Жгут (Tourniquet)

Когда Брюс открыл глаза в следующий раз, уже почти наступило утро. По крайней мере, так он предположил. А может он спал куда дольше, и уже было далеко за полдень – ясность в мыслях могла быть признаком того, что он хорошо отдохнул. Брюс перевернулся на спину и взглянул вверх. Джокер растянулся рядом, его рука покоилась на животе Брюса, а глаза, как никогда налитые кровью, были открыты. Он совершенно не выглядел отдохнувшим. Когда Джокер понял, что Брюс проснулся, то расплылся в улыбке и потер лоб. – Отлично пережил первую ночь, чемпион, – произнес мужчина. – Ты хоть сколько-то спал? – прежде чем успел подумать и остановить вопрос, спросил Брюс. Беспокойство звучало в каждом слове, Брюс был слишком заторможен, чтобы загнать его обратно. – Если я сейчас лягу спать, то кто будет следить за тем, чтобы ты не откусил язык и не проглотил его? – Джокер задумчиво покосился на Брюса. – Или я подкидываю тебе идеи? – Значит, не спал, – Брюс посмотрел вниз, на свои торчащие из-под одеяла ноги. Джокер сел, вздохнул и потрепал Брюса по руке, а затем сжал ее своей ладонью. Мужчина не произнес ни слова, не сделал ничего кроме, лишь уставился на какую-то точку вдали. – Ты тоже не спал уже несколько дней, – продолжил Брюс. – Ты собираешься продолжать в том же духе? Собираешься каждую ночь следить за мной, чтобы я не проглотил язык? Джокер продолжал молча сверлить взглядом ту же точку вдалеке. Брюс не видел выражение его лица. Наконец, Джокер усмехнулся и пожал плечами. – Это ты не продумал, да? Хватка на руке Брюса стала сильнее, но ответа все равно не последовало. – Продолжишь в том же духе, и в какой-то момент просто не выдержишь. Ты не спал уже почти неделю, верно? – Брюсу очень хотелось протянуть руку и коснуться мужчины, но ремни отлично справлялись со своей работой, не позволяя ему погрязнуть в собственных побуждениях. С другой стороны, сейчас он жил в долг, так что, не все ли равно будет его беспокойство замечено или нет. Он на самом деле беспокоился. Брюс всю ночь провел в плену, но первое что он почувствовал, когда проснулся – беспокойство о человеке, который заковал его руки в гипс и привязал к кровати, чтобы убедиться, что пленник действительно проснется наутро. – Просто… просто заткни мой рот кляпом, – попросил Брюс. – Прямо сейчас… мне не нужно в туалет, мне ничего не нужно, думаю, я все еще слишком обезвожен, – улыбнулся он. Джокер наконец-то повернулся к нему лицом, и внутренности Брюса скрутило, едва он увидел выражение его глаз. – Заткни мне рот кляпом и ложись спать. – Я действительно думал о том, чтобы заткнуть тебе рот, – произнес Джокер и тут же умолк. – Но, хм… пытаться спать, когда во рту что-то есть совсем не весело, скажу я тебе. Слюноотделение… ну, знаешь. А сейчас… – он на мгновение сцепил ладони, а затем потер лицо, еще сильнее размазывая грим. Краски уже почти не осталось. Вцепившись пальцами в переносицу, Джокер снова замолчал на время. – Сейчас нет времени спать. Нам надо восполнить запас калорий в твоем организме. – Я вполне могу переждать еще пару часов, – тихо отозвался Брюс. Хотелось бы ему говорить тихо настолько, чтобы не слышать самого себя. Но он не мог отрицать сейчас, что для него было важнее, чтобы Джокер отдохнул; это было важнее того, что он должен был сделать – понять, как сбежать и закончить начатое. Он продолжал прикидываться идиотом перед самим собой. Он был еще не достаточно силен. Он еще не достаточно отдохнул. Как будто для того, чтобы умереть, нужно быть в полном здравии. – Я не хочу, чтобы ты ждал еще, – прошептал Джокер. – Я и так заставил тебя ждать слишком долго, и, поверь мне, чем дольше ты голодаешь, тем больше времени тебе