Снежный плащ

Из-за того, что на Стену отправлялся ещё и король, сборы затянулись. Серсея закатывала истерики чуть ли не прямо в тронном зале, требуя, чтобы Джоффри отменил своё решение. Конечно же, можно было быть уверенными: теперь он из чистого упрямства, но доедет до Стены. Другое дело, как он будет вести себя там… После официального объявления перемирия Джоффри, как Санса и надеялась, оставил её в покое. В том смысле, что битьё и прямые угрозы прекратились: король вернулся к той лениво-высокомерной манере, в которой он говорил с ней до казни её отца. Впрочем, сейчас, когда она знала, что он представляет из себя на самом деле, эта надменная вежливость вызывала у неё не меньшую злость, чем явные издевательства. Но зато союз Ланнистеров и Старков означал и то, что Санса из заложницы превратилась в гостью, то есть ей приходилось проводить намного больше времени в компании Серсеи. Королева постоянно была в отвратительном настроении, и каждое её слово просто источало яд. – Разумеется, голубка, вы неплохо устроились, – наливая себе очередной бокал, с горечью говорила она. – Ты отправляешься домой к своей милой семейке, будешь жить в вашей мерзлоте и радоваться, а твоя сестра заставила моего отца – моего отца! – на ней жениться, и теперь какое-то существо, которое и на девчонку-то не похоже, будет носить титул леди Утёса Кастерли и хозяйничать в нашем родовом замке… Знаешь, твой братец никогда бы не выиграл войну, мы бы раздавили его, как муху, если бы леди Арья так вовремя всё не устроила. Запомни, голубка: лучшее оружие женщины у неё между ног, и иногда оно более действенно, чем любые копья и стрелы. «Арья не такая! Замолчите!» – Санса стиснула зубы, чтобы не сказать этого вслух. – Может, это вы, Старки, Белых Ходоков из-под земли и вывели, или откуда они там лезут? А что, скажешь, нет? Вы же этой вашей северной магией владеете? – Серсея испытующе посмотрела на Сансу. – Поколдовали твои братики, вот Ходоки и появились. А вы все такие из себя чистые и невинные, хоть плачь от умиления. Что? Молчишь? Сказать потому что нечего. – А я не думаю, что это братья Сансы вызвали Ходоков, – внезапно подал голос Томмен с другого конца стола. – Мне Робб в Винтерфелле показывал, как стрелять из лука. Серсея раздражённо покосилась на него: – Томмен, это взрослый разговор. Не встревай. – Ну да, а как какие-то вымершие дома зубрить, так я уже взрослый и должен, – обиженно пробурчал мальчик. С тех пор, как Мирцеллу поспешно и без помпы отослали в Дорн, Томмену было очень одиноко, он часто капризничал и жаловался, что с ним никто не играет. Лорд Тирион старался уделять племяннику свободное время, только вот у него такого времени почти не было, и в целом роль «затейника для принца» была отведена слегка ошарашенному этим Ланселю, который, хотя у него и были два младших брата и сестрёнка, слабо представлял себе, как обращаться с детьми. Санса бы с удовольствием приглядела за Томменом, но этого уже не допускала королева. – Ты ведёшь себя недостойно, Томмен. Иди к себе. Мальчик послушно спрыгнул на пол, несмело улыбнулся Сансе и вышел из комнаты. – Через неделю назначен ваш отъезд. Джоффри наотрез отказался оставаться в городе, – Серсея одарила Сансу таким взглядом, будто исключительно последняя была виновата в такой затее короля. – Что ж, он составит тебе хорошую компанию в пути. – Не сомневаюсь, ваша милость, – ввернула Санса с таким же выражением лица, и королева скривилась. «Неприятно видеть своё отражение, не так ли?» С тех пор, как пришли поразительные известия из Харренхолла, Санса осознала, что в их беседах с Серсеей роли практически поменялись – теперь уже Санса могла говорить сколь угодно колким тоном, и Серсея была бессильна что-то сделать. Джоффри был в ссоре с матерью, перемирие требовало уважительного отношения к Старкам, а тут ещё Санса оказалась сестрой новоявленной мачехи королевы. Другое дело, что, несмотря на всю скопившуюся ненависть, Санса не могла себя заставить полностью копировать обращение с ней Серсеи. И причина была не только в том, что вместе с ненавистью в сердце прочно осели панический страх и робость. Была в подобной мести какая-то низменная пошлость, какое-то мелочное злорадство на уровне ссорящихся судомоек с замковой