А может, всё было так?

Сосредоточиться на чём-либо в гостиной Гриффиндора было невозможно — это Флосси поняла сразу же, как только впервые там оказалась. А уже спустя неделю в ней укоренилась уверенность в том, что ученики львиного факультета — самые безбашенные, жизнерадостные, а главное — громкие люди во вселенной. Вот и сейчас её попытка спокойно написать эссе по трансфигурации, которое им было задано на завтра, с треском провалилась, когда Кэти Белл больно засветила ей в голову мячиком, совсем немного не докинув оный до Джинни Уизли. — Ой, прости, — гриффиндорка подскочила к ней, задорно улыбаясь. По ней не было заметно, чтобы она особенно сожалела о содеянном. — Я должна была попасть в Джинни. — Как ты в квиддич играешь? — беззлобно проворчала Флосси, потирая ушибленную макушку. — С твоей меткостью тебе вообще опасно что-либо в руки давать. — Радуйся, что она не загонщик, — заявила подошедшая к ним Джинни, садясь на корточки перед креслом Флосси и протягивая той только что наколдованный лёд. — Из них с бладжерами получилась бы отличная команда. — И ты была бы нашей первой жертвой, — со смешком сообщила Белл. — Не обижайся на неё, — улыбнулась Джинни, когда Кэти отошла достаточно далеко. — Она странная немножко и просто помешана на квиддиче, — ведьма покрутила пальцем у виска, — но очень хорошая, в общем. — Охотно верю. — Как твоя голова? — Уизли поднялась на ноги. — Может, сходишь к мадам Помфри? Я могу проводить тебя. Не то чтобы Флосси особенно переживала по этому поводу, но нужно было признать, что сосредоточиться на эссе у неё сейчас всё равно не получится, а прогуляться по Хогвартсу в компании ведьмы, с которой Флосии давно уже хотелось пообщаться, было не такой уж и плохой идеей. Джинни Уизли была непонятной девушкой. По крайней мере, так казалось самой Флосси, которая совсем не могла понять, как одна ведьмочка может одновременно быть спортсменкой и заводилой, отличницей и тихоней, да ещё и всеобщей любимицей. Впрочем, как оказалось, Флосси для Джинни представляла ничуть не меньший интерес. Юной наследнице лорда Кендалла вообще оказывали повышенное внимание. Кажется, по своей популярности она сейчас могла сравниться даже с Гарри Поттером. Самой Флосси это казалось смешным и глупым. То, что она не училась вместе с ними с первого курса, а сидела дома, окружённая толпой слуг, но, при этом, была до ужаса талантлива и образована, делало ведьму в глазах одноклассников кем-то прямо-таки невероятным. И никого из них не волновало то, сколько времени она проводила за учебниками, пытаясь скоротать время в мрачном поместье. Каждый новый день там был похож на любой следующий, а исключением становился только так называемый «Салонный сезон» — время балов и светских раутов. Флосси иногда казалось, что только благодаря этим мероприятиям, которые обыкновенно проводились два раза в год — ранней осенью и поздней весной, она не стала замкнутой и закомплексованной. Обсуждая что-то неважное, но очень увлекательное, девушки шли по длинному коридору, который должен был привести их к Больничному крылу. В связи с довольно поздним временем (до отбоя оставалось немногим меньше часа), освещение во всём замке было немного приглушено, что создавало располагающую к откровениям обстановку. Эта мысль пришла Флосси в голову после того, как Джинни доверительно сообщила ей, что первые два года обучения здесь сходила с ума по Гарри Поттеру. Хотя дело, возможно, было в самой Джинни, болтливость и дружелюбие которой хоть иногда и утомляли, но не могли не расположить к себе. Внезапно из-за угла на Флосси налетел ураган, сбивший её с ног. Во всяком случае, так ей показалось в первое мгновение. Но уже через несколько секунд оказалось, что «ураганом» был никто иной, как слизеринский староста-семикурсник — Огрон Мальсибер. Мальсибера Флосси до этого видела всего несколько раз, а последний и вовсе был года три назад — его семья, несмотря на свою знатность, крайне редко появлялась на публике, предпочитая уединённую жизнь в Мальсибер-мэноре. Приёмы они устраивать также не особенно любили, однако если всё же брались за это благородное, но неблагодарное занятие, то можно было заранее предугадать, что праздник будет великолепным. За те три года, что они не виделись, Мальсибер вырос, возмужал и необычайно похорошел. Флосси, разумеется, слышала, что он пользовался успехом у юных леди, но всегда недоумевала, почему — когда она видела его последний раз, большая часть лица Огрона была скрыта за уродливыми массивными очками и длинной косой чёлкой. Как оказалось, с тех пор он очень изменился. И эти изменения явно пошли ему на пользу. — Кендалл? — в голосе юноши слышалось удивление. — Мерлин, прости меня… Давай помогу. Он поставил её на ноги, не прикладывая для этого, кажется, совершенно никаких усилий. Из-за того, что Мальсибер был выше её на полторы головы, Флосси приходилось смотреть на него снизу вверх. Её щёки неожиданно для неё самой зарделись, когда она поняла, что всё ещё держит парня за руку. — Кажется, сегодня не мой день, — произнесла она, чтобы скрыть своё явное смущение. — Сначала меня попытался покалечить мячик, а теперь ты. — Я не хотел, — отозвался Огрон, широко улыбнувшись. — Я просто очень спешил, — улыбка вдруг слетела с его губ. — И, кстати, до сих пор спешу. — Не страшно. Это понравилось мне больше, чем мячик, прилетевший в голову, — отшутилась Флосси. — Значит, как-нибудь повторим, — решил Мальсибер. — До встречи. — Очаровашка, — иронично молвила Джинни, глядя вслед Огрону. — Так вы знакомы? Флосси, которая уже успела забыть о существовании Уизли, вздрогнула от неожиданности. — Да, немного. Но мы уже довольно давно не виделись. Ей отчего-то не нравился взгляд, которым её сверлила Джинни. Создавалось ощущение, словно та знала, какое впечатление на неё произвёл Мальсибер. А точнее — насколько сильно он очаровал и заинтриговал её за те несколько минут, что они говорили.

