А может, всё было так?

— Мисс Снейп, просыпайтесь скорее! Тоненький голосок домового эльфа разбудил Гермиону, просыпаться которой не хотелось совершенно — поспать ей, по её собственным ощущениям, удалось всего пару часов. Часы на прикроватной тумбочке, надо сказать, это подтверждали. — Что-то случилось? — сонно пробормотала девушка, с трудом заставляя себя держать глаза открытыми. — Я просила не будить меня до обеда. — Хозяин приказал разбудить вас, — невозмутимо отозвался эльф, стаскивая с неё одеяло. — Через десять минут начнётся собрание Ордена Феникса и Хозяин считает, что вам нужно присутствовать на нём. С Гермионы сон как рукой сняло: — Как Ордена? — ахнула она. Дамблдор ведь не мог просто взять и собрать Орден из-за того, что сегодня утром рассказала Миранда. Во-первых, едва ли все члены Ордена Феникса поверят ей. А во-вторых, уж точно ни один из них не примет ту компанию Пожирателей, которая вскоре пополнит их ряды. Если, конечно, они вообще захотят идти на поклон к Дамблдору. Наскоро надев брючной костюм, который ей подарила Эйлин, и сунув ноги в балетки, Гермиона выскочила из комнаты, не позаботившись даже о том, чтобы привести волосы в порядок — это сейчас её не очень-то беспокоило. Эльф Северуса выскочил следом за ней. — Я провожу вас, мисс Снейп, — пропищал он, с трудом пытаясь поспеть за девушкой. — Они будут в библиотеке. Мистер Поттер и мистер Малфой уже там. — А Регулус? — Мистер Блэк пожелал остаться в стороне от собрания, но Хозяин, — голос эльфа приобрёл благоговейные нотки, — решил, что мистер Блэк обязательно должен там присутствовать. Но он поддерживает решение мистера Блэка остаться пока инкогнито для прочего высшего общества. Гермиона понимающе кивнула. Здесь она с отцом была абсолютно согласна — разумеется, Регулусу нужно было присутствовать на этом собрании — как иначе? Как ещё можно будет доказать слова Миранды? Когда Гермиона влетела в библиотеку, она была ещё более растрёпанная, чем когда выходила из своих комнат. Все присутствующие удивлённо уставились на неё, но, к счастью, здесь пока были только её друзья, двое Снейпов, Миранда и Дамблдор. — Извините, — Гермиона зарделась и, сопровождаемая всё теми же удивлёнными взглядами, прошла к дивану, сев между Драко и Гарри. — Я боялась, что опоздаю. — Не беспокойся, милая, ты ничего не пропустила, — отозвалась Эйлин, вновь скрываясь за пергаментом, который, видимо, изучала до этого. Остальные и, как ни странно, Снейп в том числе, её эффектное появление никак не прокомментировали. Спустя пару минут в библиотеку в сопровождении ещё одного домовика вошли Нарцисса, Регулус и Люциус. Последний был жутко хмурый, и это немудрено — столько неожиданных новостей за один день. Нарцисса держалась прямо, её взгляд был прохладным — видимо, разговор с мужем прошёл не очень-то гладко. Регулус — тот и вовсе выглядел так, словно думал сейчас о чём-то своём. Северус встал со своего места, и мужчины пожали друг другу руки. Тишина, в которой это было проделано, делала обстановку весьма напряжённой. Спустя некоторое время пришли Макгонагалл, Грюм и четверо Уизли — Молли с Артуром и двое их старших сыновей. По ним было видно, что в столь роскошном месте они чувствовали себя не очень уютно. Вскоре пришли Кингсли и Тонкс. Последними в комнату зашли Антония Макнейр и неизвестная Гермионе дама важного вида, которая выглядела так, будто, по меньшей мере, только что сошла с трона. Гермиона нахмурилась, увидев девушку, — она-то здесь что забыла? Больше, видимо, никого не ждали, потому что Дамблдор поднялся со своего места, привлекая к себе всеобщее внимание. Гермиона пересчитала собравшихся — включая их троицу, было всего двадцать человек — более чем негусто. Она-то думала, что