Imagines by Jenny Ray

Сергей просыпался медленно, словно в бреду, а когда сознание полностью включилось, то пожалел, что вообще жив. Он открыл глаза, уставился в потолок и пытался понять, как долго он сможет терпеть кружащийся по часово стрелке мир. Ответ — две минуты. Мужчина опираясь на руки сел в кровати, и понять быстрее где он находится смог не по интерьеру, а по шёлковым простыням, по которым заскользило полностью обнажённое тело. — Чёрт, нет… — жалобно, устало, переходя в крайнюю степень недовольства. Сергей, уже зная, кого там обнаружит, повернул голову вправо, но увидел только Т/Ц/В цвета волосы, разметавшиеся по оголённой спине. Место встречи изменить нельзя — раз за разом они встречаются либо утром в постели, абсолютно голые и часто с ужасным похмельем, либо на разного рода приёмах для сливок общества, куда Серёжа, в отличии от этой женщины, приходит неохотно, потому что каждое его появление с ней в одной комнате приводит к сражению на сарказме. И, конечно же, Разумовский всегда проигрывает, радуясь, что на его репутацию никак не влияют склоки со сварливой заместительницей финансового директора одной из местных IT-компаний. Посидев ещё пару минут в попытках вспомнить вчерашний день, Сергей всё-таки предпринял попытку незаметно выскользнуть из кровати, но внезапно выровнявшаяся с его стороны постель качнула спящее рядом тело. Женщина неразборчиво забурчала, потянулась, перекинула волосы на грудь, из-за чего взгляду перестало что-либо мешать. Разумовский никогда не рассматривал её по утрам, и терпеть не мог то, что она по-хозяйски рассматривала его, когда он одевался. Зачем? Она ведь и так видела там всё, что можно. На прямой вопрос соблазнительница только по-хищному улыбалась. Но сейчас взгляд мужчины зацепился за багровые следы и царапины на шее, плечах и талии, которая показалась из-под простыни когда Т/И — так её звали — стала ворочаться. Если уж говорить откровенно, сам Сергей никогда с ней не спал, как бы странно это ни звучало. Т/И Т/Ф — красивая, сексуальная и успешная женщина, которую хотят и которой восхищаются, но вместе с тем она корыстна, склочна и распутна. Ну… была распутна, пока «кое-кто» не приучил её принадлежать одному единственному мужчине. Серёже не нравятся такие люди, ему тревожно рядом с ними, гадко, хочется сбежать, и этот «кое-кто» явно не заботится о его чувствах, позволяя себе не ехать домой, а уснуть прямо в её квартире, чтобы утром со всем этим дерьмом разбирался Разумовский. — Уже уходишь? — послышалось полусонное и слегка приглушённое подушкой. — Мне не за чем тут оставаться, — отчеканил он, застёгивая штаны. — Ты нравишься ему, не мне. — Не начинай, — театрально захныкала Т/И и наконец села на кровати. На секунду Серёжа застыл, глянув на неё — женщина была голой и совершенно не старалась прикрыться. Она заметила этот взгляд и засмеялась, отчего Разумовский стушевался, отворачиваясь. — Если бы у тебя была хоть половина его силы, мы бы и с тобой неплохо поладили, — Т/И по-лисьи усмехнулась, прикусывая ноготь на указательном пальце. Жест был игривым, завлекающим, но Сергей почувствовал, как всё внутри него этому воспротивилось. — Тебе, я смотрю, мало силы было этой ночью, ещё захотела, — саркастично произнёс он, кивая в её сторону, намекая на ссадины, укусы и прочие следы. Т/И сначала не поняла, о чём речь, но, осмотрев себя, удивлённо поджала губы, кажется, совершенно не расстроившись. — Да уж, придётся недельку походить в водолазке, — смешок. — Ты, кстати, тоже не обольщайся. Женщина ткнула пальцем в зеркало за его спиной, и, развернувшись, Разумовский готов был завыть волком — на надплечье, у самого основания шеи, красовался багровый засос, кажется, с небольшим отпечатком аккуратных зубов. — Зачем… — только и смог произнести. Т/Ф снова рассмеялась. — Ну, знаешь, когда мужчину и женщину накрывает буря страсти… — Риторический вопрос, — перебил Серёжа, решив, что разберётся с этим потом. Нужно было вызвать такси, одеться и сбежать, пока их более-менее мирный диалог снова не перешёл в спор касательно обеих его личностей. Ну и выбрал же Птица себе пассию. И именно ту, которая доставляет Разумовскому больше всего проблем. Однажды, непонятно, в попытке задеть, открыть душу или просто посмеяться, Т/И призналась, что хотела соблазнить Сергея на их первых встречах, но тот оказался слишком слаб, чтоб в какой-то момент, когда они останутся одни, схватить её за шею, прижать к стене и задрать кверху платье. Как это сделал… Птица. От одного упоминания её желаний Серёже стало дурно, но пришло осознание одной простой вещи: очень многим сильным женщинам нужен кто-то, кто будет если не побеждать их полностью, то хотя бы бороться на равных. Вот почему у них бы никогда ничего не вышло — не мышке тягаться с коброй. Зато ворон с этим вполне успешно справляется, судя по тому, как часто Разумовский просыпается голый в её квартире. — Каждый раз чувствую себя изнасилованным, — вдруг вслух подумал Серёжа и сразу же прикусил язык. Но поздно. — Могу посоветовать психотерапевта. «Здравствуйте, доктор. Дело в том, что моя вторая личность очень любит