***

В Больничном крыле было шумно, как никогда. Причём весь шум исходил от неугомонного Гарри Поттера, который с воодушевлением доказывал мадам Помфри, что Драко абсолютно здоров и готов покинуть это место хоть «прям щас». Сам Малфой, при этом, лежал на кровати, с самым флегматичным видом глядя в потолок и не подавая, в целом, никаких признаков жизни. Видимо, дискуссия длилась уже довольно долго. — А я вам ещё раз повторяю, мистер Поттер, — продолжала терпеливо втолковывать медиковедьма, — мистеру Малфою необходимо остаться здесь на эту ночь. А завтра, если я сочту его состояние удовлетворительным, забирайте его отсюда куда хотите. Гарри, кажется, был готов спорить и дальше, но появление Джинни и Флосси, к великой радости мадам Помфри, не позволило ему этого сделать. Пока она о чём-то разговаривала с девушками, он сел на кровать Драко. — А я говорил, — с довольной усмешкой констатировал тот. И, не дожидаясь ответа Гарри, продолжил: — Я вообще не понимаю, почему ты так зациклился именно на сегодняшнем вечере. Гермионы даже в школе нет. — Вот именно, — Поттер раздражённо сверкнул глазами из-за круглых очков. — Гермионы в школе нет, а вместе с ней нет и Снейпа, который единственный, на мой взгляд, мог бы нам помешать. — Регулус от тебя никуда не денется, — хмуро заметил Драко. — Но, если хочешь знать, я не считаю, что тебе нужно идти к нему в поместье. О чём ты вообще собираешься с ним говорить? Гарри ответил не сразу. Он некоторое время с интересом разглядывал Флосси Кендалл, о которой сейчас говорили в школе все, кому не лень. Она была очень даже симпатичной. Вот, впрочем, и всё, что он мог бы о ней сказать. — Почему она не даёт всем покоя? — спросил он у Драко, не отрывая взгляда от Кендалл, которая о чём-то разговаривала с девчонкой Уизли. — Обычная, кажется, девушка — ничем не лучше других. — Зато у неё отец… Лучше многих, — нехотя отозвался Малфой, недовольный резкой сменой темы разговора. — Никогда не слышал о лорде Кендалле, что ли? Гарри понимающе кивнул. О семье Кендаллов знал любой, кто хотя бы раз открывал учебник истории магии. Эта фамилия упоминалась там двенадцать раз, и это только за последнее столетие. Дед Флосси — Арктурус Кендалл — был одним из тех немногих, кто осмелился в своё время противостоять Грин-де-Вальду на материке. Он был заточён в Нурменгард, о расположении которого тогда не знал никто, кроме сторонников самого Геллерта, однако ухитрился сбежать оттуда, прихватив с собой карту тюрьмы, которая впоследствии очень пригодилась Дамблдору. Что же касается лорда Роберта Кендалла, то он по стопам отца не пошёл, а в возрасте ещё шестнадцати лет присоединился к растущей армии Волан-де-Морта. Потом правда осознал, что ни к чему хорошему это решение не приведёт, за что был жестко наказан. — Ты на вопрос-то ответишь? — не выдержал Малфой. Гарри тяжело посмотрел на него. — Я не знаю, о чём буду с ним говорить, — признался он. — Но я уверен почему-то, что нам с ним нужно встретиться. Сириус ведь был ему не чужим человеком. Неужели он не хочет хотя бы попытаться вызволить брата из того мира, в котором он сейчас оказался? С минуту Драко молча разглядывал друга так, словно видел того впервые. Он уже давно заметил, что Гарри изменился. Только вот Драко никак не удавалось понять, когда же именно это случилось. Было очевидно, что от идеи встретиться с Регулусом Блэком, который — Драко был уверен — не обрадуется нежданным гостям, Гарри не откажется, поэтому всё, что он сам мог сейчас сделать, — это максимально обезопасить данное «путешествие». Ему не в первый раз уже казалось, что из-за приобретения этой чёртовой метки он стал старше лет на десять минимум — уже не хотелось спонтанных приключений и импульсивных решений, к которым по-прежнему так тянуло Поттера и большинство его однокурсников. — Ты не можешь отправиться к нему один, — наконец констатировал Драко. — Дождись хотя бы Гермиону. Перстень, который я дал ей, перенесёт вас в старое поместье Поллукса Блэка.

