Монохромные дни

Это случилось неожиданно. Точнее сказать — совсем не вовремя и не по плану, хотя можно предположить, что у Вселенной были свои причины, чтобы все произошло именно в тот день, когда вся беготня закончилась, дело раскрыто, похищенные вернулись, а раненые отправлены на восстановление. Идиллия не могла продолжаться долго — это и так понятно. Но все они рассчитывали хоть на один денечек без беспокойств и без погонь с угрозой жизням. Пока Тодд мирно отсыпался на диване, Фара прощалась с Лидией, а Аманда со своими новыми безумными друзьями разносили в хлам очередную тачку, Дирк в больнице едва ли не умирал со скуки. Тик-так. Медсестра принесла ему стакан с водой и таблетку успокоительного, и буквально через минуту ушла, одарив участливо-печальной улыбкой. Ее шаги стихли, а за стеклянной дверью палаты стало темно. В коридоре гасили свет. Тик-так. Дирк ненавидел больницы почти так же, как одиночество. Эти две вещи вместе давали просто страшный эффект, и никакие успокоительные не помогали справиться с этим. Навязчивая тревога мешала спать и думать, а шумное биение сердца ноющей болью отдавало в раненное плечо. Тишину, мигом окутавшую отделение, прерывало только тиканье часов. Насмешливо и упрямо — тик-так. «Соберись, Дирк, — так же упрямо подумал он, — нужно всего лишь дождаться утра. Утром все это закончится.» Трюк почти сработал — тревога улеглась, практически исчезла. Возможно, получится уснуть, чтобы этот невероятный во всех смыслах день наконец завершился и наступил новый. Но сознание подкинуло новый повод для душевных терзаний. Лжец. Почему-то именно сейчас, в полной тишине и оторванности от внешнего мира, этот эпизод всплыл в памяти, больно кольнув в самое сердце. «Ты чудовище», — Тодд еще никогда не выглядел настолько разозленным и…разочарованным? Дирк вздрогнул и замер, будто заново переживая этот момент. «— Ты нарочно все скрыл! Ты врал мне! — Я не врал, я просто не говорил всей правды, потому что не понимал ее и…» Дурацкие отговорки. «Ты лжец, и ты испортил мне жизнь, лишь бы завести друга.» Дирк обессиленно закрывает глаза. Никто не придет за ним утром. Тодд никогда не простит ему это вранье, а значит, все планы, все надежды на хоть какое-то более менее счастливое будущее — с агентством, приключениями, с Тоддом, — все это разрушено его собственными руками, а точнее говоря, дурацкими выходками. Да, Дирк. Ты заслужил это. Заслужил свое одиночество, и теперь можешь ощутить его в полной мере прямо здесь и сейчас. (И Дирк, кажется, действительно что-то ощущает — что-то неприятное и пугающее — что-то похожее на привычный зов Вселенной, но…гораздо более враждебное) Тик-так. Часы все еще мерно тикают в тишине — сознание Дирка в итоге цепляется за них. Что ж, раз уснуть не выходит, он просто будет считать обороты стрелки, и когда-нибудь это прекратится. А прекращается все довольно быстро. — Почему в коридоре опять включили свет. Как странно. — Дирк начинает полушепотом говорить сам с собой, чтобы справиться с нарастающим предчувствием чего-то ну очень плохого. Он беспокойно ерзает в кровати, насколько это возможно с его ранами и наложенными на них бинтами, но постепенно приходит осознание того, что конечности перестают слушаться — руки и ноги немеют, а одеяло кажется невероятно тяжелым, и… — Добрый вечер, — зловеще начинает чей-то голос. Впрочем, он тут же все портит. — Прости, чел, забыл, как там тебя зовут. Слышится шелест переворачиваемых страниц. — …проект Икар? Дирк переводит взгляд на силуэт в дверях — поздним посетителем оказывается агент Фридкин. Небрежно поигрывая табельным оружием в одной руке (а в один прекрасный момент едва не роняя его) и с папкой в другой, он заходит в палату. Несмотря на полумрак, его темная фигура не вызывает страха из-за всей нелепости действий, хотя уже в следующий момент на Дирка обрушивается вся гамма негативных эмоций. — Ох, нет, только не сейчас… — с мученическим выражением лица тянет он, закрывая глаза и отворачиваясь. Даже это действие дается с трудом — тело уже не слушается его совсем, и он, к тому же, начинает понимать, что наполненный сочувствием взгляд медсестры, таблетка и все вот это вот неизбежно связано. Но судьба ведь не может с ним так обойтись?.. — Введу в курс дела максимально кратко, пока ты не отрубился. Все проекты Черного Крыла нужно вернуть на базу: Риггинс вас всех распустил, а наблюдать за каждым, следить, бумажки заполнять, понимаешь…не катит все это. «Сегодня совсем не мой день?» — думает Дирк, перебирая в голове варианты бегства и с ужасом понимая, что в этом случае все попытки бессмысленны. — Теперь я главный, и, в общем, придется нам тебя забрать — ты типо один из основных объектов. В глазах Дирка темнеет, но он успевает увидеть солдат, заходящих в палату. Напоследок он слышит бодренький голос Фридкина, зачем-то добавивший: — Ничего личного. Тик-так. Наступает полная темнота.

