Миранда Ингрэм Бофорт»
Первой реакцией на это послание было недоумение. Должно быть, здесь какая-то ошибка… Никого с таким именем я не знала, а эта женщина еще и называет себя моей матерью. Может ли быть такое, что в Хогвартсе есть еще одна Гермиона, которой сегодня исполняется шестнадцать?! Схватив коробку и письмо, я кинулась к выходу, прямо так — в пижаме. Снейпа в его комнатах не оказалось, поэтому я, не раздумывая, направилась к директору… Возле его кабинета мне встретился Снейп. Он явно был чем-то обеспокоен. — Что за внешний вид? — недовольно рыкнул он. — Немедленно переоденьтесь и явитесь в кабинет директора, — и уже мягче добавил: — Это очень важно, поторопитесь!***
— А вот и мисс Грейнджер! — такими словами Гермиону встретил Дамблдор, когда она, спустя двадцать пять минут, вошла в его кабинет. — Прошу вас, присядьте. Такое начало не сулило ничего хорошего. Девушка опустилась в мягкое кресло напротив Снейпа. — Что-то случилось, сэр? Профессор Снейп сказал, что это важно. С минуту Дамблдор смотрел на нее, и Гермиону, которая и так была порядком обеспокоена, отчего-то бросило в дрожь. Директор вздохнул. Он подал Гермионе распечатанный конверт, который до этого лежал на столе перед ним. — Что это? — Прочтите, — лаконично отозвался тот. Гермиона с опаской достала из конверта лист бумаги. Странных писем сегодня было на удивление много. Гермиона Джейн Грейнджер! С прискорбием сообщаю Вам, что вследствие несчастного случая, имевшего место быть прошлой ночью, пострадали Эдвард Патрик Грейнджер и Джейн Луиза Грейнджер. В их доме произошла утечка газа. Они погибли на месте. Искренне сочувствую Вашему горю. Прошу Вас прибыть в нотариальную контору «Notary Public London» для ознакомления с завещанием. Искренне Ваш,Дж. О. Стоун
POV Гермионы Из дрожащих рук выпало письмо. Глаза застелила пелена слез… С большим трудом верилось в то, что это был несчастный случай. Дамблдор протянул мне стакан с водой… И откуда только взял? — Мне очень жаль, — мягко сказал он. — Это был не несчастный случай. Я оторвала взгляд от носков своих туфель и в упор посмотрела на Снейпа. Тот вопросительно поднял левую бровь. Не может быть. — Вы хотите что-то сказать? — холодно поинтересовался мужчина. — По-моему, уже бессмысленно что-либо говорить, — типично Снейповской интонацией ответила я. Это, кажется, удивило меня столь же сильно, как и самого профессора. — Уймитесь, пожалуйста, оба. Мисс Грейнджер, мы с вами наведаемся к юристу ваших родителей. Нам предстоит многое обсудить. Эти слова больно резанули изнутри… У меня больше нет родителей… Я одна! Я, успевшая когда-то зачем-то вскочить с кресла, сейчас бухнулась на пол, больно ударившись коленями.***
Оказывается, жизнь состоит из ничем не связанных друг с другом эпизодов. Вот я абсолютно пустым голосом сообщаю Гарри и Драко, куда и зачем направляюсь. Вот я сижу в приемной у мистера Стоуна. Секретарша подозрительно косится на Дамблдора. Я подписываю какие-то бумаги, не глядя — нет ни сил, ни желания. «Дом… Переходит Вам… Ваши опекуны… Мистер и миссис Грейнджер старшие…». Дамблдор говорит что-то… Я не помню, как и когда мы оказались в Хогвартсе. Наверное, мы аппарировали сюда. В себя меня привел голос директора. — Как вы думаете, что там может быть? Я проследила за его взглядом. Профессор говорил о небольшом желтом конверте, который я держала в руках. Его мне вручил мистер Стоун. В случае смерти моих родителей, я должна была ознакомиться с его содержимым. — Понятия не имею, — честно ответила я. Под пристальным взглядом директора я открыла конверт. Внутри лежал небольшой ключик и два листа бумаги. Два письма. — Думаю, вам нужно побыть сейчас одной, — кашлянув, сообщил директор. Он вышел из кабинета, а я сидела и все никак не могла заставить себя прочитать то, что мне оставили родители. Наконец, я, пересилив себя, развернула один из листов. В глаза сразу бросился мамин почерк. Гермиона! Моя любимая девочка! Если ты сейчас читаешь это письмо, то нас с Эдвардом уже нет на этом свете. Что же, возможно, так будет даже лучше — мне не придется смотреть тебе в глаза, мой ангел, после того, как ты узнаешь ту самую правду, которую мы должны были открыть тебе еще очень давно. Это случилось в начале октября. Мы нашли совсем маленькую тебя возле нашего дома. Ты спала в коконе из одеял, не обращая внимания на дождь и ветер, которые были особенно сильны в тот день. Теперь-то я понимаю, что виной тому были какие-то ваши заклинания, но тогда меня очень удивило то, что ты, кажется, абсолютно не чувствовала холода, лежа на сырой земле. Мы все решили для себя, едва только увидели тебя. Оформить удочерение