Жгут (Tourniquet)

В голове Брюса промелькнули воспоминания самого первого дня. Перед тем, как разорвать его мир на части в первый раз, Джокер тоже мыл его, то отключавшегося, то снова приходившего в сознание. По сравнению с тем днем, сейчас прикосновения психа были куда как более сдержанными. Хотя, кровь в жилах от них закипала все так же. Брюс чувствовал, как в горле нарастает ком, пока скользкие от геля руки блуждали по его коже – прикосновения ласковые, но ничего чувственного в них не было. Джокер почувствовал напряжение в мышцах Брюса и обнял его. – Уверен, что ты в порядке? Брюс что-то утвердительно промычал, но напряжение никуда не делось. – Не нравится гель? Я, наверное, целый час потратил, чтобы найти тот, который пах бы так же как ты, – поверх плеча Брюса усмехнулся Джокер. – Но, возможно, все же выбрал не то. – Нет, – улыбнулся Брюс. – Нет, ты выбрал верно, – Брюса скрутило из-за того, что Джокер сделал что-то подобное. – Я пользуюсь таким же. – И? В чем дело? – Ну, если ты хочешь, чтобы я повторил… – Оу, верно, это. – Прошлой ночью я пытался покончить с собой. А сейчас я здесь, ты меня моешь, и я стараюсь не выйти за рамки приличий… и не наслаждаться происходящим слишком сильно. – Значит, ты стараешься, – весело произнес Джокер и легко чмокнул Брюса в щеку. – Продолжай стараться, дорогуша, – он скользнул руками по всей длине члена Брюса и между полушарий ягодиц, но в его жестах все так же не было ничего чувственного. Он просто мыл Брюса. Но все же этого было достаточно, чтобы лихорадка возбуждения нарастала. Столь легкие прикосновения – а он слегка затвердел, и прижимающаяся к его спине грудная клетка другого мужчины лишь усугубляла ситуацию. – Внутренняя борьба улучшает приток крови, ты знал? – прошептал на ухо Брюса Джокер. Брюс почувствовал, что его лицо полностью покраснело. Кровь забурлила, разумеется. К счастью, Джокер в этот момент мыл его волосы шампунем, слегка наклонив ему голову, так что не мог видеть, какой эффект оказали на Брюса его слова и действия. Или предпочел не зацикливаться на этом. Брюс так же не упустил из внимания и тот факт, что Джокер попал в цель и купил именно ту марку шампуня, которым всегда пользовался Брюс. Осознание этого накрыло Брюса еще одной волной головокружительного жара, отчего он полностью утратил способность мыслить и просто отдался ласковым прикосновениям рук Джокера, которые помассировали кожу головы, смыли пушистую пену и снова вернулись к жаждущей их прикосновений коже, чтобы смыть с нее остатки мыла. Закончив с этим, Джокер зачесал волосы Брюса назад и всунул лейку в кронштейн. – Хорошо, моя очередь, – тихо произнес Джокер и выпрямился, подставляя лицо потоку воды. Брюс чувствовал, что все еще дрейфует, но он осознавал происходящее в достаточной степени, чтобы с любопытством повернуть голову. Ему отчего-то очень хотелось взглянуть на то, как Джокер будет мыть себя, столь же сильно ему хотелось увидеть, как он ест и пьет. Прямо сейчас мужчина просто стоял с запрокинутой головой, наслаждаясь бьющими струями воды. Он плотно зажмурил глаза и протер лицо. Оставшийся слой грима совсем истончился, теперь он скорее напоминал синяки, чем первоначальный боевой раскрас. Брюс загипнотизировано следил за тем, как вода капает с кончиков волос мужчины. Он наблюдал за тем, как тонюсенькие струйки, сливаясь в более широкие ручейки, стекают по покрытому шрамами телу Джокера. Он увидел два оставленных огнестрельным оружием шрама, которые попросту не замечал раньше, правда они быстро скрылись под пеной – псих намыливал свое тело, похоже, совершенно не отдавая себе отчет в том, какое зрелище сейчас собой представляет. Он по-прежнему стоял с закрытыми глазами, позволяя Брюсу разглядывать себя не опасаясь каких-либо последствий. Брюс понял, что полностью переосмысливает происходящее. Словно это был кто-то другой, не он, кто-то посторонний, занявший его сознание. Кто-то, кто знал, когда и как Джокера подстрелили. Тот другой знал, сколько Джокеру лет. Знал, как он получил эти шрамы. Его руки были свободны, потому что Джокер не пытался его удержать. Потому что психу даже в голову не приходило сделать это с ним. Брюс не стал объяснять себе, что какая-то его часть хотела бы стать этим кем-то, кто сейчас владел его сознанием. А что если бы сейчас сам Брюс не был ограничен в движениях? Он бы впечатал голову Джокера в покрытую кафелем стену или попытался бы скрутить его? Брюс сказал себе, что не знает ответа. Далее Брюс принялся наблюдать, как мужчина моет свою голову, его движения были несколько хаотичными, словно он не был уверен в их назначении. С собственным телом Джокер обращался куда менее внимательно и тщательно, чем с телом Брюса. Он что-то проворчал и принялся тереть глаза, когда в них попала пена шампуня. Было в этой картине что-то настолько милое, что Брюсу захотелось удариться о покрытую кафелем стену уже собственной головой, чтобы избавиться от осознания, что он находит маньяка очаровательным. – Не три глаза, ты делаешь только хуже, – Брюс услышал собственный голос. Джокер взглянул на него одним прищуренным глазом, сдерживая полуулыбку, усиливая смятение Брюса. – Хочешь их поцеловать, чтобы им полегчало? – спросил псих. Брюс опустил голову, как же он хотел не знать ответа на этот вопрос. Он не стал дальше наблюдать за мужчиной, просто принялся ждать, пока тот закончит. Закончив, Джокер убавил воду, и Брюс услышал звук шлепающих по воде босых ног – Джокер, похоже, пошел к полке с полотенцами. Брюс не смотрел. Ему и так едва удалось справиться с нарастающей эрекцией, а теперь опасность представляла даже единственная мысль, что Джокер будет вытирать его полотенцем. Опасность представляла любая мысль о том, что Джокер будет делать с ним хоть что-либо. Брюс почувствовал движение позади себя, и почти тут же к его телу прикоснулись теплые руки обернутые полотенцем; впитывающая воду грубоватая ткань, очень приятно ощущалась кожей. Брюс глубоко вдохнул, стараясь не наслаждаться прикосновениями. Джокер слегка притормозил и насколько возможно попытался сделать контакт максимально безличным. Однако он прекрасно видел, какой эффект оказывает на Брюса, да и сам, даже несмотря на свое изнуренное состояние, чувствовал себя более восприимчивым к происходящему, чем ему бы хотелось. Но что-то подсказывало Джокеру, что ему следует не трогать Брюса так долго, как только он сможет. Позволить его телу излечиться, разуму разгрузиться. Он закончил вытирать Брюса, небрежно вытерся сам и, посчитав, что высох достаточно, чтобы надеть ту же одежду, выудил свою из кучи на полу. Одевшись, Джокер подошел к Брюсу и тут же оказался сражен теплотой, в его взгляде. Брюс тут же опустил свой взгляд, снова уставившись на