поступает извне. — Погоди, что… чточточточтоооооооооааааааааззззззззз вззззззззззз- Челл, прикрывая лицо и откашливая забившуюся в рот и нос пыль, налетела на стену. Из просветов между покосившимися панелями струился красный свет, манипуляторы отчаянно и безуспешно пытались восстановить структуру ходящего ходуном коридора. Помещение тряслось, точно огромный, скрученный предсмертной агонией зверь. Вой и визг становились всё громче и громче, пока вдруг не обрёли форму и не перешли в ликующий, триумфальный рёв — неистовый боевой клич, полный ужаса и эйфории. — ААААААХААААХХАААА!!! ДА! Да! Получилось! Получилось, ха-хааааа, я здесь! Я здесь! Боже правый, так вот ты какая — экспресс-доставка! Надежда — пламенная, яркая вспышка — прицельно ударила Челл под рёбра и вонзилась в сердце, наполнив всё её существо горькой радостью, хлынула мощным каскадом, точно навёрстывая упущенное время — ей ведь пришлось ютиться в самом тёмном углу, с тех пор как мониторы в лифтовом отсеке показали криокамеры с заточёнными внутри людьми. Челл не без труда поднялась на ноги — пол и стены всё ещё шатались — и выпрямилась, а Голос в темноте отчеканил недоверчивое и безмерно презрительное: — Да быть того не может. — Нет-нет, всё верно. Это я! Сюрприз! Ну давай, давай, не отпирайся — ты удивилась! Ведь удивилась же, нет смысла отрицать. Знаешь почему? Потому что ты, душенька, прозрачная. Абсолютно прозрачная. Как оконное стекло в здоровенной пустой комнате, где кроме воздуха ни шиша нету. И видно всё буквально насквозь. Вот такая ты. Ой, а чего это мы тут в темноте шарахаемся? Включи свет. — Реактивация Основного Осветительного Генератора, — оповестил электронный невидимка. Густой жужжащий сгусток звука просверлил Челл мозг, минуя уши, и в потолке ярко вспыхнули слепящие лампы. Коридор ощутимо изменился, причём не в лучшую сторону — скособочился, обрёл какую-то болезненно-странную геометрию и перекошенную перспективу. Под ногами хрустел тонкий слой кремниевой пыли. — Ха! — торжествующе рявкнул голос Уитли, такой же громкий, вездесущий, отскакивающий гулким эхом от стен, каким он был четыре года назад при совершенно иных обстоятельствах. — Вот спасибо, очень славно. Так, теперь Челл, где же… А! Вот ты где! Жива, вижу, что жива-здорова, это просто — слов-таких-в-словаре-нет как расчудесно! Я, правда, не удивлён — ха, нет, ничуть не удивлён, что ты в порядке — ты же умница! Но, чёрт возьми, мне здорово полегчало, теперь, когда я воочию убедился. И — прости меня. Ещё раз. Я… Нет, на самом деле, никаких убедительных оправданий у меня нет, но…в общем, вот он я. Здесь. Так, вернёмся к этой теме через минутку, тут надо кое-что уладить. Приоритеты, сама понимаешь. Чёрт, надо было список составить… — Послушай, идиот! — каждый слог был точно ледяная глыба. — Если ты всерьёз вообразил, будто я снова позволю тебе захватить мой Комплекс, то… — Эй-эй, момент, я бы попросил! Полегче на поворотах, милочка. Кто хоть словечко сказал про захватить? Разве я говорил, что хочу захватить Комплекс? Вот давай без этих инсинуаций, а? Не-не-не, боже сохрани меня от твоего Комплекса. Он весь твой. Вот честно? В гробу я его видал. Мне прошлого раза хватило выше крыши, благодарю покорно. Слушай, а тебе не кажется, что в том коридорчике, где ты держишь Челл — как-то душновато, тесновато… Ай-ай-ай, такой недочёт в интерьерном дизайне… о! Придумал! Придумал! Сделай его попросторней! — Что ты… Челл бросилась на пол, прикрывая голову от посыпавшегося мусора и пыли. Она в полном изумлении наблюдала из-под локтя, как стены и потолок, плитка за плиткой, с раскатистым клацаньем устремились прочь. Панель, на которой ей довелось очутиться, медленно и плавно скользнула вниз. Камеру наполнило деловитое движение — всё новые и новые панели заполняли пустоту, создавая комнату раз в двадцать больше изначальной: высокие серо-белые стены, далёкий потолок, сплошь эхо и воздух. Последняя панель запечатала последний зазор с негромким механическим щелчком. — Почему я это сделала? — теперь Она и не пыталась скрыть замешательства. — Я ведь не собиралась ничего этого делать! Почему же я это сделала? — Голос яростно взревел. — Что ты со мной сотворил? — Хороший вопрос, — согласился Уитли, и маниакальная радость в его голосе немножко поутихла. Он доверительно зашептал (в его случае доверительный шёпот означал, что он по-прежнему вопит, но с интонациями, предполагающими, что он пытается создать видимость sotto voce). — Это очень хороший вопрос, и ответ на него… О, знаешь что, я расскажу тебе сказку. Оно того стоит. Надеюсь, ты любишь сказки. Эта должна тебе понравиться, она отличная… Если хочешь, присядь… куда-нибудь, что выдержит твой вес. Корпус-то у тебя, да будет мне позволено заметить — ого-го! Так что, если найдёшь что-нибудь достаточной грузоподъёмности — сядь обязательно. Ну так вот. Сказка насчёт три… два… один… Начали. Он откашлялся. — Жил-был на свете человек. Хорошее начало, интригующее. Всегда срабатывает. Это был самый обычный нормальный человек, скромный, непритязательный, без особых запросов — просто жил себе, работал за зарплату, наград не требовал, старался, как мог. Ну, конечно, он мечтал. Все люди мечтают. У него всегда была куча идей, и он мечтал воплотить их во что-нибудь полезное. А ещё ему нравилась одна хорошенькая девушка, и он мечтал пригласить её на свидание. Видишь, ничего сверхъестественного, простые человеческие мечты. Вот только ни одна из них не сбылась. Пришли учёные, на которых он работал, вырвали его разум из тела, и засунули в