трахаться, а мне бы, на самом деле, только в видеоигры играть», — на осуждающий взгляд Т/Ф пожала плечами. — Что? Мне вообще кажется, что если бы не Он, ты бы до сих пор был девственником. — Неправда, — парировал мужчина очень тихо, так, для себя, чтобы не продолжать конфликт, но и тут его услышали. — Да ну? Неужели нашлась такая несчастная? Или ты любишь, когда имеешь не ты, а тебя? Она снова засмеялась своим унижающим смехом, стирающим любые аргументы оппонента, и Разумовский не выдержал. С силой бросил рубашку на пол, в два шага преодолел расстояние до кровати, почти склоняясь над ней, и, указав в лицо Т/И пальцем, зашипел: — Закрой свой поганый рот! То, что я делаю в своей жизни отдельно от Птицы тебя ни на йоту не касается! Ещё до того, как открыть рот Серёжа заметил, как Т/И напугали его действия: она сжалась, отшатнулась назад, чуть не соскользнув с кровати, замерла, а выслушав его без единой эмоции на лице продолжила сидеть молча, стараясь не провоцировать новую волну гнева. Сергей узнавал этот взгляд. Так реагируют домашние питомцы недобросовестных хозяев. — Он бьёт тебя? — вместо желаемого «извини» спрашивает Разумовский, делая шаг назад. Её взгляд стал отдалённо напоминать презрение. — Как ты там говорил? «Ни на йоту тебя не касается»? — Касается, если это делают мои руки, — слова остались без ответа, и Серёжа вздохнул, присев на край кровати. — Я постараюсь с ним бороться, обещаю. — Во-первых, — чуть ли не перебив сказала Т/И, выпрямляясь. Минутное оцепенение от действий Разумовского прошло, и она снова попыталась вернуться к себе прежней, — ты мне ничего не должен. Сдерживать его только чтобы не навредил лично мне — пустая затея. Во-вторых, ты и так с ним борешься, но почему-то побеждает всегда Птица. Почему-то в этом разговоре Т/И собой не была. Твёрдая смиренность в голосе с оттенком безысходности напугали Сергея; будто пленного везли на казнь уже который день, и он успел смириться со своей судьбой. Из-за её задумчивого взгляда вниз Серёже захотелось дотронуться до неё, по-детски попытаться успокоить, но он осёкся едва приподняв руку. — Почему ты вообще до сих пор с ним? Её резкий и короткий смех испугал. — Я не с ним, Серёж, — мурашки пошли по спине — это первый раз, когда она назвала его этой формой имени. — Это не так работает. Между нами только секс, и секс отличный, но вот вне постели иногда случаются казусы. — Это же ужасно… Т/И отмахнулась, как от пустяка. — Да ладно тебе. Я взрослая девочка, думаешь это первые отношения в которых меня лупят? Спокойствие, с которым она это сказала, выбило воздух у Сергея из лёгких. Это так неправильно, когда человек так говорит о побоях, но Т/И не была похожа на жертву. Скорее на человека, для которого плюсы перевешивают минусы. — Ты не из тех, кто готов терпеть такое только из-за… секса. — Не лезь, Разумовский, — ну вот, опять. — Пусть это лучше буду я, чем какая-нибудь наивная девочка, которой он сломает жизнь. Правда оказалась для Сергея оглушительно громкой. Глядя на Т/И Т/Ф, светскую львицу и акулу бизнеса, сложно представить, что она готова пойти на самопожертвование ради какой-нибудь абстрактной невинной души. Т/И нахмурилась, подумав, что сказала лишнее, тишина образовала длинную паузу. Рука Серёжи потянулась вперёд, еле отрываясь от простыни, осторожно обхватила чужие тонкие пальцы. Женщина дрогнула, поднимая вопросительный взгляд, на который Разумовский поддерживающе улыбнулся. Он ожидал, что она отпрянет, выдернет ладонь, но единственным неуверенным протестом было то, что Т/И отвернула голову в сторону, и то, как ему показалось, не от отвращения или злости. — Не нужно жертвовать собой. — Я и не жертвую, — ответила Т/Ф. — Мне действительно нравится страсть и накал в этих «отношениях», но иногда я забываю, что огонь — это не только приготовление еды и тепло. Ещё это пожары. Телефон на тумбочке завибрировал уже в третий раз, но вместо звука уведомления зазвучал голос Марго: — Сергей, такси ждёт уже десять минут, мне отменить заказ? Разумовский открыл рот, сам не зная, что скажет, но его опередили. — Нет, — Т/И плавно, но быстро встала, прошлась до зеркала, будто её совершенно ничего не волновало. — Голос не распознан, — учтиво произнес голосовой помощник. — Сергей, отменить заказ? — Нет, — вторил Разумовский. Тяжёлым взглядом он провожал Т/Ф от одного угла комнаты к другому пока она собирала вещи, одевалась, и только после прямого замечания продолжил одеваться сам. Треснутая маска снова на лице. Актёр выходит на сцену, скрывая за гримом отпечатки пальцев и дорожки от ногтей на теле. Т/И смотрит из окна на садящуюся в машину рыжую голову и закрывает глаза, надавливая на них пальцами. Её стройный мир трещит, швы расходятся, обнажая белолицую испуганную девочку, нуждающуюся в том, чтобы её просто подержали за руку. Т/Ф всегда уважала силу, была лишь с теми, кто мог перебороть её, завоевать, терпеть не могла тех, кто не мог ей ответить и дать отпор. Но однажды услышанная фраза, которая почти сразу забылась, теперь крутилась в голове, лишая самообладания. «Цветы лучше пуль» Мышка оказалась мангустом.