Бесчестье: Затронутые Бездной

      Впервые за несколько недель Альба наслаждалась ясной и теплой ночью. С неба на узкие улочки смотрели белые огоньки звезд и демонстрировал кривую улыбку серебристый месяц. Было удивительно тихо – даже привычный для многих морлийцев ветер не завывал, резкими порывами налетая на сбросившие листву деревья, и не напирал на ветряные мельницы, заставляя лопасти бешено крутиться и гудеть. А ведь буйство природы было для жителей острова делом привычным: еще в года застройки Альбы из-за масштабов разгула этого природного явления большинство городских улиц были построены торцами к морю, чтобы во времена ураганов сильные воздушные потоки не выбивали хрупкие стекла, угрожая жизням горожан. Сегодня же город казался оплотом мира и гармонии, однако Корделия понимала, что это ненадолго.       Ведьма знала, какие опасности могут подстерегать зевак на этих улицах ночью. Она и сама была одной из таких опасностей и чувствовала себя зверем, попавшим на территорию двух других смертельно опасных хищников. Одного из них Корделия уже встретила, однако он не снизошел до нее и не подарил быструю и легкую смерть. А вот второй, Безумный Смотритель, был для ведьмы действительно интересной загадкой. Если Меченый использовал магию, с которой Корделие почти каждый день приходилось иметь дело, то церковник, отделившийся от своего ордена, до сих пор оставался в тени и никак себя не проявлял, а единственным доказательством его существования служили оставленные им трупы.       Волновала ли Меченого устроенная Безумным Смотрителем охота? Ведь он убивал оккультистов, с которыми избранник Чужого наверняка поддерживает связь. Но ведь и он тоже лишал их жизни, используя для какого-то старого ритуала… обряда, который казался Таунсенд очень знакомым. Почему он это делал? Есть ли у этого какой-то смысл или подбирать жертв с улиц сложнее, чем прирезать своего?       Столько вопросов, а ведь Рамполтиза наверняка посвятила ее не во все детали. Она о многом умалчивала. Размышляла, стоит ли доверять. На ее месте Корделия вообще бы поступила куда менее сдержаннее и прирезала бы обидчицу, когда та сама подставляла горло под удар. Но Тиза была снисходительна и добра, какой бы отстраненной не старалась казаться. И Корделия чувствовала себя виноватой за то, что когда-то пыталась в ней это подавить, ведь благодаря этому семь лет назад маленькая леди, ее Мышонок, подарила ей жизнь и дала шанс на исправление. Таунсенд было жаль, что этот дар она использовала не по назначению, но меняться уже было поздно. Корделию такой вырастили: она с детства была призвана своей семьей в ковен и знала, что магия существует, что Бездна и ее наместник, загадочный Чужой, – реальны. Она чувствовала его влияние на этот мир. И ей нравилось жить, зная, что она совершеннее каждого человека, встреченного ею на улице. Она хотела, чтобы Рамполтиза понимала ее, но ученица была другой уже изначально. Даффи росла под надзором брата – обычного парня, которому из наследия рода Муров передалась только внешность, и хотела быть как все, пытаясь подстроиться под мир и затушить в себе ту искру, о которой ее мать, как и многие ведьмы Уиннидонского ковена, могла только мечтать.       — Я не знаю, почему я согласилась помогать тем, с кем почти незнакома, — насупилась Клири, нарушив почти идеальную ночную тишину.       Корделия тут же отмела в сторону мысли о своей ученице и посмотрела на воровку. Побои портили ее отчасти дикую и необычную красоту, но мясной бульон Джейкоба Паркса в сочетании с парой капель ведьминской целебной настойки притуплял ноющую боль и ускорял заживление.       Красную полосу на шее Мэгги Клири закрыла кожаным ремешком ошейника с серебряным колокольчиком. На вопрос ведьмы о том, для чего воровка прикрепила именно колокольчик, а не какое-нибудь украшение, девушка ответила, что это сделано специально. Колокольчик был своего рода элементом тренировки для поддержания отточенности навыка скрытности – Клири должна была двигаться осторожно, чтобы тот не звенел.       — Лорд Даффи обещал тебе награду, — напомнила девушке Таунсенд, взглядом показывая свое недовольство тем, что воровка вообще открыла рот. Однако Клири даже не обратила внимания на лицо своей компаньонки.       — Неплохую награду, да, — подтвердила Мэгги, — но обычно я получаю больше.       Это был явный намек – Корделия поняла это по тому, как девушка сузила разноцветные глаза на этих словах и метнула на нее пристальный взгляд, выжидая реакции. Но с жертвой вымогательства воровка явно ошиблась.       — Не советую тебе наглеть, а то самолично отведу тебя к городской страже, — пригрозила ведьма.       — Хах, меня-то они всего лишь кинут за решетку, а вот тебя отдадут на растерзание Аббатству, — заметила Клири, сверкнув глазами.       — Сперва им придется меня победить, — самоуверенно заявила Корделия Таунсенд.       Вдвоем они шли по улице, сокрытые от чужих глаз большими капюшонами. В сердце Альбы даже ночью было довольно многолюдно, и Корделии доставляло удовольствие наблюдать за жалкими человечками, одержимыми своими мелочными желаниями. Впереди по дороге молодая пара ласкалась, прижимая друг друга к стенам под свист курящих дружков; над дорогой по железной конструкции в последнем рейсе несся рельсомобиль, пуская молнии из-под колес; по громкоговорителю мягкий женский голос настойчиво напоминал горожанам о том, что близится комендантский час и людям лучше вернуться в свои дома, так как потом на улицы выйдут патрульные отряды, которые будут вправе задержать любого, кто покажется им подозрительным. В ближайшей подворотне двое бугаев из банды Бродяг избивали какого-то хлипкого мужчину.       — Где оплата? Мы пришили любовничка твоей овцы не справедливости ради! — рычал один из бандитов.       — Я все отдам! Отдам! Просто дайте мне время! — молил мужчина. Его повалили на грязную землю и начали избивать ногами, пока он, свернувшись, пытался погасить силу ударов, выставив руки вперед. — Через неделю, обещаю!       — Через два дня! — сократил срок бородатый Бродяга, остановив своего товарища, когда тот в очередной раз заносил ногу для пинка. И, плюнув на должника, кивком показал второму бандиту, что пора сваливать.       Избитый ими мужчина, опираясь на кирпичную стену и дрожа всем телом, поднялся на ноги и, прихрамывая, поплелся прочь, бросив обиженный взгляд на двух женщин, что остановились посмотреть, но не помочь.       Корделии было все равно, а Клири сочувствовала ему, но не вмешалась даже если бы тому угрожала смертельная опасность. Она ненавидела насилие во всех его проявлениях, стараясь проворачивать каждое новое ограбление по-тихому, без лишних жертв. К тому же, Мэгги предпочитала убегать с мест преступлений, не вступая в прямую конфронтацию со стражами городского порядка, а это говорило многое о ней самой. Воровка могла бы применить усыпляющие дротики и выручить бедолагу, но не хотела портить своих отношений с местными бандитами. Она сделала свой выбор, и Корделия его одобряла. Полученные мужчиной тумаки не смертельны, синяки со временем сойдут, а вот бандиты обид не забывают.       — Идем дальше, — тихо попросила Мэгги.       Чем ближе они подходили к Туманной аллее, тем светлее становилось вокруг. Ярко горели окна жилых квартир, желтели огни уличных фонарей и переливались гирлянды, в которые, точно в хрустальные шарфы, были укутаны игольчатые ветви деревьев, высаженных ровными рядами.       На фоне ночного оживления тонувший во мраке музей выглядел весьма зловеще. Он, словно ворчливый старик, недовольно смотрел на молодую аллею, косился на магазинный ряд на другом конце улицы и жилые дома стрельчатыми глазами-окнами разноцветных витражей. Клиффордский музей казался лишним, неуместным… старым.       — Как выглядит мой заказ? — спросила Клири и, выждав, пока неспешно прогуливающийся по аллее мужчина отдалится, сдернула с головы капюшон и сняла накидку, чтобы та не стесняла движений и не помешала ей взобраться на фасад. Снизу к музею было не подобраться: здание было закрыто, а все подвальные форточки – наглухо заколочены.       — Я иду с тобой, — сказала ей Корделия вместо ответа.       Глаза воровки округлились, и она насмешливо улыбнулась.       — Дамочка, я туда не на экскурсию иду, — напомнила она, — Я залезу внутрь через крышу и вряд ли слишком часто буду спускаться на пол, чтобы не активировать охранные механизмы. Я сомневаюсь, что в вашем возрасте вы сможете прыгать так же ловко, как и я.       