Ветер и море

После ночи в Нампаре, Полдарки мечтают избавиться от не прошенного гостя - тем более после того, как Джордж оскорбляет хозяйку дома. Однако все не так, как кажется, и Росс и Демельза должны научиться преодолевать свои предрассудки. Джордж перевернулся на бок, и вздохнул, зарывшись в теплые одеяла, он погружался в них, пока снаружи не осталось ничего, кроме его лица. О, блаженство! Несмотря на то, что это была простая кровать, - ничуть не похожая на резное позолоченное сооружение с балдахином, к которому он привык, - Джордж никогда не отдыхал лучше, чем в маленькой койке, которая была постелена ​​для него в библиотеке Нампары. В Кардью Джордж спал в шелковых листах, напыленных эссенцией лаванды, под пуховым одеялом и дорогим покрывалом, так пышно украшенным металлической нитью, что оно почти душило его, и все же он по большей части мерз по ночам, так как тепло в большой комнате поднималось вверх. Здесь три разных одеяла и стеганое покрывало были нагромождены поверх заполненного соломой матраса для тепла, а детская кроватка была сдвинута рядом с камином. На полу рядом с ним была пара тапочек, простых, но теплых, а на маленьком столике стоял графин с чистой водой и стаканом. Все это было сделано не потому, что он отдал такой приказ, а потому, что хозяйка дома не хотела, чтобы он замерз или мучился от жажды. Ему также положили рубашку на ночь, с плиссировкой на плечах и запястьях и вышивкой у горла. Тоже от Полдарка, конечно. В общем, он чувствовал тепло, заботу и был доволен. Джордж прижался лицом к постели, вдыхая. Пахло приятно и не только чистотой. Это был особый запах льна, который высушили на солнце. Однажды, когда он был ребенком, горничная сказала, что лен улавливает солнечные лучи в своих волокнах, он слушал широко открыв глаза и провел несколько часов в наивном изумлении, пытаясь понять, как это может произойти. Он улыбнулся воспоминанию. Те дни, казалось, давно исчезли. Вдыхая запах льна он представлял образы счастливых прачек, веселые женские песни и ленивых шмелей, падающих сквозь солнечное небо, но это были воспоминания незнакомца, конечно же, не его. Его детство вовсе не было таким радостным, но он подумал, что таким наверно было детство Росса: беззаботное, спокойное, без ограничений и запретов... Еще одна вещь, которой он вероятно, мог бы позавидовать, но Джордж решил, что сейчас не время для злой ревности. Во любом случае, он слишком устал. Погружаясь в сон, он радовался, что вчерашнее ужасное приключение так неожиданно хорошо закончилось. Позже сегодня он напишет, чтобы за ним прислали карету, чтобы отвезти его в Труро, и в конце дня этот эпизод станет лишь неприятной случайностью. Если сделать это, дядя Кэри даже не узнает об этом инциденте. Когда Джордж ушел, старик был в довольно неприятном настроении и разговоры о происшествии, конечно, не помогут его улучшить. Дядя никогда не мог спокойно принять плохую новость, особенно если дело касалось денег, и лошадь потеряна, и одежда пришла в негодность- все это, несомненно, были убытки. Идиотизм был главной причиной, по которой все шло не так, как это сделал бы Кэри Уорлегган. Люди были идиотами потому, что тратили деньги там, где их не было, и занимали их, когда не могли потом вернуть. Они были идиотами потому, что у них были сомнения или совесть, или потому, что они не были безжалостны. Конечно, любой, кто падает с собственной лошади и тратит большую часть ночи, блуждая по лесу, тоже должен быть идиотом. Хотя ничто из этого не было ошибкой Джорджа, Кэри все равно приписывал бы это беспечности своего племянника. Джордж вздохнул и перевернулся. Стоило ему вспомнить о дяде, как боль вернулась. Он надеялся, что спокойного ночного отдыха будет достаточно, чтобы вылечить часть травм, таких как головная боль или боль в суставах, и у Джорджа не останется ничего, кроме синяков от этого случая. Тем не менее, тайная сила, лежавшая за его лбом, ударялась, как одержимый сумасшедший, боль то острая, то тупая, барабанная и колющая, тянулась от уха к другому, как будто горячая игла проходила через его мозг и выталкивала раненый глаз по пути. В жестоком союзе с этой пыткой его лодыжка снова начала пульсировать, оба ранения издевались над ним, и как он только смел думать, что все будет в порядке! Несколько мгновений назад он думал о том, чтобы встать и спустится по лестнице; теперь это было невозможно. Джордж лежал, тяжело дыша, когда жидкий огонь взмыл назад, и его зубы начали стучать, когда он попеременно чувствовал то жар, то холод.. Запах