будет большое собрание Ордена — расширенное, как те, которые проходили обычно в прошлом году в особняке на площади Гриммо. — Скажу без обиняков, чтобы потом ни у кого не было вопросов — то, что мы сегодня будем обсуждать, ещё предстоит предать обсуждению при полном составе Ордена Феникса, — тихо начал Дамблдор, вновь садясь на своё место. — Но я посчитал, что было бы неплохо для начала обсудить эту проблему в узком кругу — с теми, кто является в нашей… организации особенно важными и ценными кадрами. После этого короткого вступления вопросов к Дамблдору у Гермионы появилась масса. Например, она вот не могла взять в толк, как можно разделить членов Ордена на «ценных» и «неценных», если все они одинаково рисковали своими жизнями? И какими качествами нужно было отличиться, чтобы попасть в категорию «особенно важных и ценных кадров»? Но, видимо, у директора была своя шкала оценивания, недоступная её пониманию. Гермиона с любопытством покосилась на Люциуса Малфоя, который сидел на диване рядом с женой и, кажется, совершенно не понимал, что он вообще здесь делает. Она этого, кстати, тоже не понимала: ей вообще казалось, что это была как минимум странная идея — собирать здесь сейчас настолько разношёрстную компанию. Тут же всплывал вопрос, почему это «собрание» было созвано настолько оперативно — почему было не дождаться следующего общего собрания? Ведь заседания Ордена проходили, насколько она помнила, два раза в неделю — в понедельник и пятницу. Дамблдор тем временем продолжал говорить — он кратко и сухо излагал факты, не прибегая ни к каким личным оценкам и домыслам, позволяя собравшимся волшебникам самим делать выводы. По ходу его повествования задумчивые взгляды присутствующих всё метались между Блэком, Мирандой и леди Малфой. И все были явно заинтересованы тем, о чём говорил директор. Кроме Грюма, разумеется — тот, как всегда, был чем-то недоволен. От него, впрочем, ждать другого не приходилось. — Как думаешь, клюнут? — шёпотом, чтобы не помешать Дамблдору, спросил Гарри. — Откуда я знаю? — также шёпотом отозвалась Гермиона. — Посмотри на Грюма и старших Уизли — они так точно не в восторге от открывающейся перспективы, а по лицам остальных и вовсе ничего не понятно. — Главное — что Дамблдор клюнул, — встрял Драко, который, судя по его внешнему виду, так и не сомкнул глаз. — Остальные-то за ним пойдут, как заколдованные крысы за дудочкой. Гермиона прыснула от этого сравнения, которое показалось ей очень даже удачным и правдоподобным. «Важная» дама, которая сидела прямо напротив них, сурово посмотрела на неё. Кажется, она услышала, о чём они говорили. Гермиона даже на секунду почувствовала себя пристыженной, но это чувство отчего-то быстро прошло. — Кто эта женщина? — спросила она у Драко, который ответил ей, даже не повернув головы: — Тётя лорда Макнейра и троюродная сестра леди Снейп, — шепнул он. — Здорово выглядит, правда? По ней и не скажешь, что ей девяносто семь лет. — Сколько?! — недоверчиво и как-то возмущённо переспросил Гарри. Вопрос был задан громче, чем следовало, и на Поттера тут же уставились все присутствующие. Но каким-то чудом получилось, что он весьма удачно вклинился в разговор: — Поверьте, мистер Поттер, я абсолютно разделяю ваше негодование, — не стал отрицать Дамблдор. — Тринадцать человек — это, действительно, очень и очень немного, но, к сожалению, я не представляю, кто ещё согласился бы оставить ряды Тома и перейти под наши знамёна. Гарри невнятно пробормотал что-то, что можно было интерпретировать как угодно. — Хотелось бы узнать, Дамблдор, кого именно вы пророчите в «беженцы»? — вежливо поинтересовался Кингсли, стоящий возле камина. Гермиона перевела свой взгляд на Бруствера. Кингсли всегда