***
— Джинни, ну, наконец-то! — недовольно воскликнул Рон, увидев младшую сестру. — Почему так долго? Ужин идёт уже пятнадцать минут! — Рональд, какая разница, поужинаешь ты сейчас или на пятнадцать минут раньше, если перед сном ты снова проголодаешься? — спросила Джинни, не испытывая ни капли сожаления. — Если вы так голодны, то могли бы пойти без меня. — Голоден только Рон, — отозвался Симус. — Но почему, на самом деле, так долго? — Меня задержал Слизнорт, — отозвалась девушка. — Приглашал в Клуб слизней. — И тебя тоже? — обиженно насупился Рон. — Кажется, пригласили всех, кроме тебя, — заметил Дин. — Невилла, вообще-то, тоже не пригласили, — с апломбом отозвался парень. Его друзья переглянулись между собой и покачали головами. — А что я такого сказал? — возмутился Рон, садясь за гриффиндорский стол. — Ничего умного, — отозвалась Джинни, занимая место напротив брата. Ужинали они в молчании. — Какие планы на выходные? — спросил Дин, откладывая вилку в сторону. — Дамблдор отменил поход в Хогсмид, — Джинни пожала плечами. — Надо больше тренироваться… Нужно, наконец, утереть этим слизеринцам нос! Проходящий мимо Нотт фыркнул. — Мечтай, Уизли! — он неприятно улыбнулся. — Ты шёл куда-то? Вот и иди дальше! — огрызнулась Джинни. — Тебя забыл спросить, — лениво отозвался Теодор. — Закрой рот и иди, куда шёл! — вскипел Рон. — О, ты тоже здесь? Прости, не заметил! — Да пошёл ты, — буркнул Рон. — Только после тебя — дамы вперёд! По лицу Рона казалось, что он сейчас набросится на Нотта с кулаками, но в этот самый момент к слизеринцу подошёл Поттер. — Ты не знаешь, где Драко? — спросил Гарри, отведя однокурсника чуть в сторону. Тот пожал плечами. — Понятия не имею, с самого обеда не видел. — Я тоже! Нотт снова пожал плечами — это был его излюбленный жест. — Так, может, он того, — он многозначительно возвёл глаза к потолку, — у Тёмного Лорда? — Наверное, — Гарри недовольно сверкнул глазами. — Передай всем, что тренировка состоится завтра в девять. Нотт многозначительно покосился в сторону окна, за которым уже третьи сутки шёл дождь. — И она состоится независимо от того, какая будет погода! — сообщил Поттер, проследив за взглядом однокурсника. — Всего доброго! С этими словами Гарри направился к выходу из Большого зала. Нотт не нравился ему, а он не нравился Нотту, и они оба знали об этом. — Иди ты, — отозвался Теодор. Он следом за Поттером направился на выход. Джинни сидела необычайно задумчивая. Выходит, Малфоя она последняя видела… И он шёл на башню астрономии. Скомкано извинившись перед друзьями, она выскользнула из Большого зала и кинулась вверх по лестнице. На душе было неспокойно.***
Ветер растрепал волосы девушки и, зябко поежившись, она сильнее укуталась в вязаную шаль на своих плечах. Площадка Астрономической башни на первый взгляд была пустой. Неужели Малфой и правда был сейчас у Волан-де-Морта? Джинни подошла к парапету и окинула взглядом унылый, одинаково-серый пейзаж. Безрадостным и безликим было всё… А ведь когда-то она считала это место самым волшебным в мире. Уже не в первый раз она спрашивала себя о том, что же она здесь делает и зачем сломя голову кинулась сюда, когда узнала, что Малфой пропал. Девушка попыталась отогнать от себя неприятное липкое чувство тревоги. С чего она вообще взяла, что с хорьком что-то случилось? Правильно говорит Снейп: «Гриффиндор — это диагноз». Холодный ветер с силой хлестал по щекам, но уходить отсюда почему-то абсолютно не хотелось — её гипнотизировало это место. Она всё пыталась понять, что же произошло с ней, со всеми ними, раз даже Хогвартс стал ощущаться давящим и тяжёлым. Для полноты картины не хватало только, пожалуй, органной музыки. Сзади послышался еле различимый шорох. Джинни резко обернулась, выставляя перед собой палочку, и с трудом сдержала вскрик, готовый вырваться наружу. В углу между парапетом и стеной, сжавшись, как котёнок, сидел Малфой. Его глаза были закрыты, а сам он крупно дрожал. Девушка подскочила к слизеринцу, опускаясь перед ним на колени. Он был очень холодным. — Мерлин, Малфой, что с тобой? Джинни взяла лицо парня в свои ладони. Его губы были синими. Почувствовав