потребуется для восстановления. То, как Джокер говорил о сне с кляпом во рту и восстановлении после голодания – сейчас Брюс был уверен, что у мужчины был в этом определенный опыт. Брюсу посчастливилось узнать что-то о жизни Джокера. Принимать тот факт, что за плотной завесой безумия стояла какая-то жизнь, становилось менее трудно. – Мне бы стоит поставить тебе капельницу, но ты ведь знаешь, каково это, – сказал Джокер и коротко потер щеку Брюса. – Это не то, о чем думаешь в первую очередь, да я и сам уже забыл, как эти штуки работают. – Хорошо, – улыбнулся Брюс. – Такое стоит того, чтобы об этом забыть. – Ну, из-за моей забывчивости мы оказались в этой ситуации, – горько усмехнулся Джокер. – Если бы я не забыл, я бы не, хм… я бы не был столь же бодр. Что, похоже, каким-то образом тебя задевает. Задевает настолько, что тебе захотелось набить рот пулями. Брюс засмеялся. Это не был обычный сдавленный смешок, нет. Это был самый настоящий смех, услышав который, Джокер задохнулся и бессознательно до синяков стиснул ладонью предплечье Брюса. Брюс же даже не поморщился, он просто продолжал широко ухмыляться. – Ага… – отозвался он, быстро оглядев комнату и задержав взгляд на нескольких разрозненных точках, а затем снова уставившись на Джокера. – Задело – вот как ты это называешь, – Брюс отметил взглядом, как дрогнул кадык Джокера, когда тот сглотнул, и как дернулись уголки его губ. Навряд ли за прошедшие несколько лет кто-то смог увидеть Брюса искренне смеющимся. – Знаешь, все это и правда как-то грустно, – произнес Джокер. – То, что ты начал смеяться только после того, как ты почувствовал возможность освободиться после смерти – зачесав волосы назад пятерней, Джокер сполз с кровати и направился в кухню. Вернулся он с наручниками в руках, и тут же принялся крепить их на запястьях и лодыжках Брюса, понукая того приподняться немного, чтобы получить возможность сковать руки пленника за спиной. От Брюса не укрывалась ни единая мельчайшая деталь в том, как мужчина двигался, как выглядел, насколько был измотан и казался до странного хрупким – все это впивалось в Брюса словно десятки ледяных игл. – Ты уверен, что не хочешь в туалет? – спросил Джокер. – Или, ну, что-то еще? – Нет, я в порядке, – ответил Брюс. Он улыбнулся, и Джокер повторил это действие, только его улыбка выглядела столь же надсадной, как и все в нем. – Хорошо, – выдохнул он и расстегнул ремни. Едва сделав это, мужчина вытащил из-за пояса пистолет с транквилизатором и отступил на пару шагов, направив дуло на продолжающего лежать неподвижно Брюса. – Сейчас можешь встать. Иди к стулу. Брюс с кряхтением слегка приподнялся и покосился на Джокера. – Серьезно? Ты собираешься проделывать это каждый раз? – Ну, если бы обидеть тебя не было столь легко, мне бы не пришлось. – Прости уж мне мою настолько тонкую чувствительную натуру, – Брюс приподнял бровь. В их диалоге не было ничего саркастичного или язвительного. В голосе Джокера Брюс слышал нежность и подозревал, что она читается и в его собственном тоне. Подтащив ноги, он свесил их с кровати. В мышцах ощущалась подозрительная легкость, но, кажется, это было неправильно, даже как-то нездорово. Больше было похоже на симптом чего-то более серьезного. Однако он чувствовал себя хорошо отдохнувшим. Ему удалось встать, он даже не почувствовал головокружения, однако голову сдавило. Идя к стулу, Брюс старался дышать ровно и глубоко. Он был поражен, что потребовалось совсем немного усилий для того, чтобы довести свое тело до такого состояния. Когда он уселся на стул, Джокер тут же оказался рядом, чтобы продеть цепь от наручников сквозь крепежи на стуле. По коже начало разливаться приятное тепло – ее