Снежный плащ

Джоффри скучал. Первое время, когда он весь пыжился от того, что ему удалось переупрямить мать и отправиться в поход, было ещё ничего, но потом, как и ожидалось, этот самый поход ему надоел. – Почему мы плетёмся, как черепахи? – то и дело прикрикивал он на солдат. Не смея пререкаться с королём, отряд, попадавшийся ему под горячую руку, покорно пришпоривал коней и минут десять нёсся, как будто за ним драконы гнались. За это время Джоффри, как правило, отвлекался на что-нибудь другое, и вырвавшиеся вперёд бойцы останавливались и ждали, пока их догонит основная часть колонны. Устраивать казни и наказания Тирион строго запретил в первый же день похода. – На марше за дисциплину и наказания отвечаем мы с сиром Байвотером, – сказал он. – Но король – я! – предсказуемо объявил Джоффри. – Хоть один выстрел из арбалета без моего разрешения – и ты будешь объяснять это Ходокам у Стены, – отрезал Тирион. – Мне как раз в передовом отряде нужен будет оруженосец. Единственным, что он позволил племяннику, была охота. Взятые с собой вяленое мясо, солёную рыбу и сушёные фрукты и овощи нужно было по возможности сохранять до Стены, поэтому добывать свежую дичь приходилось часто. Тирион рассудил, что, если не разрешать Джоффри вообще ничего, тот рано или поздно не выдержит и что-нибудь выкинет, как ни пугай его Ходоками, так что пусть лучше стреляет куропаток и зайцев. Серсее об этом не сообщали: кто, как не она, знал, как чревата опасностями охота. Впрочем, на кабанов Джоффри пока не натыкался – притаскивал в основном мелкую птицу и энергично её потрошил. Однажды, когда охотничья партия задержалась до ночи и все, кроме дозорных, разошлись спать, Тириону удалось немного повидаться с Шаей – она вышла к нему из своего шатра. – Может, ты хочешь остаться в какой-нибудь крепости? – спросил он. – Если я погибну на Стене, ты никаких денег, скорее всего, не получишь. Если ты погибнешь на Стене, думаю, тоже. Когда он заговаривал с ней о безопасности в Гавани, она презрительно поджимала губы и говорила, что деньги могут гореть синим пламенем. Но теперь она, подумав, опустила глаза: – Ты точно не оскорбишься? Видишь ли, я не хочу тебе мешать, там, в битвах... Ну понятно. В переводе на обычный язык – она действительно боялась. И скорее всего, не за него, а за себя – погибни он, она запросто найдёт, с кем утешиться... Да и в самом деле – ни одна из законных жён солдат не последовала за мужем на Стену, что за бред он выдумал, почему бы с ним захотела отправиться Шая? Уже сейчас с войском ехало поразительно мало девиц – плата платой, а в лапы к Ходокам не хотелось никому... – Ну что ты, – через силу сказал Тирион. – Ведь все женщины остаются на юге. Шая облегчённо улыбнулась: – Я, наверное, останусь в Риверране с леди Сансой. Я к ней привязалась. Там тебя и подожду. – Пока я буду на Стене, – Тирион вздохнул, – ты можешь не особо хранить мне верность. Вряд ли у нас там откроется золотая жила, поэтому высылать тебе денег оттуда я не смогу. – Как ты можешь так говорить! – возмутилась она. – Мне будут платить как служанке миледи – она мне уже обещала. Я вовсе не горю желанием раздвигать ноги перед кем попало, представь себе! – Я не очень-то верю, но спасибо, я польщён. Шая наклонилась к нему и поцеловала. – Мы точно не можем уединиться в менее открытом месте? – прошептала она, опустившись перед ним на колени. – Точно, – покачал головой Тирион. – Мы и сейчас рискуем, а если нас застукают в постели, тебе не жить. Вдали послышался звук рога. Джоффри трубил изо всех сил, оповещая всех на несколько миль вокруг, что охота сегодня удалась. Шая крепко обняла Тириона на прощание. – Береги себя, мой великан, – сказала она, чуть укачивая его, как ребёнка. – Этот ужасный король тебя ненавидит. – Не он один, – успокоил её Тирион. – Я привык. Она неслышно, как всегда, скрылась за пологом ткани, послав ему воздушный поцелуй. До Риверрана оставалось меньше недели пути.

