Se Vere. Невыученные уроки.

POV Северус Снейп.       Есть вещи, которые просто необходимо знать, прежде, чем иметь дело с моей женой. Я никогда не считал себя везучим человеком, но благодарен судьбе за то, что узнал все это раньше, чем привязанность к Анжелике стала частью моей кровеносной системы. Первое: она умеет великолепно лгать. Эту вещь я должен был понять одной из первых, как только Шляпа, опустившись на рыжее нечесаное безобразие на голове маленькой конопатой первокурсницы, провозгласила: «СЛИЗЕРИН!» В этом смысле она пошла в Малфоев. Второе: она очень редко пользуется этой способностью. Потому что считает недостойным лгать тем, кого любит и уважает. И потому что считает, что правда — лучшее оружие против тех, кого она не любит и не уважает. Даже Темный Лорд испытал это на своей шкуре, что говорить об остальных. Третье: ей все и всегда сходит с рук. Наверно, это все-таки у нее в Поттеров. Я не могу представить другого человека, кто бы натворил хоть десятую часть из всего, что сделала она, и остался бы после этого жив, здоров и на свободе. Разве что Гарри. Вот кто два сапога пара. Поттерам нельзя давать волю, им вообще нельзя давать палочку в руки, а некоторых вообще желательно держать на поводке, но я сомневаюсь, что у юной мисс Уизли достанет решимости это делать. Хотя в ее решимости касательно всего остального я сомневаюсь в последнюю очередь. Кажется, Анжелика в какой-то момент подала выпускникам дурной пример. И четвертое. Я безумно за нее боюсь. Двадцать четыре часа в сутки. Боюсь за ее здоровье, за ее безопасность, но более всего — за ее рассудок. С того момента как я понял, что у моей жены способность к раздвижению границ разумного, я начал опасаться, что ощущение всепрощения вседозволенности может дорого ей обойтись. Анжелике можно все. На одном курсе со мной, в Когтевране, училась чистокровная ведьма, любимой поговоркой которой было «Мне можно. Я — Кристин». Ее отец был главой Попечительского совета, сама она являлась наследницей одного из крупнейших состояний магической Британии, и ни в ком — до момента поступления в школу Драко — я не видел подобной убежденности в собственной избранности. Безнаказанность сыграла с мисс Коллинз жуткую и дурную шутку, и я не хочу, чтобы что-то подобное произошло с моей женой. Да, непреложны законы магии, отчасти — законы физики, а бОльшая часть из тех, что закреплены законодательно, служат не более чем эфемерным ограничением, рассчитанным на нашу сознательность. Это была одна из любимых присказок Лорда. Если нам дарована возможность вершить что-либо, то неужели для того, чтобы мы ею не воспользовались? А писаные законы у нас сейчас блюдет человек, которого Энжи сама несколько лет тому назад закатала в Азкабан за их же нарушение. И по совместительству ее же собственный отец. И именно на наши с ним плечи ляжет обязанность контролировать и умалять способности моей жены к нарушению всего, что писано. Я примерно догадываюсь, что происходит в голове у Анжелики. Мир для нее это не лабиринт с массой стен, а открытое поле, где любая из существующих ныне сторон хороша. Есть право, лево, восток, запад, а еще верх и низ, и через какое-то время начинает казаться, что нет вообще ничего невозможного. Я видел своими глазами, что из этого выходит. Так рождаются Темные Лорды. Волан-де-Морт был человеком с самым развитым чувством собственной исключительности и безнаказанности. Именно на этом сошлись они с Кристин. Чем все кончилось, мы все знаем. И я собираюсь сделать все возможное, чтобы в этот раз оно не только так не заканчивалось, но вообще не начиналось. POV