Бесчестье: Затронутые Бездной

      Все началось, когда городских улиц коснулась ночь. Кровавые письмена на окнах начали шипеть и светиться, воздух в помещении потяжелел и сгустился, отчего становилось труднее дышать.       Карпентер, сидевший у барной стойки и перечитывающий Семь Запретов, маленькую складную репродукцию которых он держал в своих больших ладонях, замолчал и, спустившись с табурета, схватился за оружие.       Корделия встала перед связанной воровкой, а та закинула голову назад и закрыла глаза, точно готовясь к неминуемой смерти.       Джерри и Мария затихли, и юноша бросил вопросительный взгляд на Тизу, которая нахмурилась и подняла глаза к потолку, прислушиваясь к своим ощущениям.       А чувствовала Даффи-младшая злобу. Она нарастала, сообщая о своем приближении жаром, опаляющим сознание, и это означало, что кто-то сверхъестественный быстро приближался к ним, держа в голове плохие намерения. Тизе казалось, что рядом с ней вот-вот начнет извергаться вулкан, выплевывающий раскаленную лаву, и было непривычно осознавать, что столько гнева может умещаться в одном человеческом теле.       Мэгги Клири не просто стала лишним свидетелем его злодеяний. Она была кем-то большим для него, а потом ушла, вырвав сердце из груди и позволив пустоте заполняться горячей, всепожирающей ненавистью и недоверием. Он ненавидел ее за это, но долгое время не трогал, точно из опаски случайно вспомнить о былом и пережить все те душевные терзания вновь. Однако теперь, когда она перешла ему дорогу, мужчина отчасти даже испытывал радость от того, что наконец-то сможет избавиться от воровки. Для него это все равно, что вытащить глубокую занозу из пальца: сама процедура не слишком приятна, но за ней неизменно следует долгожданное облегчение.       Даффи подошла к ней и присела возле на одно колено, впившись в ее лицо колким взглядом. Эмоции чужака коснулись дворянки, захлестнули с головой, завертев в немыслимом водовороте.       Тизе хотелось впиться в смуглую шею Клири и с силой сжать. Понаблюдать, как меняется ее лицо, стремительно багровея, как глаза от страха вылезают из орбит; как она тщетно пытается вздохнуть. Ощутить поцелуй смерти покалыванием на кончиках пальцев, когда та придет забирать на суд чужую душу.       Видимо, все это отразилось в глазах Даффи, потому что воровка вжалась в стул и попробовала высвободиться, чтобы иметь возможность дать девушке отпор.       — Ты знаешь о нем уже давно и ничего не предпринимаешь. Ты бы до сих пор отсиживалась в сторонке, если бы он не угрожал непосредственно тебе! — Тиза ощутила запах крови и ее металлический вкус у себя во рту. Испытала страх, передавшийся ей от Клири, предвкушение скорой расправы, принадлежащее убийце, и волнение, которое излучал ее брат.       — Спокойно, эти эмоции не твои, — сказал ей Джерри, положив руку сестре на плечо, крепко сжав пальцы и слегка встряхнув.       Тиза поймала себя на мысли, что не хочет, чтобы к ней прикасались, и едва поборола в себе резкое желание столкнуть руку Джерри, а его самого ударить. Это действительно была не она, и Тиза ухватилась за это понимание, как за спасительную соломинку, отделив от себя чужой гнев.       — Он близко, — сказала она всем и сразу, — где-то наверху.       — Зайдет с крыши, — понял Джерри, цокнув языком, — через нашу многострадальную комнатку на чердаке.       — Вот ублюдок, — Мария Беркутова схватилась за рукоять своей дубинки и устремила взгляд к коридору с лестницей.       Все в зале выжидающе замерли, ориентируясь на поведение и слова Тизы, и в помещении повисла напряженная тишина.       Тиза потянулась к Меченому, желая узнать о нем больше, но тот «увидел» ее и оттолкнул от себя, обрезав ментальную ниточку, которую Даффи пыталась к нему прикрепить. Это чувствовалось, точно сильная пощечина, хлестнувшая по мыслям, и Тиза согнулась пополам, хватаясь за голову. В какой-то момент ей показалось, что у нее треснул череп в области лба, и она боялась, что тот сейчас развалится на осколки и ее мозг вывалится наружу. Но это было лишь иллюзией.       — Тиза, — когда девушка осела на пол, Джерри тут же оказался рядом. Его голос доносился до нее приглушенно, будто бы между ними была стена. Перед глазами начало темнеть, и Даффи едва могла разглядеть его лицо.       — Яйца Чужого, — где-то сбоку выругалась Мария, — Он нас всех перебьет!       Тиза попыталась собраться с мыслями и отстраниться от боли. Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, медленно досчитала до десяти. И это помогло. Тьма отступила, вернув уму ясность.       Однако кое-что изменилось, и по воздуху паба разлилась щекочущая нервы тревога не одного, а сразу нескольких человек. Непоколебимыми оставались только Корделия и Маркелл, от чувств остальных же Рамполтизу сотрясала дрожь. Когда зрение девушки пришло в норму, она заметила, что все лампы в комнате стали работать вполсилы, и в пабе стало значительно темнее. Тени разрастались в острых углах помещения, ползли по стенам, жадно поглощая свет.       — Не может быть… — прошептал Карпентер, вглядываясь в эту тьму, — Я вижу Чужого… он говорит со мной. Как этому чудовищу может кто-то поклоняться? Его лик… воплощение бесконечной пустоты самой Бездны!       Нечисть залаяла, оскалила зубы и, поджав уши, начала медленно пятиться назад, поближе к людям. Тиза и Джерри проследили за взглядом собаки, но увидели лишь черноту, в которую погрузился коридор.       — Будь я проклята, — прошипела Мария, — там кто-то есть.       — Что происходит? — спросил Джерри у Корделии, помогая Тизе подняться.       Та выглядела растерянной и озиралась по сторонам. Все ведьминские ментальные блоки рухнули, и теперь Тиза чувствовала, что женщина на грани побега. У Корделии было стойкое ощущение, что ее преследуют другие ведьмы, угрожая отрезать ей пальцы на руках и ногах и заживо сварить. Тиза почти слышала их голоса у себя в голове, но в ней они не пробуждали такого первобытного страха, как у наставницы.       А чего же боишься ты, маленькая леди?       Тиза замерла. Она услышала шепот, что скользким эхом отталкивался от стен и витал по комнате невидимым призраком. Шепот, по которому невозможно определить пол говорящего. Шепот тихий, но глубокий и пробирающий до костей.       Ты не боишься смерти, ведь смерть – это покой, вечная тишина, о которой ты грезишь, когда вокруг тебя слишком много людей… Чего ты боишься?       Тиза услышала, как журчит вода и, опустив взгляд, увидела как та разливается по полу, покрывая ламинат и обтекая ноги людей. Ее становилось все больше, и вскоре она достигла щиколоток. Даффи почувствовала запах моря и увидела проблеск серебристой чешуи на поверхности.       — Ты тоже это видишь? — она повернулась к Джерри, но того не было рядом. Брат пропал, а вместе с ним и все остальные. — Корделия? Мария!       Ответа не было, а вода все поднималась, обжигая конечности холодом.       У Тизы участилось дыхание, и она перебралась в центр исчезнувшей под водой пентаграммы. Вокруг нее обваливались стены, а за ними был лишь бескрайний морской простор с жестокими волнами, очерчиваемыми вспышками молний. Пол резко ушел у нее из-под ног, и девушка упала в воду, размахивая руками, чтобы удержаться на поверхности.       Тиза потянулась ко дну носками, но ничего не нащупала. Под ней была пустота, и что-то массивное проплыло рядом, одержимое любопытством из-за своей находки.       Рамполтиза Даффи… Ах, если бы между странами можно было путешествовать, избегая выхода в море! Ты так боишься глубины… Боишься всего, что сокрыто там, в темноте, куда свет не может пробиться. Боишься больше, чем крыс и наказаний. Больше, чем предательства.       