какую-то точку на полу, но Джокер успел разглядеть в его глазах очень и очень многое. Протянув руку, он вложил в ладонь Брюса ключ, отошел на пару шагов и снова навел на него пистолет. – Открой навесной замок, ключ оставь в замочной скважине и вылезь из ванны. И аккуратнее, не поскользнись, – приказал он. Брюс хмыкнул и сделал то, что было велено. Его кожу все еще приятно покалывало от горячей воды и заботливых прикосновений Джокера, что пробивало брешь в его разуме. В самом низу спины пробудилось что-то темное, требовательное, и сколько бы усилий Брюс не прикладывал, чтобы снова погрузить это нечто в сон, оно продолжало отравлять его кровь. Брюс вылез из ванны и встал рядом, расправив плечи. В этот раз он, не колеблясь, посмотрел Джокеру прямо в глаза. – Что ты хочешь, чтобы я сделал дальше? – спросил он, сам слегка удивленный тем, какой тон приобрел его голос. У него и мысли не было сделать так, чтобы его голос звучал столь… застенчиво. Пошло даже. Джокер сглотнул, его взгляд слегка сбился с пути – огладил разгоряченное тело Брюса – но он тут же вернул его на пусть истинный, и снова уставился в глаза напротив. – Подойди к стене и пристегни себя к ней, так же, как и до этого. Брюс, ни секунды не колеблясь, подчинился. Движения неосознанно стали несколько на показ, но Брюс знал, что Джокер наблюдает за ним. И в глубине души ему все больше и больше нравилось то, что Джокер за ним наблюдал. Брюс застегнул браслеты наручников и оглянулся через плечо на Джокера – тот пожевал уголок губ, а затем сделал глубокий вдох, перед тем как подойти к Брюсу ближе, чтобы проверить насколько хорошо он справился с поставленной задачей. А затем мужчина заковал и свободное запястье. – Хорошо, подожди секундочку, я принесу тебе одежду,– потрепав Брюса по плечу, строго сказал он. Это прикосновение стало дополнением к разливающемуся по венам яду. Брюс вслушался в удаляющиеся шаги, но Джокеру не потребовалось много времени – он вернулся достаточно быстро. Вытянув шею, Брюс смог разглядеть, что одежда не была его собственной. Она выглядела новой, и не была похожа на ту, которую стал бы носить Джокер. Она скорее похожа на ту, какую бы надел сам Брюс. – Вот так, – пробормотал Джокер, натягивая на голову Брюса черную кофту с длинным рукавом. Брюс снова отметил столь нервирующий его опыт в действиях Джокера, когда мужчина, по очереди отстегивая и снова заковывая его конечности, одевал его. Закончив, Джокер надел на него ботинки и застегнул молнию на джинсах, после чего чуть отступил, чтобы оценить, насколько вещи пришлись впору. – Неплохо, а? – Джокер отошел на пару шагов, улыбнулся и одобрительно склонил голову. А затем он не удержался и, подавшись вперед, прошептал ему прямо на ухо: – Не знал твой размер, но, похоже, у меня неплохой глазомер. То, каким тоном это было сказано, отозвалось прямо в члене Брюса, и он порадовался, что сейчас был одет. – Ну, не знаю, брюки, кажется, слегка тесноваты. Ты не ошибся с размером? – Брюс был бы безумно благодарен небесам, если бы смог сейчас-просто-промолчать. – Мне послышалось, или это предложение все еще раз перепроверить? – в голосе Джокера явно звучала улыбка. Брюс не смотрел на него. Он чувствовал, как его решимость трещит швам, а затем Джокер обхватил ладонью его шею, заставляя посмотреть на себя и сказать что-нибудь. Брюс не слушал собственный голос. Не должен был слушать. Прерывистое дыхание Джокера, его расширенные зрачки – вот отклик, на который надеялся Брюс. – Не постоишь так еще немного? – спросил Джокер, голос прозвучал неожиданно хрипло. – Я, хм, думаю, мне нужно побриться, – добавил он, потерев подбородок. И действительно, Брюс заметил, что у мужчины легкая щетина, и Брюс снова почувствовал себя необъяснимо взволнованным из-за возможности увидеть, как тот делает что-то настолько обыденное прямо у него на глазах. – Действуй, я чувствую себя вполне комфортно здесь, – ответил Брюс, демонстративно слегка повернув запястья, так что наручники лязгнули. – Ты просто куколка, – промурлыкал Джокер и подошел к раковине. Брюс, стараясь не выдать себя слишком явно, лишь слегка повернул голову вправо. – Ты можешь смотреть, знаешь ли. Сперва, это замечание больно ужалило Брюса – то, что Джокер прекрасно знал, что Брюс наслаждается наблюдением за тем, как тот занимается разными вполне обыденными, человеческими вещами, которые он раньше с этим мужчиной никак не ассоциировал. Почему-то это каким-то образом приравнялось к тому, что его поймали за чем-то неприличным. И, повинуясь первому порыву, Брюс отвел взгляд. – О, я и забыл, что ты никогда не делаешь то, чего тебе хочется, если тебе не велят это сделать, – кисло произнес Джокер. – Смотри на меня. Когда Брюс нерешительно повернул голову, чтобы взглянуть на мужчину, его губы тронула легкая улыбка. Джокер в ответ тоже улыбнулся и, не прерывая зрительного контакта, выдавил на ладонь немного крема для бритья. Наконец, он уставился в заляпанное зеркало, сосредоточившись на том, чтобы размазать крем по подбородку. Брюс осознал, что сам, наблюдая за действиями мужчины, пытается фокусироваться на собственном дыхании. Давление в голове, которое он ощущал, встав с кровати, теперь, кажется, исчезло. Он все еще чувствовал себя ослабленным, беспомощным, что проявлялось в виде приятной легкости, хотя четко выраженной болезненности он больше не испытывал. Вероятно, способствовал потребленный сахар – его мозг сейчас уже не был в критическом положении. Его тело привыкло находиться в экстремальных условиях, Брюс знал, что способен восстановиться очень быстро. Вот только те чувства, которые он испытывал, глядя, как острая бритва скользит по подбородку Джокера, подсказывали ему, что он бы предпочел, чтобы восстановление заняло больше времени. Движения мужчины были точны и умелы, Брюс задался вопросом: как много прошло времени с тех пор, как он начал принимать в расчет все несоответствия. Джокер поболтал лезвие бритвы в воде в раковине, споласкивая его, а затем снова поднес его к лицу. Он, похоже, не был особенно рад видеть свое отражение в зеркале, хотя, Брюс не мог сказать точно, способен ли был различать все тонкости натуры этого человека. Многие из эмоций Джокера Брюс в обычной жизни интерпретировал бы иначе, неверно. Но чем менее уравновешенным он становился, тем больше зацепок для верного толкования получал. Джокер смыл с лица остатки крема. Он не использовал ничего после бритья. Мужчина изучал содержимое шкафчика, открыв зеркальную дверцу, Брюсу не было видно то, что находилось внутри. Наконец, Джокер вытащил зубную пасту и щетку. Он несколько мгновений смотрел на них несколько грустно, а затем принялся чистить зубы. Брюс снова задался вопросом: как много времени пройдет до