готовящейся еды пришел из-под лестницы, и, хотя он был, конечно, приятен при других обстоятельствах, теперь он вызывал тошноту. Джордж ненавидел это состояние, когда ум был прежним, но тело было хрупким, и никакие выдающиеся замыслы не могли осуществится из-за нездоровья и слабости. Он наблюдал, как его отец расточился так в последние месяцы долгой и жестокой болезни; как блестящий ум застрял в слабом, распадающемся теле. Уорлегган боялся, что та же судьба может настигнуть однажды и его. Как только тошнота и головокружение немного успокоились, он с усилием встал с постели, для боли не имело значения, лежал он или был на ногах. Прошло довольно много времени, судя по свету, который лился в окна. Он не хотел больше обременять хозяев дома, кроме того были дела, ожидающие своего завершения. Он одел чулки и бриджи, теплые тапочки, ополоснул рот и как смог причесался. Он связал волосы все той же самодельной лентой, которую использовал вчера. Лодыжка сильно болела, но Джордж закусил губы и вышел из библиотеки. В коридоре он услышал звуки, идущие из кухни, разговоры и смех и грохот посуды, смешанный с болтовней ребенка и тихим пением. ----- В это время Демельза уже несколько часов, как встала. Она позавтракала, позаботилась о Джереми, проводила Росса на шахту и сделала большую часть своих обязанностей. С Джереми, который теперь увлеченно играл с игрушечными солдатиками и лошадками на полу, а Джуд и Пруди были заняты уборкой конюшни, Демельза наконец-то могла подумать о своем. Она готовила тесто для пирогов, что бы она ни делала, можно было не обращать внимания на руки: этим рецептом она так часто пользовалась , что могла делать это даже во сне. Напевая вполголоса, она выглянула в окно. Погода немного прояснилась, но на оконном стекле были ледяные цветы, а снег на земле превратился в твердую корку льда и грязи. Новые хлопья начали падать, мелкие, но не тающие и частые. Вскоре на льду появится новый слой снега, будет опасно для человека и зверя выйти на улицу. Она надеялась, что Росс будет осторожен по дороге домой. Она часто была одна. Ну, почти одна, но Джереми был так поглощен игрой, что Демельзе казалось, что она одна. Она начала петь первые слова старой корнуолльской песни, давно забытой большинством, и тех, кто помнил, становилось все меньше. Некоторое время она работала так, пока не услышала внезапный звук другого человека, пока она не вспомнила необычного гостя, которого Росс привез домой прошлой ночью. Джордж Уорлегган вышел на кухню, выглядя очень бледным, хотя по его лицу ничего не читалось, кроме надменного высокомерия, которое она так часто видела в прошлом. «Доброе утро», - сказала она, и, не дожидаясь ответа, освободила место, чтобы он сел на скамейку рядом с изразцовой печью, самым теплым местом в доме. Он принял приглашение, упала неловкая тишина, а Демельза приготовила небольшой завтрак из сыра и хлеба. Ей нечего было ему сказать, как и ему-ей. Теперь о пении не могло быть и речи, и поэтому она продолжала работать, пока, наконец, молчание не стало слишком тяжелым, и Демельза подумала, что можно сказать, что-то вежливое и безобидное. "Как спалось?" Он выглядел слегка испуганным, несколько раз моргая и прочищая горло. «Я ... ну, я ... я могло быть и лучше ...» Ответ удивил ее своей грубостью, а с другой стороны - не удивил вовсе. Кровать, которую она спешно приготовила, была простой, набитый соломой матрас на деревянной раме, несколько одеял и подушка, брошенная сверху; конечно, ничего подобного той затейливой роскоши постельных принадлежностей, к какой он, неомненно, привык. Тем не менее, вежливый человек не упомянул об этом в присутствии хозяйки, но, как обычно, Джордж Уорлегган не утруждал себя хотя бы притворной вежливостью. Он просто не мог удержаться от критики, хотя здесь встретил только доброту. Потом он, вероятно, со злорадством станет говорить о том, каких качеств ей и Россу и их дому не хватает, и приступит к издевательствам потому, что она была ни чем иным, как кухаркой, все, как обычно. Решив, что она больше ничего для Уорлеггана не станет делать, она с неприязнью отрезала. «Разумеется, мне жаль, что здесь не дворец, ваша светлость, но я не помню, чтобы мы присылали вам приглашение». Демельза шмякнула тарелку с завтраком на стол рядом с ним, где она приземлилась с таким треском, что хлеб и сыр чуть не упали под стол. С мрачным удовольствием она заметила, что Уорлегган вздрогнул. О, какая ошибка была даже подумать, что Джордж Уорлегган когда-нибудь изменится! Он мог свалиться ей на