Тиза била руками по водной поверхности, поднимая столпы белых брызг. Волны накрывали ее одна за другой, и что-то тянуло девушку вниз, в холодную темноту, и сам океан дрожал от протяжного грозного рева крупнейшего обитателя морских глубин.       Восхищаешься ими со стороны, видя изображения в книгах. Жалеешь, когда замечаешь на прицепе китобойного судна. Боишься, когда они проплывают рядом.       Даффи почувствовала, как что-то огромное проскользнуло под ее ногой. Потом ее накрыла волна и, поднырнув под нее, девушка увидела едва различимый во мраке ночи и черноте воды силуэт. Алое око, которое наблюдало за ней в самых страшных кошмарах.       Ты слишком остро чувствовала их боль и скорбь в тот день, а они – твою.       Тиза почувствовала, как от недостатка воздуха сжимаются легкие, и интуитивно вздохнула прежде, чем поняла, что это смертельно опасно, пока она не на поверхности. Но вода не залила рот, не протиснулась через зубы, опалив холодом глотку. Она просто вдохнула, как если бы была на суше и в безопасности.       От внезапного облегчения у Даффи едва не остановилось сердце. Это была простая иллюзия. Игра Меченого с ее сознанием. Ничего из этого не происходило с ней в реальности.       Ноги коснулись твердого пола. Вокруг посветлело, по четырем сторонам снова выросли стены, а вода стремительно отступила: она сбегала сквозь щели в полу и уголках стен, словно живая заливалась под мебель и проскальзывала под дверями; уходила сквозь крысиные норы. А когда все закончилось, Тиза снова была в кругу людей, которых Меченый также, как и ее, пытал страхами.       Джерри лежал рядом с ней и плакал, бормоча о кровавых слезах, что текут из глаз дядюшки Брана, матери с отцом, и самой Тизы. Черная смерть оставила неизгладимый шрам на его душе и навсегда отпечаталась в памяти. Чума не отпускала его.       Тиза склонилась над ним, обхватила за плечи и потрясла, но брат не отозвался и, пусть глаза его были широко раскрыты, смотрел сквозь нее.       Девушка хотела влепить ему пощечину, надеясь, что та его пробудит, но замерла с занесенной для удара рукой, увидев как мужчина, облаченный во все черное, медленно подходит к Мэгги Клири. Воровка брыкалась и звала остальных, по-видимому являясь единственной, кого напускаемые кошмары не задели. А может, самым большим ее страхом был человек, который эти иллюзии и создавал?       Пока Меченый не заметил, что Тиза сбросила с себя оковы наваждения, девушка сняла с пояса брата меч, который сама же ему и вручила, и поднялась на ноги.       Руна в центре зала сработала на Меченом – он с большим трудом переставлял ноги и двигался замедленно, будто в магическом круге само течение времени изменило свой ход. Его это раззадоривало, Тиза чувствовала это. Он хотел лично отрезать голову тому, кто нарисовал все эти символы. Убить всех, кто позволил себе использовать против него темное искусство. Но сперва он хотел прервать жизнь Мэгги.       Сектант обошел воровку и, встав у ее спины, накинул ей на шею тонкую, блеснувшую серебром нить.       Клири вцепилась в нее руками, попыталась оттянуть от своего горла и ойкнула, когда по пальцам побежали алые струйки крови.       Тиза не могла оставаться в стороне и направилась к колдуну, намечая, куда нанести удар. Но внезапно дорогу ей перегородил Карпентер, встав между ней и Меченым, и обнажил свой меч, кончиком лезвия указав на Даффи.       — Исчадие Бездны! — прорычал он. — Я отсеку тебе голову за все твои грехи!       В быстром ударе его меч рассек воздух, но Тиза прогнулась в спине, и лезвие прошло в опасной близости от кончика ее носа. Выпрямившись, она тут же сделала шаг назад и подняла свое оружие перед лицом, готовая в любой момент поставить блок.       — Мистер Карпентер, — обратилась к нему Тиза, надеясь достучаться до его здравомыслия, — это все – ваш оживший кошмар, но он нереален. Чужого здесь нет.       — Из уст твоих сочится смрадная гниль! — процедил смотритель, бросаясь на нее вновь.       