тех пор, когда он будет в состоянии чистить свои зубы самостоятельно? Когда будет способен что-нибудь съесть? Закончив с чисткой, Джокер прополоскал рот водой из-под крана. Затем вытер лицо полотенцем и снова заглянул в шкафчик. Вытащив небольшую баночку с белым гримом, он принялся вертеть ее в руках, словно взвешивая варианты. Сейчас на нем не было краски – лишь под глазами темнели круги. – Мне показалось, ты говорил, что эта штука токсична, – тихо произнес Брюс. Джокер слегка вздрогнул, словно слова Брюса вырвали его из мыслей, и взглянул на пленника. – Вероятно это так, – растягивая гласные, ответил он. Затем он мельком взглянул на себя в зеркале, скривился и, снова переведя взгляд на Брюса, указал на темные круги под глазами. – Но это, я просто… – Он причмокнул губами и покачал головой. Словно он чувствовал потребность в сохранении своего ядовитого образа, как щита. Это могло помочь ему удержать лицо и не волновать лишний раз Брюса, хотя сейчас выходило прямо противоположное. – На самом деле, я не против, – сказал Брюс, слегка расслабившись и повиснув на наручниках частью веса. Вода с волос Джокера стекала ему на рубашку. Мужчина вытер их не достаточно хорошо. А прямо сейчас он, размышляя, смотрел куда-то в сторону. Наконец, он кивнул сам себе и убрал баночку обратно в шкафчик. – Хочешь, чтобы я побрил тебя тоже? – спросил Джокер, Брюсу его любезный тон снова показался неподходящим ситуации. – Ты хочешь меня побрить? – с полуулыбкой на губах спросил Брюс, покачавшись на пятках. – Понимаешь, ты, вроде как, нравишься мне в этом плане, – прищурившись, Джокер наклонил голову на бок. – Вся эта тема с не выбритым, оказавшимся в трудном положении антигероем… Я ценю это. Брюс рассмеялся. – Я бы оценил, если бы ты почистил мне зубы. – О, верно, – протянул Джокер и прислонился к раковине. – Давай просто, хм… – Он вытащил из шкафчика не распечатанную зубную щетку, пластиковую кружку и зубную пасту. – Давай оставим тебя в этом же положении, м? Так будет безопаснее, – проговорил он, вскрыл упаковку с щеткой, сполоснул ту в воде и выдавил на щетину немного зубной пасты. Держа щетку в одной руке, второй мужчина наполнил водой кружку и поставил ту на краю раковины. Затем он, странно оживившись, поднял взгляд на Брюса, подошел к нему и встал у него за спиной. – Хорошо, дорогуша, открой рот, – сказал Джокер, обхватил свободной рукой Брюса поперек грудной клетки, второй поднес зубную щетку прямо к чужим губам. – Обычно, я начинаю с закрытых зубов, – отозвался Брюс. Он уловил в своем голосе легких оттенок недовольства, хотя абсолютно не был намерен говорить таким тоном. Однако эта незначительная мелочь вдруг получила развитие. Джокер, продолжая обнимать Брюса одной рукой, принялся примирительно поглаживать его грудную клетку, от чего Брюс снова напрочь позабыл, что он вообще делает в этом месте. – Ладно, тогда, – произнес Джокер, придвигаясь ближе, так, что их тела теснее прижались друг к другу. – Приготовься… – Брюс оскалился, позволяя Джокеру сунуть щетку себе в рот и начать работать. – Хорошо, а сейчас, открой рот, – пробормотал Джокер, когда решил, что закончил чистить передние зубы. Джокер обхватил подбородок Брюса свободной ладонью и слегка приподнял его голову, чтобы белая пена не накапала на его новенькую черную рубашку. Прикосновения мужчины были столь заботливыми и тщательными, что, в сочетании с теплом прижатого к нему тела, стремительно ускоряли пульс Брюса, особенно после пары финальных движений, когда Джокер прошелся обратной стороной щетки по его языку. – Вот так, – прошептал Джокер и поцеловал Брюса в затылок. Затем разомкнул объятия, бросил щетку в раковину, тут же вернулся к Брюсу с чашкой в руках и поднес ее к губам пленника. Он осторожно ее наклонил, прикладывая максимум усилий, чтобы Брюс смог отпить ровно столько воды, сколько ему было нужно. – Сплевывай обратно в чашку, – сказал Джокер, когда Брюс закончил полоскать рот, что тот и сделал, –Еще один раунд? – спросил псих, выливая содержимое чашки в раковину. Брюс кивнул, уставившись прямо перед собой. Джокер сполоснул чашку, заново наполнил ее водой и снова подошел к Брюсу, чтобы повторить всю процедуру. Затем он рукой вытер рот Брюса, смыл остатки зубной пасты с пальцев под струей воды и вытер ладонь о собственную рубашку. Обратный путь в комнату сейчас ощущался, как часть какого-то ритуала, Брюс совершенно не обратил внимания ни на направленный на него пистолет, ни на лихорадочные, но точные движения Джокера, которому не терпелось уже поскорее приковать Брюса к стулу. На задворках его сознания маячил гораздо более насущный вопрос, который разъедал его все сильнее с каждым разом, когда Брюс чувствовал легкие прикосновения Джокера, приковывающего его к креслу. Когда мужчина слегка склонился над ним, Брюс повернул голову, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Оба застыли на мгновение, в глазах Джокера читался ответ, вот только тело мужчины застыло в ожидании опасности. Джокер не стал сопротивляться искушению. И в итоге снова, вопреки своим намерениям, уселся на колени Брюса. – Что ж, говорил ли твой папочка что-нибудь интересное недавно? – спросил Джокер, положив ладони на грудную клетку Брюса. Он хотел отвлечь внимание Брюса от тех мыслей, которыми был пропитан его взгляд, пусть даже ценой того, что Брюс снова начнет испытывать к себе отвращение. Но единственная реакция, которую он увидел – мелькнувшая в глазах Брюса тень, мгновенно проигравшая тем эмоциям, которые по идее должна была перекрыть. – Не… не сейчас, – Брюс подался вперед насколько позволяла длина наручников. Джокер слегка отклонился, чтобы остаться вне пределов досягаемости, но Брюс не попытался сделать что-то еще. Он просто смотрел на мужчину. – Подвинься ближе, – попросил Брюс. – Оу, а теперь ты хочешь покомандовать мной? – хихикнул Джокер, но дистанцию сокращать не стал. То, как Брюс пристально смотрел на него зелеными глазами и слегка улыбался – все это на корню уничтожало решимость Джокера, в которую он так отчаянно вцепился. – Ты в порядке, – произнес Джокер, легко подался вперед и, проникнув в чужое личное пространство, тут же ощутил трепет. – Тебе нужно что-нибудь еще, дорогуша? Брюс молчал чуть ли не целую минуту, Джокер чувствовал, как он дрожит под ним. Джокер кожей ощущал невесомые касания потоков воздуха от все учащающегося постепенно дыхания Брюса, от чего кровь устремилась в пах. – Поцелуй меня, – наконец попросил Брюс. Все, что Джокер знал до этого, расплавилось от этих двух слов, зрение психа помутилось. Выдержка отказала ему, и он подался вперед, касаясь губ Брюса своими. Все нервные окончания в организме Джокера вспыхнули, словно лампочки на щите управления в операторской, когда