нравился ей — он был умён, учтив, хитёр и обладал собственным мнением, которое всегда высказывал, совершенно не опасаясь, что оно может кому-то не понравиться. Вот и сейчас он задал вопрос, на который почему-то больше не решился никто из собравшихся. Хотя что-то подсказывало девушке, что Снейпы, Миранда и старшие Малфои и так уже были осведомлены о том, кого же Дамблдор планировал переманить к себе. На самом деле, Гермиона сомневалась в успешности этой авантюры — она лично не могла представить, что кто-то из уважаемых и уважающих себя чистокровок решится на такое безумие. С другой стороны, даже она лично знала нескольких человек, которых отнюдь не прельщала служба Тёмному Лорду. Получалась такая себе палка о двух концах. — Имена этих людей я хотел бы пока, ввиду некоторых моих соображений, оставить неизвестными. Скажу только, что в это число входят только те, в ком я лично не сомневаюсь ни на секунду. — Разве тот факт, что они приняли метку, не заставляет априори сомневаться в них? — прохладно осведомилась миссис Уизли. Странно, но ни от кого другого Гермиона этот вопрос и не ждала — эта дамочка определённо очень чётко умела разделять для себя людей. Причём никаких «но» она явно не допускала — все вокруг для неё были либо «своими», либо «врагами». И эти её категоричность и прямолинейность, с одной стороны, восхищали, с другой же — раздражали. — А разве люди не заслуживают второго шанса? — наставительно спросил Дамблдор, хотя все понимали, что это был совсем не вопрос. — Я только хотела сказать, что не уверена, что смогу абсолютно доверять им и быть спокойной за безопасность своих детей, — отозвалась женщина. — Позволь заметить, Молли, что я преподаю в Хогвартсе уже достаточно много лет и учил каждого из твоих детей, — вдруг вкрадчиво заметил Северус. — И, если мне не изменяет память, то ни у одного из них никогда не было проблем с безопасностью. — Позволь заметить, Северус, что твоя манера общения оставляет желать лучшего, а методы преподавания весьма и весьма сомнительны, — огрызнулась миссис Уизли, которая, когда речь заходила о её детях, из милой женщины моментально превращалась в саблезубого тигра. — То, что ваш младший сын не в состоянии даже добавить в свой котёл ингредиенты в нужной последовательности, не означает, что с методами преподавания моего отца что-то не так, — прохладно заметила Гермиона, прожигающая женщину неприязненным взглядом. Смех, раздавшийся по обеим сторонам от неё — смеялись, разумеется, Гарри и Драко — заставил её немного охладить пыл. Ей моментально стало стыдно, потому что она совершенно не привыкла грубить старшим. Северус же на её реплику только как-то странно фыркнул, и Гермионе показалось, что он таким образом попытался скрыть смешок. А вот миссис Уизли, кажется, совершенно не обиделась на неё. Просто потому, что у неё была сейчас проблема поважнее: — Проблемы с зельеварением не только у Рональда, — пропыхтела она, начиная, кажется, по-настоящему злиться. — Джинни… — Джинни, кстати, говорит, что зельеварение ей нравится, — с мягкой улыбкой заметил Билл, которому явно было не привыкать видеть свою мать в таком состоянии. Это, кажется, был последний её аргумент: сидящие рядом Билл и Чарли проблем ни с зельями, ни лично с Северусом никогда не имели. Про Перси сказать было тоже нечего. А про Фреда с Джорджем так и вовсе даже заикаться не стоило — те за почти полные семь лет своего обучения не имели проблем разве что только с преподавателем, который обучал их трансгрессии. — Вопрос исчерпан? — уточнил Дамблдор, которого, судя по его равнодушному виду, эта дискуссия совершенно не заинтересовала. — От себя, Молли, могу добавить, что за безопасность твоих детей я готов ручаться лично. Уверяю