Анжелика. Я в предвкушении потираю лапки, прохаживаясь по тренировочному залу. Мы убрали все манекены и расстелили побольше матов. Малькольм и Френсис только покачивают головами, стараясь сдержать улыбки. Сегодня нас ждет замечательный день. — У тебя в глазах столько кровожадности, что только ножа и вилки в руках не хватает, — хмыкает Смит. В ответ я шевелю в воздухе пальцами, изображаю коготки и плотоядно улыбаюсь. — Зачем они мне, когда есть вот это? Мужчины усмехаются. Все-таки я их люблю. Эти два волка выучили меня до мракоборца, видели мои косяки, слушали мою ругань, лечили мне вывихи и вытирали сопли в прямом и переносном смысле. Без Малкольма и Френсиса из меня ничего бы не вышло, и кто знает, возможно, я бы действительно торговала фенечками где-нибудь в Лютном. В зал начали заходить курсанты. Сегодня с ними в последний раз пришла Рема — через полчаса ей нужно занимать кабинет с картами и архивами. На ней свободное платье в пол, напоминающее что-то среднее между нарядами хиппи и облачением Молли Уизли. Добротное такое бохо. Я вспоминаю термин, которым наградила наc Ари прошлой весной — «омоллиуизливаться» — и улыбаюсь. — Доброе утро. Итак… сегодня у нас самая веселая тренировка за все время вашего пребывания здесь. Советую избавиться от излишков одежды, придется много двигаться. Как вы заметили, тут нет манекенов. Тренироваться друг на друге вам не впервой, ничего страшного. Тема занятия: нестандартное применение повседневных чар. Курсанты недоуменно переглянулись. — Есть заклинания, разработанные для атаки специально. Остолбеней, рой ос, щекотка, даже танцевалка… все они призваны дезориентировать или ранить противника. Однако куда веселее придумывать свежее применение обыкновенным, домашним чарам. Перекрашивание волос, — Падма заметно оживилась и сощурилась, — завязывание узлов — не представляете, какая жуть бывает, если его применить к пищеварительному тракту — кипячение. И так далее. Манекенов не будет. Сегодня мы приступаем к членовредительству. — Руковредительству. Ноговредительству. Пальцевредительству, — хмыкнула рядом со мною миссис Холли. Френсис и Малькольм закусили щеки. Я тоже изо всех сил постаралась сдержать улыбку. — Рем, мне кажется, им рано знать эту шутку, — вполголоса шепнула я, отлично зная, что курсанты слышат. — Да ладно? Тут все совершеннолетние. Мальчики нервно втянули воздух. — А еще мы сегодня прощаемся с миссис Ремой Холли и желаем ей удачи на новом рабочем месте. Ее переводят в кабинет координатора. — Почему? — По состоянию здоровья, — сухо ответила Рема, по очереди слегка приобнимая мальчиков. — Покажи им, — шепнула она Падме. — Ну, всем пока. Через час мне следовало признать, что Рема была права. Как девочка, Падма знала бытовых заклинаний куда больше, чем остальные. Хуже всех дела были у Драко. Прожив почти двадцать лет на всем готовом, он вообще не был приучен применять мелкую бытовую магию. Кипяченая струя. Отрастание ресниц. Гарри ходил с ярко-красными ногтями. Когда почти что случайно выброшенное Патил заклинание попало Гарри на руки, и тот с ужасом наблюдал за тем, как его ногти приобретают ярко-карминный оттенок, пришлось остановить тренировку. Все присутствующие расползлись по матам в приступе дичайшего хохота. Вот вещь, которую вам не скажет ни один мракоборец, пока вы не станете одним из нас: на тренировках и правда иногда бывает больше смеха, чем работы. Мы потешались над Саймоном, насылая на него божьих коровок, хихикали каждый раз, когда Дора в качестве отвлекающего маневра меняла цвет волос. Однажды она отрастила длиннющую косу, как у Рапунцель, и