Брюс с неприкрытым энтузиазмом ответил на поцелуй. Джокер ощутил эти влажное тепло и мягкость и непоколебимость, ему казалось, что все, чего жаждет Брюс – это он сам. Больше, еще больше его прикосновений. Джокер обнял Брюса руками, зарылся в его влажные волосы пальцами и сжал их, вызвав слабый стон, когда проникнул еще глубже в чужой рот языком, когда начал сосать чужой язык сильнее, прилагая все усилия, чтобы удовлетворить потребности своего пленника. Ощущение усталости полностью покинуло Джокера, когда кровь начала бурлить в венах. Брюс настойчиво приглашал Джокера проникнуть еще глубже, он наклонял голову, шире открывал рот, уговаривал чужой язык вторгнуться еще глубже, выгибался всем телом так, что становилось очевидно, насколько он уже тверд. Джокер провел руками по плечам Брюса, скользнул ладонями вниз по его бокам, снова вверх, случайно смял его рубашку; бедра Брюса резко вздрогнули от краткого прикосновения пальцев мужчины к его коже. Теплые ладони Джокера блуждали по телу Брюса, прикасаясь к нему через тонкий слой хлопка, Брюс продолжал раскачиваться, пытаясь найти точку, в которой он сможет тереться о Джокера, вот только тот был до странного сдержан. Даже поцелуй утратил свою интенсивность, и в итоге мужчина отстранился, легко, словно извиняясь, клюнув Брюса в уголок губ напоследок. Брюс уставился на него, надеясь, что прочтет в его глазах, что он передумал, но ничего подобного в них не находил. В его глазах читался очевидный, как никогда, ответ. – В чем дело? – спросил Брюс. Каким-то образом ему удалось произнести эти слова так, что член Джокера болезненно заныл. – Я, эм… – начал Джокер, сглотнув. – Насколько… далеко ты хочешь зайти? – В идеале, я бы хотел иметь возможность использовать руки, чтобы снова заставить тебя пронзительно кричать, – ответил Брюс, и тут же стремительно подался вперед и мягко куснул Джокера за подбородок. Затем он запечатлел на губах мужчины целомудренный поцелуй и немного откинулся назад, чтобы увидеть его реакцию. Псих подался вслед за ним, словно оба были скованы цепью. Его не покрытое краской лицо оказалось очень близко к лицу пленника. – Но все нормально, я знаю, что ты не можешь позволить этому произойти, – пробормотал Брюс прямо в губы Джокера. Сам он не мог отличить приправлены ли его слова гневом, насмешкой, похотью или же чем-то совершенно иным. Джокер зарычал и дернул Брюса за волосы, сжав их в кулаке, но пока не достаточно сильно, чтобы причинить ему боль. – Оу, ты, – зашипел псих. – Забавно, насколько ты стал красноречив, забронировав себе место в камере смертников. – Не… надо говорить об этом. Не сейчас. – Ага, я знаю, прости, Брюси, я знаю, что все, чего ты сейчас хочешь – это небольшую передышку от всех тех мрачных, ужасных мыслей, – хватка Джокера в волосах стала сильнее, теперь она причиняла небольшую боль. – Но таким образом тебе от них не избавиться. – Что ты пытаешься доказать? Джокер вздохнул и ослабил хватку. – Пытаюсь… – уберечь тебя от ошибки, – …дать тебе спокойно восстановиться? Ты все еще хрупкий, как новорожденная снежинка. Брюс рассмеялся. – Знаешь, физически мне бывало гораздо хуже, чем сейчас. И я не думаю, что все дело только в этом, так? – Нет, думаю, нет, – тихо отозвался Джокер. Его пальцы сползли ниже, и он вцепился в ткань чужой рубашки. – Просто иди сюда, – прошептал Брюс. – Дело ведь не только во мне, я вижу, что тебе это тоже нужно. Ты хочешь быть ко мне ближе, – глаза Брюса потемнели. – Я здесь, с тобой. Стань ближе. Джокер, похоже, смягчился и прислонился головой к голове Брюса. – Кто здесь о ком заботится… – пробормотал мужчина, прикрывая глаза и снова целуя пленника, снова чувствуя, как погружается в неограниченную условностями теплоту. Брюс целовал его еще более ненасытно и жадно, чем прежде, наклонив ему голову и глубоко проникая в рот языком. В том, с какой абсолютной ясностью, не играя, выложив все карты на стол, Брюс зазывал его язык проникать внутрь, было что-то новое. Но его уютные, невинные прикосновения зашли слишком далеко, отчего тепло переплелось с чем-то, что заставило кровь в жилах бурлить. И, несмотря на все лучшие намерения, Джокер проник ладонями под рубашку Брюса. Псих прекрасно знал, к чему это может привести. Брюс выгнулся под его руками, насколько это было возможно. Он все еще пытался прижаться пахом к чужому, там, где под слоями одежды отчетливо чувствовал жар. Наконец, Джокер ответил на его движения, и потерся об него. – Насколько близко ты хочешь быть, чтобы этого оказалось достаточно? – хрипло спросил Джокер, отстраняясь. Он принялся вылизывать линию челюсти Брюса, спускаясь затем ниже, начиная посасывать кожу его горла. – Такого понятия не существует, – хрипло рассмеялся Брюс. Он откинул голову назад, сильнее прижимаясь телом к телу Джокера. Псих обхватил его руками, сжимая словно в тисках. – Вернись обратно, поцелуй меня, да – пробормотал Брюс. Джокер вскинул на него взгляд, отрываясь от его горла, и игриво наклонил голову сначала влево, затем вправо, придвигаясь все ближе к Брюсу и в какой-то момент оказываясь на достаточном расстоянии, чтобы тот подался вперед и снова впился в его губы поцелуем. Язык Брюса оказался требовательным, но в его движениях не было никакой спешки, словно рот, в котором он хозяйничал, принадлежал ему по праву. Словно необходимости спешить не существовало. Возможно, в этот раз так оно и было. Джокер позволил себе еще одно послабление. Он принялся ласкать подбородок Брюса, наслаждаясь ощущением небольшой щетины под пальцами, и, когда Брюс разорвал поцелуй, его лицо было единственным, что Джокер мог видеть. – Расстегни рубашку, – приказал Брюс. Джокер покорно принялся расстегивать пуговицы. – И что потом? – он двинул бедрами, коротко потеревшись о член Брюса своим. Дыхание Брюса перехватило, он замер. Очевидно, то, что было у него на уме, для него самого все еще было шокирующе новым. – Потом можешь засунуть мне в рот что захочешь, – наконец, усмехнувшись, ответил он. – Ты действительно чертовски хорош, ты об этом знал? – расправившись с последней пуговицей, Джокер наклонился вперед и лизнул Брюса в губы. Однако рубашку он не снял – на это приказа не было. – Вот, пожалуйста, – подставив шею прикосновениям, промурлыкал псих. Брюс усмехнулся и прижался открытым ртом к точке пульса на шее Джокера. Пососал, с усилием лаская кожу языком, затем ослабил нажим и мягко поводил губами по чистой, гладко выбритой коже, затем снова прижался сильнее, снова засасывая чужую плоть, заставляя Джокера противно заскулить. Однако он даже не пытался заткнуться. Джокер обхватил голову Брюса обеими руками, поощряя того продолжать попытки превратить себя в пудинг. – Вот здесь, – задохнувшись, проговорил