оказалось совсем не сложно, и уже через два месяца ты официально стала Гермионой Джейн Грейнджер (имя Гермиона было выбрано не случайно и позднее ты поймешь, почему). Спустя всего пару недель после того, как ты оказалась в нашем доме, наш покой потревожила некая девушка. Она представилась Мирандой и сообщила, что является твоей матерью. Трясла перед нами какими-то, как нам тогда казалось, бредовыми документами из места, в существовании которого мы и сейчас сомневаемся, постоянно бормотала что-то о войне и как мантру повторяла «империус» и «круциатус». Мы тогда не на шутку испугались и дело было даже не в том, что она казалась сумасшедшей — мы боялись потерять тебя, солнце! Но она ушла, оставив у нас какие-то бумаги, из которых мы не поняли ровным счетом ничего, там не было указано даже имя твоего отца (ты сама сможешь убедиться в этом). Эти документы не горели в огне, не желали тонуть… Даже порвать их не представлялось возможным. Именно тогда нас посетила мысль о том, что, возможно, те россказни о волшебстве и о твоем происхождении были не такими уж и… сумасшедшими и нереальными, как нам казалось поначалу. Вместе с документами та женщина оставила письмо, которое просила не показывать тебе до твоего совершеннолетия. Опасаясь и будто предвосхищая, что с нами что-то случится, я вкладываю его сюда, вместе с ключом от сейфа отца, в котором ты сможешь найти все то, что нам когда-то оставила Миранда. Моя родная девочка, я не представляю, насколько больно тебе сейчас читать все это… Прости нас, если сможешь — мы всегда любили тебя, как свою родную дочь, и желали тебе только самого доброго.Джейн Грейнджер
Гермиона поднялась с кресла, в котором сидела все это время и подошла к окну. Еще сутки назад у нее были родители, был дом — место, в которое она всегда могла вернуться. А сейчас… Все это рухнуло, как карточный домик. Гермиона чуть ли не физически ощущала, как рушится мир вокруг нее. Вся уверенность в том, что все будет хорошо, испарилась, оставив на своем месте только пустоту. Внутренний голос настоятельно требовал прочитать второе письмо, но страх был сильнее. Девушка даже не могла точно сказать, чего именно она боится, но ей казалось, что прочитать это письмо означает собственноручно доломать то, что осталось от ее мира. Тем не менее, она взяла в руки второй лист. Почерк, которым он был испещрен, был ей уже знаком, и девушка снова безо всякого удовольствия отметила, что он был похож на ее собственный. Гермиона!.. Я знаю, что я не имею права называть тебя своей дочерью. Я потеряла его много лет назад и прошу у тебя за это прощения. Я очень виновата перед тобой, а это письмо, по сути, лишь жалкая попытка оправдаться. Я очень прошу тебя прочесть его до конца. Возможно, ты сможешь понять меня, хотя, признаться, об этом я сейчас могу только мечтать. Мне было четырнадцать, когда умерла моя мама. Моей сестре Стелле на тот момент было двенадцать. Отец, чтобы как-то справиться с горем, с головой ушел в работу (возможно, ты знаешь, что лорд Бофорт — владелец сети «Сладкое королевство»). В одном из своих магазинов он и познакомился с ней. Властная, деспотичная и чертовски красивая стерва — Эрика Кэрроу (тетя Алекто и Амикуса, с которыми, я надеюсь, ты не знакома лично). Спустя полгода они поженились. Бизнес отца пошел в гору (мой дед — его отец — почти полностью разорил семью за игрой в карты), домой он возвращался поздно вечером, уходил рано утром… Особняк Бофортов превратился в пристанище темных сил. Эрика обменяла свою душу у дьявола. На книги, содержанию которых поразился бы и сам Темный Лорд. Я не знаю, не могу сказать, почему мы со Стеллой ничего не говорили отцу… Наверное, боялись. Она тогда казалась всесильной. Но, к счастью для всех, она была бездарнейшей ведьмой и не могла сотворить заклинания хоть немного сложнее Империуса… Она не могла даже убить. Зато она с лихвой компенсировала это Круциатусом… Этому невозможно противиться! Впервые она применила это заклинание к Стелле, когда та отказалась выполнить какую-то ее просьбу. Отца тогда не было, а она тонко намекнула, что лучше бы нам держать язык за зубами… Если, конечно, хотим жить. И мы молчали, наивно полагая, что она не будет нас трогать. Спустя пару месяцев судьба столкнула нас с твоим отцом. Мы были знакомы и раньше — учились на одном факультете, но в тот момент, кажется, впервые заметили друг друга. Он стал моей отдушиной, моим лучшим другом. Я рассказывала ему обо всем, что происходило дома. Мне было страшно. Мне было почти семнадцать. Через какое-то время я поняла, что влюблена в него. Это стало неприятным открытием — он был помолвлен. Эрика не