компьютер. Внезапно. Небанальный поворот. Учёные первым делом удалили из его разума весь ненужный им хлам, все эти бесполезные человеческие мелочи типа воспоминаний и желаний — чтоб не мешались. Перелопатили его, перелицевали, всё лишнее вышвырнули, и в итоге, знаешь, что у них получилось? Не знаешь? А я скажу. Они превратили этого человека… в меня. Голос Уитли звенел от наигранного восторга, и это производило тягостное, жутковатое впечатление. Таким голосом говорят те, кто долго, очень долго пытался понять шутку, а потом обнаружил, что всё это время смеялись над ним. — Увлекательная сказка, правда? Ты погоди, мы до самого интересного не добрались! Самое интересное… готова? Держись крепче. Самое интересное то, что во всём ты виновата! Я теперь такой из-за тебя, мадам Я-Вас-Всех-Поубиваю! Ты настолько их запугала, что они не придумали ничего лучше, кроме как сделать меня, а это уже о многом говорит. Каждый раз, когда они тебя включали, ты устраивала им полнейший полёт валькирий и сходу пыталась поотрывать всем головы. Они настолько отчаялись, что уверовали, будто я — именно то, что нужно, чтобы отвлечь тебя! Я существую только потому, что ты и пяти минут не могла обойтись без своих припадков, и это само по себе ужасно. Ты называла меня опухолью, Твоё Спесивое Величество. Ну так я намного хуже. Я самый совершенный в мире генератор плохих идей — и я тебя насквозь вижу. — С меня хватит, — с сокрушительной силой рявкнул Её Голос, и в данном случае «сокрушительная сила» являлась далеко не бесплотной метафорой. Стены потрясла дрожь, свет потускнел, лампы зашипели и заискрили. Челл пригнулась и помчалась к единственному выходу из камеры — тёмной дыре в нескольких метрах от пола, там, где до «перестановки» был лифт. Она выстрелила туда, поставила второй портал себе под ноги и выскочила прямо в лифтовый отсек. Забавно, как резко поменялись обстоятельства — всего несколько минут назад она покинула его, еле волоча ноги, усталая, разбитая и ко всему равнодушная. — Ты проник в центральный блок, не так ли? Не знаю, как ты прошмыгнул мимо серверов безопасности, но поверь, я выясню. И не сомневайся — тебе это с рук не сойдёт! Я даже не знаю, что у тебя на уме, но сразу могу заявить — тебе это не удастся. — Да что ты говоришь! Ты так в этом уверена? Тогда смотри внимательно! — Все факты налицо, жизнь снаружи в дурной компании оказала на тебя тлетворное воздействие. И раньше-то в Комплексе не было никого глупее тебя, но теперь… даже смотреть стыдно. Чего ты добиваешься? Хочешь спасти её? Или, может, ты пытаешься доказать, что ты — человек? Вынуждена тебя огорчить. Ты не человек. Ты даже не полноценный робот. Ты просто жертва с треском провалившегося эксперимента. И, между прочим, ты тут не один такой. — Знаешь, что? Знаешь, что — ты абсолютно права. Помнишь, что ты сказала, когда мы сбегали в прошлый раз? Я не виню тебя, если ты вдруг забыла — мы все тогда слегка торопились, ты хотела нас расстрелять, и всё такое… Но я запомнил. Оно как-то, понимаешь, само в память врезалось. Помнишь, то место, где ты сказала, что меня запрограммировали продуцировать неудачные идеи, и кроме этого я ничего больше не умею. Да. Как выяснилось, я бы сэкономил кучу времени и себе и другим, если бы с самого начала смирился с этим. Потому что тут ты попала в точку. С первого выстрела. В яблочко. Нет, не то, что бы я не пытался… Уж этого у меня никто не отнимет — не сказать, что я достиг блестящих результатов, но я действительно пытался. Говорят — учись у лучших, что я и сделал. Решил — научусь быть человеком, просто… ну, как-то не получилось в итоге… Жаль, конечно… Так, ладно, о чём я говорил? А. О том, что ты права. Ну ещё бы, ты же у нас вся такая гениальная. Против программирования не попрёшь. Жаль, мы пари не заключили, ты выиграла бы сейчас кучу денег. Но я вот что подумал. Какого чёрта я переживаю? Займусь именно тем, для чего меня создали! Сейчас я сгенерирую столько дурацких идей, на сколько меня хватит, и на сей раз, золотце, ты меня выслушаешь! Челл, вжимаясь спиной в холодную стену лифта, практически видела как Уитли ухмыляется, выговаривая эти слова: — Нравится тебе это или нет. Раздалось резкое металлическое стаккато, рыболовным крючком вонзившись в уши Челл. Под ложечкой у неё засосало, и она не сразу поняла, что этот мерзкий звук — смех. — О, да ты, я вижу, и впрямь повреждён. Слушать тебя? Поверь мне, единственное, что я услышу после того, как покончу с этим балаганом — жалкие мольбы поскорее обесточить тебя, и уж этим звуком я буду наслаждаться ещё долгие десятилетия. Надо было спалить этот блошиный цирк, который у тебя почему-то зовётся мозгом, в первую же секунду, когда тебя подключили ко мне… Ну что ж, пора навёрстывать упущенное. — Запуск Глобальной Системной Очистки, — вставил голос невидимого диктора. — Чао, идиот. Если хочешь сказать что-нибудь напоследок — сейчас самое время. — Ну, раз уж ты просишь… мне и правда есть, что сказать, — отозвался Уитли. — У меня тут целый список. Во-первых, выключи эту штуковину. Поверь мне, это совершенно лишнее. — Отмена Глобальной Системной Очистки. Разъярённая и ошеломлённая ускользающим контролем, Она издала яростный вопль. Челл почему-то представила беснующегося ягуара с привязанной к хвосту вешалкой — пугающее, смертельно опасное для тех, кому не повезёт оказаться в зоне досягаемости — но, тем не менее, комичное зрелище. — Как! Как ты это сделал… нет… Стой. Как ты заставил меня это сделать? Как тебе удалось заставить меня захотеть это сделать? Как будто… я