А может, всё было так?

Гермиона была недовольна и раздосадована. Когда она прошлым вечером вернулась в Хогвартс, её ждала потрясающая новость: профессор Доротер, который с начала учебного года занимал пост преподавателя защиты от темных искусств, оказался не только бездарным учителем, но ещё и редкостным трусом, переплюнувшим даже Локонса. Откровенно говоря, девушке было не очень понятно, на что рассчитывал теперь уже бывший учитель, но как только до него дошло, что даже в Хогвартсе он сейчас едва ли будет в безопасности, он тут же собрал свои вещи и попрощался с занимаемым им постом. Где Дамблдор умудрялся откапывать таких кадров, для Гермионы оставалось загадкой, но её беспокоило не это. Вакантную должность, ввиду отсутствия других вариантов, занял Снейп, поэтому их с ним индивидуальные занятия пришлось прекратить. Занятия со Снейпом Гермионе нравились. Прежде всего потому, что он брался объяснять ей то, чего она сама не нашла бы не в одной книге. Но хорошо это было только тогда, когда настроение профессора было хоть немногим выше нулевой отметки. В остальных же случаях, как бы рьяно Гермиона не старалась, в ответ на любой свой промах получала только снисходительное «бездарность». Это задевало её личное самолюбие. Абсолютно все учителя с самого первого курса признавали её природные тягу к знаниям и сообразительность. Но только не Снейп. От него она могла получить лишь удовлетворенный кивок в лучшем случае. Раньше это расстраивало и злило, но сейчас Гермиона поняла, что тот факт, что Снейп согласился (пусть, скорее всего, и после уговоров Дамблдора) заниматься с ней индивидуально, о многом говорит. Но неприятности вчерашнего вечера на этом не закончились. По каким-то ведомым только ей причинам распределяющая шляпа отправила Флосси на Гриффиндор, чем несказанно удивила мисс Кендалл, у которой, как поняла Гермиона, из Слизерина была вся семья. Но ещё больше эта новость изумила самих слизеринцев. Достаточно было посмотреть на вытянувшиеся лица Адегель Нотт, сестёр Гринграсс или Блейза Забини, чтобы понять, что они-то ожидали совершенно другого. — Поздравляю, Кендалл, ты только что опозорила всю нашу семью! — с ехидной улыбкой выдал Нотт, когда Флосси проходила мимо него. — Мне всё равно никогда не удастся опозорить нашу семью сильнее, чем это делаешь ты! — вернула ему ехидную улыбочку девушка. Послышались тихие, но необычайно злорадные смешки. Несмотря на то, что Нотт был очень красив, он мало кому нравился, потому что его внешние данные не компенсировали абсолютное отсутствие положительных внутренних качеств. Теодор недобро сощурился, прожигая спину ведьмы взглядом своих чёрных как смоль глаз. Кажется, он не испытывал никаких добрых чувств к двоюродной племяннице своей матери. И вот сейчас Гермиона вместе с Гарри и остальными своими однокурсниками сидела на уроке профессора Флитвика. Тема занятия была настолько скучной, что сидящий напротив неё Дин Томас откровенно спал. Уже не в первый раз у Гермионы появилось неприятное ощущение, словно за ней кто-то наблюдает. Она оторвалась от свитка пергамента, в который старательно конспектировала тему урока. Но определить источник раздражения ей не удалось: студенты были заняты своими работами, а профессора Флитвика и вовсе не было видно из-за огроменной книженции, которую он читал. Списав всё на свою внезапно разыгравшуюся паранойю, Гермиону снова взяла в руки перо. Однако не успела она написать и двух строк, как что-то больно врезалось ей в лоб. На её недовольные шипение к ней обернулся Гарри: его лицо было удивленным. — Ты чего это? Гермиона продемонстрировала небольшой черный камешек, которым в неё запустил кто-то, явно не обременённый умственными способностями. Молча негодуя, она принялась оглядывать класс, пытаясь вычислить, кому это совсем скучно стало. Её возмущенное выражение лица, очевидно, выглядело очень комичным