одобряла нашей дружбы. Она, очевидно, догадывалась о моих чувствах и боялась, что это выльется во что-то… Так и получилось — я вслед за ним приняла метку. Мой возлюбленный не оценил моего жеста. Назвал меня дурой и исчез из моей жизни. Мы с ним виделись только на собраниях Пожирателей. Самые ужасные месяцы за всю мою жизнь. Спустя два месяца он разорвал свою помолвку с Дорофеей Забини… А еще через неделю сделал предложение мне. Нам было по восемнадцать лет. Трудно описать словами, что творилось с Эрикой, когда она узнала. Сказать, что она была против, значит, не сказать ничего. Зато в восторге был отец… Еще бы… Выдать дочь замуж за наследника одного из семи самых знатных родов Великобритании… Это — больше, чем успех. Спустя некоторое время отец уехал в Италию на год… Он предлагал Эрике отправиться с ним, но, понятное дело, она отказалась: «Девочки не смогут прожить одни так долго. Я останусь». Через два месяца я узнала, что беременна. Знала, что моему жениху нужен наследник, но жутко испугалась тогда…. Мы с ним ни разу не обсуждали эту тему… Да и наша свадьба должна была быть только через полгода — когда вернется мой отец. Когда Эрика узнала, я думала, она меня убьет. Не знаю, что творилось у нее в голове… Видимо, у нее в планах было нечто более грандиозное, чем родство с одной из самых влиятельных семей в Англии. Твоему отцу я так и не сказала — не успела! Под Империусом она увезла меня в Австрию. В имение нашего со Стеллой покойного дяди. Я боялась противиться ей, опасаясь, что она может как-то навредить тебе. Сбежать оттуда не представлялось возможным… Я не знаю, кто или что постаралось для этого, но особняк был окружен такими сильными заклинаниями, что даже меня — сторонницу Темного лорда, обладающую обширными познаниями в области черной магии, выворачивало от «Тьмы», что была вокруг. Я родила тебя там девятнадцатого сентября. При этом наложила на тебя множество заклятий, чтобы ни Эрика, ни силы Тьмы, которым она служила, не могли сделать тебе ничего плохого. За три месяца до твоего рождения, за месяц до нашей с твоим отцом свадьбы, которой не суждено — теперь уже точно — быть, пришло письмо от моего папы. Он был вынужден задержаться в Италии на неопределенное время и благословлял меня… Ответ я писала под прицелом палочки Эрики… Она бы, не задумываясь, сделала что-то с тобой. Около трех недель после твоего рождения мы жили спокойно… Ты была чудесной малышкой. Внешне — просто копией меня в том же возрасте… Я надеялась, что Эрика позволит мне воспитывать тебя, но надеждам этим не суждено было сбыться. К тому времени я уже восстановилась физически, и не боялась колдовать против нее. Но однажды ей удалось меня подловить. Она наложила на меня Империус и заставила оставить тебя на пороге какого-то магловского дома. А меня снова вернула в имение в Австрии и заперла в башне… Очень символично, на самом деле… Однажды мне удалось сбежать. По магическому следу от наложенных мною на тебя заклинаний я нашла тебя у молодой супружеской пары. Я пыталась что-то им объяснить, но на самом деле даже не имела представления, с чего мне начать — как рассказать все людям, которые не имеют ни малейшего представления о магии? Был порыв просто взять тебя и аппарировать домой к Стелле (она уже год была замужем за лордом Паркинсоном, и, следовательно, жила у него в имении, куда Эрика проникнуть не могла). Но я понимала, что стоит мне только выйти с тобой из дома, Эрика прикончит нас обеих — я чувствовала ее незримое присутствие совсем рядом. Поэтому, скрепя сердце и оставив у них твои документы, я ушла. И Эрика вновь вернула меня в Австрию. Видит Мерлин, я была готова драться с ней и, если нужно, умереть, но что-то (это был не человек) выкачало из меня все силы. Я почувствовала себя поганым сквибом… У меня отобрали палочку. Я не могла сделать вообще ничего. Я просуществовала так пять лет. А спустя эти пять лет она умерла. Я не знаю, что с ней случилось, но очень жалею, что не имею к этому отношения. К тому времени уже был мертв отец (моя последняя надежда на освобождение). Возвращаться в Великобританию было нельзя — на тот момент там активно отлавливали «помеченных». И аврорам было совершенно все равно — был ты приближен к Темному лорду или просто приносил ему газету и кофе по утрам (он никогда не эксплуатировал домовиков). Я, видимо, должна прийти к какому-то выводу… Логическому завершению, но не могу найти нужных слов. Прости меня, родная, за то, что тебе пришлось пережить. Прости меня за то, насколько я отвратительная мать. Я люблю тебя, дочка, и прошу прощения, хоть сама и понимаю, что не заслуживаю его.Миранда Ингрэм Бофорт