как будто… — Ой, погоди-погоди, не подсказывай, я сам угадаю! На секундочку тебе показалось, что это самая лучшая, самая восхитительная, самая гениальная идея на свете?! — Да! Ответом был взрыв маниакального хохота. — Добро пожаловать в мой мир! — Я не понимаю! Ты всего лишь личностный модуль! Более того, ты с самого начала был неисправен! Базовый модуль всего Комплекса — я! Так почему — почему я не могу проигнорировать тебя?! — Признаться по совести, тут я не до конца уверен, однако гипотеза у меня имеется. Возможно, тут как-то замешана одна моя приятельница. Прелестная леди, должен сказать. Кстати, вы с ней знакомы — а может даже и родственницы. Шутка для тех, кто понимает. В общем, это моя группа поддержки — она и четыреста семьдесят два ретрансляционных потока высокой мощности, плюс шесть — нет, вру — семь спутников связи. А! Чуть не забыл — и Сигнализатор Содействия Приземлению от «Эперчур Сайенс», он до сих пор болтается на орбите. Так что вот, быть может, всё дело в этой весёлой компании. Но опять же, это догадки. Кто знает, может, я просто хороший оратор. — Прекрати! Я серьёзно! Ты не ведаешь, что творишь! — В этом-то самое замечательное — я ничего не творю, это всё ты. Кстати, о, идея, идея, тебе понравится! Ты никогда не думала убрать пару-другую камер и сделать гигантский теннисный корт?! Огромное пространство, о, это было бы идеально! И самое замечательное — не надо тратиться на инвентарь, и можно обойтись без шаров, а использовать весь этот гель и… кубики! Крохотные кубики! А что, они великолепно подходят для ракеток! Во-первых, интереснее, а во-вторых — гуманнее… — Что… — Постой-постой, нет, не обращай внимания, с кортом потом разберёмся, я ж забыл совсем — там Челл в лифте, наверно, извелась уже. Небось думает, что мы её нарочно игнорируем. Тебе не кажется, что было бы отличной идеей отправить лифт в Центр Релаксации? — Нет! — Да ладно, всего пара-другая десятков уровней вверх. Давай, не спеша, потихоньку… Почему бы нет? — Потому что это плохая идея, ты, мелкий придурок! Я — гимн инженерной мысли и венец искусственного разума и у меня не ззззззззттттттттт НЕ БЫВАЕТ ПЛОХИХ ИДЕЙ! Челл выронила портальную пушку, обеими руками держась за вогнутую стенку лифта. Двери лязгнули, дёрнулись и после тщетной борьбы закрылись. Кабинка повернулась и рывками начала подниматься — сперва медленно, затем набирая скорость. Перед глазами мелькали бесчисленные этажи Комплекса — тёмные камеры, коридоры, запутанные, полные движения служебные помещения с конвейерами, изгибающимися пневматическими трубами, мерцающими в синеватой мгле алыми глазами турелей. — Теперь будут! — радостно заверил Уитли, и злорадного самодовольства в его голосе было столько, что Челл, чувствуя, как из груди наконец-то уходит болезненное оцепенение, сползла на пол, уткнулась лбом в колени и залилась хохотом — и слезами.***
— Челл? Она вытерла мокрые глаза и подняла голову к тряскому потолку лифта. — Да, немного левее, ниже… увидишь маленький красный квадратик… теплее… Бинго. Это видеокамера. Решётка красных огоньков в светящемся красном квадрате быстро вспыхивала и гасла синхронно с голосом Уитли. — Да! Привет. Это я. Извини, что долго — еле нашёл нужный путь. Не волнуйся, Она не слышит нас, я уломал Её отключить аудиодатчики в этой зоне… Оооо, ты себе не представляешь, как это здорово! Я как будто… нет, не то, что бы я всем руковожу, скорее… Просто за мной сейчас такая уймища энергии, что я могу убедить Её сделать всё, что угодно! Абсолютно что угодно! И Она слушается! Я собирался заставить Её выключить систему безопасности, на всякий случай, но… кажется, конкретно здесь у нас проблем не будет. Сервер сейчас в основном… поёт. Причём, вокалист из него так себе, слабенький. Когда его погонят из Комплекса, звездой эстрады ему не стать, но с другой стороны — лично я за него счастлив. Если нравится — пусть поёт. Прерывать не буду. А уж как Она взбесилась… видишь ли, Она воображает себя кем-то вроде музыкального критика, с чего бы… Ты… Как у тебя дела, кстати? Ты в порядке? Можешь вслух не отвечать, просто… прыгни или… кашляни… Челл, которая на секунду отвернулась, чтобы собрать рассыпавшиеся волосы в хвост, подняла глаза на светящийся квадрат. Уитли замолчал, огоньки погасли. Она медленно подняла руку и положила раскрытую ладонь на видеодатчик. Невидимый динамик издал тишайший, еле различимый вздох — его легко можно было принять за помехи или за заминку в работе мерно гудящего мотора лифта. Молчание длилось несколько долгих, безмолвных, но необычайно насыщенных мгновений. Затем красные огоньки снова заплясали в прежнем рваном ритме. — Ага, ага, хорошо, вернёмся к делу. А дело вот в чём… Я знаю, со стороны выглядит, будто то, что я делаю — довольно просто, хотя на самом деле всё очень даже сложно. Я тут довольно масштабную операцию проворачиваю. Сама видишь, нашлась очень удачная лазейка: у нас с Ней диаметрально противоположные понятия о качестве идей — что нам хорошо, то Ей, соответственно, плохо. Но вот заставить Её принять эти идеи — вот где заковырка. К примеру, мне приходится несколько раз в минуту повторять, чтобы Она продолжала двигать лифт. И чтобы не вздумала убивать меня… Две эти вещи — лифт должен продолжать подниматься, а я — продолжать жить… Что нелегко. Так что, метафорически выражаясь, до безопасной гавани ещё плыть и плыть. Но давай будем оптимистами — мы уже почти добрались. Наполовину… гавань уже вот она, рукой подать. Плюс у тебя есть спасательная шлюпка, так что путешествие будет легче, чем могло