Глава 1
Всю жизнь из каждого утюга Олег слышал, что детдомовские становятся отбросами. Что они, лишённые родительской поддержи и опеки, не могут вырваться из замкнутого круга нищеты и, если не остаются на дне, то как минимум не выплывают. Сам он в это не верил, приводя в пример Коко Шанель и Леонардо дель Веккио, но людям проще было снисходительно улыбаться на большие планы сироты, причисляя выше упомянутых к редкому исключению из правил. Почему таким же исключением не может быть сам Олег мальчик не понимал. У него была семья, цели и надежды, некоторые даже пророчили ему безбедную жизнь, но стоило «Радуге» распахнуть свои двери перед Волковым, как все дифирамбы смолкли, оседая колючим пеплом в чужих глотках. Теперь он был всего лишь ещё одним брошенным ребёнком. Безотцовщиной. У Олега всегда был сложный характер, углы которого он никогда не стремился сглаживать. Мальчик не боялся лезть в драки и отстаивать своё, при этом не стремясь влиться в касту сильнейших — он и без ватаги шестёрок за спиной знал, что из себя представляет. Его единственным другом стал Серёжа Разумовский, замкнутый мальчик и извечная кукла для битья, остро реагирующая на несправедливость и получающая за это по шапке. С ним было спокойно, свободно. Когда Волкова перевели в школу, где училась добрая половина их детского дома, дружба с рыжим мальчишкой только окрепла, проходя испытания адаптацией в новом коллективе, что, конечно же, не обходилось без конфликтов со «старичками». Костяшки Олега почти всё время были сбиты. Одноклассникам было сложно попасть по лицу, поэтому никто не мог узнать, как часто их с Разумовским поджидали после уроков, а в раздевалке перед физрой обидчики скромно отводили глаза от тела в гематомах и ссадинах, будто вовсе не они были причиной их появления. Но Волков никогда не жаловался. Никогда не скулил и стойко принимал каждый пропущенный удар. Он дрался за двоих сразу, подумывая, что Серый хоть и был пацифистом, но пару приёмов ему бы показать стоило. В один из таких дней обидчики пришли не одни — привели своих баб, блестящих пустых кукол, чтобы похвастаться, какие они сильные и смелые, нападать впятером на двоих, а, фактически, на одного. Что ж, Олег был готов показать им такое желанное представление: привычно скинул кожаную куртку, сбросил рюкзак прямо в руки Разумовскому, который стыдливо сделал пару шагов назад, понимая, что снова будет беспомощно наблюдать за тем, как колотят его лучшего друга. Волков неявно принял нужную стойку, чтобы устоять на ногах при первом выпаде, но девушки решили, что одного актёра в этом погорелом театре им мало — кто-то тихо обошёл Серёжу сзади, и, под одобрительное заговорщическое хихиканье, толкнул ногой в спину. Толкала девица, поэтому удар был не такой сильный, но неожиданный и ощутимый, из-за чего Разумовский со вскриком выронил вещи из рук и упал на четвереньки. Олег дёрнулся к нему, забыв обо всём, но одноклассники крепко схватили его под руки, гогоча. Разорваться на всех он не сможет — достанется и товарищу. Избиение от таких дам иногда может быть даже опаснее — если парни дерутся до первой крови, то девушки — до последней. Но пока Олег думал, как отогнать ликующих гарпий от друга, одна из девушек истошно закричала, сильно отклоняясь назад. Её подруги в испуге отскочили в стороны, и Волков смог увидеть, что там происходит. — Плохая Лебедева, фу, сидеть. Т/И, намотав белокурый хвост обидчицы на кулак, продолжала равнодушно держать её в неудобной позе — ещё чуть-чуть и девушка встанет на мостик. Олег не ожидал её тут увидеть. Скрипачки-отличницы не ходят за школу на разборки и не дерутся с плохими ребятами по углам. По крайней мере, так ему всегда говорили. Когда девушки сообразили, что к чему, одна из них кинулась вперёд, чтобы отбить подругу, но Т/И сдвинулась, заставив ту налететь на Лебедеву вместо себя. Обе подружки повалились на асфальт. Оставалась ещё одна, но это при условии, что те двое не встанут, влекомые жаждой мести. Т/Ф бросила взгляд сначала на Разумовского, который