Брэндон

      Рику уже было всё равно на пресловутые правила. Все уже поняли, что сейчас самое время высказаться. Поделиться сокровенным. Рик решился. Когда ещё предоставится такая возможность? Ребята, всё-таки, прикрывают друг друга. Нужно быть с ними откровенным — таких мыслей придерживался Рик.       — Ураган в Луизиане. Ветер с дождём. Улицы топило только так. Говорил я им в такую погоду никуда не ехать.       Рик отворачивает голову от ребят, сожмурив со всей силы своё лицо.       Брэндон замечает, как Рику тяжело это вспоминать. Он кладёт свою руку ему на спину и аккуратно поглаживает.       Рик пододвигает пепельницу к себе, взяв окурок, который он только что потушил, и мнёт его стучащими движениями. После глубокого выдоха он продолжает говорить:       — Давайте я к сути перейду. Вот я помню, что они на общественном транспорте добирались. Сильно переживал я в тот день, что выбежал на улицу. Бежал по маршруту автобусов. С таким ветром дождь ощущался как пули. Я в сланца, шлёпал по лужам, пока вода не поднялась до колен. Смотрю: люди кто куда, на дома, на крышу магазинов. Волнами уносит обломки домов вниз по улице. Не остановился, пошёл дальше… Поплыл. Добрался до главной улицы. Люди на крышах домов, как завароженные смотрят, как деревья, машины — всё с такой силой продолжает уносить в море. И вот мимо меня проплывает куча обломков. Я тоже забрался на ближайшую крышу. И вот он — с моими родными, маленький такой автобус. Дочурка смотрела, что позади неё, после повернула голову в мою сторону. Она прислонила ладонь к стеклу. Я оцепенел. Этот взгляд. Она понимала, что ничего не успеет. Что она чувствовала в этот момент? Сердце трепыхается. Страх. Безысходность. Может, моя дочь и не понимала, что будет дальше. Я не знаю.       Движение глаз Рика застыло на месте. Всё, как в тот день: автобус накрывает обломками дома. Все, кто был в автобусе, погибли. Только через пару дней после катастрофы тела были найдены. В те дни Рик участвовал в отрядах помощи. Помогал пострадавшим, искал без вести пропавших. Надеясь, что и его близкие чудом уцелели.       В комнате воцаряется тишина.       Музыка кончилась ещё на рассказе Алекса.       Брэндон переглядывается с остальными и кивает в сторону Рика.       — У тебя есть мы, дружище! — говорит Брэндон с искренней неряшливой улыбкой.       Дилан бросает:       — Зато у тебя нетипичная история про месть, а то вот смотришь на тебя такого брутального и кажется, что тебе не хватает только плаща на спине и черепа на груди.       Рик зажигает новую сигарету, делает затяг, и говорит:       — А кому мне мстить? Радикальным эко-активистам? Надрать зад матушке природе? — Рик выдыхает дым сигареты. — Их больше нет. Я, возможно, смог с этим смириться, совладать с собой, и да; бывают моменты, когда мне тяжело и думается: зачем я вообще жил; когда то, что я хотел оставить после себя, отдать свою жизнь семье… У меня забрал несчастный случай. Я могу в этом винить только себя. Мстить некому… Хотя так было бы намного интереснее. Проще даже, наверное. А так я в замешательстве. Куча гнева поднимается вверх по горлышку, словно бурлящий поток лавы, и, добравшись до самого вверх, этому некуда выплескнуться.       Дилан:       — Некому, а вдруг какие-то азиатские учёные разработали машину, которая может вызывать искусственные ураганы? И это была первая их атака, но никто ничего не заподозрил!!! В Китае вроде разрабатывали какую-то хрень, что тучи искусственные вызывает.       Брэндон очень осуждающе посмотрел на Дилана.       Каждый поддерживает по-разному, — ответил ему Дилан, своим выражением лица.       Настаёт черёд Брэндона. Ему становится не по себе.       — Действие, — отрезает Брэндон.       Рик удивляется, что заметно в характерно приподнятой брови.       — Я ещё не… Погоди-ка, нет. Нет уж! Брэнди, сегодня вечер такой. Ты отвечай на мой вопрос.       — Ты же умудрился пойти не по правилами, и сам всё выложил!       — А я не играл. По своей инициативе решил взять и рассказать. Не жмись давай!       От чего-то Брэндону было страшно продолжать копаться в своей голове. Не от того ли, что эти раскопки к чему-то приведут?       Брэндон перестаёт отнекиваться.       Рик наклоняясь на стол и спрашивает:       — Что мне делать, я потерял свою семью и ушёл в наёмничество, попал в эту преступную организацию. Скажи мне, я пропащий человек, пошёл по наклонной? В моей жизни уже ничего не наладится? На руках будет кровь и сожаления о прошлом? Я достоин лучшей жизни, ответь мне?! Как бы ты поступил на моём месте, Брэндон?       Ступор.       Брэндон замер на месте. Взгляд устремляется сначала в одну точку, несколько раз он решает поморгать, будто это его освежит. Сглатывает подступивший комок слюней к горлу.       Вопросы, адресованные самому себе: «Так чего же я добился? Я пропащий человек? Я могу стать лучше? Я достоин быть счастлив?». Будь Брэндон маленьким сейчас, он бы хотел громко крикнуть «Я не знаю», прикрыть лицо руками и убежать прочь.       Никто, кроме нас, не может знать, чего мы достойны на самом деле. А что, если и мы не знаем, чего достойны? Чего мы заслуживаем? Что нам по плечу?       На лице Брэндона гримаса ошеломления. Он отрицательно кивает головой, после произносит:       — Мне тяжело. Я не могу. Давайте закончим это!       — Ну раз так, то давайте закругляться, — бросает Рик.       — Нет, Рик, ты не понял меня. Давайте закончим с тем, чем мы занимаемся. По большей части, мы здесь все несчастные люди. Мы правда достойны лучшего.       Алекс словно отрезвел от слов Брэндона и с опаской, но внимательно продолжил слушать.       — Дорогой мой, ты перепил, да и мы не сможем просто так уйти из… Такого рода бизнеса, — успокаивает Чико.       Брэндон встаёт со стула и продолжает:       — Нет, я осознаю, что говорю. У нас есть силы, у нас есть опыт. Мы можем взять деньги из главного банка организации. Паспорта новые, имена. Всё новое. И куча денег. Улетим из страны прочь! Можем всё продумать более тщательно. Ребята, вы можете попытаться сделать вашу жизнь лучше.       У меня есть семья. Я их бросил, но сейчас… Все ваши слова, не солгу, подействовали на меня. Очень сильно. Пока у меня есть время, возможности. Я хочу всё исправить, всё, что натворил когда-то. Вернуться к ним, сделать их жизни счастливее и проще. Позвольте мне осуществить своё желание…       Последние пару лет я мёртв, ничего не подстёгивает меня к желанию жить эту жизнь. Я ничего не хотел, но чувствовал всем сердцем и душой, что мне нужно что-то изменить.       Рик, я не знаю, достоин ли ты лучшего, как и не знаю, достоин ли я… Единственное, в чём я уверен, мы достойны шансы попытаться что-то сделать, пока можем. Пока наши руки двигаются, ноги ходят — мы можем всё. И попытаться стоит. Ради неизвестности, ради малейшей надежды, что дальше будет ждать нечто особенное. То, чего мы достойны на самом деле.       Брэндон выдыхает.