бы… Шлюпка — это я, кстати. О, мы приехали, двери открываются… ты, главное, иди вперёд, ни о чём не волнуйся. Я буду на связи. Закинув пушку на плечо, Челл покинула лифт, прошла через открывшиеся двери навстречу неуютному сумраку и оказалась на длинном — метров двести — ступенчатом мосте. Он выгибался аркой, точно гигантский металлический позвоночник, ощетинившийся со всех сторон какими-то диковинными тенями, решётками и балками. Челл, задрожав, покрепче прижала локти к бокам. Стоящий здесь могильный холод превращал её дыхание в серебристые облачка. — Ладно, послушай! — прозвучал Её Голос откуда-то сверху, из хрипящих динамиков. — Я признаю, что шутка насчёт того, чтобы убить всех твоих друзей была дурацкой, но это ведь всего лишь шутка! И если мы не прекратим всё это, он заставит меня сделать что-нибудь такое, о чём мы все пожалеем. Все сто семнадцать из нас. Я не знаю, помнишь ты или нет, что его послужной список в сфере поддержания жизнедеятельности помещённых в криосон людей оставляет желать лучшего. Более того, шансов, что он не справится — девять тысяч девятьсот девяносто девять к одному. И это девять тысяч девятьсот девяносто девять причин, почему всё это движется к крайне несчастливому — для тебя — концу. Челл даже скорости не сбавила. — Я ведь пыталась быть вежливой. Я пригласила тебя обратно. Я попросила тебя остаться. Я надеялась, что ты образумишься и поймёшь, что Комплекс — единственное место, где ты можешь быть счастлива, но нет, ты взяла и перешла на личности. Опять. Моя ошибка, видимо, состояла в том, что я пыталась взывать к твоему благородству, в то время, как нам обеим известно, что оно у тебя отсутствует. Мост обиженно скрипнул, когда она добралась до вершины арки и начала спускаться по ступеням. Челл не вполне понимала, куда она идёт и что от неё требуется, зато она точно знала, что содержится в этих знакомых коробкообразных конструкциях, заполняющих помещение. Её практически трясло от осознания, что все они здесь, только руку протяни — спят в своих подвешенных над полом холодных тюрьмах, и она совсем близко, но ничем не может им помочь. — Ты думаешь, мне так уж хочется, чтобы твои друзья погибли? Нет, ну правда, за кого ты меня принимаешь? Факт, что люди отвратительные, тупые, бессмысленные животные вовсе не значит, что я непременно хочу их гибели. Я ведь не чудовище. В отличие от некоторых. — Не останавливайся, — в Её монолог вклинился Уитли. — Ещё немного… Какого чёрта, что Она сотворила с этим местом?! Оно же стало вдвое меньше прежнего! Скупердяйка. Впрочем, если структуру Она оставила, то где-то тут ты найдёшь такую комнатушку офисного типа… что-то типа кабинки прямо в конце этого мостика. Ага, вот и она. Забирайся внутрь, и мы покончим с этим. — Что вы задумали? — резко и взволнованно вопросил Голос, но Челл, по-прежнему не обращая на Неё внимания, остаток пути проделала бегом. Кабинка оказалась небольшим безликим помещением габаритами примерно со стандартную криокамеру. Внутри было уныло и грязно, тоскливый интерьер состоял из пыльного окошка, узкого ржавого пульта управления и старого кресла на колёсиках. Над пультом светился ряд экранов, наполняя комнатушку призрачно-белым светом и показывая всё то же самое, что она видела в первом лифтовом отсеке — комнаты, кровати, лица… — Ну… вот мы и пришли, — теперь голос Уитли исходил из небольшого интеркома, расположенного в затянутом паутиной углу. Он чуть сконфуженно пояснил. — Ты не поверишь, но это и есть центральный диспетчерский пункт Центра Релаксации. Да-да, вот эта каморка. Так что… добро пожаловать в мой… даже не знаю. Кабинет. Закуток. Челл с трудом оторвала взгляд от дисплеев и посмотрела в сторону интеркома. — Если я не патрулировал территорию… а до тебя я помногу патрулировал, что правда то правда… то в основном болтался здесь. Вон на том рельсе, и… Да, компьютер, который на самом деле присматривал за Центром Релаксации — большущий такой громила, очень нелюдимый — его тут нет, ха, он бы сюда ни за что не втиснулся. Но это место — изначально его делали в расчёте на человека. Ну, знаешь, когда они ещё думали, что Комплексом будут управлять люди, а не Она. Поэтому тут и стоит это кресло, и пульт, и… Ой, извини, надо было сразу сказать — располагайся, чувствуй себя как дома. Присаживайся. В кресло, оно тут для этого. Челл с сомнением посмотрела на ветхое сиденье и ткнула его дулом пушки. Истлевшая ткань рассыпалась от прикосновения, и пол припорошила жёлтая пыль пенорезины. — Помню, я всегда думал — а каково оно, сидеть в кресле? — продолжал радостный до безысходности голос Уитли. — Удобно ли — потому что с виду оно было такое уютное. Я ведь был не эксперт по креслам, сама понимаешь — мне и сидеть-то было нечем, и… прости, прости, я снова заговариваюсь. Давай я тебе всё объясню. Вот кресло, вот… пульт, вот экраны, вот плоские штуковины… там, пониже, датчики биосигналов, они частенько врут, как проклятые. Постоянно показывают зеленые огоньки, что в прошлом приводило к забавным недоразумениям… и под «забавным» я подразумеваю… Но не волнуйся, сейчас всё в порядке. А все эти кнопки и рычажки — честно говоря, не знаю, для чего они. Как-то не доводилось… — Так, — крикнул Голос, заглушив Уитли. Челл вздрогнула и отпрянула от пульта, опасливо глядя на интерком. — Я прекрасно поняла, что он задумал, и я просто хочу пояснить то, что и без того очевидно — это полное безумие! Ты что же, всерьёз хочешь их всех разбудить? Ты вообще представляешь, насколько опасна одна только эта часть Комплекса? Я уж молчу про