пользовалась ею вместо лассо. Рема, запнувшись о косу и разбив нос, полезла в рукопашную. Разнимать двух царапающихся кошек пришлось Саймону, за что тот получил локтями сразу в оба глаза. А мы с Грюмом, Френсисом и Мэри в этот момент ползали по полу и колотили о него ладонями от смеха, пытаясь хоть раз вдохнуть побольше воздуха. Да, мы бегали по сто кругов по всему тренировочному залу. Да, мы трансгрессировали из одной точки в другую, пока не начинало казаться, что все органы поменялись местами и от головокружения не начинала идти носом кровь. Я дважды за неделю растягивала сухожилия на запястьях и лодыжках, потому что слабые руки были просто не в состоянии выдержать вес тела. А поскольку я еще и не летала, все было совсем плохо. Иногда мы засыпали прямо тут, на матах, в пятницу вечером, и домой приходили только в обед субботы. Взамен нам разрешали веселиться и перекрашивать друг другу волосы вместо атакующих чар, потому что понимали: никто не натренирует нас лучше, чем настоящая практика. Когда дело дойдет до схватки, надо будет либо выложиться по полной, либо выложатся на тебе. Шутки шутками, но все они оставались здесь, в мракоборческом отделе, когда мы надевали мантии, проверяли, легко ли вынимаются палочки из рукава и шли на дело. — Шнурки тебе по утрам тоже эльфы завязывали, Малфой? — насмешливо крикнул Рон, запуская в Драко еще одну кипяченую струю. — Снова заставить тебя танцевать, Уизли? — братик был уже краснее, чем ногти Гарри, но все-таки продолжал ставить щиты. — Поаккуратнее, Малфой, Уизли и мне до сих пор танец должен, — хмыкнула Падма, устало шлепаясь на мат. — Спасибо, лучше уж ногти, — буркнул Рон. Глаза Падмы нехорошо сузились. Я понимаю, что он хотел сказать. Правда. Что не любит танцевать, что помнит ту ужасную мантию (Гарри показывал фото), что зарекся близко подходить к девчонкам. Но поди объясни это разъяренной Патил, которая уже направила на него палочку. — Сепилярнио! И вот тут на маты от хохота шлепаюсь уже я. А Рон начинает верещать и скрести ноги. Потом выть, потом буквально орет, но это не может заглушить мой хохот. Все кроме нам с Падмой перестают улыбаться и обеспокоенно кидаются к Рону. — Что ты сделала? — Что это за заклинание? — Когда это кончится? Я не могу говорить от смеха. Ничего странного, что мальчики этого заклинания не знают. Было бы странно, если бы за столько лет ведьмы не научились не только отращивать и окрашивать существующие волосы, но и убирать лишние. Но оно и правда жесткое. Пользуются им крайне редко. Это хуже чем восковые полоски, если вы понимаете, о чем я. Лучше уж зелья, причем наружного применения, но иногда об этом некогда заботиться заранее. Для совсем уж форс-мажорных случаев существует Сепилярнио. Ни одна ведьма в здравом уме не произнесет это заклинание при представителях другого пола. Это почти таинство, тщательно блюдущееся вот уже поколениями и поколениями. Объективно, в мире есть вещи, которые мальчикам лучше не знать. Ну и да, не испытывать. Она бы еще эмпатию во время родовых схваток к нему применила, честное слово. Бедный Рон. Одно хорошо что не в голову попало. После того, как все объяснилось, Уизли на секунду замер. Перевел взгляд на Гарри, пытающегося спрятать за участием улыбку. На Драко, откровенно злорадно скалящегося. На рыдающих в рукава в углу Френсиса и Малькольма. И на Падму. На меня он целенаправленно не смотрел. А потом развернулся на пятках и направился к выходу. — Рон… — Отстань, Гарри. — Послушай, мы же не… — Я сказал уйди. Дверь хлопнула в полной тишине. — Патил, ты чокнутая, — почти с восторгом произношу я. — Даже я