Клири явно нравилось выделять словами возраст спутницы, но Корделии было все равно. Она вперила в девушку серьезный взгляд, и ту передернуло. Мэгги Клири скрипнула зубами.       — Ладно, как хотите, но начнете помирать – я вас на себе не потащу! Оставлю там в качестве сюрприза для работников музея.       Корделия закатила глаза и перевела взгляд на здание. Поблизости от музея не было никаких других построек, а по периметру стройными рядами были высажены высокие сосны. Перепрыгнуть с одной крыши на другую не представлялось возможным.       Присмотревшись, Таунсенд увидела, что на подступах к музею дежурят стражники и у входа расхаживает парочка смотрителей. Клири, тоже заметив это, схватила ведьму за руку и потянула за собой. Корделия выдернула у нее свою ладонь, однако не отстала.       Девушка привела ее в цветочный магазин, находящийся по соседству. Мэгги незаметно проскользнула мимо торговца, разбирающего увядшие за день букеты, и, пройдя через его кабинет и попутно забрав всю его выручку, выскользнула через служебный выход на улицу. Корделия проследовала за ней, однако перемещалась отнюдь не так легко и тихо, как Клири, а потому удушила продавца, оставив его храпеть за прилавком. У нее были амулеты, приглушающие шаги и понижающие внимательность врагов, но они срабатывали через раз, так как Корделия делала их наспех и они вышли порчеными.       Подобравшись к музею сзади, Клири, используя возвращенную ей трубку, усыпила патрульного, прочесывающего территорию по периметру, и подошла к зданию вплотную. Лихо запрыгнув на переполненный мусорный бак, Клири начала взбираться наверх по заднему фасаду музея, ловко цепляясь за мельчайшие выступы и подтягиваясь. Затем он поднялась на черную трубу воздуховода и, пробежав по ней, ухватилась за раму стрельчатого окна. Оттолкнувшись от нее, воровка высоко подпрыгнула. Оказавшись на каменном пояске между первым и вторым этажами, воровка побежала по нему, огибая здание.       Корделия повторила путь Клири, но ей это далось с куда большим трудом, чем девушке. Ведьме не так уж и давно исполнилось сорок пять лет, она была в хорошей физической форме и не жаловалась на плохое здоровье, однако амулеты старили тело куда быстрее, чем ей хотелось бы. От прилагаемых к подъему усилий ныли мышцы и ломило кости. За последние пару лет не было и дня, чтобы у Таунсенд не болела спина или не мерзли ноги, и ведьма знала, что проблема кроется в амулетах, но все равно продолжала их на себе носить. Она не могла смириться с мыслью, что без них становится слишком слабой и хрупкой, а потому предпочитала терпеть.       Ведьмы не ноют.       Когда Корделия вновь заметила Клири, та, поднявшись на карниз, оглянулась назад, на маячивших под ней людей. Широко улыбнувшись самой себе, девушка взбежала по фронтону и взобралась на крышу. Таунсенд последовала за ней, однако перед финальным прыжком у нее закружилась голова, и женщина едва не потеряла равновесие, свалившись вниз, но Мэгги внезапно оказалась рядом, крепко схватила ее за кисть и помогла залезть на крышу.       — Это в первый и последний раз, — прошипела воровка и тут же побежала прочь, стараясь держать равновесие на узком стыке между двумя скатами.       Корделия встряхнула головой и медленно пошла за ней. Обойдя объемный купол, находящийся над центральным порталом, ночные посетительницы спустились к остекленной части крыши, через которую можно было заглянуть внутрь.       — Ненавижу голубей, — пробурчала Клири, сморщив нос при виде белых клякс, заляпавших стекло, и, присев на одно колено, открыла задвижку, подняв створку вверх. — Старшие идут первыми? — заглянув внутрь, спросила она, улыбнувшись своей спутнице.       Однако веселье мигом улетучилось, когда ведьма оскалилась и приложила руку к спине воровки, слегка надавив вперед. Это было негласное предупреждение о том, что, если Мэгги сама не полезет внутрь, Корделия ее столкнет.       Девушка театрально вздохнула и с грацией кошки спрыгнула вниз, тихо и почти беззвучно приземлившись на архитрав. Корделия тоже не стала затягивать с прыжком, однако металл гулко зазвенел под ее ногами, что заставило Клири, идеально балансирующую на узком поручне, с ужасом обернуться.       