тебя, им ничто не будет угрожать. Миссис Уизли только скептически покачала головой и отвернулась, а внутри Гермионы вдруг всколыхнулась волна неприязни к ней. Когда они в прошлом году познакомились на площади Гриммо, она казалась куда более… вменяемой. По крайней мере, тогда она хотя бы не высказывала недовольства относительно решений Дамблдора, несмотря на то, что некоторые из них, по мнению самой Гермионы, были куда менее удачными, чем это. Вообще, из всей многочисленной семьи Уизли наибольшую антипатию в ней вызывала именно Молли — просто девушке абсолютно не нравились люди, настолько трясущиеся над своими детьми. А ещё Рональд — младший сын, который вечно чувствовал себя недолюбленным и обделённым. Когда Гермиона была ещё маленькой робкой первокурсницей, она честно пыталась поддерживать хорошие отношения со всеми факультетами. Тогда она и познакомилась с Роном — ей как-то раз посчастливилось оказаться с ним за одной партой на уроке у Флитвика. Потом она пару раз помогала ему с выполнением домашних заданий, и этого времени было достаточно, чтобы Гермиона поняла, что Уизли очень любит себя жалеть. По любому поводу. Всю жизнь он находился в тени своих старших братьев, из-за чего очень страдал, но при этом он не делал ничего для того, чтобы попытаться достигнуть хотя бы тех же успехов, что и они. Такие люди Гермионе тоже не нравились, поэтому общение с Роном было заранее обречено. — Я прошу вас понять, что нам необходим этот союз, — тон директора оставался невозмутимым. — Если мы хотим вернуть мир в нашу страну, нам нужно лишить Тома хотя бы небольшой части его слуг — это ослабит его. Разумеется, не настолько сильно, чтобы справиться с ним было легко, но это будет уже что-то. Кроме того, что греха таить, я бы не отказался заиметь в качестве своих союзников нечисть — ведь некоторые потусторонние силы, насколько мне известно, имеются и в армии Тома… — Это всё миф, Дамблдор, — пробрюзжала со своего места леди Макнейр, доселе молча буравившая директора неприязненным взглядом. — Просто вымысел. И нечего тут обсуждать. — Но ведь большая часть населения Земного шара думает также о нас с вами, — лукаво улыбнувшись пожилой даме, отозвался Дамблдор. — Это разные вещи. — Отчего же? — не особенно натурально изумился директор. — Тот факт, что вам, уважаемая леди Макнейр, никогда не приходилось сталкиваться с потусторонней нечистью, не должен означать, что этой самой нечисти не существует в природе. И уж если вы не верите мне на слово, то мистер Блэк и мисс Бофорт, я уверен, с удовольствием подтвердят мои слова. Все присутствующие вновь уставились на Регулуса и Миранду. Последняя весьма неохотно кивнула, подтверждая слова Дамблдора, а вот Регулус никак не отреагировал. — Что? — огрызнулся Блэк, заметив, что на него смотрят теперь уже все. Всё собрание он думал о чём-то постороннем, совершенно не следя за нитью беседы, поэтому взгляды, направленные на него со всех сторон, стали для него досадной неожиданностью. — Господа, я, конечно, безмерно благодарен вам за возможность присутствовать здесь, — вдруг желчно произнёс со своего места Люциус, не дав вновь разгореться дискуссии между Дамблдором и леди Макнейр, — но, видит Мерлин, я не понимаю цель моего здесь нахождения. И цель этого собрания, в принципе, я тоже не понимаю. Судя по его лицу, он был раздражён. Очень раздражён. И его было сложно за это осуждать — он определённо чувствовал себя здесь этакой белой вороной. Ещё бы — его ведь сейчас окружали люди, которых он за последний год привык уже считать «врагами». — Ставлю вопрос ребром, — резюмировал Дамблдор, которого, кажется, несказанно обрадовало нетерпение Люциуса. — Вы согласны с тем планом, который был предложен мною немного ранее?