на карачках отполз в сторону и только потом поднялся, затем на Волкова. И твёрдо кивнула. Олег понял всё без слов — наступил на ногу одному из парней, которые держали его, затем локтём освободившейся руки врезал ему под дых. Теперь, когда его прикрывают с тыла, он сможет думать трезво. Драка длилась недолго: где-то вдалеке завыли сирены милицейских машин, и обидчики решили, что запахло жареным. Схватив своих девушек, растрёпанных и обозлённых, парни потащились во дворы, оставив троицу в пустом школьном дворе. Первым делом Олег подошёл к Серёже, натужно скрывая, как болит теперь левая нога. — Как ты? — Лучше, чем вы, — печально хихикнул Разумовский, но сразу же стушевался. Саднившей после падения ладонью он пригладил взъерошенные как шерсть на загривке зверя волосы друга. Тогда-то Волков и вспомнил, что они тут не одни. — Смело, — бросил он, повернувшись к однокласснице. Та посмотрела на него. — Спасибо. Т/И устало изобразила улыбку, пожав плечами. Ранее она рассматривала порванный по шву рукав кардигана и даже не замечала, что кровь, идущая носом, вот-вот коснётся губ. Серёжа легонько толкнул Олега в бок, а на вопросительный взгляд протянул ему свой платок, стрельнув глазами в Т/И, как бы намекая. Волков раздражённо вздохнул, но вещь забрал. Сначала по привычке, отработанной на Разумовском, парень уверенно потянулся стереть кровь сам, но рука вдруг замерла в воздухе, когда Т/Ф бросила на него заинтересованный взгляд. Пару секунд они стояли молча, замерев во времени, словно античные статуи, и Т/И сама осторожно забрала платок из чужих рук. — Благодарю, — наконец она улыбнулась по-настоящему. Всю жизнь из каждого утюга Олег слышал, что детдомовские становятся отбросами. Что это они вырастают бандитами и головорезами, лишёнными чувств; идеальные кандидаты на роль убийц и преступников. В какой-то момент Волков и сам в это поверил, но тайно, не рассказывая лучшему другу о своих тревогах. У Серого всё обязательно получится — вот кто станет очередным исключением из неписанных правил о сиротах. С улыбкой Олег встречал Разумовского со вступительных экзаменов и с тоской его самого провожали в армию. Волков нашёл свой путь, не став исключением. Не став богачом или известным артистом, а взяв в руки винтовку, иногда заедающую от острого горячего песка, попадающего в затворную раму. До последнего он думал, что в его судьбе решающую роль сыграло отсутствие родителей, но что-то внутри разрушилось в один миг, стоило ему оказаться со скрипачкой-отличницей на разных концах пистолета где-то посреди старого города в позолоченных сирийских барханах.Глава 2
Т/П — Твой Позывной. Женщина, чьё лицо едва ли изменилось после школьного выпускного, медленно опустила пистолет, всё ещё не веря своим глазам. Не меньше чем Олег не верил своим. — Я думала ты умер. — Я думал ты юрист. Т/И иронично фыркнула, и оружие всё же отправилось обратно в кобуру, но других слов ни у кого так и не нашлось. Они бы могли увидеться где угодно: на встрече выпускников, на которые Волков никогда не ходил, или на открытом показе студентов Гнесинки, куда Т/Ф так и не взяли, но, по иронии судьбы, оказались в одном укрытии во время песчаной бури где-то на другом конце света. — Я так понимаю, придётся разыгрывать на камень-ножницы-бумагу кто кого в плен будет брать? — Т/И ухмыльнулась, и ситуация, с одной стороны сложная и неприятная, окрасилась лёгкой дружелюбностью. Положение у них было шаткое: Волк из одной наёмнической группировки, и Т/П из другой, враждебно настроенной к первой, оказались старыми знакомыми. Олег нервно сжал винтовку, борясь с самим собой, но всё же перекинул её за ремень через плечо. Перестрелка отменялась. Максимум поножовщина, если разговор не задастся. — Я смотрю, у матросов нет вопросов? — бросила женщина, стягивая с головы арафатку, в складках которой плотно забился песок. Наёмник заметил, что волосы её выгорели и были заметно короче, чем раньше. — У меня вопросов больше, чем у нас с тобой времени, — хмуро отозвался Волков, прислоняясь