Бесчестье: Затронутые Бездной

      В оранжерее поместья Районак было сухо и тепло, в то время как за ее пределами мокрый снег покрывал холодную землю водянистым белым ковром. Рамполтиза могла видеть воздушный танец ледяных звездочек за запотевшими окнами и порой поднимала взгляд от карты, чтобы полюбоваться первыми зимними пейзажами.       Даффи-младшая сидела на плетеном кресле-качалке и пыталась с помощью магии отыскать Корделию. Для упрощения задачи она использовала личные вещи ведьмы, которые Джерри привез из паба. Девушка не заметила, что Таунсенд оставила на чердаке свой чемодан, зато ее брат сразу это подметил, а потому, когда возникла такая нужда, принес его эмпату.       Тиза долго рылась в нем, откладывая в одну сторону вещи, взятые на смену, а в другую – те, к которым у ведьмы имелась хоть какая-нибудь эмоциональная привязка. К сожалению, вторых было не так уж много, и, по-видимому, Корделия использовала их нечасто, а потому установить при помощи них с ней связь было практически невозможно. Но Рамполтиза не хотела сдаваться: потратила весь вечер, осматривая одежду ведьмы, тщательно проверяя все карманы и различные нашивки. Потом Джерри подсказал ей, что в чемодане может быть второе дно. Он взвесил его, потряс, потом хмыкнул, а затем взял с секретера сестры канцелярский нож и резкими движениями вспорол фибру. Внутри оказались запрятаны старые детские рисунки, украшения из отшлифованных разноцветных стеклышек, деревянные бусы и рамка с портретом, выполненным карандашом. Тиза узнала Мэйер на изображении и поняла, что эти вещи – все, что осталось от усопшей дочери Корделии. Она нашла то, что хотела, но отчего-то находка ее совсем не порадовала.       Мэйер Таунсенд была очень мила и улыбчива. Она могла стать настоящей красавицей, если дожила хотя бы до восемнадцати лет. Тиза хотела бы увидеть ее при жизни, взглянуть в ее большие добрые глаза и как следует осмотреть, чтобы понять, что девочке досталось от матери, а что – от отца. На портрете она была непохожа ни на кого из них – и только подпись в правом нижнем углу отсылала к семейству Таунсендов. И леди Даффи поражалась тому, как люди, повидавшие и совершившие в жизни много зла, могли произвести на свет такое очаровательное дитя. Впрочем, Мэйер была давно мертва, безвозвратно растворилась в небытии после неудачной попытки воскрешения. Возможно, как раз потому что девочка была слишком хороша для них, сама судьба решила забрать у еретиков свой ценный дар обратно.       Сейчас портрет Мэйер лежал на коленях у Тизы вместе с картой, складным косметическим зеркальцем и небольшим магнитом. Когда Корделия следила за Тизой, она использовала прядь ее волос, но расческа ведьмы была чиста, а потому девушка надеялась, что портрет родного ребенка будет не менее эффективен. Однако сколько бы раз Даффи не прочитала поисковое заклинание, а магнит все равно не двигался с места, и зеркальце не отражало ничего, кроме ее лица.       Может, проблема была в магии? Тиза могла улавливать чужие эмоции и считывать связанные с ними воспоминания, а также заражать своими других людей, порой заставляя их принимать выгодные для нее решения. Но она не была ищейкой и не обладала никакими другими способностями, которые позволили бы ей без труда найти необходимого человека. Корделия сама по себе магией тоже не обладала, но у нее были многочисленные костяные амулеты, заряженные энергией смерти, и каждый из них одаривал ведьму теми или иными навыками. У Тизы даже были подозрения, что пентаграммы, начертанные в пабе, не сработали, если бы Корделия не приложила руку к их созданию. Жаль, что в чемодане Таунсенд держала лишь заготовки для магических предметов в виде старых костей, черного масла и тонких веревочек, сплетенных из людских волос, а сами амулеты всегда носила на своем теле. Будь у Тизы хотя бы одна костяная вещица, активировать заклинание было бы гораздо проще.       Рамполтиза тяжело вздохнула, откинула голову назад и осторожно оттолкнулась ногой от пола, приведя кресло-качалку в движение. Медленные покачивания ее убаюкивали и успокаивали, а трели многочисленных экзотических птиц служили чарующей колыбельной.       