прикосновение чего-то тёплого к своему лицу, Драко не без труда открыл глаза. Джинни стянула с плеч шерстяную шаль, сама оставаясь в тонком свитере, и укрыла ей слизеринца, пытаясь попутно отогреть его руки своим дыханием. Он в самом деле напоминал ей сейчас маленького, замерзшего, несчастного котёнка, льнущего к любому, кто готов защитить его и подарить ему тепло. — Тебе нужно к мадам Помфри, ты совсем замёрз, — отчего-то шёпотом произнесла девушка. — Иди сюда! Она поднялась на ноги и, положив руку Драко себе на плечо, обняла его за талию и помогла подняться на ноги. Он был выше её на полторы головы, а ещё был необычайно тяжёлым и вкусно пах. Стараясь не зацикливаться на последней мысли, Джинни наложила на парня согревающие чары. Дрожать он перестал, но всё равно был слишком слаб, чтобы даже стоять самостоятельно. — Уизли, ты… — прохрипел он. — Может, это уже ад? — Заткнись, а не то скину тебя к соплохвосту с башни! Уверяю тебя — на меня никто не подумает! Он усмехнулся. Получилось, несмотря на ситуацию, достаточно озорно. Медленно они направились к выходу. Драко тяжело опирался на неё, когда шагал, но Джинни не обращала на это внимания… Вокруг было сыро и холодно, но находясь почти в его объятиях, ей было тепло и уютно. Девушка вдруг поймала себя на мысли, что немного понимает своих однокурсниц, рыдающих из-за него по ночам — в нём было что-то, чего не было в других. И она поняла это только сейчас, находясь непозволительно близко к нему и вдыхая его запах — горький шоколад с нотками цитруса. Её мысли были такими не её, что Джинни стало не по себе. От затянувшегося молчания хотелось выть. — Какого лешего ты делал там? — спросила она, когда они, наконец, преодолели длинную лестницу и оказались в замке. — Если бы не я, ты бы замёрз там один. — Отсюда вытекает другой вопрос — что ты там делала? — отозвался тот. — Отлично, и это вместо спасибо, — буркнула Джинни. — Я тебя ни о чём не просил, так что и благодарить мне тебя не за что! — Спасибо, что напомнил, за что я тебя всегда ненавидела! — раздраженно воскликнула ведьма, с трудом преодолев желание оставить его здесь одного. — Мне плевать на то, как ты ко мне относишься, — устало констатировал слизеринец. — Это взаимно! — огрызнулась Джинни. Дальнейший путь до Больничного крыла они проделали молча, думая каждый о своём.***
— Что-то случилось? Гермиона вздрогнула от неожиданности, а Эйлин продолжила: — Ты не спустилась пить чай, на ужин пришла, подгоняемая домовиками. Да и сейчас, кажется, мысленно находишься не здесь. — Я читала весь день книгу, которую вы… Дала мне, — девушка неловко запнулась на обращении. Эйлин понимающе кивнула. — Я завтра собираюсь в Хогвартс — хочу проведать Северуса. Возможно, ты хочешь со мной? Повисла неловкая пауза. Гермиона судорожно соображала, что ей делать. — Не знаешь, как ответить? — с весёлыми искорками в глазах спросила Эйлин. — Потому что из вежливости надо бы согласиться, а делать этого совершенно не хочется. Не так ли? Гермиона виновато улыбнулась. — Но, возможно, ты хочешь увидеться с друзьями? С мистером Малфоем и мистером Поттером? Гермиона нехотя кивнула. Эйлин для чего-то нужно было, чтобы они отправились к Снейпу вместе. Неужели леди Снейп может всерьёз думать, что они с её сыном поладят и станут одной семьёй? В таком случае, это очень наивно с её стороны — они с профессором на дух друг друга не переносили. — Гермиона, — позвала женщина, — ты — моя единственная внучка, а Северус — мой единственный сын. В том, что случилось, нет его вины или моей, поэтому очень нечестно с твоей стороны намеренно лишать нас возможности поладить с тобой. Мне очень жаль, что так случилось с твоими приёмными родителями, но во всём, что сейчас с тобой происходит, есть и их вина — они знали о том, кто ты, и должны были открыть тебе правду. — Они боялись, что правда ранит меня, хотели как лучше! — горячо воскликнула Гермиона. Она злилась. Во всём, что сейчас с ней происходит, виновата только мисс Бофорт. Как леди Снейп может обвинять в чём-то её родителей, которые всегда желали ей только счастья? — А всё, что происходит сейчас, не ранит тебя? — Они не знали, что