к каменной стене развалины, в которую они, как пустынные иглистые мыши, забились, пережидая непогоду. — Нужно решать, что теперь делать. — Я знаю тебя давно, Олег, и надеюсь, что за годы ты не изменился, — голос Т/Ф стал отточено-деловым, словно у прожжённого дельца. — Поэтому дам тебе возможность меня перекупить. На непонимающе приподнятую бровь она пояснила: — Кто платит, тот девушку и танцует, смекаешь? Я не доверяю левым перекупщикам, зачастую они «тайные покупатели» — проверяют работников на преданность работодателю, а неверных затем отправляют в утиль, если ноги не успели унести раньше. В нашем деле преданность очень важна, так ведь? Т/И будто вела какую-то странную игру, но успокаивал себя Волков тем, что одноклассница ещё со школы говорила длинными заковыристыми предложениями. — И сколько ты хочешь за… перекуп? — как бы невзначай бросил мужчина, всё ещё относясь к этому скептично. — Для тебя — на один нолик больше, чем мне платят эти, — Т/И хлопнула себя по нагрудному карману, где была вышита аббревиатура. Олег усмехнулся: такие нашивки они с парнями коллекционируют, срывая с чужих мёртвых тел. — Я спрошу. — Спроси, — вторила Т/П ему с кривой улыбкой. — Такие кадры на дороге не валяются. Сколько вы со мной мучались, а теперь можете не то что убить, а даже к себе под крылышко забрать. — А как же «преданность»? — как-то зло бросил Олег. — Или она у тебя выборочная? Т/И проигнорировала нарочитую грубость как ни в чём не бывало, подойдя к противоположной стене. Наёмников разделяло навскидку метров пять. — Как раз наоборот. Моя преданность тебе и Рыжику идёт из юности, и очень мало карт, которые могли бы её бить, — немного потянув время, она добавила: — Представь, что вы с подружкой валеты. Козырные. Вот от них и считай. Разумовский, которого Т/И беззлобно назвала «подружкой», всегда умел понимать её высокопарные аналогии и метафоры, а вот Олегу требовалось некоторое время. Наверное, именно этого Т/Ф и добивалась: стоило мужчине нахмуриться, прикидывая в голове истинное значение этих слов, она, точно хитрый фенек, шмыгнула куда-то за перекладину. Волков рванул вперёд, на ходу хватаясь за винтовку, но, выбежав наружу и осознав, что буря закончилась, только в сердцах пнул ботинком песок. Он понял — даже будь Т/И в поле зрения стрелять он бы не стал. Уже слишком поздно для таких решений.Глава 3
Командир только посмеялся ему в лицо, выдыхая дым наспех скрученной из подручных материалов папиросы. — Перекупить Т/П? Ты смеёшься? Он же не лошадь. Вдруг это план такой: и нашим и вашим. Будем ему платить за то, что о нас инфу врагам сливают. — Она, — равнодушно поправил Олег. — Чё? — Т/П — женщина. — Да ну? — командир грязно ухмыльнулся, отбрасывая бычок. — Не гонишь часом? — А я когда-то гнал? — парировал Волков. Терпение у него для этого урода всегда было предостаточно. — Короче, проверим её на вшивость и наймём. Лучше, чем похоронить такой талант в песке. Олег сам не понимал, зачем это делает. Какая-то излишняя сентиментальность проснулась в нём после той встречи, и воспоминания болезненной волной нахлынули по самое горло. Ему было десять когда они познакомились, четырнадцать когда сдружились и восемнадцать когда разошлись разными дорогами. И может лучшими друзьями они и не стали, но что-то было в этой тонкой нити взаимного уважения и поддержки, которая вела их до самого выпускного, где проклятая сваха Разумовский использовал проспоренное Олегом желание. Волков не умел танцевать. Признаться, на выпускной он тоже идти не собирался, но Серый настаивал. Возможно, как раз из-за того, что хотел исполнить свой коварный план — с улыбкой небрежно присев на край стола парень пил сок, в который, кажется, что-то подмешали, и смотрел, как друг, сжав кулаки, идёт к Т/И, расталкивая плечами образовавшуюся вокруг неё компанию. — Танцевать пойдёшь? — неподходяще хмуро для такой фразы бросил Олег, стараясь не смотреть на теперь уже бывших одноклассников. — Да, пойду. Допью только, а что? — Со мной, — поправил он себя же, и