невесомо касались порывы воздуха от движений Джокера. Тело Брюса все еще жаждало близости. Когда мужчина закончил, он замер перед Брюсом – напряженные руки свободно висели вдоль тела, плечи слегка сгорбились. Он выглядел столь же потрепанным, каким Брюс увидел его, придя в сознание. Он словно кивнул сам себе, сжав руки в замке, а затем снова направился на кухню. Брюс наблюдал за ним, за тем как открывается, а затем закрывается дверь холодильника, он слышал лязг стакана – все это ощущалось странно по-домашнему. Однако не думал, что действительно обладает некоей точкой отсчета. Он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя по-домашнему. Джокер вернулся быстро, в одной руке он нес высокий стакан с каким-то соком, как прежде в стакане была трубочка, в другой руке банка с энергетиком. Усевшись Брюсу на колени, мужчина приподнял стакан. – Натуральный яблочный сок для тебя, – сказал он, сам же отпил глоток из банки. – Выжигающий желудок таурин для меня. И снова, потягивать через трубочку сок, который принес ему Джокер – Брюсу это казалось столь естественным. Брюс ощутил жжение в уголках рта – признак того, что его слюнные железы в грубой форме принудили работать. Но опять же было очень приятно снова почувствовать вкус спустя столь долгое время. Да и вес тела мужчины, сидящего у него на коленях – это и близко не было чем-то неприятным, хотя беспокойство, которое он ощутил утром, и не собиралось никуда испаряться. – Разве ты не должен подавать мне пример? – между глотками спросил Брюс. – Как ты можешь ожидать, что я начну вести здоровый образ жизни, если ты сам выбираешь портить желудок и спать урывками? – Брюс, дорогуша. Да даже если я на твоих глазах превращусь в Дипака Чопру*, это не станет для тебя достаточной мотивацией, чтобы взять себя в руки, – насмешливо произнес Джокер и сделал еще один глоток энергетика. Брюс усмехнулся. – Считай, что я не понимаю, к чему все это приведет. – Как будто это вообще может к чему-то привести, – поддразнил Джокер и покачал головой. –Честно предупреждаю, если ты планируешь попытаться усыпить мою бдительность, внушив мне ложное чувство безопасности, просто не утруждайся. В любом случае ты и сам никуда не уйдешь, – вот оно, снова: в глазах Джокера на мгновение вспыхнула угроза, но он тут же пригасил ее. – Теперь-то я знаю… – спустя некоторое время снова начал Джокер. Он сильнее вцепился пальцами в жестяную банку, из-за чего на ней появилась небольшая вмятина. – Знаю, что однажды ты найдешь способ перехитрить меня. Ты не один из этих твоих заурядных пленников, я знаю. Но я не собираюсь упрощать тебе задачу. Брюс допил сок в молчании. Он уже чувствовал, что кровь по венам скользит чуть в ином темпе, чем до этого. – Почему ты это делаешь? – спросил Брюс. Достаточно простой вопрос, но он знал, что ответ будет слишком далек от того, чтобы называться простым. Джокер приподнял брови. – Серьезно? – Ага. Джокер слегка отстранился и наклонил голову, собираясь с силами. Наконец он вздохнул. – Я вижу, как расширяются твои зрачки, когда ты смотришь на меня, – ответил он. Странно, но в его голосе звучала теплота. – Я вижу, как ты реагируешь на меня. Я вижу, что это – быть сейчас именно здесь – это делает тебя счастливым. Я хочу, чтобы ты был жив и был счастлив. Все просто. Хотя, готов побиться об заклад – в это сложно поверить, учитывая, что это говорит такой парень, как я, – он расплылся в мимолетной улыбке. – Живой и счастливый… для тебя это подобно смертельному преступлению против всего, за что ты боролся. Я просто не воспринимаю это словно… это на самом деле настолько плохо? Джокер опустил голову. Брюсу было нечего сказать. Он уставился на руки мужчины, отмечая