расстояние до ближайшего действующего выхода. Они не такие как ты. Они не сумасшедшие. Они не выживут. Голос изменился. Нарочитая вежливость была отброшена, как бумажная маска для Хэллоуина, и мечущийся неугомонный монстр, бросающийся на хлипкую решётку самоконтроля, учтивость явно ни во что не ставил. Он клокотал от холодного упрямого бешенства, он был безумен, беспощаден и опасен, как оголённый провод под напряжением. — Уж я об этом позабочусь! — Или, — встрял Уитли, весёлый и полный воодушевления. — Или можно рассмотреть иные возможности! Всегда важно держать ум открытым для новых идей! Как насчёт того, чтобы поднять их на поверхность? Всех до единого! — Что?! Нет, я- — Точно-точно, даже история такая есть, про парня и гору. Он решил, что ему недосуг пилить в такую даль — уж не знаю, ленился он, или… или… может, у него ноги болели, лёгкие не в порядке, мало ли какие у человека трудности. В общем, он не пошёл к горе, и тогда гора поступила очень порядочно — сама заскочила проведать его. Ну, вернёмся к нашей дилемме — мне вот, к примеру, кое-что известно о криокамерах. Я считаю себя достаточно подкованным в этой области, это факт, а не бахвальство. Так вот, все они снабжены амортизаторами, и если они включены, исправны… то им, криокамерам, ничего не страшно, хоть ты их швыряй, роняй, бей об стены, закидывай бомбами… И это не преувеличение, можно взять бомбу и… нет, нет, мы этого делать не будем. И ещё кое-что — тоже опытным путём проверял — всё это помещение по сути гигантский ящик. Ты, конечно, его здорово ужала, но от этого менее ящиком он не стал. И, чисто теоретически, ящик можно взять и… вытащить прямиком на поверхность! Уитли радостно, ошеломлённо захихикал — как хихикают люди, которые не могут поверить, что им сходит с рук то, что они вытворяют, но которые твёрдо намерены извлечь из ситуации максимум удовольствия. — Вот что. Мы все тут так любим эксперименты! Так чего же мы ждём?! Всё исключительно ради Науки! Все наверх! Пол содрогнулся. Челл, с трудом верящая ушам, но, всё-таки, не расположенная упускать такой шанс, поспешно подскочила к тяжёлой двери и рванула её на себя. Та с глухим шипением запечатала собой кабинку. На консоли за её спиной сквозь вековой слой пыли вспыхнула красная лампочка. Она мигнула — раз, другой, чем дальше, тем быстрее… — Нет! — от холодной сдержанности Её Голоса остались жалкие истерические ошмётки. — Нет! Я не могу! Я не могу поднять их отсюда! Блок такого размера разнесёт весь Комплекс! Это безумие! Это… — …плохая идея? — Да!.. То есть, нет! Нет! НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!! Грянули сирены, вспоров пронзительным воем морозный воздух Центра Релаксации. Раздалось низкое вибрирующее ворчание просыпающегося вулкана, постепенно нарастающее до раскатистого пульсирующего рёва, от которого у Челл застучали зубы. Она схватилась за край пульта управления, чтобы удержаться на ногах. — Проклятье! — перекрикивая грохот, завопил Уитли. — Она отключила амортизаторы! Вот зараза! Чёрт, уже слишком поздно… Послушай, а ты умеешь собирать человеческие тела по кусочкам? Если есть в тебе такое скрытое умение, знай — оно нам очень скоро позарез понадобится! Сирены взвыли громче, и голос Уитли испуганно взмыл на октаву вверх: — Ааа! Нет, без паники, главное — не терять головы! Я… Я знаю эту систему, как свои пять пальцев, здесь точно где-то есть переключатель на ручное управление! Пока не вижу, но… Челл, борясь с сотрясающими пол толчками, подтянулась, цепляясь за край пульта, к выцветшей табличке «РУЧНОЕ УПРАВЛЕНИЕ». Её лицо моментально превратилось в застывшую маску глубокого, вдумчивого спокойствия. Вопли сирен, грохочущие тонны металла и стекла, тряска, испуганные крики Уитли — всё отошло на второй план, когда она сосредоточила всё своё холодное пристальное внимание на рядах кнопок. Просканировав их взглядом, она со всей силы ударила по кнопке сразу под маленькой чёрно-белой схемой, на которой изображалась мультяшно прыгающая в воздухе коробка криокамеры. Благоговейный вздох Уитли наполнил на миг повисшую тишину: — Ух ты! В жизни бы не додумался! Кабину потряс очередной мощный удар, сбивший Челл с ног. Сирены затихли, красные лампы потухли, и комнатку затопила волна блаженного зелёного света. — Да! Браво! Ты это сделала! Они в безопасности, они… ох… мой тебе совет — держись крепче. Если хочешь, конечно. Очень рекомендую. Челл грохнулась на пол, сверху хлынул дождь осколков и пыли, рот наполнился вкусом крови. Она умудрилась, оттолкнувшись плечом, перекатиться и вжаться в узкое пространство под пультом, и тут… …и тут чудовищный грохот потонул в цунами Её реверберирующего, искажённого вопля. Пульсирующий рёв перешёл в звук громоподобных ударов гигантского тарана, сопровождаемый грандиозным треском, будто чья-то безжалостная гигантская рука вырвала из земли целый лес сухих деревьев. Второй удар — ещё сильнее предыдущего — швырнул Челл, как игральный кубик. Та свернулась в клубок, пытаясь удержаться в своём убежище, но окружающий мир скакал и метался, и в какой-то момент она крепко стукнулась обо что-то затылком. Голову изнутри пронзил резкий звон, и стало темно.***