Джокер, выпрямившись, так, что его грудная клетка оказалась на уровне глаз Брюса, и распахнув полы рубашки. Брюс тут же принялся за дело и оставил дорожку дразнящих поцелуев вдоль линии ключиц Джокера, а затем медленно проследил ее в обратном направлении, прежде чем решил рискнуть двинуться ниже. Он слегка прикусил зубами грудные мышцы Джокера, а затем наконец-то позволил себе изучить языком просторы теплой плоти, засасывая время от времени тонкую кожу грудной клетки. – Сними рубашку, – приказал Брюс. – Хочу, чтобы ты прикасался ко мне, – подняв взгляд, добавил он. Под этим взглядом Джокеру было трудно припомнить, как именно получилось, что они оказались в подобном состоянии: Брюс скован наручниками и обездвижен, а он сам балансировал на тонкой грани настоящего, незамутненного безумия, того, которое он сам считал болезнью, а не того, которое в его понимании успокаивало. Но сейчас, скидывая рубашку на пол и обнимая Брюса за шею, Джокер чувствовал, что выходит за пределы реальности. Он поцеловал своего пленника в макушку и выдохнул, ероша его волосы, когда Брюс снова принялся вылизывать его грудную клетку. Когда же язык Брюса коснулся соска, Джокер сильнее вцепился пальцами в черную рубашку и прогнулся в спине, медленно, чувственно двигая бедрами. Джокер ощущал легкость во всем теле, чувствовал себя живым, держа в руках дрожащее, трепещущее тело, уходя с той опасной грани благодаря горячности Брюса. То, как откровенно, ничего не скрывая, язык Брюса терзал чувствительную плоть, заставляло Джокера совершенно забыть о том, чем именно был обусловлен этот энтузиазм, и он был этому благодарен. Где-то глубоко внутри, мужчина чувствовал, что Брюс стремится поддержать его, и позволил ему это сделать. Благодаря этому сладкому рту, блуждающему по его телу, кровь Джокера согревалась, его душа очищалась, дыхание становилось более глубоким, а каждый новый глоток воздуха наполнялся смыслом. Дотянувшись до лица Брюса, Джокер положил ладони на его щеки и вгляделся в глаза напротив, не обращая и толики внимания на то, что пленник мог прочитать в его собственных. Но, что бы он там ни увидел, похоже, Брюсу это понравилось. Он даже расплылся в улыбке и усмехнулся, когда Джокер принялся покрывать его лицо короткими поцелуями, уделяя равное количество внимания каждому участку. Брюс даже наклонил голову так, чтобы получить больше этих поцелуев. Когда же изувеченные шрамом губы снова накрыли губы Брюса, Брюс притянул Джокера ближе, чтобы одарить его еще одной порцией плавящей кости ласки – а ведь всего несколько недель назад он и не представлял, что способен на такую нежность. Всё – то, как даже слегка напрягалось тело Брюса, как он наклонял голову, поверхностное, рваное дыхание через нос, то, как он замедлял движения время от времени, чтобы просто, смакуя, пососать его язык, то, как жался к нему всем телом – всё это наполнило чашу эмоций Джокера до краев, и даже чуть больше. Мужчина, задохнувшись, разорвал поцелуй, он улыбнулся, несмотря на то, что чувствовал, как по щекам текут слезы. – На самом деле, я не хотел снова заставить тебя рыдать, – рассмеялся Брюс. – Нет, это… – улыбка Джокера стала лишь шире, он пренебрежительно помахал рукой и вытер слезы с подбородка. – Давай их сюда, – прошептал Брюс и, дотянувшись насколько смог до лица напротив, сцеловал оставшиеся капли. – Просто я счастлив, – тихо произнес Джокер, дрожа в ответ на каждое легкое прикосновение губ Брюса. – Только и всего, – псих слегка отклонился, он все еще улыбался. Брюсу еще не приходилось видеть его столь уязвимым, даже когда тот скулил, будучи связан и находясь в его власти. То, каким Джокер был сейчас – раскрасневшийся, чуть дезориентированный, говорящий подобные слова без какой-либо задней мысли – было просто сокрушительно. Потом он провел открытыми ладонями по лицу и зачесал волосы назад. – Что мы тут делаем, Брюс? – спросил Джокер. – Чем все обернулось? Брюс совершенно точно знал, что тот имеет ввиду. Ответ был предельно прост, но Брюс так же знал, что вряд ли хоть кто-то из них сможет протолкнуть слова ответа через глотку. Он лишь хотел немного утешить Джокера, но, очевидно, этого будет немного не достаточно на данном этапе, чтобы справиться с этой задачей. – Мы оба это знаем, – наконец ответил Брюс. – И мы знаем, что нет никакого смысла спрашивать. – Нет, нет… Я хочу тебя спросить, – Джокер вжался лицом в шею Брюса и зарылся рукой в его волосы. – Я хочу задать тебе так много вопросов, – в голосе мужчины все еще не читался какой-то умысел. Брюс легко поцеловал его в местечко под ухом и замер в этом положении, опаляя теплую кожу своим дыханием. – Я тоже, – прошептал он. – Но прямо сейчас… сейчас мне нужно, чтобы ты помог мне забыть, почему я прикован к стулу, – Брюс улыбнулся. – Хотелось бы мне помочь забыть тебе, но это все, что я могу сделать. – Да… в том, как мы можем вести себя, все еще есть некоторые ограничения, – немного растягивая гласные, так как делал это обычно, произнес Джокер. Брюс воспринял это одобрительно. До тех пор пока Джокер сможет дистанцироваться, сам Брюс сможет следовать за ним. – Было бы мило, если бы ты помог мне забыть. – Тогда тебе придется немного поработать ручками, – усмехнулся Брюс. – Потому что, я как бы, немного связан. Джокер рассмеялся и прижался лбом ко лбу Брюса. – Оу, но ты прекрасно справлялся, – псих поцеловал пленника в кончик носа. – Знаешь, а мне понравилось, когда ты говорил мне, что делать. Тебе стоит сыграть на этом. – Хорошо, – Брюс подался вперед. – Положи ладони мне между ног и коснись меня, – прошептал он в губы Джокеру. – И продолжай меня целовать. Я хочу почувствовать тебя… внутри. Любым из способов. Брюс ахнул, когда Джокер, не мешкая более, накрыл его пах ладонью. Языком мужчина скользнул ему в рот, стараясь проникнуть максимально глубоко и заполнить его до предела. Джокер сцеловывал молчание Брюса, а затем становящиеся все более громкими стоны, один за другим; он едва не мурчал, пробуя на вкус горячую, покалывающую сладость чужого рта. Он губами чувствовал вибрации от всех восхитительных тихих звуков, которые издавал Брюс, и не останавливался, как тот и просил. Джокер зарылся пальцами во влажные волосы Брюса и потянул за пряди, отклоняя его голову назад, погружаясь в него еще глубже и заставляя стонать громче. Джокер быстрее задвигал рукой, сильнее стиснул чужую плоть, подстраиваясь под бешеную пульсацию, которую ощущал через ткань джинсов. Брюс не продержится долго. Он вскрикнул и мягко отвернулся, разрывая поцелуй. – Хватит, – задыхаясь, произнес он, его лицо раскраснелось и блестело от пота. Джокер убрал руку с его паха, но вторую оставил в чужих волосах, продолжая удерживать голову Брюса запрокинутой так, что он мог