бы так не смогла. Гарри обращает глаза, полные укора, на Падму. Ее глаз я не вижу, но Поттер только вздыхает. — Рон не любит, когда… — Никто не любит быть преданым остракизму, Поттер, — не слишком любезно перебил его Драко. — Поднимите руки, кто испытал это на себе. Я щелкнула пальцами над головой. Гарри поднял было руку, но в последний момент повертел пальцем у виска. Драко совершенно спокойно держал ровную ладонь, прямо в стиле Гермионы. Поздновато же она начала учить его хорошему. Падма и Дин пожали плечами. Я хмыкнула. — Пойду найду Уизли, поздравлю его с вступлением в клуб. В атриуме Рона не оказалось. Скрепя сердце, мне пришлось постучаться к Артуру. — Насколько мне известно, он квартирует у Джорджа последнее время, — заметил старший Уизли. — Но Рон, знаете ли, всегда болезненно реагировал на… хм… в общем, я надеюсь, все будет хорошо, хотя, конечно, есть масса других профессий… Я не могу его винить за эту фразу. Совершенно не важно, сколько у вас детей — они ваша плоть от плоти, и вы будете бояться за каждого из них. Гарри рассказывал мне, какой вид принимал боггарт Молли. Я ее понимала, как никто — видеть труп со знакомым лицом на полу в гостиной куда хуже, чем-то же самое лицо на больничной подушке или в страшном сне. Перепоручив курсантов Френсису и Малкольму, дабы те в кои-то веки не только хихикали в уголке, я направилась к каминам. Кто бы мне сказал, что меня подобьет выступить в роли душевного врача для кого-то из Уизли. Разумеется, дело не в этом. Просто финансирование моей ставки куратора зависит от количества обучающихся. И сейчас где-то ходила десятая часть моей зарплаты. Буквально убегала от меня на крепких… хм, тщательно проэпилированных ногах. Ноябрь, разгар рабочего дня, из волшебников в Косом переулке — только сотрудники лавочек. Решив, что все равно не удержусь, и заскочу к Сес попозже, я нерешительно открыла дверь в лавочку Уизли. Все-таки мне везет. В более оживленные моменты здесь стоит невообразимый гвалт. Но время для посещения выбрано удачно — мальчики как раз занимались выкладкой товара. Мальчики, да. У Джорджа появился сотрудник. Деннис Криви, сдав СОВ и не потрудившись узнать выходные оценки и забрать промежуточный аттестат, поступил на работу во «Всевозможные волшебные вредилки». Какое-то время мы боялись, что он вообще порвет с волшебным миром, ему-то это сделать проще, как никому, но… они были как две половинки от разных отрезанных фруктов, сшитые вместе — половинка яблока и половинка груши. Целиком края не совпадают, выступает кровоточащая плоть, но все остальное по мере возможностей покрыто шкуркой — пока они держатся друг за друга. Мы ни разу это не обсуждали, этот выбор просто заметили и приняли. — Что-то сюда зачастили мракоборцы, — хмыкнул Джордж при виде меня. — Нам следует начать опасаться проверки? — Ага, зашла проверить, хорошо ли вы прячете те порошки, что я же вам и переправила. — Какие порошки? Где? Так надежно спрятал, что сам не вспомню, — отмахнулся парень. В эту игру мы играем всякий раз, когда я захожу — больше у Джорджа нет знакомых среди кого-нибудь, кто был бы причастен к магическому правопорядку, поэтому все желуди доставались мне. — Я могу увидеть Рона? — А что, собственно, случилось? — Он не сказал? — Нет. — Э… ну… Собственно, решив, что они и так узнают, я рассказала. Наверно, это некорректно по отношению и к отделу, и к Рону, но я люблю слушать человеческий смех. Нам всем долгое время было не до него, так что оно того стоило. Когда Джордж, наконец, отдышался, все, что он смог выдавить, было: — Зашел. Вышел. — Куда? — Хм. Меня встревожила эта