Даффи ушла от удара, однако Карпентер тут же нанес новый, на сей раз метя по ногам, и девушка подпрыгнула, пропуская клинок под собой.       Времени было мало. Удавка уже впилась в кожу Мэгги, а Меченый склонился над ней и что-то тихо говорил, будто читая погребальную молитву.       Рамполтиза отвлеклась и острие сабли смотрителя резануло ее по ноге чуть выше колена. Из образовавшейся косой полосы тут же начала сочиться кровь. Девушка вскрикнула от боли, прижала к ране свободную руку и попятилась, коря себя за невнимательность.       — Я выколю тебе твои черные глаза! — Карпентер злорадно усмехнулся под маской и двинулся на нее, однако на выручку бывшей ученицы пришла Корделия. Она быстрым движением содрала с пояса Джерри электронную мину, активировала ее и бросила под ноги Карпентеру. Устройство закрепилось на полу у носков смотрителя, загудело и заискрилось. Мужчина только и успел опустить голову, как в следующую секунду яркая вспышка осветила его маску, а по телу Маркелла прокатился сильный разряд. Смотритель задергался и охнул, выронив оружие из рук, а после безвольно повалился на живот и затих, но по тому, как вздымалась его спина, было понятно, что он жив.       — Кошмары перестают быть кошмарами, когда тебя режут, а ты не чувствуешь боли, — пояснила она опешившей Рамполтизе и перевела взгляд на Меченого. В руках у нее промелькнул костяной кинжал, а в следующую секунду он с глухим звуком впился в спину колдуна. Тот вскрикнул и отпустил воровку, развернувшись к ведьме и ее ученице.       Он был среднего роста и хорошо сложен, с иссиня-черными волосами, достигающими плеч, и темно-карими глазами. В его внешности грубые черты удивительным образом сочетались с более утонченными, свойственными, скорее, аристократам. Так из-за острых скул квадратная челюсть не выглядела массивно, как, например, у Пола Росса, а большие глаза отвлекали внимание от широкого лба. Тиза могла поклясться на Запретах, что он бастард какого-нибудь морлийского лорда, но размышлять об этом и дальше у нее не было возможности.       Заведя руку за спину, Меченый выдернул нож из спины, внимательно осмотрел покрытое кровью лезвие, перевел темные глаза на женщин и стал ловко крутить костяное оружие между пальцами.       Корделия, достав еще один ножик, замерла, выжидая удобного момента. Тиза тоже боялась приближаться к нему, хотя знала, что пентаграмма его замедлит и она наверняка успеет отбить первый удар. Рана на ее ноге пульсировала болью и изливалась кровью, пропитывающей ткань брюк, отчего та прилипала к коже. Из-за пореза Тиза не могла перенести вес на раненую ногу и понимала, что в ближнем бою будет слабым соперником. Тогда она достала свой карманный пистолет и прицелилась в сектанта. Тот лишь брезгливо хмыкнул при виде ее оружия.       — Кто ты? — спросила Рамполтиза, и голос ее впервые за долгое время был достаточно тверд и звучен.       Костяной нож застыл между указательным и безымянным пальцем, и Меченый обратил на нее колкий взгляд.       — Я – жертва, — сказал он. Голос убийцы был густым и басовитым, а в свои слова он верил так, будто руки его не были по локоть запачканы кровью.       — Что-то непохоже, — процедила Корделия, согнувшись и напружинившись для прыжка.       Меченый не придал ее словам какого-либо значения и, казалось бы, вовсе не видел в них двоих большой угрозы для себя. Но все же в какой-то момент уверенность на его лице дрогнула и сменилась легким удивлением. Темные, почти черные глаза, остановились на Тизе.       — Ты видишь меня очень четко, верно? Пробиваешься за слои защиты, используя против меня мои же эмоции. Интересно. Меня предупреждали о тебе, а однажды я имел… удовольствие знать твою мать.       — Ты убил ее, — Тиза исследовала его, прощупывала нити чувств и считывала воспоминания, с ними связанные. Теперь гнев его спал на нет, и колдун казался скорее озадаченным и заинтригованным. Он открылся, позволив Даффи себя изучать, и изучал ее в ответ, что ощущалось так, будто невидимые щупальца скользили по туго натянутой нити между их сознаниями. Ему было любопытно, он ее узнавал. Однако видеть мужчина мог только область страхов своей жертвы и не более.       — Да, — не стал отрицать Меченый, — и, к сожалению, ее смерть оказалась бессмысленна. Все происходящее сейчас – ее вина. Исполни она свой долг, все бы закончилось давным-давно и мне не пришлось бы выжидать, а затем начинать все сначала.       — Что начинать? — спросила Тиза.       Мужчина не ответил, да и глупо было надеяться, что ответит. Его взгляд переместился на приходящего в себя Джерри. Тиза и Корделия отвлекали сектанта и развеивали своим вмешательством дымку напускаемых им кошмаров, мешая сосредоточенности. И его это нервировало.       — Мне нельзя убивать вас. По крайней мере, пока, — сказал Меченый. — Вы нам по-своему дороги и даже полезны. Вот только подобраться слишком близко я вам позволить не могу, а потому…       Забудьте.       Последнее слово сорвалось с губ убийцы и повисло в воздухе, эхом отдавшись у Тизы в мыслях. Оно повторялось, становилось громче и заполняло сознание, звуча в голове подобно раскатам грома. Тиза плотно сжала зубы и зажмурилась, пытаясь абстрагироваться от этого голоса. Он приказывал ей, и память Даффи подчинялась ему, а она никак не могла помешать этому и остановить процесс. Спустя минуту, когда голос начал затихать, она уже не помнила, кому он принадлежал и что случилось. Корделия стояла на четвереньках, опустив голову к полу, и тяжело дышала.       Мэгги…       Тиза, прихрамывая, пошла к девушке и осмотрела ее. Она была жива, но без сознания. Ее горло уродовал красный, слегка сочащийся кровью след, точно ее пытались придушить удавкой, как какую-то собаку. Однако Тиза не помнила, как и когда к Клири смог кто-то подобраться. Рамполтиза оглянулась по сторонам, подметив, что лампы начинают гореть ярче, а тени в углах таят, точно черный дымок, развеиваемый ветром.       Даффи почувствовала себя странно. Будто ответ на роившиеся в голове вопросы застрял на кончике языка, но она никак не могла его вспомнить; будто кто-то украл у нее память о нескольких минутах ее жизни.       — Что произошло? — сонно спросил Джерри, покачиваясь при подъеме на ноги. — Я помню, что мне снились кошмары… А потом пустота. И голова болит, будто я вчера перепил.       — Кажется, он был здесь, но что-то с нами сделал, — ответила ему Корделия, сев на колени. Ее мысли разбегались в стороны, ведьма никак не могла сосредоточиться на чем-то одном, а потом они стали блекнуть, и Тиза поняла, что ведьма снова ставит блок против нее. Однако, прежде чем отголоски эмоций Таунсенд окончательно исчезли, Тиза успела понять, что впечатления женщины разительно отличаются от того, что испытывали они с Джерри.       Брат и сестра были растеряны, сбиты с толку и одурманены магией, с которой раньше никогда не сталкивались. Корделии же все происходящее казалось знакомым и совсем ее не пугало. Однако она почувствовала тревогу, как будто кто-то вспорол старый шрам ножом, возвращая ее в прошлое, к незавершенным делам.       Это было странно, и Тиза поймала себя на мысли, что ожидает от ведьмы какой-нибудь подлости. Ее настораживало любое изменение в женщине, даже седые пряди в ее светлых волосах, а ее эмоции, которые проблескивали сквозь защиту крайне редко, тревожили девушку из-за того, что были слишком отличны от того, что Корделия обычно показывала ей намеренно.       Инстинкты подсказывали Тизе, что что-то не так, но она не знала, что. Ее мысли и опасения никак не могли преобразиться в один лаконичный и точный вопрос.       