так получится! Они думали… — А мы, — оборвала её Эйлин, — не знали о твоём существовании. — Так может, в таком случае, вместо того, чтобы обвинять во всём моих родителей, вы предъявите претензии этой Бофорт?! С минуту миссис Снейп смотрела на неё с непониманием, а потом вдруг рассмеялась. — Нашла виноватую, значит? Гермиона поджала губы. Она не видела в своих словах ничего смешного. — Я сказала что-то весёлое? — Ты права, во всём случившемся есть вина Миранды, но не самая лучшая идея обвинять её во всём, не разобравшись в произошедшем. — Почему ты её защищаешь? — удивилась Гермиона. — Чем она так нравится тебе? Она же обманула… Вас с профессором Снейпом. Эйлин перевела взгляд в сторону окна. Очевидно, Гермиона выбрала не самую удачную тему для разговора за ужином. Она уже хотела извиниться, но в этот самый момент женщина, наконец, ответила: — Не всё так однозначно, как кажется, Гермиона. Я знаю Миранду без малого двадцать лет. Раньше мы довольно часто с ней общались… Она добрая, отзывчивая, умная… И очень любит Северуса. Это всегда было заметно. Она была как лучик света, и все, кто находились рядом с ней, чувствовали то тепло, ту внутреннюю энергию, которые в ней есть. Гермиона слушала недоверчиво. Человек, которого ей описывала Эйлин, совершенно не совпадал с тем, что она сама для себя придумала. — Хочешь, я покажу тебе её фотографию? — неожиданно спросила женщина. Гермиона не хотела. Тем не менее, она кивнула, чтобы не обижать Эйлин — уж она-то этого точно не заслуживала. — Идём! Они вышли из столовой и, пройдя через холл, вошли в малую гостиную. До этого Гермионе бывать здесь не приходилось. Комната была узкой, но длинной. Вдоль стен тянулись книжные стеллажи, и, присмотревшись повнимательнее, девушка поняла, что их полки были полностью заставлены фотоальбомами. Эйлин вытащила большой альбом в кожаном переплёте и села рядом с внучкой на стоящую в центре комнаты кушетку. — Северус раньше часто его пересматривал, здесь их совместные фотографии. Правда, в последнее время ему стало очень не до этого. Гермиона открыла альбом… Первой в нём была фотография Снейпа в обнимку с… очевидно, мисс Мирандой Бофорт. Пришлось признать, что она, в самом деле, была красивой. Увидев Гермиону, она широко заулыбалась ей с фотографии и помахала рукой. «Мы чем-то похожи», — отметила девушка, жадно вглядываясь в лицо Миранды. Снейп мягко улыбался в камеру, собственнически прижимая ведьму к себе. Она была ниже его на голову, и вместе они смотрелись очень… трогательно и гармонично. На обоих были надеты пёстрые рождественские свитера. Гермиона бы никогда не подумала, что профессор, которого она знала, может быть таким — обычным влюбленным мальчишкой. Наверное, он и правда любил её. А она — его. Девушка вдруг поймала себя на досадной мысли, что жалеет о том, что всё получилось таким образом, что Снейп и Миранда не смогли быть вместе. Интересно, какой она выросла бы, воспитывай её настоящие родители… После последней мысли в её голове стало абсолютно пусто. О чем она думает?! Из-за этой женщины она всю свою жизнь считала себя не той, кем является на самом деле. Из-за неё убили двух ни в чём неповинных людей, которых Гермиона безумно любила… Вся боль, которую ей пришлось испытать в этой жизни, — её вина, что бы Эйлин там не говорила. — Ты не предаешь своих приёмных родителей, общаясь со мной и Северусом, — мягко сказала леди Снейп. — Гермиона, в тебе течёт их кровь. А семейные узы — это не просто слова. Это то, чем все чистокровные семьи Великобритании дорожат больше всего. Большую часть монолога Эйлин Гермиона благополучно пропустила мимо ушей. Внутри неё боролись осознание того, что женщина права, и чувство неприязни к Миранде, которое она сама и создала внутри себя. — Есть, над чем подумать? — спросила Эйлин, заметив её застывший взгляд. Гермиона кивнула, не отводя глаз от вазочки с орехами на столике рядом. — Оставить тебя одну? Она снова кивнула. Ей с большим трудом удавалось сдерживать слёзы. Эйлин вздохнула. Она поднялась на ноги и направилась было к выходу, но в последнюю секунду затормозила возле Гермионы и, коротко поцеловав её в