кухни. Вскоре Серсея величественно удалилась, заявив, что её ждёт множество дел. Санса, уже не таясь, расплылась в улыбке и бросилась к своей комнате едва ли не бегом. Неделя до отъезда! Наконец-то! Всего неделя! И пусть даже в пути придётся терпеть присутствие Джоффри – ничего! Замечтавшись, она едва не столкнулась с шедшим навстречу королевским гвардейцем, но, подняв глаза, с облегчением узнала Сандора Клигана. – Простите… – Санса замялась: для неё оставалось загадкой, как заговаривать с одним из немногих своих каких-никаких защитников, если обращений «милорд» и тем более «сир» он не выносил. – Дверцу золотой клетки приоткрыли, пташка? – мрачно уточнил он. – Только эти Ходоки на Севере и похуже клеток будут. «Но я буду с семьёй», – хотела Санса возразить. Вовремя осеклась, вспомнив, что такой аргумент его попросту разозлит. – Вы тоже едете к Стене? – А что мне ещё делать, если туда собрался наш славный король? – фыркнул Пёс. Санса очень удивилась: обычно он не скрывал того, что его предназначение – убивать по приказу Джоффри. Почему же в его голосе чувствовалось сомнение… страх? Ведь шла речь даже не об убийстве людей, а об истреблении человекоподобных чудовищ. – Я думаю, вы-то с Ходоками справитесь. – Избавь хоть меня от своего чириканья! – рявкнул он, и Санса отступила. – Разве твоя семейка тебе не написала? Не написала о единственном оружии, которое берёт этих дряней? Огонь! Тут всё стало ясно. Пристыженная Санса хотела было извиниться, но Пёс, отвернувшись, быстро пошёл дальше. «Какой ужас! Он ведь понимает, насколько опасны Ходоки, но, раз их только огнём взять и можно, он же совсем не сможет с ними сражаться!» Саму Сансу порой мучило понимание того, что мужчины со всех концов страны будут воевать с Ходоками, а она не сможет помочь им ровно ничем – так каково же было Псу, у которого, кроме битв, и смысла в жизни не было? «Может, написать Роббу, чтобы он пристроил Пса в гарнизон какой-нибудь крепости, чтобы ему поменьше дела с Ходоками иметь? Ой, нет, не получится, у Клиганов же присяга Ланнистерам, поэтому, будь у нас хоть тысячу раз союз и перемирие, Пёс подчиняется Джоффри и его родне…»

***

Белая деревянная лошадка была очень большая, и Жанея с неё часто шлёпалась – что не мешало ей упорно лезть обратно снова и снова. Мать, зная любовь девочки к игре в верховую езду, обложила лошадку целой горой подушек, и похоже было, что отважная двухлетняя всадница скачет среди каких-то диковинных красных барханов. Арья сама не ожидала, что будет проводить столько времени с семьёй Кивана Ланнистера. Дело было в Жанее – малышка сразу привязалась к «тёте Алье», уже на следующий день после её приезда пригласив её в детскую и показав свои игрушки. Должно быть, она почувствовала родственную душу: у неё была всего пара нарядных куколок-дам, зато от рыцарей, драконов и лошадей всех размеров детская ломилась. А гордостью Жанеи был деревянный меч, раскрашенный под сталь, с по-настоящему позолоченной рукояткой – она звала его Светлым Рёвом. – И в кого она такая уродилась? – с растерянной улыбкой повторяла леди Дорна, глядя, как Жанея с устрашающим, по её мнению, гудением разрушает груду кубиков, призванную изображать Харренхолл. – Я никогда не интересовалась этими ужасными войнами. С Дорной отлично поладила бы Санса – супруга Кивана была именно такой леди из слащавых легенд и песенок, которой Санса всегда мечтала стать. Жизнь Дорны была ограничена семьёй, посещениями септы, работами в садике и рукоделием. – Тётя Алья, а давай иглать, сто ты будес длаконом, а я длевним кололём! – предложила Арье Жанея, раскидав кубики из-под «Харренхолла» по всей комнате. – Я не тётя, зови меня просто Арьей, – с безнадёжным видом поправила её та. – Холосо, тётя Алья, – покладисто согласилась Жанея, и Арья махнула на это рукой. Знаешь, Санса, супружеская жизнь у меня начинается интересно, писала она вечером в ответе сестре. Сегодня полдня провела с двухлетней леди Жанеей, которая отныне приходится мне племянницей, и таскала её на плечах. Можешь себе представить? Она обожает играть в рыцарей и драконов, между прочим, и поэтому с ней у нас отношения лучше некуда. Другую половину дня я посвятила выбрасыванию из спальни всякой мишуры. Всю мебель с золотыми