взглядом, как тот сжимает банку и пустой теперь стакан; ему снова отчаянно захотелось, чтобы собственные руки были свободны. – В одном я уверен точно, – Брюс улыбнулся – просто не смог сдержаться. – Ты не заурядный тюремщик. Может пройти какое-то время, прежде чем пойму, как выбраться отсюда. Просто честно предупреждаю, если ты и дальше будешь просто приковывать меня к мебели цепями… то оглянуться не успеешь, как я разжирею. – Да мне без разницы, можешь толстеть, облысеть, стать беззубым, – рассмеялся Джокер, его смех наконец-то казался искренним. Брюс почувствовал, как от этого звука живот скрутило. – Но если тебе самому будет от этого неловко, то может быть я смогу соорудить для тебя гигантское хомячье колесо. – Ты ведь и правда мог бы такое сделать? – Брюс прикусил внутреннюю сторону щеки в попытке сдержать эмоции. Ему удалось немного приободрить Джокера и от этого он почувствовал себя легче. – Думаю, это была бы не самая странная из всех штук, которые я когда-либо проделывал. – А которая была самая странная? Глаза Джокера сузились, он поджал губы. – Колыбельная для Бэтмена, пожалуй. Брюс расхохотался. И снова это был искренний смех. Не тот самоуничижительный смех, которым он заходился ранее, нет, сейчас Брюс просто смеялся, поскольку ему было весело от слов Джокера, но для того это похоже оказалось еще более невыносимо, чем когда псих услышал его в первый раз. – Я бы сказал, что сооружение гигантского хомячьего колеса для того, чтобы Бэтмен не разжирел – заняло бы верхнюю позицию в списке, – произнес Брюс. – Мы по-разному оцениваем степень странности того или иного действа. Оба умолкли, уставившись друг на друга. Сейчас, в текущем состоянии, Брюсу казалось, что если они оба остановятся сейчас, то та опухоль, которую мир пытался экстирпировать… – Ты сказал, что хочешь сделать меня счастливым, – сказал Брюс, не отводя взгляд от глаз Джокера. – Если ты собираешься сказать, что ты будешь счастлив, если я позволю тебе уйти… Брюс нахмурился и покачал головой. Этого оказалось достаточно для Джокера, чтобы замолчать. – Тогда позволь мне рассказать кое-что о себе, – начал Брюс. – Я не готов довольствоваться объедками. У меня есть стандарты, которые не удовлетворяются. Я имею в виду, посмотри на себя, – Джокер был изумлен, впал в ступор даже, от того, как Брюс говорил, и того, как себя вел. Джокер действительно был одержим Брюсом Уэйном, даже здесь и сейчас. – Как ты собираешься сделать меня счастливым, если даже и толики усилий не прилагаешь, чтобы держать себя в форме? – Что это мы тут такое говорим, Брюс? – Мы говорим, прежде всего, о том, что тебе не стоит пить эту дрянь натощак. – Оу, ты говоришь мне сходить и чего-нибудь поесть. Брюс усмехнулся. Джокер, уставившись на какую-то точку вдалеке, барабанил пальцами по полупустой жестянке. Он улыбался. Наконец, он кивнул. – Если ты в этом настолько заинтересован, – Джокер слез с колен Брюса и, слегка подволакивая ноги, направился на кухню. При разрыве контакта Брюс снова ощутил это чувство, что лишился чего-то, но принялся просто терпеливо ждать. Вернулся Джокер, неся арахисовую пасту и сэндвич с джемом. А затем снова занял свое законное место. – Я так понимаю, ты считаешь, что я достаточно удобная подушка, – чуть ворчливо заметил Брюс. – Оу, тебе это не нравится? – с полным ртом спросил Джокер. Брюс вздохнул и прикрыл глаза. – Нравится, – он поднял глаза на Джокера, отметив, что откушенный кусок сэндвича оказался слишком большим, чтобы легко его проглотить. – И ты это знаешь, – добавил он после небольшой заминки. – Когда ты говоришь это таким тоном, это звучит как смертельный приговор, – хмыкнул Джокер. – Но ты ведь именно в таком