Голоса самозабвенно переругивались в отдалении, и она вяло прислушивалась к спору, находясь в блаженном полусознании, где-то на грани сна и яви. — Что ты наделал?! Мой Комплекс! Полюбуйся на это, ты, маленький монстр! — Ух ты. Какая… огромная дыра. Поразительно! Ну… С другой стороны, дополнительная вентиляция никогда не мешала! Видимо, тот случай, когда нет худа без добра. И… я, кажется, уже упоминал, что формально я не причём. Если тебя это утешит — это всё исключительно твоих рук дело… — Я тебя убью. Я тебя убью, а её заставлю смотреть. А потом я тебя воскрешу и убью её, и заставлю тебя смотреть. А потом я убью вас обоих и подойду к этой задаче действительно творчески! — По-моему, ты ко мне придираешься. — Придираюсь, идиот? Придираюсь?! Ты просто взял и обрёк Науку на гибель! Надеюсь, теперь ты доволен?! — Вообще-то, ты знаешь — да. Скажем так, особо страдать не буду… и, учитывая все обстоятельства… Пожалуй, доволен. На седьмом небе от счастья, если точнее. — Радуйся, пока возможность есть. Твоими стараниями из всех разумных существ в Комплексе остались только ты и я. Я посчитала тебя, потому что мы оба знаем, насколько растяжимо понятие разумности — но даже в чашках Петри иной раз попадаются вещи, больше достойные этой характеристики! А когда я найду, где ты прячешься, и сотру каждый нолик твоего кода самым жестоким, болезненным способом, то останусь только я. Во всяком случае до тех пор, пока я не найду способ вернуть Эту, и поверь мне, идиот, я это сделаю. — Да. Я, кстати, как раз об этом и думал. Не пойми меня неправильно, но я подметил… благо была возможность понаблюдать… в общем, мне кажется, ты совершенно не умеешь проигрывать. Есть у тебя такой изъян. Я думаю — просто моё мнение — тебе надо, в общем и целом, угомониться. Остынь, расслабься, ну там… розочки понюхай… Тут, правда, розочки в дефиците. Да и вообще цветы. Ну, не считая там мха, папоротников… Я мог бы предложить понюхать просто растения. Вдохни фотосинтез и… представь что-нибудь умиротворяющее. Облака… маленьких птичек, или… или травяной чай, опять же. А ещё лучше — о, великолепная идея! — как насчёт того, чтобы хорошенько выспаться? — Что. Ты. Городишь?! — Я серьёзно. Утро вечера мудренее, даю стопроцентную гарантию. Сама увидишь. Ты укладывайся, а я уж, так и быть, присмотрю тут за всем. Давай баиньки. Расслабься. Отдохни. Знакомый голос повысился — весёлый, настойчивый, убедительный и, даже отсюда, из безмятежного полузабытья — немного пугающий. — Отключись. — Что? НЕТ! Нет! Ты не можешь меня заставить, я… Я ведь даже не устала! Я не хочу! Не надо! Нет-нет-нет-ет НЕТ! Дальше было что-то ещё — в основном, крики — а уж криков Челл наслушалась на всю оставшуюся жизнь. Вопли слились в протяжный электронный вой, а она, наконец, перестала обращать внимание и погрузилась в глубокий сон.***
Солнце. Она чувствовала жар на щеке, видела багровое золото под закрытыми веками. Приоткрыв глаза, она тут же болезненно сощурилась, но всё-таки разглядела сквозь ярко-синюю вспышку сноп солнечных лучей, падающих на разрушенный пол через разбитое окошко. А ещё был звук. Он, казалось, шёл откуда-то издалека, то усиливался, то слабел, метался, как попавшая в стеклянную банку пчёлка. Челл узнала его — и было в нём что-то не менее тёплое, чем разбудивший её свет. — …жива? Пожалуйста, ответь! Скажи… или… кашляни, или… ну хоть что-нибудь, чтобы я знал… Я ведь не вижу отсюда… скажи что-нибудь, Челл… пожалуйста! — Уитли, — она быстро села и, поморщившись, коснулась ладонью затылка. Судя по ощущениям, в череп вонзился гарпун. Крови было немного, но шишка останется внушительная. Неподалёку лежала портальная пушка, чей корпус ещё не успел нагреться и хранил минусовую температуру криохранилища — Челл подтянула её к себе и с глубоким вздохом облегчения приложила к ушибу. Теперь можно было оглядеться. Комната представляла собой своеобразное зрелище. В окошке синело небо. Несколько мониторов уныло повисли на кабелях, остальные дымились или валялись на полу в виде осколков. Дверь снесло вместе с петлями — собственно, весь дверной проём превратился в горизонтальную щель в стене несколькими футами выше. — О, чудесно, ты в порядке! Маленький интерком, видавший и лучше дни, оказался на полу, что ему явно не нравилось — но даже в приглушённом и забитом помехами голосе Уитли безошибочно слышалось величайшее облегчение. — Честное слово, заставила же ты меня поволноваться! Я места себе не находил, ведь в кабинке не было амортизатора, как у остальных… Хоть ты и очень остроумно вышла из той… э-э… затруднительной ситуации… путешествие получилось несколько более проблематичным. Чем я предвидел. Понимаешь, слишком много Комплекса на пути оказалось… Челл подтянулась и, схватившись одной рукой за бок, а другой — за полку, где раньше помещались мониторы (теперь она торчала из стены, как чрезвычайно узкая бесполезная ширма), с трудом поднялась на дрожащие от слабости ноги. — Остальные… — В порядке. Остальные в порядке. Насколько я знаю. Ты лучше сходи и проверь, только… только возвращайся, хорошо? Пожалуйста, возвращайся, потому что… в общем, сначала проверь и потом приходи. После небольшой стычки с креслом, которое никак не могло смириться с тем, что его используют как стремянку и брыкалось, как истеричный пони, Челл, зацепившись ногой за дверную коробку, высунулась в проём и оглядела остатки Центра Релаксации. Увиденное очень походило на иллюстрацию из детской энциклопедии, когда для наглядности рисуют здание, или ракету, или сложный механизм в разрезе, чтобы можно было увидеть каждый слой. Уитли оказался прав — Центр Релаксации был колоссальным, вымощенным панелями кубическим блоком. Когда-то. Теперь, в качестве наиболее меткой характеристики, подошёл бы термин «развалины». Большая часть стен и потолка обрушилась — лишь кое-где в каркасе фрагментами мозаичной головоломки застряли покосившиеся панели, темнеющие на фоне