***

Несмотря на довольно позднее время (стрелки на часах уже перевалили за полночь), в гостиной Слизерина оставалось ещё прилично народу, что несколько беспокоило Гарри и Гермиону, которые сидели в креслах перед камином. Каждый их жест выдавал их нервозность — обоих волновало то, что вскоре им придётся нарушить с десяток школьных правил. — Чувствую себя первокурсницей, — призналась Гермиона, растирая озябшие пальцы. — Может, нам нужно было хотя бы дождаться Драко? Он, по крайней мере, знаком с Регулусом. — Вот именно, — отозвался Гарри, сверкнув глазами из-за круглых очков. — Он знаком с ним, а я хочу с ним поговорить сам, понимаешь? Сириус был чужим для вас с Драко, но не для меня и Регулуса. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что я смогу убедить его помочь нам. Гермиона внимательно посмотрела на друга. Она очень сомневалась в справедливости последней его мысли, но говорить ничего не стала. Гарри упорно винил себя в гибели крёстного, потому так и уцепился за эту весьма призрачную возможность вернуть его. И Гермиона не могла его в этом упрекнуть. Всё, что она вообще могла сейчас сделать — не оставлять его наедине с его попытками что-то исправить. И она была уверена, что сам Гарри, не задумываясь, поступил бы также. — Как прошла прогулка со Снейпом? — спросил Поттер, пытаясь, очевидно, одновременно быть вежливым и отвлечься от собственных переживаний. — Ты какая-то грустная, мне кажется. — Прогулка прошла хорошо, — медленно, выделяя каждое слово, ответила Гермиона. — Хотя прогулкой это, в общем-то, сложно назвать. — Тебя что-то беспокоит, — проницательно заметил Гарри. — Он чем-то обидел тебя? Гермиона замялась. Она с минуту молчала, словно решая, стоит ли говорить. А потом достала из внутреннего кармана мантии небольшой свёрток. — Он поставил меня перед сложным выбором, — молвила она наконец. — Кому-то он, возможно, показался бы очевидным, но не мне… И не теперь, когда я лучше узнала самого профессора, — заметив непонимающий взгляд друга, она пояснила. — Он дал мне маховик времени. Небольшой — он сможет перенести меня всего на месяц, не больше. Гарри во все глаза уставился на подругу так, будто у неё выросла ещё одна голова. — Он хочет, — медленно начал он, — чтобы ты отправилась в прошлое и спасла своих родителей? — Он так не сказал. Просто дал мне маховик… И сказал, что если я захочу что-то изменить, то время у меня есть до конца октября, то есть до дня слушания о моём удочерении и ещё несколько дней после этого. Потом будет уже слишком поздно. Всё вроде бы очевидно, но меня смущает то, что… — От этого может быть хуже Снейпу, — закончил за неё Гарри. — Он имеет какое-то отношение к… этому? — Я не знаю, — призналась Гермиона. — И, честного говоря, боюсь узнать. — Этот маховик может перенести двоих? — спросил Поттер, серьёзно глядя на девушку. — Я отправлюсь с тобой. — Нет! — Да, — отрезал Гарри таким тоном, какого она от него никогда ещё не слышала. — Я хочу быть уверен, что ты не решишь геройствовать. Игры со временем — плохая идея, и ты знаешь об этом ничуть не хуже меня. Мы отправимся в прошлое и поможем твоим родителям, если у нас будет такая возможность. Но мы не будем рисковать и тем более — влезать в стычку с Пожирателями… Той битвы в Министерстве более чем достаточно, я считаю. Гермиона моргнула, пытаясь прогнать непрошенные слёзы. Когда дело касалось её близких, она совершенно не могла мыслить рационально. А Гарри был во всём прав… Ведь она бы непременно стала «геройствовать». — Гермиона, — позвал Поттер, сжимая её ладонь в своей. Дождавшись, когда она посмотрит на него, он серьёзно сказал: — Я люблю тебя. И я совсем не хочу, чтобы ты погибла. То, насколько по-взрослому это прозвучало, поразило Гермиону. Она-то привыкла считать, что в их неразлучной троице она самая «взрослая» и рациональная. А ещё её немало удивил и обрадовал тот факт, что откровения Гарри не заставили её смутиться или возмутиться — она восприняла их, как данность. Наверное, это и была настоящая дружба, которая — Гермиона не сомневалась — выдержит проверку и огнём, и водой, и временем, и даже Волан-де-Мортом. Некоторое время они молчали, погружённый каждый в собственные переживания. Наконец, Гермиона распрямилась, словно стряхивая с себя оцепенение. Она огляделась, и не без радости отметила, что в гостиной не осталось никого, кроме них двоих. — Пора, — прошептала она, боясь, что если не решится сейчас, то не сможет уже никогда. Они с Гарри оба взялись за массивный перстень, украшенный здоровенным чёрным алмазом. Раздался громкий хлопок, а уже спустя мгновение гостиная Слизерина была абсолютно пуста.