***

Бейлон Грейджой смотрел на письмо, с трудом сдерживая ярость. Теон, слабак, рохля, продавшийся северянам... Полез, дурень этакий, на Винтерфелл, когда ему ясно сказали, что он должен атаковать береговые деревни. Может, он сделал это нарочно, чтобы его поймали? Небось сейчас рассказывает людям Старков, что это его заставили, а сам он не хотел... Этот, как его, Родрик Кассель ещё и уверял, что Аша взята в плен в Темнолесье, а Виктарион разбит подо Рвом. Бейлону очень хотелось верить, что это неправда – Аша и Виктарион были теми членами его семьи, кто ещё чего-то стоил. С другой стороны, до него не доходило слухов ни о каких блестящих победах... Но самым противным в письме кастеляна Винтерфелла было даже не известие о поражениях железнорождённых и взятии Теона в плен. Самым противным было то, что у Касселя хватало наглости ещё и предложить перемирие. Белые Ходоки подходят всё ближе. Даже если они не переплывут море, подумайте: вы просто умрёте с голоду. На Железных Островах почти ничего не растёт – без торговли с нами (неважно, платите вы золотом или, как вы любите говорить, железом) вам не выжить. А если Ходоки завоюют Вестерос, где вы себе возьмёте что бы то ни было? – Ходоки, – усмехнулся Бейлон. – Очередная страшилка этих северян, суеверных, как бабки. И даже если они действительно есть, они уйдут с приходом лета – об этом наверняка говорится даже в ваших дурацких сказочках. У вас отличный флот и храбрые бойцы. Почему бы вам не объединить силы с нами? В союз против Ходоков уже вступили почти все – и наши Старки, и Талли, и Баратеоны, и даже Ланнистеры. Недавно пришла весть из Простора о том, что Тиреллы также пришлют свои войска, и, как сообщил нам гонец, посланный от объединённой армии короля Робба и лорда Тайвина, принц Доран Мартелл уже практически согласился помочь. – Вы думаете, перечисление семей ваших сухопутных хиляков меня напугает? – закатил глаза Бейлон. – Всё, никаких поблажек и никаких перемирий! Даже если на нас полезут Ходоки, мы справимся своими силами. Скомкав письмо, он бросил его в огонь. – Ваша милость, может, нам стоит обдумать... – подал голос Бейлор Блэктайд, чей корабль и привёз письмо с Каменного берега. – А ты вообще молчи. Ты как мой сын, только хуже – южанином заделался. Бейлон чувствовал, что у лордов Железных Островов мало к нему уважения, и это его страшно злило, а порой и пугало. Что сделалось со Старым законом? Почему все стали такими хлипкими? Ведь он, Бейлон, всю жизнь старался возродить славу Островов, великих королей вроде Грейайронов и Хоаров. Но почему-то вот уже второй раз всё кончалось тем же – бесславными поражениями и скрытой насмешкой во взглядах собственных подданных. – Если ваши дети оба в плену... – молчать Блэктайд не пожелал. Бейлон стиснул зубы. Ладно Теон, на него он и так не возлагал никаких надежд. Но Аша, его бесстрашная любимица!.. Как она вообще смогла попасться? И главное, как их теперь выкупить? Он вынужден был признать, что на Железных Островах не слишком много того, что можно было бы дать взамен пленников... – Я напишу Ланнистерам и предложу союз против Старков. – Но они уже объединились друг с другом против Ходоков, – заметил Блэктайд. – Это ненадолго, поверь мне. Кто-кто, а львы и волки рано или поздно перегрызутся опять. Бейлор Блэктайд с жалостью посмотрел на короля. Ему было на самом деле известно очень многое о положении дел на материке, гораздо больше, чем то, что узнал Бейлон из письма. За восемь лет, проведённые в плену в Староместе, Бейлор очень подружился с Марком Маллендором, наследником Нагорья, который в это же время воспитывался у приходившихся ему какой-то там троюродной роднёй Хайтауэров. Они до сих пор переписывались, и Марк, воевавший на стороне короля Ренли, был в курсе всех основных событий войны. «Сказать – не сказать? Старый хрыч всё равно не поверит. Но и людей наших жалко – останутся в