продолжать лакомиться зрелищем, хоть и чувствовал из-за этого болезненные уколы где-то в животе. – Сядь ближе, – улыбнулся Брюс. – Потрись об меня… медленно, – приказал он. Джокер кивнул и в ответ расплылся в улыбке. Пальцы выпустили из захвата темные пряди волос и Джокер, для опоры обхватив Брюса за плечи, немного пересел и начал ритмично вжиматься в пах Брюса своим. – Сядь прямо… ближе… – прошептал тот, его дыхание было прерывистым. Джокер подчинился, и как только оказался в пределах досягаемости Брюса, был окружен волной теплого обожания. Когда на область вокруг одного из сосков обрушилась серия легких поцелуев, Джокер начал тереться о Брюса чуть сильнее, затем еще чуть сильнее, когда поцелуи сменились легкими посасываниями, а чужой язык принялся выводить вокруг соска небольшие круги. Тело Джокера выгнулось в ответ на ласку, он застонал, бедра обоих мужчин начали двигаться с нарастающим нетерпением. Обжигающие поцелуи Брюса перекочевали к другому соску. Джокер почувствовал, что если они в ближайшем будущем не перейдут на более высокий уровень, то он просто взорвется. Джокеру удалось сдержаться и не заскулить, когда язык Брюса начал двигаться особенно невыносимо, а затем псих обхватил руками голову Брюса и притянул его к своей шее. Брюс лизнул пульсирующие венки, и заставил расцвести на чужой коже цветок засоса. Джокер все это время продолжал двигаться, его тяжелое дыхание перемежалось с плохо сдерживаемыми поскуливаниями. – Хорошо, хорошо, шшш… – Брюс усмехнулся и поцеловал мужчину в щеку. – Думаю, сейчас ты можешь расстегнуть молнию… – Ага, – Джокер хрипло рассмеялся и в ответном жесте поцеловал Брюса в лоб. Сначала он расстегнул молнию на джинсах Брюса и приспустил его трусы, высвобождая член, затем проделал все то же самое с собой. – Что теперь? – тяжело дыша, вопросительно наклонил голову он. – А теперь обхвати их оба и продолжай двигаться. И если захочешь снова схватить меня за волосы, когда целуешь – сделай это… только пожестче. Джокер, игнорируя приказ, лишь пристально вглядывался в Брюса. Затем он обхватил его за шею руками и крепко обнял. Самообладание Джокера коротнуло от того, как именно Брюс просил его сделать ему больно. Брюс чувствовал, как отмеченные шрамами губы беззвучно шевелятся рядом с ухом, а затем, прочертив дорожку по щеке, они накрыли его собственные, целуя всерьез. Он растаял под прикосновениями мужчины, задрожал всем телом, глаза обожгло. Брюс разобрал те три слова, которые беззвучно произнес Джокер. Они ожогом отпечатались на его теле, весомость этих слов привела его в замешательство; Брюс шире приоткрыл рот, чтобы чужой язык глубже протолкнул сладкую, теплую боль которую только что сам вызвал, чтобы она перестала обжигать его. Когда Джокер обхватил оба их члена вместе и начал тереться об него в устойчивом темпе, Брюс наконец-то почувствовал, что близок к грани забытья. Он просил Джокера, чтобы тот заставил его забыться, и теперь возможность претворения этого желания в жизнь слабо замаячила перед глазами. Он с удвоенной энергией принялся целовать Джокера в ответ – его небольшое высказывание все еще гулко отдавалось где-то в черепной коробке. Джокер разорвал поцелуй и пристально всмотрелся в остекленевшие глаза Брюса, он облизал ладонь и снова обхватил ею их члены, стискивая их вместе и принимаясь и дальше их дрочить. Затем он снова проник в его рот языком, но в этот раз, как Брюс и просил, оттягивая его голову за волосы. Джокер нерешительно попытался усилить нажим, ориентируясь на возрастающую высоту звука чужих стонов. Очевидно, Брюс жаждал испытать настоящую боль. Джокер, не снижая темпа, снова приподнял голову. – Сегодня ты несколько увлечен, не так ли? – пробормотал он. Брюс насмешливо оскалился. – Иди сюда, укуси меня за шею. Только не стесняйся, – с трудом сглотнул он – его голова все еще была запрокинута. – Хочу почувствовать то, что ты тогда сказал, – тихо добавил он. Джокер нахмурился и рвано выдохнул. – Я думал, ты хотел забыть, почему ты здесь. – Я хочу забыть, почему… я так легко раним , –усмехнулся Брюс. – Просто делай то, что я тебе говорю, – прошипел он, вот только в глазах его читалась лишь нежность. Уголки губ Джокера дрогнули, а затем губы расплылись в улыбке. Мужчина выпустил из захвата волосы Брюса и, поднеся руку к виску, отсалютовал тому. – Да, дорогой, – промурлыкал он и, нырнув вниз, сжал зубы на шее Брюса. Он постепенно усиливал нажим; оба члена, размеренно дроча их, обхватил уже обеими руками и в такт подмахивал бедрами. Джокер то сосал чужую кожу, то кусал ее, не в силах отказывать себе в удовольствии ощущать под языком нежную плоть; то, как кричал и вздрагивал Брюс, когда зубы вонзались ему в горло, подсказывало Джокеру, что он все делает правильно. Давление нарастало, все клапаны и затворы срывало прочь. Эндорфины сделали свое дело, превратив боль во все нарастающее наслаждение. Джокер впился губами в другую сторону чужого горла, готовясь медленно вцепиться в него зубами. Ощутив, как в него вонзились чужие зубы, Брюс снова обнаружил свободное от всех своих истошно выкрикнутых клятв и обещаний пространство. Сейчас не было нужды цепляться за них – его собственные крики превратили их в ничто. Он наконец-то забылся, Джокер вернул ему его здравомыслие – он не ощущал ничего подобного тогда, до того, как все это началось. Он не чувствовал ничего общего с тем, какого это – разрываться на части в разные стороны, знать, что о тебе постоянно судачат, сгибаться под тяжестью нескончаемого числа обязательств, которые сам же наложил на себя. Он чувствовал себя так, словно в кои-то веке находится на своем собственном месте. – Стоп, стоп… – прохрипел Брюс, всеми силами стараясь сдержаться и не кончить благодаря действиям Джокера. Тот расцепил зубы, отнял руки от их членов и взглянул на Брюса. Похоже, ему тоже сейчас было гораздо лучше. – Трахни меня, –сказал Брюс. Выражение довольства и блаженства на лице Джокера мгновенно уступило место надвигающейся панике. – Нет-нет-нет, постой… постой, – произнес он и провел рукой по волосам Брюса, слегка потрепав его голову. Он пытался игнорировать собственный член, который буквально утверждал совершенно противоположное его словам. – Я, правда, эм, не думаю, что это хорошая идея. Это не будет для тебя хорошо. – Это потому что я хрупок, как новорожденная снежинка? – заухмылялся Брюс. – Угадал, – щелкнув пальцами и указав на Брюса, кивнул Джокер. – Я чувствую себя снежинкой, достигшей возраста согласия, как минимум… Джокер расхохотался и обнял Брюса. – Именно поэтому ты склонен принимать плохие решения, – объятия стали крепче. – Ты все еще сильно обезвожен, я могу, знаешь ли, серьезно тебе навредить, – уткнувшись в темную ткань чужой рубашки, пробормотал