качестве это и рассматриваешь. Брюс сделал глубокий вдох, борясь с внезапно наступившим онемением. Он чувствовал тепло тела Джокера, из-за чего все мысли в голове искажались. – Давай не будем говорить об этом то время, пока ты собираешься держать меня здесь, – попросил он. – Оу, почему? – Джокер сунул в рот остатки последнего бутерброда и уставился на Брюса озадаченно. – Боишься, что мне удастся отговорить тебя от задуманного? – Нет, просто… это бессмысленно. – А может это в твоих действиях не было никакого смысла? Брови Брюса взлетели вверх, глаза широко распахнулись, но затем он усмехнулся и покачал головой. – Говори, что хочешь, но у моих действий был смысл. – Самоубийство? – Да. Джокер пожевал губу, его дыхание становилось все более рваным. Кивнув несколько раз, он подался вперед. Он обхватил руками Брюса за плечи, сцепив пальцы в замок за его спиной; несмотря на то, что псих не почувствовал в теле, которое обнимал, отвращения, оно, казалось, не было настолько же ему радо, как и вчера. – Ты зол немного, – пробормотал мужчина, крепче сжимая Брюса в объятиях. – Я не знаю. Немного. – Я видел, что прямо перед тем, как спустить курок, хм… ты был очень зол. На кого ты был так зол? – Ни на кого конкретно. Просто… на все понемногу. – Ты думаешь, что все произошедшее с тобой – не справедливо. Ты думаешь, что то, что ты должен умереть – совершенно не справедливо, – Джокер запутался пальцами в волосах Брюса. – И ты прав, это не справедливо. И, если спросишь меня, тебе стоит держаться за это. За эту злость. Позволить ей управлять собой. Ты обязан найти способ подсчета очков на более высоком уровне по более справедливой шкале. – Я думал, ты убежден в том, что меня переубедить невозможно. – О, я знаю. Просто не смог вовремя заткнуться, – Джокер почувствовал, как дыхание Брюса, когда он усмехнулся, взъерошило волосы. – Если бы я решил позволить этому виду злости управлять собой… я бы превратился в тебя. – В меня? – Джокер приподнял голову и обиженно посмотрел на Брюса. – Да я просто олицетворение счастья, – Джокер указал на свои шрамы. – Нет. Ты нашел способ подсчета очков на более высоком уровне по более справедливой шкале. Что бы ты ни решил делать – ты просто сублимируешь свой гнев, даже не осознавая этого. – Разве это настолько сильно отличается от того, что делаешь ты? – Ты имеешь в виду:делал, я так полагаю, – поправил его Брюс. – И я так понимаю, ты спрашиваешь о том, как в принципе это работает, а не о фактической разнице между убийством людей и оказанием помощи им. – Ну, думаю, да, – Джокер посмотрел вверх, делая вид, что не уверен. – Я сделал свой выбор, и это привело к тому, что теперь я злюсь. Я никогда на самом деле не мог справляться с этим так же как ты, – Брюс хмыкнул. – Но, думаю, что я знаю, почему не могу… справиться. Я никогда не испытывал противоречия – я точно знал, что именно человек, убивший моих родителей, заставил меня чувствовать. Я ненавидел его. Я хотел стереть подобных ему с лица земли. Я зациклился на этой мысли. Пробовал разные подходы. Знаешь, я ведь действительно попытался его убить. – Этого я не знал. – Ну, да, я пытался. Мне не удалось, возможно, именно поэтому я и оказался сейчас здесь. И в этом здесь и сейчас – всё существенно иное. – Ты чувствуешь противоречие из-за того, как относишься ко мне. – Нет. Нет, я не испытываю совершенно никаких противоречий. – Так в чем же разница? – Я не ненавижу тебя. Джокер уставился на Брюса, его подбородок едва заметно задрожал. – Совсем ни чуточки? – спросил он. Брюс покачал головой. – Ладно. Хорошо, – Джокеру удалось справиться с подступившими слезами. – Думаю, что уловил, к чему ты клонишь. Но я по-прежнему считаю, что