***

POV Регулуса Я был в кухне, когда передо мной появился старший домовик — Робби. Он был необычайно дряхлым, но, несмотря на это, на удивление отменно справлялся со своими обязанностями. — У нас незваные гости, хозяин, — проскрипел он. — Их двое. Защита поместья разбросала их в разные стороны замка. Прикажете поймать? Он говорил отрывисто и сухо, не выражая абсолютно никаких эмоций, так, словно речь шла о чём-то обыденном. Иногда меня это даже пугало в нём — он оставался невозмутимым в любой ситуации — это я помнил ещё с самого детства. Однако складывалось впечатление, что за те долгие годы, что он жил в поместье Малфоев, его крыша окончательно поехала. — Кто они? Я был неприятно удивлён. Защита поместья была блестящей, в этом мне сомневаться не приходилось. Но кто-то всё же проник в замок, а это могло означать только то, что эти загадочные «кто-то» так или иначе связаны с Нарциссой или Драко — у них обоих были перстни, способные перенести их сюда, но их самих защита замка признала бы. — Сделай так, чтобы они оба оказались в Солнечной гостиной, — приказал я, перебивая домовика на середине фразы. Даже если они пришли с миром, я их не звал. А значит, я имею полное право вести себя не особенно дружелюбно и немного пощекотать моим гостям нервы. Размышляя подобным образом, я вышел из кухни и прислушался. В замке было тихо, а ещё темно — мне нравился полумрак, потому что это было уютно и давало странное ощущение защищённости и успокоения. Я спустился на один этаж, намереваясь попасть в Солнечную гостиную длинным путём — через оранжерею. Я знал это поместье как свои пять пальцев и мог ориентироваться в нём даже в полнейшей темноте, потому что с самого детства мы с Сириусом не раз устраивали ночные походы на кухню. Наши с ним спальни располагались далеко от неё — почти под самой крышей, а потому со временем мы с ним выучили все тайные коридоры, замаскированные двери и заколоченные лестницы. Я шёл по длинному коридору, который не был освещён, и точно знал, что вот сейчас поверну направо и… В меня кто-то больно врезался, а точнее — врезалась. К этому выводу я пришёл, когда эта кто-то заверещала дурным голосом, словно впечаталась, по меньшей мере, в двухметрового тролля. Я взмахнул палочкой и ближайший к нам факел загорелся. Передо мной стояла девчонка с огромными от ужаса карими глазищами. Рывком я впечатал её в стену, а сам навис над ней, уперев руки по обе стороны от неё. — Регулус, — пропищала она, глядя на меня, как на что-то очень страшное. Мне даже стало немного жаль её. А ещё мне было очень смешно — девушка, пытающаяся слиться со стеной, выглядела донельзя забавно. Я догадывался, кто передо мной стоит, более того, я догадывался, с кем она прибыла сюда. Но радовать её этим я, конечно же, не собирался. — Кто вы, мисс? — промурлыкал я, стараясь скрыть своё веселье. — И что вы делаете у меня дома?