со стороны, потому что Гарри, не сдержавшись, прыснул со смеху. Однако он резко перестал смеяться, когда стекло его очков треснуло, не выдержав столкновения с маленьким камешком, таким же, как и тот, что прилетел минуту назад в Гермиону. Не сговариваясь, слизеринцы задрали головы вверх, да так и замерли. Под потолком кружились, корча им злые рожицы, корнуэльские пикси. Кажется, они были очень рады, что кто-то, наконец, обратил на них своё внимание. — Откуда они здесь взялись? — недоуменно воскликнул Гарри, снимая с себя разбитые очки с твёрдым намерением их починить. Однако заклинание не подействовало ни с первого раза, ни со второго, ни даже с третьего: на круглом стекле, как ни в чём не бывало, продолжали красоваться трещинки. Гарри, которого, кажется, эта ситуация уже начинала злить, обернулся к Гермионе: — Я делаю что-то не так или что? — воинственно осведомился он. Гермиона с минуту смотрела на его очки, а потом её глаза округлились от пришедшего понимания. Она покрутила в руках камешек, которым зловредные существа запулили в её друга. — Это же гагат, — с сочувствующей улыбкой пояснила ведьма. Для Поттера, кажется, эти слова не имели никакого смысла. Он покосился на чернющий камень в руках Гермионы, будто надеясь, что он сможет раскрыть ему тайный смысл этой фразы. — Гагат, — с нажимом повторила она, — также известный, как «слеза чёрной вдовы». Единственный камень, последствия которого нельзя устранить с помощью «репаро»… вообще никак нельзя устранить. Гарри демонстративно надел очки. Вид у него при этом был далек от счастливого. — Где я сейчас возьму новые очки?! Гермиона спрятала улыбку в уголках губ. Она возвела глаза к потолку и тут же вскочила на ноги. — Петрификус тоталус! Арресто моментум! От её крика переполошился весь класс. И… ничего. Пикси, показав Гермионе язык, скинул навозную бомбу прямо на голову проснувшегося от крика ведьмы Дина Томаса. Всего пара мгновений, и добрая половина класса оказалась покрыта отвратительно пахнущей жижей. А пикси, издевательски хохоча, принялись кружиться под потолком. На Гермиону с немым изумлением смотрели абсолютно все. Кажется, это был первый раз, когда ей не удалось сотворить заклинание. Она с ужасом взирала на свою палочку, которая (она это точно чувствовала) не желала больше её слушаться. — Я… простите! Гермиона попятилась, сопровождаемая десятками удивлённых глаз, а потом и вовсе выскочила из класса, позабыв о своих вещах. В голове у неё вертелась только одна мысль: «Скорее к Снейпу!» Кабинет защиты от темных искусств располагался всего на два этажа выше кабинета чар. Когда Гермиона распахнула дверь, класс уже был пуст, а Снейп сидел за столом и что-то сосредоточенно писал. Гермионе захотелось расплакаться от облегчения: она-то боялась, что его может здесь не оказаться. Однако Снейп, кажется, не был рад её видеть. — Вас не учили стучаться? — недовольно осведомился он. — И что у вас с лицом? Такое ощущение, что за вами кто-то гнался. В вашем возрасте пора бы уже перестать носиться по коридорам. И Гермиона расплакалась. В то время, как Снейп с непониманием взирал на неё, она отчаянно пыталась что-то сказать, показывая на свою палочку, но получалось только беспомощно мычать что-то нечленораздельное. Снейп наколдовал платок и с самым брезгливым видом подал ей. — Простите, — пробормотала Гермиона, шмыгнув красным носом. — Дело в том, что произошло кое-что, что несколько выбило меня из колеи. — Вы в кои-то веки сподобились получить «Выше ожидаемого» вместо традиционного «Превосходно»? — безо всякого интереса спросил Снейп, вернувшись за стол. — Боюсь вас разочаровать, но вам это ничем не грозит, в аттестат пойдёт только оценка, полученная вами за экзамен. Гермиона возмущенно вскинула на него голову, но профессор даже не смотрел на неё. — Если у вас что-то действительно важное — говорите. Если нет — извольте