Джокер. – В первый раз для тебя это проблемы не представляло, – без следа горечи произнес Брюс. – Я типа впал в азарт, что еще я могу сказать, – рассмеялся Джокер. И я был уверен, что на первом разе все и закончится. – Сейчас я собираюсь думать о будущем. – Посмотри на меня, – приказал Брюс. Джокер поднял голову. Должно быть, в его взгляде было что-то такое, что заставило Джокера успокоиться – Я хочу, чтобы ты трахнул меня. Со мной все будет в порядке, если ты достаточно хорошо меня подготовишь. – А что, если ты не будешь в порядке после этого? – Ну, у меня будет достаточно времени, чтобы прийти в норму. – И то верно, – Джокер улыбнулся и подался вперед. Так что их лица оказались совсем близко. – Ты точно уверен? Брюс резко подался вперед и оставил на чужих губах дразнящий поцелуй. – Ты сказал, что тебе нравится, когда я говорю тебе, что делать. Сейчас заберешь свои слова назад? – Сейчас собираешься обернуть мои же слова против меня, – прошипел Джокер и просунул язык в рот Брюса, чувствуя насколько тот на самом деле отчаянно жаждал его. Оторваться от него было невероятно сложно. – О, я никогда не мог тебе отказать. Мне вот интересно, что же в тебе такого? –Джокер погладил Брюса по щеке. – Я же говорил тебе, что я испорченный богатенький ребенок – я закатываю истерики, когда не могу получить то, чего хочу. Джокер улыбнулся и сполз с его колен. – Скоро вернусь, – скрываясь за спиной Брюса, произнес он. Вернувшись, он поставил на пол сбоку от стула несколько вещей и встал перед пленником, обдумывая что-то. – Но как мы сможем, хм… – пробормотал он. – Тебе придется освободить мне ноги, – рассмеялся Брюс. – Хотя ты можешь оставить наручники. – Оу, – Джокер выглядел удрученным. – Но… – Даже если бы я смог вырубить тебя ногами из этого положения, я все равно не смогу освободиться от той хрени на руках, так что хватит беспокоиться, – голос Брюса действительно звучал несколько раздраженно, но Джокеру было плевать на это. Напротив. А еще он понял, что не стоило заострять внимание на причинах, из-за которых Брюс был сейчас связан. Джокер расстегнул оковы на его ногах, и, подцепив пояс его джинсов, стянул их к лодыжкам вместе с бельем. Несмотря на успевшее пройти время, Брюс все еще оставался полностью твердым. Независимо от того, какие мысли крутились у него в голове, они продолжали удерживать его в полной готовности. От этого зрелища и член Джокера снова налился кровью. – Сейчас встань у меня между ног, – видя, что Джокер более чем готов к сотрудничеству, куда дружелюбнее произнес Брюс. Вытянув ноги, он максимально широко раздвинул колени, чтобы мужчина мог встать между ними. Джокер сделал то, что ему велели, и Брюс с удовольствием отметил, что тот сам сообразил, что делать дальше. Джокер подхватил Брюса под коленями и приподнял на несколько дюймов, чтобы протиснуться на сидение стула, так что в итоге Брюс оказался сидящим у него на коленях. Джокер улыбнулся и, скользнув ладонями под рубашку Брюса, задрал ее повыше, обнажая тело. Кожа больше не выглядела болезненно бледной, напротив, она покраснела, явно страстно желая ощутить прикосновения Джокера. Тот вывел ладонями несколько узоров на дрожащей плоти, затем провел руками вниз и впился пальцами в отмеченную шрамом задницу Брюса. Усилив хватку, мужчина принялся покрывать грудную клетку пленника поцелуями и посасывать его затвердевшие соски. Опустив руки еще ниже, он слегка потер пальцем сокращающиеся мышцы входа. Брюс дрожал под прикосновениями губ Джокера, его дыхание участилось, но он не торопил партнера. Вместо этого он прогнулся, сильнее вжимаясь в тело Джокера, давая тем самым понять, что полностью отдается во власть его ласкающих рук. Дотянувшись, Джокер подхватил с пола бутылочку тюбик лубриканта, приставил горлышко к заднице Брюса и выдавил внутрь приличное количество геля. Тот не был в восторге по началу от ощущений – лубрикант оказался холодным, но Джокер быстро согрел его, мягко ткнувшись пальцем внутрь чужого тела. Джокеру хотелось немедленно оказаться внутри самому, но он понимал, что может навредить Брюсу. Что не мешало тому насаживаться на мизинец Джокера в поисках той точки, прикосновение к которой послало волну жара прямо в член и вырвало из горла мягкий стон. Джокер обратил внимание, что тело Брюса не особо сопротивляется вторжению. Скорее наоборот, оно жаждало ощутить его внутри, расслабившись практически мгновенно. Но он все равно не хотел рисковать. Джокер продолжал втирать лубрикант лишь мизинцем еще несколько минут, прежде чем задумался о том, чтобы заменить его на что-то большее. Не стоит и упоминать, насколько психу нравились тихие недовольные звуки, которые издавал Брюс. Наконец, он осмелился втиснуть внутрь средний палец, но действовал все так же осторожно. Мышцы Брюса плотно обхватили его, но пленник, похоже, сделал это специально. Взглянув ему в лицо, Джокер прочитал в его глазах, что таких прикосновений Брюсу совершенно недостаточно, но его взгляд тут же затуманился, когда псих, смилостивившись, согнул палец и принялся массировать его изнутри. Брюс дернулся, пытаясь заставить его проникнуть глубже, но Джокер одной рукой вцепился ему в бедро, удерживая на месте, второй же продолжил двигать в прежнем неторопливом темпе. Джокер действовал медленно и нежно насколько только мог, доводя этим Брюса до исступления. Наконец, мужчина решил, что можно не опасаясь последствий вставить еще один палец. Брюс крепко стиснул зубы, но это его не спасало – с губ начали один за другим срываться сдавленные стоны, когда Джокер усилил нажим. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем Джокер вставил еще один палец, Брюс хватанул ртом воздух и откинул голову. Он улыбался. Чувствуя все ускоряющиеся движения Джокера и его горячий язык, блуждающий по грудной клетке, Брюс уже не сдерживал становящиеся все громче стоны. Джокеру пришлось собрать в кулак всю силу воли, чтобы удержаться и не начать двигать рукой еще быстрее, заставить Брюса кричать еще громче. Приложив усилие, мужчина отнял губы от жадно реагирующей на его прикосновения плоти и оглядел результат своих трудов. Брюс выглядел более чем готовым. Кровотечения не было, как и каких-либо видимых повреждений, а его член был тверд, как никогда. – Оу, ты и правда, хочешь этого, м? – улыбнувшись Брюсу, промурлыкал Джокер. – Я, правда, хочу тебя. То, как он это сказал – с теплотой в голосе и без колебаний – помогло Джокеру отбросить последние сомнения, которые еще оставались. Он кивнул, на несколько мгновений прижался губами к груди Брюса, целуя, а затем наклонился, чтобы подхватить с пола презерватив. – Это что-то новое, – с легким оттенком смеха в голосе, произнес Брюс, глядя, как псих натягивает на член презерватив