Даффи любили проводить время среди зеленых растений и насаждений, закрытых под стеклянным куполом оранжереи. Здесь был запрятан кусочек вечно цветущего леса, освещаемый прожекторами и согреваемый благодаря проложенной под полом и почвой сетью тонких труб, по которым постоянно бежала горячая вода. Из кустарников выглядывали чучела большерогих оленей, среди невысокой травы прятались дикие кошки с большими влажными глазами, которые прижались к земле в охоте за зайцами. Однако все они застыли в этих позах навсегда и за глазами их не было жизни. Это были охотничьи трофеи Грэхэйма Мура, которым опытный таксидермист придал выставочный вид. И единственными живыми обитателями оранжереи были бабочки, порхающие над цветами, да разнообразные лесные птицы, закрытые в многочисленных серебряных клетках. Когда здоровье лорда Мура пошатнулось, он создал это место, чтобы не утруждать себя утомительными поездками на дикую природу, однако сам почти не бывал в оранжерее, занятый своими делами. Зато Рамполтиза часто приходила сюда, чтобы послушать журчание небольшого фонтанчика, стилизованного под горный родник, бьющий из скалы, и покормить птиц.       Однако сегодня здесь было не так спокойно, как обычно, и звуки природы то и дело перекрывало звонкое бряцанье сталкивающихся клинков.       Тиза подняла голову и посмотрела на Джерри, который кружил посреди застекленного с трех сторон помещения вместе со своим учителем по фехтованию. Одет Даффи-старший был довольно просто: в белую рубашку с отложным воротником и классические черные брюки с подтяжками. В отличие от своего оппонента Джерард не был защищен ни металлизированной курткой, ни наколенниками, ни сетчатой маской, что лишь подстегивало молодого человека действовать аккуратней, чтобы не пропустить ни одного укола или удара саблей. Раньше юноша был весьма брезглив по отношению к сражениям на мечах, но после светского раута, на котором он бросил вызов лорду Каллуму, Джерри решил, что владению клинком тоже полезно научиться, так как на Морли далеко не все дуэли решаются путем перестрелок. Учился он довольно прилежно и вскоре даже вошел в азарт, в то время как его наставник просил молодого аристократа относиться к бою серьезнее. Но то был Джерард Даффи, которому серьезность была не к лицу, а потому фехтовальщик очень быстро бросил свои попытки достучаться до юноши и просто выполнял свою работу.       Трехлучевая костяная звезда… Как Рамполтиза могла забыть о том, что Джерри постоянно носит ее у сердца, как талисман на удачу и напоминание о матери? Амулет наверняка мог помочь девушке в поисках, ведь в его костях до сих пор дремала магия, заложенная еще Мюринн. Даффи-младшая посмотрела на брата, махнула ему рукой, но тот ее не заметил, увлеченный спаррингом.       Тогда Тиза осторожно встала, положила на сиденье все принадлежности для поискового ритуала, а сама направилась к двум сражающимся мужчинам и остановилась неподалеку, убрав руки в карманы и громко покашляв, чтобы привлечь к себе внимание.       — Ты отвлекаешь! — упрекнул ее Джерри, едва не пропустив удар по ноге. Он отскочил в сторону и отклонил корпус вбок, позволяя кончику сабли с тихим свистом распороть воздух.       Тиза не стала отходить и снова покашляла, давая брату понять, что у нее к нему срочное дело.       Учитель по фехтованию тут же выпрямился из боевой стойки и убрал оружие в ножны, кивнув юной леди. Битва была окончена, и Джерри возмущенно цокнул языком.       — Полагаю, мне засчитана победа? — спросил он у своего высокого гладковыбритого наставника. Тот удивленно изогнул бровь и отрицательно покачал головой.       — Я лишь даю вам возможность поговорить с сестрой.       — Как благородно с вашей стороны…       — Джерард! — Тиза подошла к брату вплотную и положила руку на приподнимающееся при дыхании плечо. Рубашка под ее ладонью была мокрой от пота, и кожа под тканью казалась обжигающе горячей. — Мне нужен твой талисман.       Джерри с опаской оглянулся на мужчину, стоявшего рядом. Говорить о магических предметах при чужих было рискованно, ведь каждое неверно подобранное слово могло пробудить в мечнике подозрение к ним, что было излишне и далеко небезопасно в эти непростые дни войны между еретиками и Аббатством.       — Что вы делаете? — нахмурившись, спросил учитель, вопросительно глядя на предметы, которые Тиза оставила на сиденье.       — Это… всякие женские штучки, — ответила она с запинкой.       — Для чего?       — Это интеллектуальная игра для молодых аристократок, — вмешался Джерард, раздраженно скривив губы. — Но не могли бы вы оставить нас сестрой одних? У нас приватный разговор.       Фехтовальщик смутился и, отвесив Даффи легкий поклон, поспешил покинуть оранжерею и вернуться в дом.       Когда дверь за мужчиной со скрипом закрылась, Джерри перевел взгляд на сестру, выжидая разъяснений.       — Зачем тебе мой амулет? — недоверчиво спросил он. Похоже, юный лорд Даффи встал утром не с той ноги.       — Не волнуйся, я не буду ломать его, размалывая кости в ступке, — заверила его сестра, по-птичьи склонив голову набок, — мне нужен его… заряд.       — Стало намного понятнее, — фыркнул Джерри и засунул руку в наружный карман рубашки, выловив оттуда костяной амулет и протянув его сестре. Однако, стоило Тизе потянуться за ним, как он отвел руку в сторону, а затем и вовсе поднял ее над головой так высоко, что юная леди, даже подпрыгнув, не смогла до него достать. — Хочешь забрать – победи меня.       Тиза закатила глаза, скрестив руки на груди. Для Джерри все происходящее, возможно, казалось забавой, но девушка хотела как можно скорее отыскать Уиннидонскую ведьму и покончить с этой историей раз и навсегда. Она не разделяла игривого настроения брата, но ему, похоже, было все равно.       — Не упрямься, для нас обоих это будет полезно, — настаивал он.       Тиза могла бы отказаться, сказав, что ее нога все еще не зажила и болит, но это было бы неправдой. За несколько дней покоя и должного ухода порез подзатянулся, швы почти не болели и Тиза как можно скорее хотела их снять, а на ляжке уже образовывалась розовая полоса рубца. Однако страх пораниться вновь и снова столкнуться с этой неприятной болью и неудобствами при ходьбе заставлял девушку осторожничать.       — Ладно, — подняв ладони в примирительном жесте, сказала она и отошла к передвижной деревянной стойке с ассортиментом холодного оружия. И выбор ее пал на рапиру, лезвие которой было на двадцать сантиметров короче, чем у сабли, используемой ее братом. Это было своеобразным вызовом, брошенным девушкой самой себе, так как от оружия зачастую зависел стиль боя. Чтобы победить брата, она должна была его уколоть, в то время как сабля позволяла Джерри наносить удары не только острием, но и всем клинком, а длина лезвия помогала держать оппонента на выгодном ему расстоянии. Однако Рамполтиза надеялась, что память о спаррингах с Корделией и тех приемах, которым ведьма когда-то научила девочку, помогут ей уязвить самоуверенность Даффи-старшего.       — Обещаю не убивать тебя, сестричка, — сказал Джерри, прокрутив саблю в руке, когда она встала напротив него в боевую стойку,       Тиза обратила все внимание на его руки.       — Ты бы все равно не смог, — отозвалась она, намекая на то, что они – самые близкие люди друг для друга. Но брат, похоже, понял это по-своему и, раздраженно фыркнув себе под нос, сделал выпад, однако Тиза тут же отбила его клинок в сторону.       Напав на нее первым, Джерри раскрылся для атаки, и Рамполтиза использовала эту возможность. Быстро крутанувшись параллельно его вытянутой руке, она приставила затупленную грань клинка к шее брата, и кончик рапиры коснулся основания его уха.       — Так вы с Корделией боевым балетом занимались? — удивленно спросил он, отходя назад. Облизнув губы, Джерри снова прокрутил свой меч в руке и согнул колени в пружинистой боевой стойке. — Играем до трех побед.       Играем… Тиза вздохнула, понимая, что для брата стычка с ней – детское баловство, однако отказываться не стала. Отчего-то ей было приятно вспоминать старые уроки и движения, которые она оттачивала долгое время, когда была ребенком. Тогда для нее удары с разворота казались чем-то невероятно сложным: она вечно била не туда, теряла равновесие, клонилась в сторону и едва сдерживала слезы обиды, пытаясь проглотить железный ком в горле, когда Таунсенд ругала ее. Зато теперь она не чувствовала себя новичком и в душе немного злорадствовала, радуясь тому, как быстро победила брата, на которого ровнялась всю жизнь.       Однако Джерард решил, что раундов будет как минимум три, а значит радостно задирать нос раньше времени не стоило.       