это глупо, – он заставил себя усмехнуться, а затем уткнулся в шею Брюса, пряча лицо, и снова обнял его обеими руками. – Ну, и без того есть о чем подумать, – спустя некоторое время произнес Брюс, в его голосе отчетливо слышались смешинки. – Думаю, мне нужно в туалет. Джокер выпрямился и вытер глаза рукавом. На его лице все еще оставались остатки грима, но они едва ли могли скрыть настоящие темные круги под глазами мужчины. – Ну, наконец-то, – улыбаясь произнес Джокер. Он сполз с колен Брюса и исчез где-то у него за спиной, оказавшись вне поля зрения. Он вернулся спустя каких-то пару секунд и защелкнул на запястьях Брюса другие наручники. У этих цепь была длиннее, она оказалась спереди. Затем мужчина снял первую пару наручников, которые удерживали руки Брюса за спиной, и повторил весь ритуал, отстегивая пленника от стула, и тут же отошел от него на пару шагов и вытащил пистолет. Не отрывая взгляда от Брюса, он подошел к полу распахнутой двери в ванную и, дотянувшись до внутренней части стены, включил свет. – Давай, иди, – поманил Джокер. Когда Брюс подошел, Джокер медленно отошел в сторону, сохраняя дистанцию и уступая дорогу, а затем последовал за пленником внутрь. На первый взгляд ванная выглядела вполне обычной, но стоило едва оглядеться вокруг, и можно было заметить несколько выбивающихся из общих представлений вещей. Над ванной шла рейка для шторки, вот только сама штора неопрятной кучей валялась на полу. Также над ванной не было нескольких плиток, их место заменила выглядящая свежей штукатурка, в центре которой из стены торчал огромный крюк, с висящим на нем открытым амбарным замком. Повернувшись вправо, Брюс увидел еще один участок на стене, плитка с которого была отбита. Точнее их было два: один совсем не высоко над полом, второй на уровне глаз. Здесь также из штукатурки торчали крюки, на каждом из которых были закреплены наручники. Еще правее находилась раковина, над которой висел шкафчик с зеркальными дверцами, за ней стоял унитаз. Он выглядел достаточно безобидно. Брюс подошел к унитазу и услышал за спиной эхо шагов Джокера. Брюс мог видеть его боковым зрением, тот по-прежнему держал его под дулом пистолета. – Ты собираешься наблюдать за мной? – спросил Брюс. – А то. Брюс скорчил рожу и потряс головой. Затем посмотрел на свои руки. Гипс по большей части предназначался, чтобы ограничить подвижность и ловкость его рук, а не для того, чтобы полностью лишить их этого. И пусть извернуться и расстегнуть ширинку в этих условиях, было достаточно сложно, это еще было не самое тяжелое испытание, с которыми Брюсу приходилось сталкиваться. Удерживать член и направлять его в нужную точку, было куда более сложной задачей, хотя Брюс подозревал, что дискомфорт тут скорее психологический. – Это… нелегко, – себе под нос пробормотал Брюс. – Оу, хочешь, чтобы я его подержал? – оживился Джокер. Брюс искоса взглянул на него. – Возможно не в этих обстоятельствах, – ответил он, стряхивая последние капли. Джокер тихо ахнул. – Ты что, флиртуешь со мной? Какое-то мгновение Брюс выглядел оскорбленным, но затем он уставился на потолок, словно ища там ответ. Снова опустив голову, он принялся возиться с молнией, каким-то образом ему удалось ее застегнуть. Смыв воду в унитазе, он развернулся к Джокеру лицом. – Понятия не имею, – честно признался Брюс. – Но думаю, что еще хотел бы принять душ. – Хорошо, давай примем душ, – Джокер ухмыльнулся и свободной рукой указал на приделанные к стене наручники. – Иди сюда. Брюс подошел к стене, осмотрел систему и бросил на психа настороженный взгляд – он не был уверен, что знает, что его ждет. – Как это работает? – Повернись лицом к стене, потом застегни браслеты вокруг