ухмылка. Старший брат явно доподлинно знал, куда ходит младший, но что-то мне подсказывало, что эта информация не для моих ушей. Голос подал Деннис. — Скажи ей про Кристи. Смутно знакомое имя. Я не знала ни одной девушки по имени Кристи, но… — Братец последнее время составляет компанию мисс Кристи из… хм… в общем, оттуда, откуда ты нам тут полгода назад приводила ребенка. Ник, кажется. Ой. Ой-ёй. Хотя почему бы и нет. — Да ладно вам. Не исключено, что он пошел искать себе новую работу, — примирительно влез в наше перемигивание Деннис. — Ну еще бы, с такими-то ногами… там он ее легко… — остаток фразы потонул в гоготе. Я сама не удержалась и расхихикалась. Разумеется, туда за блудным дитём я не пойду. Попросив мальчиков сообщить ему, чтобы взвесил все за и против, я направила лыжи в парфюмерную лавочку. И прямо у порога напоролась на выходящих Рона и ту большеглазую белокурую ведьмочку, что открыла мне дверь в дом удовольствий в Лютном переулке в тот самый день, когда я забирала Николаса. Молчание было неуютным. Лично у меня язык отсох от факта, что ее вообще выводят в свет. Одно дело словить репутацию предателей крови за слишком пиететное отношение к маглам, и другое — публично заявить о своих отношениях с девушкой платного поведения. Это было настолько следующим левелом, что не укладывалось даже в моей аморальной голове. — Леди Анжелика. — Мисс Кристи… — Фадж. — Простите? — Моя фамилия Фадж. Впрочем, еще неизвестно что хуже — одно «мисс Кристи» или это. — Вы ему… — Племянница. — Я не знала. Мне не говорили. — Ну, вы ведь тоже не говорили на каждом углу, чей вы бастард, — мягко отмечает она. В огромных и круглых, как блюдца, глазах, была такая легкая и умная смешинка, что я вдруг отчетливо поняла, что именно должна делать. — Кристи, а я могу ненадолго забрать у вас мистера Уизли? — Ненадолго. Когда за ней закрылась дверь парфюмерной лавки, я жестом предложила пройтись. — Я ухожу из курсантов. — И куда пойдешь? — Пока не знаю… Джорджу нужна помощь… — Насколько мне известно, главный доход со ставок гарантирует процент с продаж. Сейчас не сезон, все школьники в Хогвартсе. Втроем вы просто не потянете дело. А на открытие филиала в Хогсмиде уйдут силы и время. — Ничего, мне не привыкать, — хмуро огрызнулся Рон. — Если так не терпится помочь брату, можешь быть подопытным кроликом. Джордж все жаловался, что не на ком испытывать новые составы — в прошлый раз они оба загремели в Мунго на три дня. Только имей в виду, что в этом случае оказываться ты там будешь чаще, чем любой мракоборец. Рон упрямо сжал челюсти. Я длинно выдохнула и сдула несуществующую челку. — Первые месяцы на курсах всегда самые сложные. — Да ладно. Ты же была протеже Малфоя. Вряд ли тебя выгнали бы. — Люциус не следил за тем, чтобы на каждой тренировке ко мне не применяли членовредительство… а вот репутациевредительства хватало за глаза. Никто ведь не знал, что он мой отец. Все решили, что я его любовница. — Что? — Рон остановился, как вкопанный. Я вздохнула. Этого я не говорила еще ни одному из курсантов, и, конечно, не думала, что именно рыжее чудо станет первым. — Когда Люциус узнал, что я хочу стать мракоборцем, то приложил влияние к тому, чтобы меня взяли на курсы. Я была… в общем… ну слабенькой. Много тренировалась, но все равно. Об этом прознали мои одноклассники. На выпускном курсе за мной пытался… гм… ухаживать наш второй староста. Но я тогда уже была влюблена в Северуса, так что… вот, а когда об этом узнали в классе, решили, что моим расположением пользуеся Малфой. Время поджимало, и, видимо, он действовал недостаточно осторожно. — Но