Как только Тиза кивнула, сообщая, что готова продолжить. Джерри поджал губы и набросился на нее, оттесняя назад градом ударов, часть из которых были обманными. Девушка едва успевала парировать их и, отступая, сошла с дорожки и оступилась о корягу молодого деревца, выступающую из почвы. Чтобы не упасть и не переломать тонкие стебли кустов, Тиза отвлеклась, на что, видимо, и надеялся ее брат. Даффи-младшая почувствовала, как лезвие почти вплотную прижалось к ее животу, и Джерри широко улыбнулся, схватив сестру за кисть и вытащив ее в центр помещения, чтобы она не тревожила и не ломала растения.       Он был сильным и быстрым, однако девушку смутило то, что он сразу показал ей, противнику, все свои преимущества. На его месте Тиза немного помедлила бы и не стала расходовать силы в первые минуты боя.       Как только начался следующий раунд, Джерри тут же набросился на нее, целясь в левое плечо. Он хотел нанести удар по ведущей руке девушки, однако, покуда они стояли друг напротив друга и держали оружие по-разному, ударить с размаха у Даффи-старшего не получилось, а потому он просто ткнул острием вперед. Тиза уклонилась и подскочила к брату достаточно близко, чтобы нанести удар под ребра. Однако не успела она завести меч, направив его лезвие на туловище брата, как тот ушел в сторону. Джерри попытался ее обойти, но Рамполтиза быстро сориентировалась и поставила блок. Мечи со звоном столкнулись, и брат с сестрой взглянули друг другу в глаза через скрещенные клинки.       — Для того, кто совсем недавно взялся за меч, очень даже неплохо, — похвалила его Рамполтиза, вслушиваясь в металлический скрежет клинков.       — Во-первых, это не первый и не второй раз, когда я беру холодное оружие в руки – просто я никогда не занимался этим профессионально, а во-вторых, любовь к подобным сражениям у меня в крови! — он оттолкнул ее назад и опустил саблю лезвием к полу. — Видела у деда в спальне шпаги над камином? У того, кто изготовил их, золотые руки.       — Слишком много говоришь, — теперь уже Тиза первой бросилась на оппонента и клинки их снова столкнулись.       — Это тактика такая – заболтать противника, чтобы он потерял бдительность, — усмехнулся он, отбивая ее атаки. Джерри заметил, что она действует зеркально ему, подражая его предыдущей серии ударов и не позволил себя оттеснить.       Тиза проворно отскочила назад, поняв, что брат заглотил крючок, и когда он резанул по воздуху, частично развернув корпус, она быстро подбежала к нему и сделала подсечку, ударив ногой Джерри по икре. Даффи-старший тут же повалился на спину, а Тиза поднялась и встала над ним, кончиком рапиры коснувшись его кадыка.       — Разве это по правилам? — возмущенно спросил Джерард.       — Твои враги никогда не будут сражаться по правилам, — ответила ему Рамполтиза и вздрогнула, услышав свой тон. Она произнесла это совсем как Корделия, и даже ситуация, в которой они с Джерри оказались, до боли в груди напоминала девушке одну из детских тренировок с ведьмой, когда та преподала ей схожий урок.       — Ты в порядке? — удивленно глядя на нее своими изумрудными глазами, спросил Джерри. В голосе юноши слышалось беспокойство. Видимо, лицо девушки было гораздо эмоциональнее, чем она думала, или же Джерри просто знал ее как облупленную.       Тиза хотела сказать «да», но слово застряло в горле, и потому девушка прокашлялась и ответила слабым кивком, отступив назад и протянув брату руку, чтобы помочь ему подняться.       Джерри схватил ее за запястье, и только Тиза заметила на его лице лукавую улыбку, как он потянул ее вниз, повалив рядом с собой и приложив к задней стороне шеи саблю. Он и вправду быстро учился.       Хмыкнув, Рамполтиза встала, и разойдясь по разным сторонам, брат и сестра начали решающий раунд.       Даффи-младшая прислушалась к своим ощущениям и по настрою родственника поняла, что тот намерен хитрить и изворачиваться, что означало только одно – обильное использование всевозможных финтов.       Она была к этому готова, а потому первая же обманная атака Джерарда не возымела успеха, и в итоге девушка отбила его саблю, скользящим движением чиркнув по клинку и выпустив парочку искр. У Джерри удивленно расширились глаза, но он вовремя взял себя в руки и отбил последовавший сразу за этим удар и подпрыгнул, пропуская очередную подсечку. Его уже нельзя было подловить на невнимательности и излишней самоуверенности, а потому он резко стал для Тизы весьма серьезным соперником.       