львами я отдала в комнаты, принадлежащие Дорне – оказывается, это она когда-то помогала «кузине Джоанне» всё это выбирать! Ковёр я оставила, он очень пушистый и тёплый, а драпировки сменила на простенькие, из зелёного холста. Кровать и столик мне пока принесли из комнат прислуги, но Дженна обещала позвать мастера из Ланниспорта, который сделает что-нибудь дорогое, но скромное на вид. И да, сестричка, не волнуйся: Дженна совсем не против моих нововведений. Ей, говоря прямо, безразлично. Дорна дальше своих цветочков и пяльцев ничего не видит, а больше мне ни с кем считаться не надо. Наверное, тебя немало удивляет то, как я тут сижу, занимаюсь воспитанием детишек и обустройством комнат? Я тоже такого развития событий не ожидала. Ничего, это цветочки, ягодки впереди! Завтра днём леди Утёса Кастерли ждёт первая аудиенция с просителями, а вечером – урок с местным мейстером. Сегодня я ещё, как считается, отдыхаю после долгой дороги. Дженна показала мне Зал героев и Золотую галерею. Я здесь только второй день, а уже не могу смотреть ни на что жёлтое и блестящее. Каким облегчением было, например, когда в Зале героев мы остановились у портрета леди Роанны, бабушки Дженны и Тайвина! У неё зелёное платье и рыжие волосы (такие ярко-морковные, рыжее твоих). Ни единой золотинки! Глаз радуется. Леди Роанна, как говорят, убила пятерых мужей. Арья повертела в руках перо. Стоит ли писать обо всей этой ерунде сестре, которую ты не видела много месяцев и неизвестно, когда увидишь снова? С которой вы до разлуки только и делали, что ссорились по поводу и без? Такое письмо могла бы написать милая, примерная девушка в пышном платье, выданная замуж, может, не по большой любви, но по обычному уговору, в мирное время, за симпатичного молодого лорда… А что может сказать Сансе она? «Санса, мне без семьи ужасно скучно…» Нет, сестра и так неведомо что пережила в Гавани, не надо её зря волновать. «Не переживай за меня, Дженна замечательная женщина, правда, палец ей в рот не клади, а Дорна довольно скучная, но со мной очень добра – я отлично устроилась в Утёсе». А это, наоборот, звучит так, будто Арье плевать и на мать, и на сестру и братьев, и на то, сколько бед им причинили Ланнистеры. Получила крепость, полную золота, и забыла обо всём… И это она, которая не собиралась стать леди вообще! Поверь, это не значит, что я невероятно счастлива – совсем нет! Я не хотела выходить замуж, уж точно не в ближайшие лет пятнадцать и не таким образом! – принялась она объяснять. – Просто мы все и так прошли через многое, и я не хочу впадать в отчаяние, особенно сейчас, когда нам, всем людям, нужно держаться заодно. Моё положение далеко не из худших. На бумаге всё это выглядело довольно жалко. Какие-то вялые попытки оправданий. Если бы сама Арья получила такое письмо, она бы, скорее всего, им не поверила. – Миледи? – в комнату заглянула Мэгги. Пожилая и бойкая, Мэгги в основном предоставляла всю заботу об Арье харренхолльским служанкам, а сама только объясняла ей дорогу к разным уголкам Утёса и – в чём Арья почти не сомневалась – аккуратно докладывала о её занятиях Дженне. – Леди Дженна просила передать, что аудиенция начинается ровно в полдень. – Хорошо, Мэгги, скажи, что я приду к началу. «У всех Ланнистеров одни и те же приёмы. Только там, где Тайвин бы ничего не сказал, обойдясь долгим пристальным взглядом, Дженна дружески сообщает через любезную прислужницу, когда именно будет аудиенция. А цель одна: дать понять, что всё-таки решение за ними, а не за мной. Ничего, мы ещё поборемся». Арья отложила перо и свернула бумагу. «И у кого ещё тут хуже семья, когда я родной сестре не знаю, как и что написать…» Мэгги тут же возникла рядом снова, когда Арья вышла за дверь, чтобы отправить письмо. – Мейстер Крейлен на нижних этажах, один из людей Олгуда болеет. Я помогу вам. Я умею управляться с воронами. Мысли Арьи определённо отразились на её лице, потому что в глазах служанки зажглись озорные огоньки: – Мейстер собирается обучить вас этому в первые же дни. Леди Дженна сказала, что, по словам лорда Тайвина, вы любите те занятия, которыми леди обычно пренебрегают. – Выражаясь кратко, я люблю везде совать нос, – с усмешкой подтвердила Арья. – Ладно, показывай, где тут ваши вороны.