как они могли такое… — Люди часто оказываются способны на большее и на худшее, чем мы на их счет предполагаем. Особенно в своих мыслях. В общем, на мракоборческие курсы вместе со мной пошел мой однокурсник с Гриффиндора, Саймон Канингем. Думаю, не без его помощи данная теория стала известна всему отделу. Меня чмырили через шаг. Я несколько раз собиралась уйти. Повисло молчание. Рон нахмурился. — Саймон? Тот, чья фотография?.. — Да. Его убили на моих глазах. Перед смертью он… извинился и… в общем, делал мне предложение. Но это было во время войны, в феврале. В самый ад. Ясное дело что мне было ни до чего, а через пять минут его не стало. — Я помню, как на четвертом курсе все считали, что Гарри бросил свое имя в Кубок Огня, — сказал Рон. — Да, чувство всеобщего презрения — это ужасно. — А на пятом думали, что он и Дамблдор врут о возвращении Волан-де-Морта. — И это тоже. — А потом на него вообще велась охота. — Ну, и что бы на твоем месте сделал Гарри? Парень сильно потер ладонями лицо. — В этом-то и вся проблема. В том, что я не Гарри. Я просто Рон. Я с почти материнской улыбкой покачала головой. Затем улыбка перешла в оскал. — Если меня верно информировали, это на твоей совести заслуга, что Поттер не пошел на мой факультет. Кто знает, как бы все сложилось. Рон молчал. Разобрал по тону, что тема с факультетами мне приелась хуже тыквы, и за еще один озвученный стереотип я засвечу в кадык без использования магии. Поэтому я решила сбавить пару октав: — Но ведь в этом-то все и дело. Во многом именно ты сделал из него того Гарри Поттера, которого мы знаем. - ??? — Думаю, что без Рона не было бы Гарри. — Но Гермиона тож… — Заткнись, ты портишь момент. — Да… хм. Мы помолчали. Эмоции пробегали в его глазах, как облака по небу при ускоренной съемке в кино, когда нужно быстренько продемонстрировать смену дня и ночи. — Обещай, что подумаешь. А что до Падмы… что это за разговор насчет того, что ты ей должен танец? — А… — Рон хмурится, — это, наверно, из-за бала… ладно. Я… в общем… хорошо. Два дня Уизли мы не видели. От слова «совсем». Ни одного. Даже Артур, казалось, перемещается от каминов к кабинету короткими перебежками по потолку. А потом через пять минут после начала тренировки двери в зал едва не слетели с петель. — Они напечатали! Они сделали карточки, Гарри, смотри! Побросав палочки и меня, курсанты сгрудились вокруг Рона, спешно что-то дожевывающего (шутка, стой!) и с бешеной скоростью вращающего рукой, в которой было зажато что-то лиловое. Протолкавшись в центр восторженно запищавшей кучи-малы, я увидела зажатые в пальцах Рона обертки от шоколадных лягушек. «Гарри Поттер. Волшебник, дважды переживший Смертельное Заклятие. Известен, как победитель Темного Лорда Волан-де-Морта в ходе Второй Магической Войны». «Рональд Уизли. Представитель старинного чистокровного семейства, известен уничтожением одного из крестражей Темного Лорда Волан-де-Морта в ходе Второй Магической Войны». Где-то по рукам, должно быть, гуляла карточка и с именем Гермионы, но мне все равно потребовалось время, чтобы понять: там написано, кто такой Рон, а не «Рон Уизли, лучший друг Гарри Поттера, волшебника, дважды пережившего Смертельное Заклятие, бла-бла-бла» И хотя стремительная трансформация Рона из рубаха-парня в герои-любовники оставила во мне странный осадок нереальности и необратимости всего происходящего, жизнь выровнялась. Через минуту нас окрикнул Френсис — чтобы брали в зубы палочки, а не лягушек, и становились к барьеру. Уизли естественно влился в общую массу. Мне не понравилось выражение лица Падмы. Что-то следяще-хищное