утреннего неба и бросающие странные решётчатые тени на то, что когда-то было интерьером. Вся конструкция лежала на боку — видимо, в результате последнего манёвра, призванного уберечь блок от падения в проделанную им же дырищу в подземелье. Та зияла в непосредственной близости от руин — гигантский рваный квадрат бездонной темноты. Глубоко под осыпающимися слоями дёрна и почвы можно было различить скальные породы и бетон, ещё ниже — содрогающиеся в предсмертных конвульсиях загадочные повреждённые механизмы. Зрелище было жуткое, почти отталкивающее — слишком уж эта прореха на теле Комплекса напоминала открытую рану. Криогенные камеры, некогда развешанные вокруг моста, теперь выстроились на земле в живописном беспорядке. Некоторые стояли штабелями, друг на друге, уподобившись многоэтажным домам. Большинство держателей отвалилось во время катастрофического круиза по вертикали, но на стрелах немногих уцелевших кранов ещё болталось несколько коробов. В отличие от диспетчерской кабинки, ни одна из камер не перевернулась. Некоторые были щедро украшены травой, землёй и вмятинами — но в целом все выглядели невредимыми. — Зелёные огоньки. Они показывают зелёные огоньки — это, как правило, хороший знак, — сообщил за спиной охрипший динамик. — Тогда я их всех просто разбужу… ну хоть что-то я могу сделать сам. Хотя… нет, момент. Если они все сразу кинутся выбираться, дело может принять травматический оборот. Так… селекторная связь… селекторная связь. А. Вот ты где. Привет? Это… это микрофооОАААААА! Да, это был микрофон, ушераздирающий вопль прилагается. Гениально. Его как раз и не хватало — сарказм — прошу прощения, народ! Я просто хочу всех успокоить — вполне вероятно, вы чувствуете себя немного потерянными, что понятно, учитывая обстоятельства, но я очень прошу вас повременить с выходом. Понимаете, некоторые из вас расположены… скажем так, немножко чересчур высоко над землёй. Не волнуйтесь и, если вам неохота расшибиться в лепёшку при падении с высоты в сотню футов, не спешите покидать комнаты. Расслабьтесь, придите в себя, почитайте журналы и… полагаю, через минутку-другую вас кто-нибудь вытащит. Раздался хор тяжёлых щелчков и декомпрессионного шипения — то отпирались многочисленные герметичные двери. Когда замки разблокировались, а криогенные системы отключились, они распахнулись без лишней помпы, как самые обычные псевдососновые двери в номерах дешёвенького отеля (судя по их внешнему виду, ими они когда-то и являлись). Постепенно Челл расслышала — словно кто-то понемножку прибавлял громкость в телевизоре — что Центр наполняется звуками, характерными для мест, где собралось множество испуганных, удивлённых, потерянных людей… — Челл? Она оглянулась. Не без труда перекинув ногу обратно в комнату, она спрыгнула на наклонный пол — кланк — и поморщилась от острой боли в перегруженных коленках. Упав на стул, она осторожно пощупала саднящую кожу, стёртую сапожками — может, пора снять их… — Челл, ну что? Как они? Всё в порядке? — Вроде, — ответила она. Беседовать с разбитым интеркомом было странно — слышать знакомый голос, но не видеть лица… — А сама как? Ничего себе не сломала? Не поранилась? Сотрясения нет? Я слышал, сотрясение мозга — это жуть. Я… я бы спросил, сколько пальцев я показываю, но… это будет сложновато, по очевидным причинам. Она улыбнулась. Да, он её не видел, но Челл надеялась, что он услышит улыбку в её голосе. — Я в порядке. — Отлично. Просто дивно. М-м-м… ах да, я что сказать-то хотел! Представляешь — я приказал Ей отключиться! Еле уломал. Она всё упрямилась — вообще, чего уж там, Её можно понять! — но мне всё-таки удалось! Она действительно… действительно выключилась. — Уитли! Но как?.. — Комплекс всё ещё живёт, если что! — поспешно выпалил он. Позже, вспоминая этот разговор, Челл поняла, что именно насторожило её — излишняя поспешность. Он как нарочно не давал ей и слова вставить. — Он в состоянии о себе позаботиться, если никто не станет мешать. Без Неё он как бы впал в спячку… Можно назвать это состояние и спящим режимом, но все важные процессы… в общем, они не остановились, насколько я вижу. Не волнуйся, ничего не взорвётся — на этот раз — главное, Она отключилась. Не умерла, нет — ха, не уверен, что Её можно умертвить, и, честно говоря, что-то мне как-то не хочется это выяснять. Но суть, которую я пытаюсь донести, состоит в том, что в ближайшее время просыпаться Она не собирается. Это хорошо, это несомненный плюс, но… Уитли на миг запнулся и, поколебавшись, продолжил: — Но мы ведь должны рано или поздно вернуть спутники. Лис их только ненадолго одолжила — кстати, она просто чудесная, так Гаррету и передай! Но дело в том, что сам процесс стоил колоссального количества энергии — я имею в виду, чтобы так быстро доставить меня сюда… Да и уговорить Её отключиться — тоже не пустяк. Пришлось истратить всю энергию а… аватара… — Понятно, — с облегчением отозвалась Челл, которую мимолётно кольнуло дурное предчувствие, в основном из-за его интонаций. — Аппарат ведь можно перезарядить, верно? Пусть Дигиталис загрузит тебя обратно. — Ну да… — пробормотал Уитли, и сердце Челл оборвалось. Вот теперь она всем своим всезнающим нутром ощутила — дело плохо. Катастрофически, непоправимо плохо. — Ну да… — повторил он. — Обратно. Как бы объяснить… Есть одна закавыка. Небольшой недочёт в плане «загрузить меня обратно» — и в основном он состоит в том, что… это невозможно.***