Корделия припала на одно колено и едва слышно прошептала заклинание, тут же почувствовав, как его слова вытягивают из нее щепотку силы. Звук поглотила тишина, и ведьма дала знак Клири, что все в порядке и можно продолжать путь.       Затем воровка с малого разбега перемахнула на второй полуэтаж, приземлившись на корточки, и тут же с любопытством уставилась на ближайшее сокровище, спрятанное за подсвеченной витриной. Она была похожа на ворону, что жадно вперила взгляд в золотистую безделушку, однако Клири вовремя одернула себя и с ожиданием посмотрела на ведьму, которая спускаться не спешила.       Собравшись с силами, Таунсенд допрыгнула до антресоли, но тяжело приземлилась, едва не подвернув лодыжку.       — И все-таки вам следовало остаться снаружи и подышать свежим воздухом, — буркнула воровка.       Корделия в очередной раз сделала вид, что не заметила ее слов. Ей нужно было узнать все лично. Где хранится ее меч, что с ним делают и, собственно, кто заказал его кражу? Кто этот человек, что узнал о существовании ковена и его местонахождении? Этот неведомый вор был опасен для Уиннидонских ведьм и мог все разрушить, если одна из них, конечно, до него не доберется. Корделия не могла допустить этого - древняя клятва на крови крепко связывала ее с бывшими сестрами и братьями. Таунсенд было сложно противиться этому, несмотря на то, что она давно покинула ведьминский круг. Она должна была так или иначе защитить родных и их общую тайну, так что кража была не единственной задачей, для выполнения которой ведьма решилась сопровождать Мэгги Клири. Сама воровка вряд ли пошла бы на убийство, даже если бы Джерри заплатил ей двойную цену. Впрочем, идею Таунсенд отверг бы и молодой человек.       — Я посмотрю в опечатанном смотрителями зале, — обратилась к своей спутнице Корделия, — Тиза сказала, что видела там похожее на мой меч оружие. Ты же поищи описи в кабинете заведующего. Если «Предназначение» не в зале древних цивилизаций, то я нагоню тебя, и мы продолжим искать вместе.       Клири понимающе кивнула.       — Ступайте осторожно, — напомнила Корделии воровка, — знакомые Паркса уведомили меня, что тут в каждом зале есть охранные системы, которые реагируют на изменение тяжести. То есть, если вы найдете свою боевую костяшку, то прежде, чем снимать ее с подушечки, вам нужно подложить на ее место что-нибудь, имеющее такой же вес. И на пол ступайте осторожней, может сработать сигнализация. Я просила одного знакомого паренька обесточить музей на ночь, но, видимо, он не справился.       — Или его поймали, — пожала плечами Таунсенд.       Они с воровкой разделились, и Корделия, крадучись, направилась к закрытому для посещения залу.       На подходе к пункту назначения Корделия услышала приглушенные женские голоса, что-то увлеченно напевающие. Подобравшись ближе, она обнаружила, что пение исходит из того самого зала, в который ей как раз нужно было попасть. Насторожившись, ведьма прильнула к двери и заглянула внутрь через скважину.       Смотрители, оставшиеся в музее на ночь, недвижимо лежали в углу. По тому, как вздымаются их грудные клетки, Корделия поняла, что те живы и наверняка проснутся через несколько часов, однако вряд ли будут помнить о произошедшем. Пол был заставлен столбиками свеч и в центре зала полукругом сидели люди, скрытые под серыми балахонами. Перед ними стояла женщина – далеко немолодая на вид, худая, с впалыми глазами, тонкой полоской губ и обритой головой. Больше всего она напоминала обтянутую кожей мумию, однако двигалась с грацией, позавидовать которой могли все молодые женщины, населяющие Морли. Широкие рукава ее балахона были приспущены до локтей и на тонких, покрытых старческими пятнами кистях красовались алые полосы порезов. Кровь окропляла пол темными каплями, шипела, попадая на огоньки свечей, но старуха этого словно бы не замечала. Она бродила вокруг своих погруженных в глубокий транс приспешников и громко напевала одну и ту же мантру своим вибрирующим голосом.       