промелькнуло в разрезе глаз, когда она провожала рыжего взглядом до его места. Вместе с Роном в отдел прилетели и новости из «Вредилок». Наложилось все это на то, что по осени, как обычно, Мунго тестировали новые лечебные зелья, а отдел контроля качества не мог найти испытуемых для новых следящих чар. — Почему нельзя было просто уйти с линии? — Разве оно линейное? — Атакующие — да. Кроме шаровых. — А есть такие заклинания, которые гонялись бы за адресатом, пока не догнали? Скажем, если в формулу включить имя? — Только приворотные, — хохочет Падма. Я не вмешиваюсь. Слишком вкусный салат с чипсами, от которого меня воротило весь первый год в министерстве и слишком очевидная тема. Френсис и Малькольм что-то озабоченно и горячо обсуждают за одним столом с первым отрядом и им не до нас. -…Может, потому что гриффиндорцы в принципе идут в лоб, — пропускаю я роковую реплику из уст Падмы, — для прочего есть три остальных факультета. — Тогда должно быть странно, что слизеринцы умеют бить в лоб, а не только исподтишка, — почти беззлобно огрызается Гарри. — Может, и так, — спокойно обронила я, не отвлекаясь от салата и незаметно пихая Драко под столом, — вот только ни одному слизеринцу никогда не пришло бы в голову испытывать запрещенные ингредиенты на своих же. За столом повисла тишина. Рон покраснел до кончиков ушей. Гарри сжал губы в полоску. — Да и зачем, если на это есть три остальных факультета, -светским тоном продолжила я. И замерла с ложкой у рта. — Хм… а это идея. После обеда я отправилась в отдел магической юриспруденции. — Ты выжила из ума. Надо понимать, что Люциус не так часто смотрит на меня глазами, полными смеси удивления, ужаса и восторга в равных пропорциях. Это всего третий раз за всю жизнь, и каждый из них я помню, как вчера. Гермиона, к счастью, моего предложения не слышала. Ее игрища с защитой прав домовых эльфов и прочих магических созданий готовы были зайти достаточно далеко, чтобы после моего предложения она перестала со мной здороваться. А человеку еще с моим братом жить ну или не знаю что там у них получится. Люциус обошел стол по дуге и остановился возле книжного шкафа. — Это… незаконно. Впрочем, если я буду первым, кто скажет, что это незаконно и антиморально, от смеха содрогнется все министерство. — Определенно. Но ведь их не жалко. Начните с Амбридж. Верните ей память и закройте в клетке под магазинчиком. Чтобы осознавала каждый миг. Вот это я понимаю, отмщение и воздаяние. Люциус провел указательным пальцем по губам. Я так и не могу понять, кто у кого перенял этот жест — Северус у него или он у Северуса. В любом случае, у моего мужа он получался лучше. — На ее месте мог бы быть и я. — Мог бы. Но это было бы не столь забавно. А у розовой жабы нет потомков, которые могли бы взломать клетку. — Отрадно, что ты в столь обтекаемой форме изволила оповестить меня об успехах Драко на мракоборческом поприще. — Всегда пожалуйста. — Министр не разрешит. — Поэтому я и пошла не к нему. — Эксперименты на магах запрещены. — Запрещены при условии что маг является полноправным членом сообщества. От тех кто лишен гражданских прав ничего не говорится. — С тем же успехом могли бы экспериментировать на домовиках. — Вам голову открутят в вашем же кабинете, если скажете такое. — Так и есть. Я заинтересованно взглянула на отца. Ни он, ни Гермиона не распространялись о том, как протекает ее стажировка. В одном я могла быть уверена: оба они — высококлассные специалисты, и уж на этой почве могут сработаться до небывалых результатов. Я даже знаю, каким именно хочу видеть один такой небывалый результат.