покинуть кабинет, у меня скоро урок. — Моя палочка, — сообщила Гермиона носкам своих туфель. — Она перестала меня слушаться. — И что? Гермиона удивленно посмотрела на него. То есть, как «и что»? Впрочем, Северус, видимо, и сам понял, что его спокойствие понятно неправильно. Он оторвался от чьей-то работы, которую старательно проверял: половина пергамента была перечёркнута, а вторая — испещрена его размашистым почерком. — В роду Принц так бывает: с возрастом сила ребёнка растёт и систематизируется, вы учитесь постепенно с ней управляться. И со временем вы просто… вырастаете из своей палочки, — принялся терпеливо объяснять Снейп. — Она ведь является только посредником между вами и вашей силой, своеобразным проводником. Поэтому приходит момент, когда палочка больше не может выдерживать количество энергии, которое через неё проходит. Гермиона слушала, раздосадованно хлюпая носом время от времени. Теперь она казалась самой себе совсем ещё глупой девчонкой, не способной даже просто контролировать собственные эмоции. Страшно даже представить, что о ней подумал профессор. — По этой же причине, кстати говоря, маглорожденные не могут освоить беспалочковую магию: сила, которая дана им от природы, не изменяется с течением времени, а того объёма, который есть, недостаточно для того, чтобы колдовать без… посредника. — Значит, мне теперь нужна новая палочка? — уточнила Гермиона. Снейп кивнул. Спустя минуту он нехотя, словно тщательно обдумывая слова, сказал: — Сегодня в восемь вечера я буду ждать вас около центральных ворот. Мы попробуем решить эту проблему.

***

— Уверен, что хочешь уехать? Этот вопрос Северус задавал уже не один раз, но неизменным ответом на него было нетерпеливое «Да, уверен». Роберт Кендалл мечтал покинуть Шотландию чуть ли не всю свою сознательную жизнь. Его здесь раздражало абсолютно всё (Северуса всегда поражало то, с какой тщательностью и педантичностью Кендалл умудрялся находить минусы в их общей альма-матер), поэтому сейчас, когда у него, наконец, появилась возможность уехать, мужчина не хотел ею пренебрегать. Чем Южная Георгия была лучше Шотландии, Северус, правда, так и не понял, но это ничуть не поколебало решимости его друга. — Сев, там совсем другая жизнь! Северус скептически посмотрел на Кендалла, но тот этого даже не заметил. Он принялся с упоением перечислять плюсы своего нового места жительства. Он всё тараторил и тараторил, а Северус всё слушал и слушал… чувствуя, как бьётся в конвульсиях его мозг. Наученный горьким опытом, Северус знал, что если Кендалл начал о чем-то говорить, то заткнуть его будет сложно. Чисто из вредности он стал бурчать себе под нос «бла-бла-бла». Это помогло отвлечься. Но ненадолго. Однако его мучения кончились с появлением Макнейра и Мальсибера. Выражение «точность — вежливость королей» абсолютно не было применимо к этим двоим: они умудрялись опаздывать всегда и везде. — Судя по твоему лицу, ты не очень-то рад видеть нас, — заметил Макнейр, обращаясь к Северусу. — А я говорил, что нам не стоило так спешить. Мальсибер невозмутимо кивнул, а у Северуса появилось навязчивое желание придушить обоих. — Дыши, Сев, дыши глубоко, — попросил Макнейр. — В Азкабане тебе будет ещё хуже, чем с нами. С этим утверждением Северус, пожалуй, мог бы поспорить. Иногда он задавался абсолютно риторический вопросом, за какие это злодеяния ему достались такие друзья. Однако проходило всего несколько часов, и он понимал, что его жизнь без этих троих не имела бы смысла. Они знали друг друга настолько хорошо, что понимали без слов. Будучи младшекурсниками, Блэк и Поттер очень любили насмехаться над этим, а сам Северус всегда считал, что такие друзья — залог того, что ты никогда не будешь один. И в самом деле, в какую бы… беду он не вляпался, верные друзья всегда приходили на выручку. Они даже метки умудрились отхватить вместе, всем квартетом.