лучшем случае против всех, в худшем против Ходоков». – Ваша милость, – решительно начал он, – мне доподлинно известно, что Ходоки и вправду существуют и что все дома Вестероса идут на защиту Стены. – Откуда взялось это твоё доподлинно? – проскрежетал Бейлон. – У меня остались связи в Просторе. Мне тоже пришло письмо... – Так я и знал! И ты ещё им веришь? Убирайся! «Ну что ж, этого следовало ожидать». Уходя, Бейлор всё же сказал: – И да, милорд, столкнуть Ланнистеров и Старков будет сложно. Они успели породниться. – Рейны им тоже были не чужими, – крикнул ему вслед Бейлон. Когда за Блэктайдом закрылась дверь, он в ярости ударил кулаком по столу. Вот они – нынешние юные железнорождённые! Особенно те, кого забрали в плен после провалившегося восстания... Связи в Просторе у них! Конечно, эти южные рыцаришки рассказывают всякие ужасы – такие, как они, испугаются и дохлой селёдки... А Ланнистеры и Старки, значит, породнились. Интересно, кто из них женился на ком. Скорее всего, вдова Неда Старка нашла замену убитому мужу. Да, это всё-таки осложняет дело... Бейлон скрепя сердце взял перо. «Договорюсь о выкупе Теона и Аши, если Кассель не соврал и Аша действительно в плену. А о союзе и речи быть не может». Дверь снова отворилась. – Кто ещё там? – спросил Бейлон. – Не впускать никого, я занят! – Простите, милорд, – перед ним появился какой-то на редкость встрёпанный и грязный мальчишка. – Аллен Пайк из Десяти Башен, с вашего позволения, милорд. – Что? Какие-то вести об Аланнис? – встревожился он, видя, как мальчишка мнётся. Он давно разлюбил свою жену, да и оставалась ли она тем же человеком после того, как её разум помутился? Но Аланнис, пусть и живущая на другом острове, всё же оставалась частью его жизни. Он не питал никаких страстных чувств к мосту своей крепости, но и не мыслил мира, в котором бы его не было... Пайк что-то еле слышно мямлил. – Да говори же ты чётко! – вспылил Бейлон. – Что с королевой Аланнис? Она больна? – Не совсем, – уклончиво ответил тот. – У неё было... В общем, она просила меня срочно передать вам вот это. Она сказала, что вы сразу всё поймёте. Бейлон изумлённо смотрел на то, что оборванец вывалил из небольшого узелка на стол. Какие-то кольца и перстни, стеклянная бутылочка, платок, наконечник стрелы, акулий зуб, птичьи перья... Всё понятно. Аланнис окончательно помешалась. «А я ещё о ней беспокоился!» – Можешь убираться в свои Десять Башен и сказать королеве, что я ничего не понял, – сказал он, даже не глядя на Аллена. – Хорошо, милорд, – покладисто ответил тот. – Вот ваше перо. – Да не это, дурак, – возмутился Бейлон – мальчишка подал ему чёрно-серое перо из «гостинцев» Аланнис. – Чтоб тебя! – он пребольно укололся кончиком пера. Выступила кровь. – Всё, пошёл вон отсюда. Он взял собственное перо и начал писать задуманное письмо в Винтерфелл, но, не успел он вывести и одного слова, как почувствовал приступ сильнейшего головокружения. Он откинулся на спинку стула. – Валар моргулис, – тихо и как-то виновато сказал Аллен Пайк и – Бейлон готов был поклясться – выскочил в окно. Голова кружилась всё сильнее и сильнее. «Стражники... как они пропустили... самозванца...» Страшным усилием воли Бейлон выпрямился и уставился на стол. И тут же увидел, что то, что он принял за узелок, оказалось запиской – настоящей запиской от Аланнис, её почерк он узнал бы из тысячи. Значит, она действительно послала какого-то Пайка, просто его перехватили?.. Слова плясали перед его глазами, но он сумел напрячься и их разобрать. Он вернулся. Я видела паруса. Я боюсь. Кто вернулся? Бейлон ещё раз посмотрел на лежавший на столе хлам, и его как холодной водой окатило. Голубоватая эссосская бутылочка из-под вечерней тени... монограммы на кольцах и перстнях, складывающиеся в слово «тишина»... и перья вороны. Эти несколько секунд напряжения отняли последние силы, и Бейлон рухнул лицом на стол.