голову, получить заботу и уют , и даже это не сделало бы его лучше. Демельза вернулась, чтобы размять тесто, дымясь от гнева, обрадованная, что она может повернуться спиной к Джорджу, чтобы ее ярость не разгоралась от одного только его вида. Дверь открылась, и Росс вошел в дом, покрытый пылью от шахты, его пальто было плотно застегнуто от холода. Сняв его, Росс бросил пальто на спинку стула, а затем пошел приветствовать свою жену и его сына. Он заметил Джорджа на скамейке и бросил на него любопытный взгляд. Он ничего не сказал, и Уорлегган молчал, но оба мужчины коротко кивнули. «Как поживает наш гость?» - спросил Росс, разговаривая с Демельзой больше, чем с гостем, но наблюдал за каждым движением Джорджа. Джордж покраснел до корней волос от такого внимания к себе и положил сыр, от которого откусывал, как будто его поймали на воровстве еды со стола. «Вижу, ты заставила его позавтракать?» Росс снова обратился к Демельзе. «Я сделала завтрак, но уверена, что это будет ему не по вкусу, как и кровать». «Он пожаловался на кровать?» Она сердито кивнула, все еще слишком злясь, чтобы пересказать это Россу. Джордж оставался странно спокойным на протяжении всего разговора, не реагируя на ее слова и не пытаясь защитить себя, и не проявляя злобы, как этого следовало от него ожидать. На самом деле, он, казалось, немного сжался и втянул голову в плечи, когда встретил страшный нахмуренный взгляд Росса. «Хорошо, как хорошо, что тебе не придется выносить еще одну ночь в таких ужасных условиях, - резко сказал Росс. «Ваша лошадь найдена, вы можете уехать». Впервые Джордж встретил взгляд хозяина дома. «О, Кинсман? Это ... хорошие новости. Кто его нашел и где?» «На ферме в Соле. Пастух поймал его сегодня утром на поле рядом с кладбищем». «Он здоров?» «Истощенный из-за безрассудной езды, но в остальном без повреждений», сказал Росс с намеком на злобное ликование. Его так часто обвиняли в безрассудстве, и он не мог упустить такой случай, это происшествие с лошадью Джорджа, хотя это, вероятно, и было несправедливо. «Я поскакал в Сол и привел его, коня почистят и покормят, а к полудню он будет готов и отдохнет». «Спасибо», ответил Джордж, его голос был тих и выглядел он несколько подавленным, но Росс больше не обращал на Уорлеггана внимания. “Ты знаешь, что Корны заболели?» - сказал он Демельзе, садясь за стол и хватая кусок хлеба из корзины. Она подняла глаза. "Они оба?" «Кажется, так, - сказал Росс, жуя хлеб. «Иуда. Я знала, что Хелен больна, но теперь и Джон тоже?» Росс кивнул. «Эта маленькая девочка ...» «Шарлотта? Она тоже больна?» «Еще нет, Дуайт с ними, он говорит, что она крепкая, поэтому, возможно, она не заболеет. Но ты знаешь, что им некому заботиться о коттедже, кроме той пожилой тетки, которая не очень хорошо себя чувствует. ...» Демельза поняла намерения мужа и кивнула. «Я пойду и увижу их позже сегодня, если позволит погода. Я помогу им с уборкой и принесу им немного бульона и лекарства, что поможет против упорных простуд». «С вашей помощью и Дуайтом, они наверняка встанут на ноги в мгновение ока. Теперь, я посмотрю, как Джуд ухаживает за лошадью», Росс быстро поцеловал ее в щеку и схватив пальто, быстро вышел. Демельза все еще ухаживала за ним, почти забыв о Джордже, когда банкир вдруг обратился к ней. «Госпожа Полдарк?» Ошеломленная этим титулом, она повернулась к нему лицом. Каким Уорлегган был до сих пор? Он так часто издевался над ней в прошлом с этим ложным дружелюбием. Его лицо никогда ничего не выражало, но холодный презрительный взгляд всегда говорил о мнении Джорджа насчет ее месте в обществе. «Я должен извиниться за свою предыдущую бестактность. Ясно, что шум в моей голове испортил мою формулировку», - сказал он, глядя в пол. "Как это?" «Я имел в виду, что мой сон мог бы быть лучше, если бы не головная боль, а также боль в ногах. Это была не кровать», - он снова поднял глаза, встретился с ней взглядом и немного улыбнулся. «Кровать была очень удобной, и сначала я крепко спал, но в какой-то момент проснулся и неудачно переместился, и с тех пор не знал, как лучше лечь, потому что ... все болит». Он говорил все тише, а голос дрожал. Разглядев Джорджа как следует впервые после того, как он спустился, Демельза посчитала его слова за правду. При свете дня его травмы были хуже, чем она думала. Он был бледен, под здоровым глазом темнел круг, и на лице появилась карта синяков. Он держал левую руку прижатой к груди, его ладони были покрыты порезами, и, поскольку у Джорджа не было шейного платка, она увидела, что из открытого