Джерард Даффи подошел к Карпентеру. Перевернув его на спину, Джерри проверил, жив ли он. Затем аристократ подошел к барной стойке и, взяв тряпку, запачканную ворванью, смочил ее алкоголем. Подойдя к сестре, Джерри заботливо приложил тряпку к ране у нее на ноге, помогая остановить кровь. Тиза зашипела от сильного жжения, поразившего ее порез, но нашла в себе силы вымученно, но благодарно улыбнуться ему.       Вскоре очнулась Мария Беркутова и с опаской посмотрела на лежащего рядом волкодава. Нечисть всхрапнула и дернула лапой, а ее хозяйка вздохнула с облегчением.       — Мы все здесь потому, что живы, или мы все вместе померли? — спросила она, оглядывая зал.       — Мы живы, — коротко ответила Таунсенд, возвращая так и не брошенный костяной ножик на прежнее место в связке на поясе. Один пропал, но Тиза не помнила, при каких обстоятельствах. Однако ведьма догадалась о том, что тот каким-то образом остался у Меченого, и фыркнула, сморщив нос. Значит, они все-таки сражались? Все так... неясно.       Джерри подвел Тизу к табурету и, надежно усадив, подошел к Мэгги и начал осматривать ее, пытаясь привести в чувства. Тиза ощутила легкий приступ ревности, но быстро поборола неприятное и едкое ощущение в груди. Это было несправедливо по отношению к нему. Рамполтиза была взрослой девушкой, и постоянная опека с его стороны должна была восприниматься ею в штыки, но почему-то получалось наоборот. Ей нравилось его внимание, ведь Джерри был не только ее старшим братом, но и лучшим другом, опорой и защитником.       — Похоже, что Меченый смог расправиться с нами, но почему не убил? — задалась вопросом бандитка.       Тиза не знала точного ответа. Более того – ей и самой было интересно, почему.       Он что-то сделал с Мэгги, но она осталась в живых. Перед нападением Рамполтиза явно ощущала его гнев, но потом все изменилось. Что остановило его руку? Что заставило отступить, не прервав жизнь даже смотрителю?       Возможно, он решил поиграть с ними перед расправой, как кошки порой играют с мышками. А может, за этим крылось нечто большее?       Тиза недовольно поджала губы. Еще одна загадка, на которую им надо найти ответ. Похоже, ничего в этом мире не бывает слишком просто.       — Этот мужчина использовал против нас наши страхи, — Корделия протерла глаза и поднялась на ноги. — Теперь мы точно знаем, что он перемещается по теням и, похоже, умеет манипулировать сознанием. Он опасен, ведь метка дает ему преимущество и некоторый иммунитет, но… Это не значит, что он непобедим.       — У тебя есть идея? — спросила Рамполтиза. — Любое предложение было бы сейчас весьма кстати.       — По факту, убить его можно любым оружием, если достаточно постараться, но в моем ковене против человека с меткой использовали вещи либо отражающие магию, либо поглощающие направленную энергию их способностей, — ведьма подошла к Карпентеру и, наклонившись, подняла с пола его оружие и стерла кровь Тизы, запачкавшую острие. Размазав ее между пальцами, Корделия обернулась через плечо и пояснила:       — Видишь ли, Мышонок, ты не единственная причина, по которой я здесь. Недавно я узнала, что пару месяцев назад у моих сестер было украдено «Предназначение». Ты ведь его помнишь?       Тиза содрогнулась, воскрешая в памяти облик меча: его пожелтевшую кость и неровную острозаточенную грань, которой она перерезала глотки плакальщикам.       — Ты дала имя мечу? — удивился Джерри. — Мне казалось, так уже лет двести никто не делает.       