***
— Тогда у меня есть к тебе предложение. — И в чем оно заключается? — Ханбин прямо смотрит на женщину, порывается схватить ее за плечи и потрясти. Он, черт подери, согласен на все, потому что хуже уже быть не может. — У тебя осталось одно незавершенное дело.***
— Миссис Ким, — Юнхен невольно сам вздрагивает от истеричных рыданий женщины, — он не умрет, слышите? — едва отодвигается и заглядывает ей в глаза. — Это же Ханбин. Такого не может произойти. — Он столько всего ещё не сделал в жизни, мой мальчик, — женщина зарывается лицом в ладони и оседает на стул, а Сон устраивается рядом. — Что делать, Юнхен? — поднимает мутный взгляд на парня, а тот в реальности познаёт, что означает «невидящий взгляд»: человек смотрит прямо, но даже не отдаёт себе отчёт, на что или на кого, обременённый гораздо более далекими от этого помещения и окружения мыслями. — Что же теперь делать?***
— Итак, — женщина принимается расхаживать взад-вперёд, деловито глядя на Ханбина. Ее взгляд выражает честную заинтересованность и даже некий азарт, мол, дико интересно, как же отреагирует этот априори обреченный человек, — одно незавершённое дело. Одно условие. — О, Господи, — Ханбин взмахивает руками и раздраженно шипит. — Что? Что Вам угодно?! — Ты поможешь одному страждущему, — женщина останавливается чётко напротив парня, смотрит, словно она строгий учитель, особенно в этом сером деловом костюме, а Ким — пришедший на пересдачу ученик. — Докажешь нам, что можешь принести пользу этому миру. — Вам?! — Ханбин разве что только не подпрыгивает на месте от напряжения. — Дамочка, пардон за мой французский, но кто вы такая, я который раз спрашиваю? — Ох, дорогой, ты, кажется, там уже собирался согласиться на любые условия? — она сверкает глазами. — У тебя есть уникальный шанс вернуться назад, домой, в свою жизнь, к родителям и сестре, — тяжёлая ладонь опускается на плечо Ханбина, и его будто придавливает к полу. — Докажи. Считай, что это — кастинг своего рода. Если человек, к которому ты приставлен, заживет счастливо, то твоя взяла: возвращаешься к своим родным, продолжаешь учебу, будто ничего и не было. По рукам? — вторая ладонь оказывается протянутой Киму, тот собирается было пожать ее, но вовремя успевает опомниться: — Как я могу помочь кому-то, будучи призраком? Как Вы это себе представляете? — юношеский взгляд полон сомнения и неуверенности, но Ханбин всегда отличался хорошей смекалкой. — Ах, да, я ведь не первый, кто проходит через это? — Да, верно. Бывают ситуации, когда человек находится на грани и ещё может вернуться к земной жизни. Вопрос в желании его самого возвращаться. Тогда мы предлагаем два варианта. Будто вербуют в свидетели Иеговы, думает парень и хмыкает. На самом деле, судя по его виду там, в реанимационной, и все более громким крикам врачей, осталось ему не так и много. — Ну, так что?***
— Три кубика адреналина! — выкрикивает очередное указание мужчина со скальпелем в руке, и медбрат, маячивший рядом, быстро ретируется за нужной дозой препарата. В данный момент все сознательно находящиеся здесь люди — единый механизм, организм, запрограммированный на одну-единственную цель — спасать жизни. Врач, в уже изрядно перепачканном кровью халате, вспотевший, но уверенно держащий в руках орудие, действует чётко выверенными движениями. Этот парень сегодня не умрет, иначе зачем он тогда давал клятву Гиппократа? — Доктор Сон! — визжит молоденькая ассистентка, сжавшаяся за спиной другого медбрата, что подаёт мужчине инструменты. — Остановка сердца, доктор Сон! — эту фразу сопровождает характерный писк аппарата, и рука со скальпелем будто замирает. Словно в замедленной съёмке врач кричит «Дефибриллятор!», бросает нож и хватает поданные кем-то электроды.***
Ханбин знает, что не имеет выбора, отчётливо понимает, что либо справится и вернётся домой, либо исчезнет, уйдёт навсегда и никогда не сможет сделать того, что уготовано судьбой. Вспоминает тёплую мамину улыбку, обращенную к сыну, когда он возвращается домой на каникулы, радостные визги сестры, все ее детские обиды и шалости, даже чтение моралей отцом; и понимает, что не оставит это. Не может, он должен справиться, потому что обязан вернуться к ним, бороться до последнего. Пусть придётся перевернуть Эверест, отвратить цунами, пересечь границу с Северной Кореей, полететь на Луну — он сделает это и вернётся, потому что он с этой жизнью ещё не закончил. Поэтому чётко кивает и жмёт чужую протянутую руку, задержав дыхание. — Ты справишься, мальчик, — вдруг женщина ободряюще улыбается и хлопает по плечу, да так, что парня чуть пошатнуло. — Удачи. — Стойте, но что мне… Договорить не получается, так как Ханбина грубо и резко прерывают провалом в глубокую вязкую темноту, и он успевает сравнить этот недолгий полет с путешествием Алисы в Страну Чудес. Это как падать с высокой вышки головой вниз. Видимо, приёмная комиссия сверху действительно повернута на расссказах Льюиса Кэролла.***