Корделия узнала эту женщину. Это была Вивиан Райз – самая старшая представительница Триумвирата Уиннидонских ведьм. Высокомерная, одержимая магией и жаждой власти женщина. Таунсенд знала ее долгие годы, но для нее глава морлийских ведьм до сих пор была чем-то далеким и непонятным. Она была стара и в далеком прошлом заняла место своей почившей матери. Райз была главной опорой для ведьм и колдунов, принадлежащих к ковену, и паутина ее влияния укутала в свои сети столицу Морли, точно жирную муху: склеив крылья и лишив даже самого маленького шанса на освобождение. Уиннидон принадлежал ей, несмотря на то, что формально правили там король и королева Морли. Их власть была лишь иллюзией для них самих, и именно благодаря действиям старухи Райз в остальных частях Островной империи о Уиннидонских ведьмах еще никто и ничего не знал. Она водила за нос городских наместников, а также и всех подвластных им смотрителей, не позволяя обнаружить скверну прямо под носом у Аббатства, однако женщина редко покидала свои пещеры на побережье Уиннидона. Что же изменилось теперь? Что вынудило ее оставить родную обитель?       Вивиан Райз остановилась, ее песнь оборвалась. Окружающие ее фигуры подняли удивленные взгляды на свою предводительницу, и старая ведьма медленно повернула голову в сторону двери.       — Как же долго я позволяла тебе оставаться в стороне, милая Корделия, — слащаво протянула она. — Или же ты думала, что достаточно умна для того, чтобы ускользнуть от моего взора?       Остальные нечестивцы тоже повернули головы в сторону двери, и Корделия увидела зататуированные нижние части лиц, которые было невозможно спрятать под тенями капюшонов.       Корделия отпрянула назад, и в этот же момент двери с силой распахнулись, точно от удара неестественного вихря.       Итак, Уиннидонские ведьмы были здесь и, по-видимому, это именно они объединились с альбскими сектантами. Но для чего? Что за грандиозный проект? И как это связано с объявившемся на Морли Меченым?       — Твои мысли гложет множество вопросов, — Вивиан Райз вышла ей навстречу и за спиной у нее возвысились фигуры остальных ведьм. — И ты все поймешь, после того как вернешься в наши ласковые объятья… Мы ждали тебя, Корделия. Ты была нашим спусковым крючком. Той, что была нема, как могила.       Старуха Райз кралась к Таунсенд, но та не могла сдвинуться с места. Все ее тело парализовало: конечности онемели и не слушались, а амулеты, крест-накрест висевшие на ремнях, перетягивающих грудь, отяжелели и, словно маленькие гири, придавливали Корделию к полу.       Вивиан широко улыбнулась ей, продемонстрировав кривые обломки зубов и кровоточащие десна. По рукам ее бежали красные струйки крови, а за спиной толпились напоминающие призраков Уиннидонские ведьмы и колдуны.       А в это же время в другой части музея Клири удалось открыть замок в кабинет Артейра МакЭвена.       Это было помещение средних размеров с зелеными обоями и панелями из темного дерева. Посреди комнаты стоял низкий столик, рядом с которым расположились два мягких кресла, а позади во всю стену растянулся книжный шкаф. У окон, плотно завешанных тяжелыми занавесками, стоял рабочий стол с аудиографом, хронометром и лампой со стеклянным зеленым плафоном. За столом висел старый перечеркнутый плакат с изображением Джессамины Колдуин, и при виде него Клири удивленно вскинула брови.       Осторожно прикрыв за собой дверь, воровка щелкнула включателем, и комнату осветила одна-единственная маленькая люстра. Ее света было недостаточно, чтобы полностью разогнать ночной мрак, поэтому девушка зажгла и настольную лампу, которая была в разы мощнее для удобства при работе с документами.       МакЭвен был очень аккуратным человеком: в его кабинете царила идеальная чистота и порядок, а все важные бумаги были надежно запрятаны в ящики стола, закрытые на ключ. Цокнув языком, Мэгги Клири присела на одно колено и достала из маленького подсумка на поясе отмычку. Чтобы было не скучно взламывать замки, она включила аудиограф.       Устройство щелкнуло и начало тихо гудеть, считывая подрагивающую в считывателе аудиограмму.       «Сегодня Клиффордский музей посетил довольно странный гость, — голос Артейра МакЭвена показался Клири гнусавым, потому что некоторые слова в его исполнении звучали довольно невнятно, но она лишь хмыкнула, предпочитая не отвлекаться от своего дела на его болтовню, — я сразу почувствовал исходящую от него энергетику. Будучи археологом, я почти всю свою жизнь провел за изучением древней цивилизации, жившей на острове до нас, и долго носил у сердца блестящую руну, найденную мной в старых туннелях под городом. Так что я имею представление о том, про что говорю».       Отмычка щелкнула, надломившись в тонких руках, и воровка поспешила заменить ее новой.       «От визитера несло Бездной. И куда сильнее, чем от любой ведьмы. Нет… мне есть, с кем сравнивать, и я точно знаю, что этот мужчина был отмечен Чужим точно так же, как и тот, что кровью и магией прокладывает Истинным морлийцам дорогу в светлое и свободное от контроля империи будущее. — Клири замерла, открыв первый ящик, в котором находились сводки о проведенных раскопках, и внимательно вслушалась в рассказ. Слова мужчины пробуждали в ее сознании туманные воспоминания, но мысли ее по-прежнему путались, будто кто-то влез в ее голову и перемешал их рукой. — Посетитель спрашивал меня о древних и хотел посетить закрытый зал и оружейную, но как только я упомянул присутствующих там смотрителей, он насторожился. Я, разумеется, предложил ему свою консультацию, и он, конечно же, стал осторожно, полунамеками расспрашивать меня о том, что я знаю про культ Чужого. Он точно знал, что я не верен Семи Запретам. Чувствовал это. Мне даже показалось, что он вот-вот спросит про руну под моим пиджаком, однако сейчас, когда все волнение спало на нет, я думаю, что это была простая игра воображения. Не волнуйтесь, я был осторожен и ничего лишнего ему не сказал. Лишь намекнул, что могу оставить ему свои контакты и, встретившись с ним уже в другом месте и в другой час, поделюсь теми знаниями, которыми обладаю. Но он отказался, что, полагаю, спасло его в каком-то смысле».       Замок щелкнул механизмом, и Клири потянула уже второй ящик на себя.       «Вечером мне показалось, что я видел этого мужчину снова – его размытый силуэт промелькнул на втором этаже, но смотрители ничего не заметили. Он что-то искал, и мне интересно, что? В моем музее много интересных вещей, на которые всем людям наших кругов стоит обратить внимание.       Это мой отчет для вас, Вивиан Райз. Надеюсь, что вы прослушаете его, если придете с сестрами и братьями в музей раньше меня. Я более чем уверен, что, появись на Морли еще один Избранник, вы бы знали об этом. Если же нет, то нам есть, что обсудить на собрании».       Аудиограф замер, и в кабинете повисла гнетущая тишина. Клири все не могла взять в толк, о чем говорил МакЭвен, однако ей казалось, что что-то подобное с ней обсуждал Джерард Даффи… Или нет?       В ящике воровка увидел еще одну перфокарту и заменила ею прежнюю.       «Никогда не думал, что буду чувствовать себя так жалко, — голос заведующего музеем был тише и звучал так, будто тому было больно говорить. — Я всегда был уверен в своей удаче, но, как оказалось, игры в карты способны подбить даже такую крупную птицу, как я. Я проиграл. Сперва один раз, потом второй… но я не мог остановиться. Каждый раз, тасуя карты, я был уверен, что вот-вот сорву куш, а в итоге и не заметил, как сам остался без гроша за душой. Чтобы не умереть от голода, я влез в долги… — МакЭвен тяжело вздохнул и немного помолчал, по-видимому, собираясь с мыслями, — Бездна побери сей мир, я не чувствовал себя так ужасно со времен Голодомора! Деньги все не шли ко мне в руки, и в результате Беркутова стала подсылать ко мне своих громил.       Я, наверное, был бы мертв, если бы не помощь моих единомышленников, вместе с которыми мы изменим Морли навсегда. Они щедры к чистокровным морлийцам и умеют заражать своей целеустремленностью. Я рад быть среди них и уверен, что Альба в надежных руках. Они единственные, кто ценит меня и слушает. У них всегда есть для меня время. Особенно у Лайонса. Он другой и превосходит их всех. Обладает силой, которую стремится понять и разделить со своими последователями. Первым он хотел одарить ею меня, но что-то пошло не так. Магия не передавалась. Тогда он попробовал на мисс Баррет, но и с ней не вышло. Он так расстроился в тот день… и с тех пор я его почти не видел. Ему свойственны приступы меланхолии, поэтому я не вижу причин его беспокоить. К тому же, зная его характер, мешать ему опасно.       