***

Глядя на то, как в Роберта летит очередной (пятый за сегодня) Круциатус, Северус еле сдержал вспышку гнева. Он, конечно, всегда подозревал в Волан-де-Морте чокнутого садиста, но никогда не думал, что всё настолько плохо. Засунув подобные мысли куда подальше, он постарался сосредоточиться на том, чтобы смотреть куда угодно, только не на Кендалла, который корчился от боли в самом центре зала. Услышав восхищенный вздох Беллатрисы, стоящей позади него, Северус не без труда заставил себя абстрагироваться от ненависти и отвращения к ней. Как можно быть настолько сумасшедшей и по-детски преданной этому психу бестолочью? А ведь раньше никто и представить не мог, что эта независимая, своенравная девица будет подчиняться хоть кому-то. — Северус, — ласково прошелестел чей-то голос прямо у него над ухом. Это было настолько неожиданно, что ему с трудом удалось не вздрогнуть. — Мой лорд? — Думаю, ты поможешь своему другу добраться до его поместья, — почти заботливо молвил Волан-де-Морт. — Кажется, он не способен самостоятельно передвигаться. Беллатриса сзади захихикала, и Северусу захотелось ударить эту дрянь. Она раздражала его, он ненавидел её почти так же сильно, как и Риддла. Северус медленно склонил голову, выражая безграничную благодарность за оказанную ему честь. — Уверен, твои друзья с радостью тебе помогут, — Риддл метнул взгляд красных глаз на Макнейра и Мальсибера. — Да, мой лорд, — в унисон выдали они. Что же, по крайней мере, самое худшее уже позади. Хотя вряд ли это утешит Роберта, который продолжал лежать на каменном полу с неестественно вывернутыми руками. Хорошо, что Флосси сейчас в Хогвартсе. Северус не представлял, что было бы с девочкой, увидь она отца в таком состоянии. Достаточно с неё и того, что она стала свидетельницей смерти своей матери. Северус чувствовал на своей спине цепкий взгляд Волан-де-Морта, когда шёл к Роберту, когда помогал ему подняться и даже когда дверь, ведущая в зал приёмов, захлопнулась за ними. Одному Мерлину было известно, как яростно он в эти минуты желал Риддлу смерти.

***

— Регулус Блэк жив, — медленно повторил Гарри, словно пытаясь осознать для себя эту новость. Они с Гермионой сидели у постели мертвенно бледного Драко, только что коротко пересказавшего им события, которые привели его сюда. — Жив, — неохотно кивнул Драко после непродолжительной паузы. Он встретился взглядом с Гермионой. Кажется, они оба подумали об одном: Гарри сейчас мог чего доброго решить встретиться с Блэком. — Я должен увидеться с ним, — подтвердил Поттер их опасения. — Это плохая идея, — подчеркнуто холодно отозвался Драко. — Регулус ничего не знает об арке. Ты же не думаешь, что я мог не поговорить с ним об этом? Гарри порывисто вскочил на ноги и отошёл к окну. Этим он напомнил Драко младшего Блэка: тот тоже любил встать ко всем спиной — мол, так лучше думать — никто не отвлекает своей навязчивой миной. На деле же, они оба просто отчаянно не желали делиться своими истинными эмоциями с кем бы то ни было. — Я не верю в то, что Сириус мертв. Если эта арка — действительно вход в другой мир, и люди умирают, попадая туда, почему я слышал их, когда был там? Они говорили со мной, просили о помощи… Гермиона поочерёдно посмотрела на своих друзей. Говорить, не говорить? В самом деле, какова вероятность того, что автор той странной книги был прав в своих предположениях? Приняв, наконец, во внимание, что они должны хотя бы попытаться что-то сделать, Гермиона выпалила, перебив Драко на середине фразы: — Прошлым летом я наткнулась на один странный магазин в старой части магловского Лондона. Я не знаю, что именно привлекло моё внимание: вроде бы обычная букинистическая лавка, но я не смогла пройти мимо. И там я нашла одну любопытную книгу — на ней не было указано название или год выпуска, только автор. Гарри раздраженно вздохнул. Кажется, он подозревал её в желании свести их предыдущий разговор на нет. — И кто же автор этой чудной книги? Джек Лондон или Уильям Шекспир, может? — спросил он с явной иронией в голосе. — Николас Фламель. — А… Драко странно хмыкнул, словно только что подтвердились его предположения. — В ней он описывал некоторые старинные артефакты: какие-то из них находятся в магловском