Красота этого мира

— Почему ты не ешь? — поинтересовалась горничная, с аппетитом уплетая горячий суп. — А? — выйдя из раздумий выпалила кицунэ, а позже, поняв что поставила саму себя в неловкое положение, ответила. — Да так, не хочется. — А чего так? — не унималась девушка, — может ты заболела?! — воскликнула Мейлин и принялась ощупывать её лоб. — Всё хорошо. Я не больна, правда! — ответила лисица, убирая руки со своего лица. И для достоверности выдавила из себя некое подобие беззаботной улыбки. — Ну тогда ладно. — успокоившись сказала она.       Как только завтрак был окончен вся прислуга разбрелась по своим делам: Бард так и остался на кухне творить свои «кулинарные шедевры», которые будут выброшены дворецким от греха подальше; Финни устремил свой взор на оранжерею в которой вот-вот распустятся кусты алых роз; ну, а Мейлин и Анна были вынужденны прибраться после недавней трапезы. Уборка не заняла много времени. Поэтому, вскоре, горничные уже вовсю хлопотали в прачечной. Но как только в ход пошёл стиральный порошок… началось страшное: глаза лисицы заслезились, а позже покраснели; а она сама стала непроизвольно чихать. Заметив всю эту картину, горничная впала в панику: «Что с тобой?! Постой! Никуда не уходи! Я позову Себастьяна! Я же говорила, что ты больна»! — завопила Мейлин и со скоростью света помчалась за дворецким. Кицунэ обречённо вздохнула и, вытирая слёзы, мигом вышла из комнаты. Наконец-то выйдя из этой камеры-пытки, она раздражённо прошептала: «Какой вонючий… апчхи! порошок! Апчхи! Как люди могут им… апчхи! пользоваться»?       Тем временем дворецкий отчитывал садовника, что умудрился притащить в оранжерею печь, для того, чтобы, как он выразился, ускорить цветение роз. Увы, но цветы погибли. И, по-видимому, и горе-садовнику осталось жить недолго. Неожиданно всю эту напряжённую атмосферу прервал обеспокоенный вопль горничной: «Себастьян! Скорее! Умирают! Скорее!» — Что случилось? — поинтересовался юноша. — Там!.. Анна… она за-задыхается! — переводя дыхание от бега, ответила она. — Скорее! — Задыхается?

***

      Через несколько секунд горничная и дворецкий уже находились в прачечной. — Ну и где она? — задал вопрос Михаэлис. — Я не знаю, но она была здесь! — Если Анна ушла то значит, что жива и с ней всё в порядке. Ну, а теперь, у меня много дел и впредь, будь добра, не отвлекай меня по пустякам. — хладнокровно сказал демон и поспешил устраниться.       Горничная и вправду была в порядке: она лишь решила выйти на улицу и подышать свежим воздухом, а не «умирать», по словам Мейлин. Слабые порывы ветерка и свежий воздух, не пропитанный тем колким «ароматом» порошка — именно это лекарство было ей необходимо. Неожиданно из-за куста раздался подозрительный шорох. Девушка попыталась сфокусировать свой помутневший взгляд на данном объекте, но как она не старалась, перед глазами всё плыло. А о обоняние и не шло речи. Оставалось лишь одно, проверенное временем, чувство — превосходный слух. Вновь этот подозрительный шорох, но в этот раз он оказался более громким. Внезапно её правое ухо нервно дёрнулось, как будто уловив ещё один странный звук. «Раз, два… двадцать три… человека?» — предположила она. И вот она услышала нервный шёпот мужчины: «Чёрт! Она нас заметила? Наверняка заметила раз стоит тут»!       Все сомнения тут же канули в небытие. Прорисовав в голове нахождение всех незваных гостей, она, первым делом, направилась к кусту с белыми розами. «Тук-тук, тук-тук-тук». — послышалось учащённое биение человеческого сердца. Раздался приглушённый выстрел. Эхом по саду пронёсся глухой треск костей. Алые капли крови спешно падали на зелёную траву, мгновенно впитываясь ненасытной почвой. Так же липкая жидкость окрасила в прекрасный алый цвет и белоснежные розы. Девушка небрежно вытащила свою руку из груди наёмника. Бездыханное тело с грохотом свалилось на пропитанную горячей кровью землю. Зрение пришло в норму, а в нос ударил металлический запах крови. Как же давно она не ощущала этот странный и в тоже время приятный аромат. Но тогда почему, если этот аромат ей приятен, она с ужасом смотрит на перепачканную горячей кровью руку? Почему со страхом и отвращением в взгляде мельком поглядывает на труп?.. Почему она хочет снова пролить человеческую кровь, как когда-то давно, но так не хочет причинять боль другим? Разногласия — именно это терзает её изнутри. — Приступай к своей работе! — строго приказал дворецкий, снимая грязные перчатки.       Кицунэ оглянулась: кругом одни трупы, бездыханный оболочки. Двадцать три, ровно двадцать три. — Убивать… Только из этого должна состоять жизнь демона? Тебе не надоела эта глупая бессмертная жизнь, которая только и состоит из вечных издевательств над смертными, демон? Демоны что, однотипны и банальны?!