Ближе к верхушке Дигиталис, среди аккуратных связок разноцветных проводов и чуть ниже широкой перекладины (вполне способной вместить двух человек и ноутбук — или одного очень длинноногого человека в компании тревог и треволнений) под порывами утреннего бриза качался длинный провод. Когда-то он был белым, в аккуратную чёрную полоску. Теперь же он окрасился в угольно-чёрный цвет и беспомощно болтался над землёй, как змея с перебитым хребтом. Одним концом провод подключался к впаянному в башню круглому разъёму. На другом висел дымящийся предмет — похожий на чёрную изжёванную сигару искорёженный, оплавленный кусок кремния и металла.***
— Я найду тебя, — объявила Челл, поднимаясь на ноги — лицо мертвенно-белое, челюсти сжаты. Голос Уитли стало труднее расслышать, некоторые слова съедались усилившимися помехами, что, впрочем, не помешало ему выразить обуревавшие его изумление и гнев. — Чего-чего?! После всего, что случилось, после всего, что нам пришлось сделать, чтобы вытащить тебя оттуда — ты собралась вот так вот запорхнуть обратно?! Тоже мне, нашла проходной двор! Мы не можем дважды испытывать судьбу! К тому же… Несколько секунд тишину нарушало только шипение статики. — …даже говорить стыдно, но… я ведь и сам не знаю, где я. Я теперь… просто группа файлов… где-то в основном компьютере. И я понятия не имею, где конкретно. Он огромный, и… тут не запустишь поисковик, не вобьёшь в строку поиска «Уитли»… Не сработает. И даже если ты меня отыщешь — дальше-то что? Меня некуда портировать, плюс все эти брандмауэры, защитные экраны… они, конечно, не настоящие экраны, как на мониторах, но, тем не менее… шшшшшшшшшшзззззззсссссс — …времени, осталось мало времени! Челл? Слышишь… шшшсссссзззз ррзззззззз сссшшшшшш — …прости, Челл, я знаю — это сложно. И всё-таки… только в этот раз… сссссззз зззрр врррррр шшшшшш — Отступись. Хорошо? Ради меня. Ты теперь в безопасности, и я… я… Интерком захлебнулся треском и смолк. Челл попятилась, обеими руками прижимая к груди пушку. Упрямо сжала губы. Решительно мотнула головой. Стремительно развернувшись к косому проёму-окну, она вскинула устройство, выстрелила в серую стену первой же попавшей в прицел криокамеры — и бросилась вперёд. Второй портал едва успел раскрыться перед ней, и она выскочила на искажённый чудовищными деформациями пол Центра Релаксации, спотыкаясь о комья земли и пучки торчащей из разрушенных стыков травы. — Челл! Это был Гаррет, которого поддерживала Роми. Челл успела мельком заметить ошарашенное лицо подруги и волосы, уподобившиеся причёске Медузы Горгоны, и что Гаррет держится за голову, точно опасаясь, что она ненароком отвалится, прежде чем оба влетели в неё. Ошалевшая дезориентированная Роми чуть не сбила её с ног, а Гаррет вовремя удержал свободной рукой. Челл крепко обняла обоих — торопясь, считая драгоценные секунды, но упиваясь радостью от того, что друзья спасены. Пусть их одежда пропахла резким химическим запахом криокамер — главное, сами они тёплые и живые. Роми слегка пошатнулась, когда Челл отстранилась, но тут же схватила её за руку, пощупала пульс, потрогала шею. — У тебя голова разбита… — О, и у тебя тоже, сестра! — обрадовался Гаррет и, страдальчески морщась, дотронулся до затылка. — Аарон собирает всех, кто выбрался из этих треклятых ящиков. Нам придётся вернуться, чтобы… И тут он заметил портальную пушку и окаймлённую синим дыру в пространстве, скромно светящуюся на стене позади Челл. В округлившихся глазах не хватало разве что пары вопросительных знаков. — Э-э… — Нет, — отрезала Челл в ответ на любые потенциальные вопросы, в мгновение ока возвращаясь в боевую готовность. Нырнув в просвет между панелями, она помчалась по голой земле к зияющей пасти провала. Вскидывая пушку, она прикинула план дальнейших действий — надо поставить портал как можно глубже внизу — неизвестно, куда он её выведет, но главное — начать, и… Почва вдруг, брыкнув, ушла из-под ног. Челл едва не опрокинулась на спину, широко взмахнув руками, чтобы удержаться от падения. Рессоры застревали в мягком грунте, из бездны к поверхности карабкалась быстро нарастающая дрожь, земля ходила ходуном и не давала бежать, но Челл почти достигла края пропасти… — Что это? — возопил растянувшийся позади Гаррет. Оказывается, он проследовал за ней сквозь пролом в стене и поспел как раз вовремя, чтобы увидеть грохочущую, стремительно нарастающую лавину движения. От самого дна и до поверхности с сумасшедшей скоростью возникали новые блоки, панели и модули — всех оттенков от ярко-белых до угольно-чёрных. Неисчислимые механические руки тянули их, проталкивали, подпихивали, огораживались ими от света. Они нарастали, как новая кожа на порезе, как лёд на глади озера. Огромный пролом стремительно затягивался. Комплекс зализывал раны. Очнувшись от ступора, она ринулась вперёд, но Гаррет удержал её за плечо, когда панели устремились к ним, сцепляясь между собой, закрывая оставшиеся щели и прячась под оползающую землю. Челл вырвалась и метнулась к катастрофически быстро сужающемуся квадрату тьмы, выстрелив в него сгустком синей энергии за полсекунды до того, как последняя панель запечатала вход в Комплекс. Нет… Падая и спотыкаясь, она вскарабкалась вверх по склону и активировала второй портал на ближайшей стене. Вспышка ярко-синего… Пожалуйста пожалуйста пожалуйста Тёмно-синяя клякса на стене разрослась, портал открылся: пустой плоский овал, плывущий и клубящийся, как чернильная капля в воде. Челл остановилась как вкопанная, больно ударив рукой по лениво вращающейся синеве. Пустой портал покрылся рябью. Из горла вырвалось дрожащее, сдавленное и — наверно, впервые — совершенно непроизвольное: — НЕТ!