***

— Так зачем ты позвала нас? — уточняет Тодд, присаживаясь за столик напротив Фары. Мысли его пока еще далеко — он думает не о встрече в кафе, а о возможности примирения с Амандой, навестившей его квартиру утром. Она приходила за вещами, а может быть — Тодду отчаянно хотелось надеяться — чтобы заодно справиться о его состоянии. А что, если это был последний раз, когда он ее видел, и больше его любимая сестренка никогда не вернется? — А где Дирк? Я думала, вы придете вместе, — Фара перетянула его внимание не менее важным вопросом. — Может, он опаздывает, конечно, это очень в его стиле… — Вряд ли. В его стиле — это, скорее, приходить раньше, чем нужно. И правда, где он? По правде говоря, Тодд действительно думал, что Дирк добрался до назначенного места встречи раньше его, потому что в больнице, куда посоветовала съездить Аманда, его не оказалось. Тогда это не показалось Тодду странным. Фара предложила позвонить ему, но звонки оказались бесполезными, телефон Дирка — выключен, и единственный выход — подождать еще, не нагружая себя беспокойствами. Все-таки он не ребенок (хотя его поведение порой и вызывает сомнения в этом вопросе), и наверняка скоро нагрянет в кафе, рассказывая о невероятном деле, подвернувшимся ему по пути. Но он так и не пришел. Его телефон оставался выключенным и в этот день, и на следующей неделе, и в течение долгих трех месяцев его поиска по всему чертовому штату. Тодд в тот же злополучный вечер впервые словил приступ — и рядом никого не оказалось. Аманда оставила тревожное сообщение на его автоответчике. Похоже, кто-то открыл охоту на Роуди-3, да и не только. Их с Фарой расследование пришло в тупик совсем скоро, но они выяснили, что за исчезновениями стоит ЦРУ — ребята, с которыми лучше не связываться. Всплыла информация про Черное Крыло, но дальше продвинуться никак не удавалось. Все заглохло. По бумажкам закрыли и весь проект, но в таком случае было всего две версии. Одна предполагала полное уничтожение всех бывших объектов базы. Согласно второй все бумажки — липа. Устаревшие сведения, а на самом деле Черное Крыло функционирует по-прежнему — только с новым начальством. Фара перестала верить во вторую версию уже примерно через четыре месяца поисков. Все, что она делала после этого, так только пыталась убедить и Тодда в том, что продолжать бесполезно, а их копание в секретных документах приведет к чему-то более серьезному и опасному. «Нас и так разыскивают, Тодд, очнись! Мы в розыске! Наши лица засветились в ФБР!» Тодд был абсолютно не согласен. Он считал, что стоит продолжать копать, и еще больше его убеждал эпизод из прошлого, в котором они с Дирком перекопали всю чертову землю в том месте, где была зарыта деталь машины времени. В этом воспоминании Дирк, такой самоуверенный и с живым блеском в глазах, настойчиво убеждал Тодда в том, что стоит только все прекратить — и окажется, что ты был совсем близко от разгадки и так глупо упустил ее. Самоуверенность поселилась в Тодде, крепко засела и мешала успокоиться и смириться с тем, что прежние времена не вернуть. Впрочем, не только это подстегивало его раз за разом находить новый способ узнать что-то о расположении базы — он не мог вынести мысли о том, что все те обвинения, брошенные им сгоряча, не найдут объяснения, а он никогда не сможет извиниться перед Дирком за эти слова. « — Мы уже близко, Фара. Совсем не время сворачивать все, что мы так долго делали… — Вот именно! Слишком долго. Тодд, идет пятый месяц, мы все еще в бегах, все еще объезжаем все окрестности и ищем какие-то знаки в случайностях, которые укажут нам путь! — Так сделал бы и Дирк. — Но ты — не он. Тодд, пора уже заканчивать все это…» Иногда Тодду казалось, что он действительно превращается в Дирка — он чувствовал себя совершенно помешанным, и поиски как-то незаметно превратились в идею фикс. На этой чертовой базе застряли два особенно важных для него человека, и перед обоими ему нужно извиниться за все, что он натворил. Поиски случайных совпадений ни к чему не привели. Ничего нового изо дня в день до определенного момента, когда случайность привела к ним кое-кого еще, не менее заинтересованного в поисках, и вот тогда-то все наконец сдвинулось с мертвой точки. Было достаточно неожиданно проснуться в мотеле среди ночи с пистолетом, наставленным прямо на тебя. — Эй, — перепачканное, но удивительно спокойное лицо холистической убийцы было наполовину скрыто волосами в крови, — где Кен, знаешь? — Что тут вообще происходит?! — Фара с оружием выглядывает из соседней комнаты, а Тодд только сдержанно вздыхает. — Думаю, нам всем нужно успокоиться и поговорить.