— Пульс есть, — выдыхает врач, опустив руки. Медбрат осторожно отбирает у него электроды, и, казалось, плотное облако напряжения рассеивается. — Спасибо. Через несколько часов пациента переводят в палату интенсивной терапии, куда миссис Ким активно пытается прорваться, но благо Юнхен ее удерживает, так как туда ещё ближайшие сутки нельзя будет наведываться. Но Ханбин жив, скоро будет здоров и, возможно, даже счастлив и рад. Юнхен целую вечность не видел его улыбку, как бы это ни было постыдно признавать взрослому мужику, но такая сладкая сопливая фраза как «Я хочу видеть, как ты мне улыбаешься» сейчас описывает его состояние.***
Первым, что видит Ханбин после того, как поднимает веки, оказывается потолок цвета черного шоколада. Честно, он не разбирается в оттенках цветов, поэтому что темно-бежевый, что чёрный шоколад — просто «коричневый». Комната просторная, но выглядит меньше, чем есть, из-за приглушенного освещения и темных тонов, в которых оформлена мебель. Похоже на спальню какой-нибудь одинокой молодой девушки, что оформила своё жилище с изысканным вкусом, но Киму, черт побери, настолько все равно, что он даже внимания не обращает на расположение вещей в пространстве. Как человеку, абсолютно в таком некомпетентному, помочь кому-то решить какие-либо проблемы? У него самого их выше крыши, и главная — его физическая оболочка в состоянии овоща. «Именно с этим тебе для начала и нужно разобраться»</<i> Неудивительно, что райский серый кардинал в юбке ещё и может ментально передавать свои мысли. Правда, спустя последний час вряд ли можно чему-то удивиться, если ты ещё утром собирался в университет, а теперь подписался на роль праведного спасителя чьей-то жизни. Тихий шуршащий звук моментально приковывает к себе внимание Ханбина, заставляя напрячься и развернуться в его сторону. На массивном кресле, по всей видимости, сидит человек, скрываемый высокой спинкой, и периодически переворачивает страницы. Ким тупо пялится в пространство и не может понять, что делать и как себя повести. — Эй, — зовёт слабо, но в помещении стоит практически полная тишина, — кто здесь? Перелистывание не прекращается, в ответ никто не отзывается, а значит, его не заметили. Парень подходит ближе, зовёт погромче, а потом задается вопросом уже про себя, не оглох ли часом человек. <i>«Нет, дорогой. Дело в том, что тебе нужно приложить некоторые усилия, дабы оказаться в пределах видимости и слышимости людей. Я забыла об этом упомянуть» Твою же мать, думает Ханбин, он же не чертов телепат. «А ты постарайся» Ким обходит кресло и видит перед собой молодого парня, подобравшего под себя ноги и читающего книгу, название которой на обложке не разглядеть, так как тот удобно ее расположил на коленях. На вид — лет восемнадцать, лицо немного угловатое, острые скулы и черты лица в целом. Видимо, спальня принадлежит именно этому человеку, хотя она действительно выглядит немного девчачьей. Окончательно сомнения исчезают, когда Ханбин замечает забавную цветастую пижаму с картинками из комиксов на парне, и отмечает, что у самого похожая есть. — А теперь, — шепчет Ким, — посмотри на меня. Но реакции — ноль. — Эй! — теперь это звучит гораздо громче. — Я здесь, чувак! Но содрогнулся разве что только воздух. — Алле! — закипает Ким. — Я разговариваю здесь, вообще-то. И хочу, чтобы ты обратил на меня своё грёбаное внимание! — то ли от раздражения, то ли от злости, что придало энергии, но голос Ханбина становится объемным и словно мыльный пузырь раздувается, отражается от стен. Незнакомец вздрагивает и вскидывает голову: — Еб твою мать! — грубый голос пронзает воздух, а Ханбин кривится. — Ты кто такой?! — книга листами вниз летит на пол, а парень вскакивает. — Конь в пальто, — шипит Ким. — Я повторяю, — практически рычит парень, сузив и без того узкие глаза, выражая полнейшее презрение и злость, — каким хером тебя занесло сюда? — А почему ты нервный-то такой?! — «стартует» и Ханбин тоже, всплеснув руками. — Я вообще не ебу, где нахожусь! Хватит возникать здесь! — Ты, черт подери, из воздуха материализовался! — в глазах напротив читается испуг вперемешку с удивлением. — Ну, люмос максима! — выпаливает Ханбин первое, что приходит на ум, ведь эта ситуация кажется настолько абсурдной, что дальше уже некуда — даже если начнёшь заклинаниями из «Гарри Поттера» разговаривать. — Так, — парень хватается обеими руками за голову, — как ты оказался в моей голове? — В твоей голове? Я думал, что попал в живой уголок юного натуралиста, а это, оказывается, внутри чьей-то черепной коробки…