Я знаю, что некоторые из нас обеспокоены тем, что Меченого никто не контролирует, но поверьте: лучше быть его другом, чем врагом. Еще ни разу он не сделал ничего, что пошло бы морлийцам на вред, остальным – возможно. Но какое нам дело до гристольцев или жителей других островов? — наступила небольшая запинка, на протяжении которой Клири слышала, как шуршат страницы, будто Артейр МакЭвен искал какие-то записи. Затем послышался приглушенный стук в дверь. — Да? Кто там? Мистер Карпентер? Что привело вас сюда?»       И запись оборвалась.       Клири вытянула аудиограмму из машины и вместе с ранее прослушанной решила взять их с собой. Возможно, ее заказчику будет интересно, учитывая то, что на записи упоминаются и какой-то Лайонс и Карпентер, которого она видела в пабе. Когда Мэгги начала искать какие-нибудь заметки о костяном мече Корделии, она наткнулась на выписку о деятельности некой Агаты Локхарт на Серконосе и ее немногочисленных донесениях. Еще один агент Истинных морлийцев был на Тивии, а три других – на Гристоле: в Дануолле, Старом Лампроу и Белом Утесе. Последнему шпиону явно было непросто скрываться в священной обители Аббатства Обывателей, но, судя по заметкам, он жил там уже второй год и «подготавливал почву» для чего-то, о чем в его докладе не говорилось.       Сложив эти донесения, Мэгги Клири убрала их во внутренний карман своего серого жилета и решила, что пора возвращаться к ведьме. Никаких заметок о мече среди ее находок не было, а потому воровка не была уверена в том, что он находится именно в музее. Возможно, его уже успели куда-то перевезти.       Открыв дверь, Клири застыла на месте, увидев напротив скрюченного мужчину в круглых очках. Воровка тут же потянулась за трубкой и усыпляющим дротиком, но МакЭвен оказался куда быстрее, чем можно было подумать. Резким движением он выбил духовое оружие из рук девушки, а ее саму пинком ноги в живот оттолкнул назад. Мэгги упала на спину, но быстро сориентировалась, поднялась и сняла с пояса небольшой нож.       Мужчина, увидев, как блеснула в свете сталь, криво улыбнулся, и в глазах его Клири заметила то, что меньше всего ожидала увидеть. Вожделение. Ему нравилась опасность и нравилась воровка, потому что она угрожала ему напрямую.       Бросившись на нее, Артейр позволил девушке нанести один удар, и лезвие резануло его по плечу, вспоров рубашку. Когда Клири во время следующей атаки попыталась воткнуть нож ему в грудь, мужчина очень ловко перехватил ее кисть, закрутил руку и, притянув к себе, ударил по ногам, приведя в лежачее состояние.       — Ты по-прежнему красива, — прошептал он ей в ухо, навалившись на девушку всем телом, и, приложив к ее затылку свою большую руку, прижал к полу. — Но теперь, похоже, у меня появился шанс узнать, за что Лайонс когда-то полюбил тебя.       Клири брыкнулась и наконец-то вспомнила обладателя этого, не дававшего ей покоя, имени. Лайонс… когда-то давно она обворовала мужчину, которого звали так же, а он ее нашел и с тех пор они долгое время были счастливы вместе… Или нет? Мысли так быстро путались и одна подменяла другую. Нет, они не были счастливы. Лайонс держал ее возле себя как диковинную игрушку. Любил, но по-своему. Жестоко. Никогда и ничего ей не рассказывал, но она знала, что он – особенный. Видела, как он склоняется у деревянных алтарей, которые они вдвоем искали в каждой заброшенном после Мятежа здании.       И в следующий момент Клири вспомнила, как он огорчился и рассердился, когда она сбежала. Но она больше не могла с ним оставаться. Боялась.       — Отпусти меня, подонок! — прорычала Мэгги и попыталась ударить мужчину, но тот держал ее слишком крепко, и у воровки не получалось его даже лягнуть. — Корделия! Корделия!       — О нет, третья нам не нужна, — цокнув языком, сказал Артейр МакЭвен и, обхватив голову девушки двумя руками, с силой стукнул ее лбом об пол.       Мэгги Клири не успела использовать секундную возможность ударить его локтем в бок, и сознание ее провалилось в черную пустоту.