кто-то рядом зашептался. Видимо, никто действительно не предполагал, что первая фраза значила именно это. Т/Ф замешкалась, ища взглядом своего рода поддержки в людях рядом, но потом смысл слов до неё полностью дошёл. — Аа, ну… да, пошли. Насть, подержи. Всучив ещё полный стакан удивлённой подруге, Т/И вышла из круга и последовала за Олегом. Отойдя как можно дальше от основного скопления людей, он положил одну руку на её талию, борясь с собой, чтобы не отдёрнуть ладонь, как от раскалённой сковороды, а другой обхватил женскую кисть. Т/И бегло исправила недостатки позиции, на удивление Олега даже не сделав ему замечания по этому поводу, и расслабилась. Танец выходил плавным, размеренным, чему Волков даже удивился: Антон, парень, с которым Т/Ф танцевала вальс на последнем звонке, всё время жаловался, что быть с ней в паре совершенно невозможно — девчонка вечно пытается вести, обвиняет в отсутствии ритма, поправляет и насмехается. Олега же это абсолютно не затронуло. — Где Рыжик? — не придумав больше что сказать спросила Т/И, мысленно сразу же став себя за это корить. — Если он продолжил так сильно налегать на «сок», который вы наколотили, то, наверное, в туалете. Девушка издала смешок, невольно повернув голову в сторону, и Волков заметил, как играют отблески светомузыки в её глазах. На секунду ему показалось, что она смущена. Тогда, будучи совсем юным и неопытным, Олег плохо понял из-за чего именно, но, прокручивая спустя года эту ситуацию в голове, мужчина понял, что тем вечером они впервые были так близко. Слишком близко. Если бы он сам понимал, что за чепуха происходит в его голове, если бы понял, что происходит в Её, то, наверное, воспользовался моментом, который несколько лет ждали оба, но стоило музыке закончиться, как двое одноклассников неловко улыбнулись друг другу и разошлись. Кажется, последний раз Олег видел Т/Ф на съёмке группового фото под конец вечера. Мужчина смотрел в пустоту перед собой, сжимая подрагивающей рукой телефон. Инсценировка своей смерти казалась ему идеальным выходом из всех проблем, догнавших его за годы жизни, и минусом, разве что, было причинение боли Серому, но Олег думал, что Разумовский взрослый мальчик, как-то справится. Уж всяко лучше, чем с Серёжиной непоколебимой верностью разгребать проблемы непутёвого друга, при этом возводя гигантскую IT-компанию с нуля. Пытаясь привести голову в порядок после звонка на номер с Питерским кодом города, Волков долго курил одну за одной, а потом сорвал с груди потрёпанную нашивку. Он больше не работает на Эту группировку — теперь он собирает свою. Ту, которая будет готова покинуть золотые восточные пески и отправиться с ним в вечно сырую северную столицу. И первый претендент у Олега уже был. — А платишь сколько? — ехидно поинтересовалась Т/И, глядя на набросанный другом план действий. Поток сухого ветра, пролетевший по чайхане, колыхнул криво вырванный из блокнота лист бумаги в женских руках. — Ты нужна мне, — вместо ответа бросил Волков, и заметил, как Т/Ф нахмурилась. — И мы оба нужны Ему. — Может в дурке ему помогут, не думал? — уже без насмешки спросила Т/И. — Они, ну, знаешь, для этого и существуют — лечить маньяков, которые убивают людей. Резко наклонившись вперёд, Олег упёрся руками в стол — даже полусидя у него получилось нависнуть над бывшей одноклассницей, от чего та дёрнулась, как от удара. — Он не маньяк, — а затем шипя добавил: — Не знаю, что там случилось, но я его вытащу. Т/И свела брови, оценивающе заглянула Олегу в глаза. Оба замерли, как хищники, готовящиеся к прыжку. Затем медленно покачала головой. — Ты не «Волк», Олежа. У тебя щенячья преданность. Ты ещё со школы бросался и в огонь и в воду ради Рыжика, но вот Это, — она сделала жирное ударение на последнем слове, — уже слишком. Ты верный пёс. Мужчина встал из-за стола, приняв ответ, но Т/И внезапно продолжила на выдохе: — А я, видимо, полная дура. С недоверием Волков посмотрел в её лицо. — Есть у меня пара кадров. Возьмём их с собой. А по дороге нахватаем ещё кого-то.