Корделия не обратила на него внимание и задумчиво продолжила:       — Это не обычное оружие, а старый артефакт, созданный ведьмами первого Триумвирата сперва для борьбы друг с другом, а потом для контроля своих подчиненных. Мне он был передан на хранение до моей поездки в Дануолл, — от Корделии не укрылось, как Тиза поморщилась от упоминаний о ведьмах, возглавляющих Уиннидонский ковен. — Суть в том, что он создан из кости редкого белого левиафана, потопившего немало кораблей и сгубившего множество человеческих жизней. Эта кость крепкая, и благодаря усиливающим рунам, выгравированным на клинке и таящим в себе древнюю магию, его нелегко сломать. Он накапливает мощь за счет оборванных с его помощью жизней и вытянутых сил, питается кровью, точно ненасытный нетопырь, но при этом даже самые слабые фокусы того, кто владеет магией, будут отражены им обратно на нападающего. Эффект невидим, но ощутим. Раньше их было несколько, но часть мечей была растеряна, а другая – украдена и много раз перепродана на черных рынках. Теперь их и не сыщешь. — На миг о чем-то призадумавшись, ведьма фыркнула, после чего, посмотрев прямо на Тизу, загадочно добавила: — Но и все эти мечи - лишь жалкие попытки воссоздать нечто куда более могущественное. Нечто, давно потерянное.       Она попыталась сыграть на любопытстве Даффи, чтобы та прильнула к ней с расспросами о том таинственном и могущественном оригинале, но куда больше дворянку заботили более насущные вопросы.       — И ты нашла его где-то здесь, в Альбе? — Тиза уловила удивление Беркутовой. Бродяге жилось легче, будучи необремененной знаниями о сверхъестественном, а теперь… За пару дней она, после всего узнанного, начала верить в существование Чужого и бояться однажды услышать его шепот у себя в голове.       — Да, мои информаторы вышли на след сравнительно недавно и, по их словам, меч хранится в музее. Видимо, есть у вас там тайные ценители всего... опасного.       Тиза подавила желание закатить глаза. Она не знала почему, но жизнь снова и снова отправляла ее туда, хотя Даффи совсем не хотелось встречаться с МакЭвеном вновь. Она уже представляла, как он сморщится, обратись она к нему за помощью опять. И в то же время… что меч делал у него? Знал ли он о том, что артефакт находится под крышей его музея? Тиза вспомнила о том, что между смотрителями ходили разговоры, будто в музей кто-то проник ночью. Может, это были воры, спрятавшие в самом непосещаемом месте города столь необычное оружие?       Рамполтизе хотелось получить ответы на все свои вопросы, но, глядя на свою ногу, она понимала, что в музей Корделия отправится сама. Помимо этого, в памяти Даффи всплыл утренний разговор с дедом. Тот устраивал прием, на который брат с сестрой были обязаны явиться, и, фактически, это было единственное светское мероприятие, на котором она могла показаться, не подвергая ни себя, ни остальных опасности. К тому же, вдруг влиятельные знакомые Джейсона Баннистера и Кайлин Баррет там тоже появятся?       — Кто вы? Что я здесь делаю? — хрипло спросила Мэгги Клири, едва не перевернувшись на стуле. Джерри успел ее поймать и, размотав веревки, хотел помочь девушке подняться, но она оттолкнула его и подбежала к двери, подергав за ручки.       — Спокойной, спокойно! — Джерри осторожно приблизился к ней, но Клири ударила его по челюсти кулаком, и Даффи, охнув, отошел в сторону, держась за ушибленное место.       — Что за проклятое место?! — с ужасом озираясь на изрисованные окна и пол, спросила Клири, вжавшись в стык между дверью и стеной.       — Похоже, у нее он забрал больше памяти, чем у нас, — задумчиво проговорила Корделия.       — Молитесь, чтобы подобное не произошло со смотрителем, иначе завтра мы все будем дымиться, привязанные к столбам, — с горькой усмешкой сказала Беркутова и, прекратив тискать Нечисть, отправилась проверять целостность своих людей, расставленных по периметру земельного участка на котором был возведен паб.       Тиза перевела взгляд на испуганную Клири, и они встретились глазами. Отчего-то девушке не казалось, что воровка так уж бесполезна без своей памяти. Нет, Мэгги Клири была здесь весьма кстати. Теперь у Корделии появилась помощница, которую оставалось лишь склонить к сотрудничеству, внушив воровке, что компания Тизы не представляет для нее никакой опасности. И девушка была полна решимости сделать это.