лодыжек и на правой руке, – приказал все так же стоящий в паре шагов Джокер. – Давай уже, я не собираюсь срезать с тебя одежду и обливать из шланга, просто раздену, как подобает человеку, – добавил он, когда ему показалось, что Брюс слишком уж долго колеблется. Брюс приподнял брови и вздохнул. Наконец, он подчинился и приковал себя к стене. Как только он это сделал, Джокер подошел ближе и снял с него наручники, которые надел на него для похода в туалет. Брюс понял, что теперь одна рука свободна, вот только это мало чем могло ему помочь – Джокер тут же приступил к работе: стянул с Брюса рукав кофты и подтолкнул его руку, чтобы он проделал то же самое с футболкой. А дальше мужчина схватил его руку и защелкнул на запястье последний свободно висящий до этого металлический браслет наручника. Затем он открыл ключом замок на браслете на правой руке, полностью повторил процедуру и в мгновение ока снова сковал Брюса. Примерно так же он раздел Брюса ниже пояса. Проделывая все это, Джокер действовал очень эффективно, что, впрочем, вряд ли было удивительно. Когда Брюс встал на плитку голыми ногами – последней деталью с него сняли носки – он почувствовал, как по спине пробежала дрожь, но у него не было много времени, чтобы сосредоточиться на этом ощущении. Джокер снова застегнул у него на запястьях и лодыжках браслеты от наручников для ходьбы и расстегнул те, которые крепились к стене. Затем он отошел на несколько шагов. Брюс был уверен, что снова оказался под дулом пистолета, но не повернулся, чтобы проверить так ли это. Он снова каким-то образом погрузился в состояние, в котором не хотел говорить или делать что-либо без приказа сделать это. – Окей, сейчас можешь залезать в ванную. Видишь навесной замок? Продень его через цепочку от твоих наручников и крюк, а потом защелкни его, – совершенно неподходящим ситуации тоном сказал Джокер. Голос звучал до странного жизнерадостно. Брюс не произнес ни слова. Он подошел к ванной, сел на бортик, вцепился в него руками, развернулся и перекинул ноги поверх бортика. Оказавшись в ванной, Брюс приковал себя к стене, как ему было сказано. Черты лица Джокера изменились, когда он оказался зафиксирован. Джокер положил пистолет на полку рядом со стопкой аккуратно сложенных полотенец. Как и постельное белье, они выглядели новыми и только что постиранными. Едва же Джокер начал снимать собственную одежду, Брюс почувствовал знакомый трепет в животе. – Значит, ты собираешься меня мыть, – сказал он. – Ну, тебе, вроде как, будет довольно трудно мыться самому, – Джокер стянул штаны, снял носки, едва удерживая равновесие, и бросил их к остальной куче одежды. – Подумал, что могу принять душ вместе с тобой, ведь это безвредно для окружающей среды, а я понимаю о необходимости ее защиты. Брюс тихо рассмеялся. После того, как залез в ванну, Джокер встал рядом, взял лейку душа и включил воду. Он подождал, пока температура станет приемлемой, а затем направил струю на спину Брюса. – Так нормально? – Ага, – ответил Брюс, у него почему-то перехватило дыхание в этот момент. Но Джокер похоже не заметил заминки из-за шелеста воды. Мужчина мягкими прикосновениями водил по его плечам, распределяя воду, затем зарылся пальцами в его волосы, призывая Брюса наклонить голову, чтобы, вода не попала ему в глаза и уши пока ему споласкивали пряди волос. Закончив с этим, Джокер закрепил лейку в кронштейне, но воду выключать не стал, позволяя воздуху напитаться паром. Затем он подошел к дальнему краю ванны, к выстроившимся в ряд бутылочкам, взял гель для душа и выдавил немного на ладонь. Он растер прохладный гель между ладонями, чтобы немного согреть его, перед тем, как снова коснуться тела Брюса.