мире, хоть и имеют огромную силу, а другие так и остались в распоряжении магов, но до сих пор не исследованы. Эта книга была его дневником, и в нём Фламель рассказывал об экспериментах, которые проводил. Он игрался с пространством и временем, постигал новые формы магии… — Зачем это было нужно алхимику? — с сомнением спросил Гарри, пытаясь припомнить всё, что когда-либо слышал о Фламеле. Информации было не очень много, да и та, в основном, касалась Философского камня. — О, Фламель был не только алхимиком, — встрял Драко. Его тон отчего-то был насквозь пропитан иронией. — Его привлекали многие… сферы деятельности. Разумеется, все знают его прежде всего как выдающегося алхимика, но в археологии, палеографии и геральдике он был не менее сведущ. А вообще, он был достаточно скользким человеком, никто, мне кажется, включая нашего уважаемого директора, не знал его настоящего. — Ты был знаком с ним лично? — удивился Гарри. — У моего отца были какие-то дела с ним, — невозмутимо кивнул Малфой. — Я помню, он целый месяц жил у нас в поместье — надоел всем жутко. Но, собственно, сейчас мне уже трудно судить — это было лет десять назад. Точно сказать могу только то, что он не был таким белым и пушистым, каким хотел всем казаться, — Драко перевел взгляд с Гарри на Гермиону. — Так что же ему удалось выяснить об арке из отдела Тайн? — Не очень много. Раньше таких арок было две: вход в загробный мир и выход из него, но во времена войны с Грин-де-Вальдом одна из этих арок была разрушена. Для того, чтобы их активировать, нужен специальный ритуал, найти который, кстати, Фламелю так и не удалось. Так получилось, что в тот самый момент, когда одна из арок была уничтожена, между ними как раз была установлена магическая связь, поэтому-то она и сейчас поглощает души тех, кто имел неосторожность пройти через неё. — Получается, эти люди навсегда останутся там? — сокрушенно спросил Гарри. — Но ведь так не бывает… если выход из того мира был возможен, значит, его можно найти и сейчас. — Не думаю, что всё настолько пессимистично, — отозвалась Гермиона. — Возможно, если удастся найти нужный ритуал, можно заставить арку сработать в обратную сторону. — И выпустить всех тех, кого она поглотила? — с сомнением спросил доселе молчавший Драко. — Эта арка одно время заменяла смертный приговор. Страшно подумать, кого она может подарить этому миру вместе с Сириусом. — Там всё не так просто, — возразила Гермиона. — Волшебные артефакты ведь на то и волшебные — они обладают магией и они чувствуют магию… — Гермиона внимательно посмотрела на Драко, надеясь, что тот поймёт, что она имела в виду — у неё самой эта мысль в голове ещё не до конца сформировалась. — Ты считаешь, что арка… рассортировывала людей? — с сомнением спросил Малфой. — Души «приговоренных» отправлялись в рай или ад, а остальные — заблудшие души… — Так и остались там. Гениально. Взгляд Гарри метался от Драко к Гермионе и по мере того, как он вникал в смысл их слов, внутри него росла надежда и уверенность, что они смогут всё исправить. — Значит, сейчас мы должны найти нужный ритуал? — уточнил он. — Как думаешь, он может быть в библиотеке Блэков? — А вот об этом лучше спросить самого Блэка, — нехотя ответил Драко после паузы — ему абсолютно не нравилось нездоровое желание Гарри увидеться с Регулусом. — Но не думаю, что он сильно обрадуется, увидев вас. С этими словами Малфой достал из кармана своей мантии, лежащей на тумбочке рядом, массивный перстень. — Перенесет вас в поместье Блэков, — сообщил он. — А обратно лучше возвращаться с помощью портала. С минуту они все молчали. — Вы бы обдумали всё хорошенько, — хмуро посоветовал Драко. — Или подождали бы, пока я не выйду из Больничного крыла. — Но мы не знаем, когда это будет, — резонно заметил Гарри. — А тебе, я смотрю, не терпится снова влезть во что-нибудь, — беззлобно проворчал Драко. Гарри пожал плечами. Мол, какой есть. Когда они с Гермионой выходили из Больничного крыла, они столкнулись с девчонкой Уизли. Кажется, она собиралась навестить Драко. Гарри невольно улыбнулся. Интересно, ему только показалось, или между ними действительно что-то происходит? Покосившись на Гермиону, он понял, что подобные мысли посетили не только его.