воротника его рубашки тоже шли синяки. Кожа вокруг его другого глаза распухла и сменила цвет с синего на почти черный, а порез на носу нездорово выделялся на белой коже. Едва заметные веснушки были на переносице , почти скрытой под раной. То ли из-за одежды, то ли из-за выражения лица, но он выглядел невероятно молодым, скорее как юноша, а не мужчина лет тридцати. Он, должно быть, испытывал ужасную боль , и Демельза сразу пожалела, что говорила так резко. «Хочешь, чтобы я посмотрела твою ногу?» предложила она, потому что не знала, что еще сказать. «Я могла бы перевязать ее, если вы хотите». «Это было бы очень любезно с вашей стороны, - прошептал он. Демельза принесла чистые повязки и средства, которые она приготовила и хранила этим летом из разных трав, масел и цветов. Всегда были травмы, которые нужно было лечить, если Джереми где-то ударился, Пруди обожгла руку на плите, или Росс вернулся, поцарапанный и окровавленный из шахты. Демельза разложила свои инструменты, опустилась на пол и попросила Джорджа Уорлеггана снять чулок и положить ногу ей на колени, что он и сделал, сильно покраснев. Не удивительно, что ему больно , подумала она, когда увидела лодыжку: она была опухшей, красноватой и оказалась чрезвычайно чувствительной к прикосновению. Было непонятно, как он вообще мог ходить с такой травмой. Видимо, Джордж был не так слаб, как она представляла со слов Росса. После замачивания стопы в миске с теплой водой, в которую она добавила несколько капель масла гвоздики, Демельза вытерла ее и намазала бальзамом из арники и конского каштана. Наконец, она нарезала несколько прохладных листьев салата и распространила их на поврежденную область, обернула повязку вокруг и попросила его надеть чулок в поднятом положении. По мере того, как припарка нагреется, она объяснила, что салат выпустит компоненты, которые снимут отек и уменьшат боль. Затем его нужно будет наложить заново, и процесс повторится. В дополнение к этому, она также лечила множество мелких порезов на его руках и перевязывала их также. Когда она встала лицом к лицу, то заметила, что зрачок его левого глаза был расширен, так сильно вздулся, что радужная оболочка была почти поглощена им, в то время как зрачок правого глаза был маленьким, как булава, и казался неподвижным. Размахивая рукой очень близко перед его лицом, она спросила Джорджа хорошо ли он видит. Он моргнул несколько раз. «Я вижу, но это как-то ... не в фокусе. Размыто. Как будто на моих глазах тонкая вуаль». «Может быть, тебе стоит отдохнуть еще до того, как ты поедешь домой», - предложила Демельза. В любом случае, вы не сможете сесть на лошадь с такой лодыжкой”. «Я думал отправить письмо, чтобы меня перевезли». «Да, но я бы посоветовала вам отдохнуть еще до этого. Может быть, было бы хорошо, если бы доктор Энис осмотрел и вас тоже. Я скоро пойду к коттеджу мистера и миссис Корн и встречу его там, я могу попросить его чтобы он осмотрел и тебя ». «Это очень любезно, но я уверен, что вам едва ли довелось поспать, и я не хочу беспокоить вас дальше». Демельза пожала плечами. "Что ж, это твой выбор." Она вернулась к своим делам по хозяйству, отложив медицинские запасы, устроив Джереми для дневного сна и сложив некоторые рубашки Росса. Джордж, казалось, дремал на своей скамье, вытянув ногу на скамеечке, которую она принесла ему, пока он вдруг не открыл глаза и не встал. «Я собираюсь немного полежать, как вы сказали», - сообщил он ей. «Я чувствую некоторую слабость, и глаза болят от света». Он осторожно похромал к лестнице. Он еще даже не вышел из кухни, когда, поскользнулся, тщетно схватился за стол и неудачно упал, приземлившись на полу на кухне с громким, больным стоном. Демельза оставила дела и сразу бросилась к нему. Джордж не потерял сознания, но больше ничего хорошего не было, она увидела, что рана на носу снова открылась, распространяя кровь по всему лицу. Состояние его зрачков не изменилось, и его взгляд был мутным и расфокусированным, как будто он не понимал, что произошло. Это второе падение, хотя и не тяжелое, несомненно, не пошло ему на пользу. Здоровый человек, возможно, сразу бы встал, но Джордж был ранен раньше, и еще один удар, возможно, усугубил его состояние. «Я думаю, что надо позвать доктора Эниса», - вздохнула Демельза. На этот раз она не встретила сопротивления. Примечание автора: Салат латук? О да. Это действительно так. Салат-латук «богат лактуцином, успокаивающим алкалоидом и обладает седативными свойствами». Кроме того, он обладает противовоспалительными свойствами.