макушку, наконец, удалилась. И Гермиона расплакалась. Она запуталась и не знала, что ей делать. Ей нравилась Эйлин, с которой она за сутки подружилась лучше, чем со своей магловской бабушкой за предыдущие шестнадцать лет. Она боялась Снейпа и не знала, как вести себя с ним. Не знала его мнения обо всей этой ситуации. Она продолжала ненавидеть Миранду за то, что та бросила её. За то, что не вернулась за ней даже после смерти своей мачехи. Она ненавидела Волан-де-Морта за то, что он делает сиротами детей, за то, что по его вине она лишилась хоть и приёмных, но от этого не менее любимых родителей. Ведь если бы этого не случилось, она бы до сих пор считала себя Гермионой Грейнджер — грязнокровкой… Как, оказывается, легко произносить это слово, зная, что оно к тебе не относится! Она пролистала альбом… И с каждым новым фото всё больше и больше удивлялась, видя Снейпа… Счастливого, с сияющими глазами, с любовью смотрящего на Миранду, которая отвечала ему тем же. Гермиона горько усмехнулась. Что же ей теперь делать со всем этим?***
— На сегодня мы, пожалуй, закончим. Гарри, не скрывая своего облегчения, упал на стул. Ментальная магия не давалась ему. Ну совсем никак. И они с Дамблдором оба это понимали, но директор с присущим только ему оптимизмом (или, как считал Драко, идиотизмом) продолжал пытать его ментальными атаками. — Что тебя беспокоит? Гарри перевёл взгляд на директора. Тот пристально смотрел на него, наверняка догадываясь, что же беспокоит его ученика, но продолжая при этом делать вид, что нет — это не он несколько минут назад просматривал его мысли. — Я просто хотел узнать, что с профессором Снейпом. Он уже три дня в Больничном крыле. — О, не беспокойся, мадам Помфри знает своё дело. С ним всё будет в порядке. — А Гермиона? Что теперь будет с ней? — Всю следующую неделю она проведёт с леди Снейп в её особняке. Гарри очень не понравилось то, как отвечал ему директор, потому что, задав тому два вопроса, он не получил ни одного толкового ответа. Дамблдор специально это делал, только было не ясно — зачем. — Почему вы никогда не рассказывали мне о моём поместье, попечителем которого сейчас являетесь? — попытался ещё раз молодой человек, хотя в глубине души понимал, что ничего не узнает. Если Дамблдор и был удивлён, тем, что Гарри известно о его поместье, то виду он не подал. Лишь пару минут внимательно смотрел на него, так что Гарри даже показалось, что директор снова просматривает его мысли. — Я считал, что стоит найти подходящий момент для этого. Всё-таки, согласись — это не то, что можно обсудить за чашкой чая. Гарри вдруг взбесился. Его могут прикончить не сегодня — завтра, куда уж более подходящее время? — Вы можете нормально ответить хоть на один мой вопрос? — раздраженно спросил молодой человек. — Боюсь, сейчас не тот момент, когда нужно задавать вопросы. Ты должен много тренироваться. В ментальной магии, в том числе — она поможет тебе сдерживать эмоции. — Вы издеваетесь? — на всякий случай уточнил парень. — Я не знаю ничего ни о моей семье, ни о том, что происходит вокруг. Я ничего не знаю о Волан-де-Морте… Его слабые стороны, его сильные стороны. И что другие Пожиратели? Неужели обычные волшебники? Как вы собираетесь выигрывать эту войну? — У него нет слабых сторон. Более того, он обращает твои слабости в свою пользу. — Его невозможно одолеть? — На первый взгляд именно так и есть. — А на второй? — скрипнув зубами, спросил Гарри. Дамблдор устало вздохнул. — Победу можно одержать над кем угодно. Главное — в нужный момент включить голову. — Простите, сэр, но иногда я вас не понимаю. Директор улыбнулся, и эта улыбка была вымученной. — Придёт время, когда тебе объяснят всё, что ты не понимаешь, и расскажут обо всём, что необходимо знать. Сейчас же моя задача подготовить тебя к этому моменту. Гарри покачал головой. Постоянные тайны жутко ему надоели. От разговора с Дамблдором он получил только усталость и раздражение. Приходилось признать, что Драко во многом был прав. Он посмотрел на правую руку директора — почерневшую от какого-то проклятья… Заметив его взгляд, Дамблдор лишь улыбнулся. Понятное дело, объяснять что-либо он не собирался.