и наносит сверху еще порцию лубриканта. – Шшш, не бери в голову,– Джокер погладил его бедро. Слова были излишни – и без того очевидно, что если они не воспользуются резинкой, Брюсу потом будет очень не просто вымыться. Джокер посмотрел Брюсу в глаза, обхватил ладонью свой член и ткнулся самым кончиком в сморщенное отверстие. Брюс втянул носом воздух, во рту, несмотря на обезвоживание, скопилась слюна. Он сглотнул и тяжело задышал, когда толстая, набухшая головка чужого члена миллиметр за миллиметром начала проталкиваться внутрь. – Только, эм, пожалуйста, скажи мне, если станет больно в любой момент. Я имею в виду, я знаю, что у тебя есть определенные пристрастия, но… давай оба проявим ответственность, м? – Да, дорогой, – усмехнулся Брюс, высмеивая тон Джокера. Его член уже вошел на половину, мужчина двигался все так же невыносимо медленно, но обещая награду за терпение. Джокер улыбаясь продолжал смотреть Брюсу в глаза, безмолвно рассказывая ему о том, что он и без того уже знал. Когда в него вошли полностью, Брюс все так же оставался полон энтузиазма. Джокер сделал несколько аккуратных, неглубоких толчков на пробу. Брюс издал довольный звук и сжал мышцы внутри. Джокер задрал его рубашку, обхватил выгнувшееся дугой тело руками и крепче прижал его к собственной груди, начав трахать его должным образом, буквально за считанные секунды умудрившись заставить его громко вскрикивать. Брюс хватал ртом воздух и вздрагивал. Он никак не мог унять дрожь, охватившую тело, когда горячий член Джокера принялся двигаться внутри медленно, нежно, растягивая его, полностью заполняя собой. Глаза Брюса закатились, когда Джокер начал ласково целовать его соски, оставляя на них влажные следы, когда же на смену губам пришел язык, зажатый между их телами член Брюса начал ныть все сильнее и сильнее. Джокер обхватил Брюса под поясницей и притянул его ближе, дабы усилить трение. Умелый рот продолжал свою работу, вызывая все нарастающие всплески сладкого, покалывающего удовольствия, член тем временем при каждом новом глубоком сильном толчке начал задевать точку, благодаря стимуляции которой, стоны Брюса стали звучать выше, а от ласк языка Джокера, Брюс поскуливал между стонами. В самый разгар происходящего, Брюс понял, что сейчас в его сознании царит та его часть, которая кипела от гнева из-за неотвратимости приговора. В голове пронеслось безмолвное: не виновен. Он чувствовал, что оправдан, что вознагражден; он был просто чертовски рад, что находился сейчас здесь, живой в полном сознании, способный оценить собственную ничтожность. Просто казалось, что это так справедливо. Брюс посмотрел на Джокера, все, что он испытывал сейчас к этому мужчине – благодарность. Брюс поцеловал его в лоб – ему хотелось остаться так навсегда – прижиматься к его лбу губами. Джокер поднял на него взгляд и улыбнулся одной из тех улыбок, из-за которых Брюс, как бы не логично это ни было, начинал сомневаться, был ли этот мужчина способен совершить все те зверства, которые Брюс испытал на собственной шкуре. А затем Брюс прочитал в глазах напротив, что он единственный, кому довелось увидеть эти улыбки. Это не ранило. Что бы ни чувствовал из-за Брюса Джокер, он тоже считал, что это справедливо. Их тела продолжали вбиваться друг в друга, жар нарастал. Брюс, почувствовав, как нарастает и давление, понял, что скоро кончит, Джокеру даже не надо было касаться его члена и пальцем, Брюсу вполне хватит случайных трений о его худощавое тело. Брюс громко закричал, поддаваясь судорогам охватившим все мышцы. Джокер вцепился пальцами в его волосы, заставляя Брюса посмотреть ему в глаза. – Я сейчас кончу, – прошептал Брюс, едва видя что-то перед собой. – Только из-за этого? – спросил Джокер, начиная трахать его еще сильнее. Он и сам едва переводил дух. – Только из-за тебя, – между стонами, которые не мог бы контролировать, даже если бы захотел, произнес Брюс. Перед глазами все плыло, лицо Джокера сейчас казалось одним смазанным пятном, так что Брюс не мог увидеть его реакцию, хотя и смог в полной мере ее почувствовать – в рот ворвался чужой настойчивый язык, целуя, отравляя, не оставляя никаких сомнений. Брюс кончил; находясь в объятиях психа, ощущая его внутри, он чувствовал, что благодаря его любви все его грехи отпущены, он чувствовал себя прощенным, и ему было совершенно плевать, что рано или поздно ему все равно придется их замаливать. Ему будет тепло в чужих объятиях, в голове будет царить тишина – вот все, что имело сейчас значение. Произошедшее далее слилось для Брюса в серию оторванных друг от друга эпизодов, размытых по краям общим ощущением комфорта и безопасности. В то же мгновение, как кровь замедлила свой бег по жилам, он ощутил, насколько беспомощен, и поддался этому чувству, еще раз осознавая, насколько сильно он себя запустил. Но сейчас Брюс думал не об этом. Его разум все еще был очарован выражением на лице Джокера, когда тот кончил буквально секундой после самого Брюса, тем, как тот вымыл его, поправил его одежду и пригладил волосы. Когда сознание Брюса, наконец, немного прояснилось, он обнаружил, что Джокер сидит у него на коленях, держа еще один стакан сока. Сейчас он выглядел куда менее огорченным, Брюсу, кажется, удалось несколько ободрить его. Это было хорошо. Ему хотелось, чтобы Джокер был счастлив. Слушая, как тот говорит о том, чтобы постепенно в течение нескольких следующих дней снова начать кормить Брюса твердой пищей, Брюс изо всех сил пытался подавить те мысли и чувства, которые возвращались наряду с дальнейшим прояснением сознания. Все, что он продемонстрировал здесь – было слабостью. Даже та совершенно новая необычная нежность, которую он проявил к Джокеру Когда стакан опустел, и Джокер поставил его на пол рядом со стулом, Брюс уставился мужчине в лицо и заметил на нем следы усталости. – Иди сюда… обними меня, – тихо попросил он. Джокер не двигался несколько мгновений, решая, стоит ли ему притвориться, будто он верит тому, что Брюс в порядке и подыграть, или же продолжить опекать его. Он знал правильный ответ на этот вопрос, но совершенно не мог отказать этому мужчине. Голова гудела, а картинка перед глазами слегка плыла и казалась выцветшей на краях. Он не спал уже слишком долго, а теперь пережитое наслаждение предъявит на него права. Обняв Брюса руками, Джокер положил подбородок ему на плечо. Брюс не произнес ни слова до тех пор, пока его собственное дыхание не убаюкало Джокера, и тот не погрузился в сон. А потом он перестал сдерживаться, и слезы потекли по щекам, когда он очутился в своем персональном маленьком карманном аду. Слова его отца словно паразитарная смола прицепились к испытываемому Брюсом счастью, истощив его в итоге и изменив до неузнаваемости.