Мы были беспомощными детьми, что грезили о добром и счастливом мире… Разве судьба не сыграла с нами злую шутку, «Сиэль»?
В чувства мальчика привели тошнотворные запахи гари и палёной плоти. С отвращением скривив лицо, он с трудом поднялся с обожжённой почвы, пропитанной чем-то необычайно липким и всё ещё тёплым. Из-за густой мглы цвет оной жидкости было тяжело определить, поэтому, Сиэль не стал заморачиваться, а просто постарался не обращать на это внимания. Первым делом пред его глазами предстал размытый силуэт ребёнка, что находился в нескольких дюймах от него. «Что это за место»? — поинтересовался граф, приближаясь к ребёнку. Но он будто бы и не слышал его вопрос. И вот, сделав пару не совсем уверенных шагов, Фантомхайву удалось рассмотреть безразличного собеседника. Им оказалась маленькая обнажённая девочка, что содрогалась от каждого порыва ветра. «Эм, что-то случилось? — притупив взгляд, спросил он, но ответа так и не последовало: — Ты слышишь?! Что это за место, чёрт побери»?! — закричал граф, не выдержав этого игнорирования. Вновь незнакомка не произнесла и шёпота, со страхом в глазах всматриваясь на свои грязные руки, затем на что-то ещё шевелящиеся подле неё. Поддавшись любопытству, мальчик решил приблизиться к этому «нечто». Первое, что бросилось ему в глаза — часть человеческой головы, что более напоминала мясистую смесь. От этого мерзкого зрелища содержимое желудка поспешило вырваться из живота. «Гадость»! — прошипел он, вытирая губы рукавом ночной рубашки. Мальчик, было бы, снова хотел обратиться к девочке, но его прервал чей-то нечеловеческий голос: «О, как любопытно»! Фантомхайв стал судорожно выискивать обладателя этого голоса. И вот, из неоткуда появился бесформенная чёрная субстанция, что едва была заметна во мраке благодаря своему странному сиянию. Заметив её, граф впал в ступор: «Себастьян»?! Именно в таком образе его дворецкий предстал перед ним в том здании, сплошь кишащем отчаянием и болью. — Кто ты? — раздался дрожащий голос той самой девочки, из головы которой, как заметил Сиэль, торчали два лисьих уха. — Демон, — без толики человечности, ответила субстанция. — Ёкай? — перефразировала малышка, всё ещё сторонясь этого существа. — Не совсем, я демон, демон-искуситель, — внёс поправку её собеседник. Фантомхайву лишь оставалось стоять в стороне, подобно призраку. Никто не слышал его слов, не видел его тела… словно пустота, никому не нужная пустота. И вот, не успел он оглянуться, как названный «демон» принял вид юноши, облачённого во всё чёрное, в точности, как и Себастьян… Лишь совершенно иная улыбка сияла на его лице, та улыбка, которая никогда и не смела появляться на устах его дворецкого… «Не Себастьян»? — вновь задал он этот вопрос, что просто растворился в воздухе, не достигнув никого из присутствующих. И вот, мгновенно поменявшись в лице, он протягивает девочке свою руку, ласково шепча: «Пойдём со мной». А она, с надеждой, что сияет в лисьих глазах, отдаёт ему свою перепачканную ладошку, затем следуя за новым «другом» по пятам… оставляя после себя кровавые следы, что постепенно становились всё меньше и меньше, покуда вовсе и не исчезли. Их уже нет. Сиэль всё ещё стоит на месте, всматриваясь в те самые следы, а перед взором проносятся эти напуганные лисьи глаза, что утопли в спасительной надежде. Запахи паленой плоти, горя, крови, мести, и… любви? Ветер смешивает их, унося куда-то вдаль, звуки танца огня на трупах ударяется в ушах, а полушёпот вырывается из груди: «Мы похожи, да»?..***
Кицунэ с толикой жалость смотрела на бессознательного мальчика, держа за того руку. «Холодный, словно ледышка, — пронеслось у неё в голове, и на миг её лисьи глаза вспыхнули нежным огнём. — Погряз по локоть в крови, и до глотки в боли и лжи. Маленький, но уже осквернённый детёныш». Она всё думала и думала, непроизвольно высказывая свои мысли вслух, сильнее сжимая его ладонь в своей. Горькая улыбка, от осознания своей схожести, мельком ложилась на её губы, сразу же растворяясь. Где-то глубоко внутри хотелось спрятать этого ребёнка от всего мира, сделать так, чтобы он утопал в лживой утопии, а не суровой реальности. Возможно, причиной этой заботы является пробудившийся материнский инстинкт, присущий всем живым существам. Сиэль действительно напоминал напуганного лисёнка, что смог найти прикрытие у сильного волка, пса. Как жаль, что в итоге лисёнок будет съеден или убит своим защитником. И она была такой, правда, не смерть настигла её от этого бренного союза, а боль и вечное напоминание о грязном прошлом, насквозь пропитанным болью и кровью невинных. Морико и представить не могла, что простая попытка защитить свой дом и всех живших там существ обернётся таким образом: она вынуждена служить этому человеку на протяжении всей его жизни, что ныне может оборваться в любой момент. Обязана терпеть демона, что вызывает болезненные воспоминания из прошлого и, вероятно, ошибки из будущего. Лисица уже и запуталась в столь короткий промежуток времени, кем она теперь является: горничной, матерью лисят-сирот, или просто хранителем леса, которым являлась её покойная матушка, а может и вовсе жестоким демоном-лисом, наводившим страх на Японию на протяжении нескольких веков. Не распутываемая вереница времени и событий с каждой минутой становилась всё более протяжённой, но не менее запутанной. И теперь, сидя рядом с кроватью своего маленького хозяина, она грязнят в этом потоке, пытаясь найти берег. И тут, её прерывает его хриплый голос: «Где я»? Девушка выпускает руку из хватки и мелодично отвечает: «Вы в поместье, господин». — Анна, ты вернулась, — всё ещё слабо молвит граф, — а я знал, с самого начала знал, что мерзок и циничен. Это смешно, но я не думал о нашей клятве всерьёз… С самого начала я просто не верил в твоё существование, списывая на дурную фантазию работников. — Он тихо засмеялся. — Король должен продумывать всё свои ходы, а я не продумал даже ту охоту. Я отвратительный игрок… — И это всё? Всё, что Вы хотели мне сказать, господин? — намекает горничная, и её лисьи глаза с толикой ненависти прожигают в нём дыру. — Я признал свою ошибку, что мне ещё нужно сказать? — он замолкает, болезненно закусывая губу, уподобившись капризному ребёнку. — Тц, я хочу… хочу извиниться, мне действительно жаль… всё, довольна? — его брови хмурятся, а щёки из-за непривычки покрываются пунцом. — Эти слова должны достигнуть не меня, а тех, кто лишился самого дорогого. — Она горько улыбается, позже добавив: — Надеюсь, что они смогут простить, но не забыть. Но знайте, они имеют полное право причинить Вам боль. Поэтому будьте готовы к ссадинам и укусам. — Да перед кем я ещё должен извиниться?! — заливается мальчик, всё ещё слабо дыша. — Вы об этом узнаете позже, — загадочно отвечает девушка, поправляя одеяло, — Вам нужно отдыхать. Как только Вы сможете ходить, обязательно, самолично извинитесь перед ними. Сладких Вам снов…