***

Собрание завершилось спустя ещё почти час ожесточённых споров. Гермионе трудно было сказать, кто, в итоге, вышел победителем, потому что у неё под конец жутко разболелась голова и она потеряла нить обсуждения. И да, она по-прежнему не понимала, для чего Дамблдору нужно было созывать этот балаган — по-другому и не скажешь. И судя по всему, не понимала этого не она одна: когда она выходила из библиотеки, там остались только Дамблдор и её отец. — Кажется, всё прошло именно так, как нужно, — довольно констатировал директор, стоящий у окна. Что ответил Северус, Гермиона не услышала из-за скрипа двери, которую она прикрыла за собой. В том, что отец или кто-либо ещё поделится с нею истинными планами директора, Гермиона сомневалась… Любопытство, в итоге, взяло верх, поэтому вместо того, чтобы пойти в спальню, она осталась стоять на месте, молясь, чтобы её никто здесь не увидел. Тем временем, разговор в комнате продолжался: — Мальчик мой, неужели ты так и не понял, чего я пытался сегодня добиться? — Как видите, — отозвался Северус, и его голос был насквозь пропитан ядом. — Поясните же! — потребовал он, не дождавшись от директора никакой реакции. — Ты же не дурак, Северус, — констатировал Дамблдор. — И ты видел, насколько трудно было нам, — это нам отчего-то взбесило Гермиону. Получалось, что и самого Снейпа он делал причастным к своей сегодняшней выходке, — убедить их всех в правильности этого решения. А в том, что оно правильное, ты, я надеюсь, не сомневаешься. А ведь это всё были чистокровные волшебники. Просто представь, что было бы, если бы этот вопрос я озвучил при полном собрании Ордена, добрую половину которого составляют маглорождённые. С минуту было тихо. Гермиона нервно крутила в руке пуговицу своего пиджака, а её мозг лихорадочно соображал. Дело, выходит, было совсем не в ценных кадрах… — Значит, вы… — начал было Северус, который, судя по всему, пришёл к тем же выводам, что и она сама. — Мне просто нужны были союзники, — перебил его Дамблдор. — И на общем собрании завтра они будут делать всё то, что сегодня делал я. Они смогут убедить всех остальных в том, что это правильно… «Вот же гад!» — пронеслось в голове у Гермионы, а в следующую секунду она уже и думать об этом забыла: судя по звукам, доносящимся из комнаты, кто-то направлялся к двери. И спрятаться Гермиона уже не успевала… Дверь вдруг распахнулась, чуть не пришибив её, но Дамблдор, который вышел из библиотеки, направился, к счастью, к лестнице, располагавшейся прямо напротив двери, и не заметил её. Но спустя несколько секунд из библиотеки вышел Северус. — Подслушивала? — без особого удивления констатировал он, увидев дочь. — Извини… Северус махнул на это рукой. Не сказав больше ни слова, он направился вниз по коридору. Гермиона хвостом последовала за ним. — Мне послышалось, или в споре с Молли ты действительно назвала меня отцом? — вдруг спросил Снейп, даже не взглянув в её сторону. — Не послышалось, — робко отозвалась Гермиона, густо покраснев. Они со Снейпом сошлись на том, что она будет называть его Северусом, и она не знала, как он отреагирует на подобную… вольность. — Что же… — медленно произнёс Северус. Он посмотрел на неё нечитаемым взглядом, а потом усмехнулся. Гермионе показалось, что он был… смущён? — Это было неожиданно и… приятно, — а спустя ещё несколько секунд, он добавил: — Я рад этому. — Значит, папа? — уточнила Гермиона звенящим от волнения голосом. — Значит, папа, — подтвердил Северус, и Гермиона могла поклясться, что в этот момент он улыбнулся.