Однако у Рамполтизы было одно очень весомое преимущество: владеть клинком ее научила женщина, закаленная в боях, в то время как наставник Джерри вряд ли бывал в настоящих сражениях, где каждый батман мог оказаться смертельным. А потому все движения, которым он обучил Джерри, были скорее по-театральному изящными, чем опасными, и от себя юноша добавлял только силу, вкладываемую в удар. Поэтому Тиза решительно сократила навязанную братом дистанцию, отзеркалив одну из его ложных атак, и сперва ударила рапирой брата по правой руке, отчего он ойкнул, но саблю не выпустил, а потом прислонила клинок к его горлу, широко улыбнувшись.       — Ладно-ладно, амулет твой, — со звоном бросив свое оружие на пол, отозвался Даффи-старший и, тяжело дыша, отдал сестре трехлучевую костяную звезду.       Тиза стерла пот со лба тыльной стороной ладони, вернула рапиру на прежнее место и уже разворачивалась, чтобы вернуться к креслу и снова начать ритуал, как в дверь оранжереи постучались и следом внутрь протиснулась Саманта.       — К вам приехал мистер Карпентер, — сообщила она, — говорит, что есть серьезный разговор.       — Ну наконец-то! — Джерард всплеснул руками и, бросив вопросительный взгляд на сестру, прошел в дом.       Тиза тяжело вздохнула, понимая, что сегодня ей вряд ли удастся позаниматься, – разве что вечером, – а потому она убрала амулет в передний карман своих брюк, собрала остальные предметы в охапку и последовала за Джерардом и Самантой в гостиную, где их за чаем ждал смотритель в компании фехтовальщика.       Юная леди удивилась, увидев его без маски вновь, однако вслух ничего говорить не стала. Она просто почувствовала, что без покрытого лица в данный момент ему гораздо спокойнее. То, что случилось в Ордене, – не с кем-то из его братьев, а с самим Наместником, который был ему как отец, – его сильно тревожило. Маркелл не хотел об этом много думать, но мысли его все равно возвращались к больной теме, посыпая солью еще не зажившую душевную рану. Он знал, что Рамполтиза будет прощупывать его состояние, когда увидит, а потому снова избавился от маски, чтобы ничто не пробуждало внутри лишней грусти и печали, которые бы вели эмпата, словно маяк во тьме, обнажая перед носительницей этого редкого дара все его сокровенные тайны и страхи. Он был как открытая рана, но все равно не хотел показаться слабым… Какое знакомое стремление.       Обменявшись с Карпентером рукопожатием, Джерард обратился к своему учителю и договорился с ним о переносе занятий, после чего мужчина ушел, и они остались в комнате вчетвером.       — Что случилось? — одновременно спросили Даффи, удивленно переглянувшись друг с другом.       Карпентер поморщил нос. Он хотел избежать подобных вопросов, оставив их на потом, но покуда брат и сестра первыми открыли рты, темы, печалившей его, было уже не избежать.       — Были обнаружены останки Наместника среди пожарища, устроенного в многоквартирнике на пересечении Краун-стрит и Уэст-Порта. Нисбет все-таки мертв. Сгорел в заброшенной квартире несколько вечеров тому назад…. Я до последнего надеялся на то, что старик жив. Что он просто похищен нашими недругами или же... Ах! Я скорблю по каждому, кто погиб в том пожаре, но я и злюсь из-за того, что мы позволили этим еретикам-повстанцам лишить нас важной фигуры на нашей доске, — его слова сочились горькой болью, пронизывающей сердце. Наместник был дорог ему, заменил когда-то потерянному и замкнутому мальчишке отца и многому его научил. Время, проведенное в совместных молитвах, было едва ли не самым теплым воспоминанием за всю его жизнь.       Тиза встряхнула головой, и Маркелл помрачнел пуще прежнего, поняв, что его снова считывают. Но девушка ничего не могла с этим поделать – его эмоции цеплялись к ней сами.       Разложив на кофейном столике предметы для гадания, она оглянулась на Саманту. Она чувствовала, что служанке можно доверять, но не хотела, чтобы та знала слишком много о расследовании, ведь порой обладание какой-либо информацией может быть опасно для жизни, а Тиза не хотела подвергать жизнь доброй, чуткой и внимательной женщины риску.       — А еще мы нашли Мэгги Клири. Она в штабе, — добавил Карпентер, и Джерри тут же всполошился. Он был рад этому известию, ощутил облегчение, избавившись от тисков тревоги, болезненно сжимавших сердце. Джерри хотел увидеть воровку своими глазами, чтобы лично убедиться, что она в порядке.       И только молодой лорд раскрыл рот, чтобы поинтересоваться, как та себя чувствует, как Тиза перебила его, задав другой вопрос:       — А Корделию вы не нашли?       Карпентер медленно покачал головой из стороны в сторону.       — Постойте, Клири… Это же разыскиваемая воровка? А кто такая Корделия? Во что вы ввязались? — удивленно спросила Саманта.       Джерри поджал губы и с готовностью встал.       — Думаю, мы должны поговорить в другом месте, — сказал он.       — Я как раз собирался это предложить, — признался Карпентер, отставив чашку с недопитым чаем на блюдце.       Тихо бряцнул безупречно белый фарфор, и Саманта нахмурилась, впившись в Джерарда взглядом рассерженной матери.       — Лорд Мур приказал вам не покидать дом без его разрешения! — напомнила она брату и сестре о решении деда, принятом после покушения на Тизу.       — И будь мне двенадцать лет, я, быть может, к нему бы даже прислушался, — съязвил Даффи-старший в ответ и обратился к смотрителю:       — Дай мне несколько минут сменить рубашку.       Карпентер перевел голубые глаза на Рамполтизу, и Джерри, поняв его мысль, добавил:       — Ну и ей час… — Джерри насмешливо фыркнул и побежал к лестнице, направляясь в свою комнату.       — Леди, может хотя бы вам не стоит покидать Районак? — заботливо спросила служанка.       — Я присмотрю за ней, — заверил женщину Карпентер.       — Да уж, на приеме присмотрели, — недовольно упрекнула его Саманта, и брови ее сердито сошлись на переносице.       Смотритель вновь почувствовал себя виноватым за произошедшее, хотя тем вечером Тиза убеждала его, что это не так и что она сама решила пойти в лабиринт одна, отослав охранника за помощью. Но он не желал к ней прислушиваться и продолжал упрекать себя за все случившееся. Той ночью погибло несколько человек из отряда наемной охраны, и несмотря на то, что не Карпентер расставлял их по позициям и отдавал приказы, он все равно считал себя ответственным за их смерть. Смотритель слишком многое брал на себя, и это было плохой привычкой. Даффи не могла понять, почему Карпентер чувствует себя преступником, связывая с собой чужие смерти, будто он сам отдал безумцу команду убивать. Или же он все-таки что-то узнал, и догадка Тизы о том, что в Ордене есть перебежчики, оказалась верна? Тогда кто это мог быть? Кто-то, кого смотритель знал лично? Но почему он тогда не обличил предателя?       — Я ему доверяю, — солгала Рамполтиза, глядя Карпентеру в глаза. Его нужно было подбодрить, и девушка дала ему поддержку, в которой мужчина так нуждался. К тому же для нее было полезно слегка подтопить лед, чтобы в будущем хотя бы один из Братства не желал поджечь ее на костре.       Маркелл кивнул ей в знак признательности. Ему действительно стало легче от слов, в которые Тиза почти не вложила истины.       Через полчаса брат и сестра Даффи покинули поместье Районак и в компании смотрителя отправились в город. Всю дорогу Тиза любовалась белоснежными пейзажами, замечая, что с понижением температуры снег становиться пушистее и не проседает, опустившись на землю, а покрывает окрестности воздушным ковром. В Альбе зима была гораздо живописнее, чем в Дануолле. В столице империи с приходом холодов царила либо противная слякоть, разводящая на улицах грязь, либо заморозки, из-за которых тротуары покрываются толстой коркой льда. В детстве у Тизы постоянно разъезжались ноги, и она очень часто падала в грязный серо-коричневый снег. Впрочем, как и другие. Кроме Джерарда – он всегда умел находить равновесие и скользил на подошвах, с насмешкой наблюдая за другими, менее везучими людьми.       Когда они заехали в город, Тиза удивилась тому, как много людей находятся на улицах. Обычно при первых холодах все прятались в своих домах и посильнее растапливали печи и камины, обильно подкармливая их дровами и углем. Но сейчас многие из них закупались в магазинах, будто в предчувствии нового Голодомора, а некоторые и вовсе увозили свои семьи в перегруженных вещами повозках.       — Сперва Баннистер, потом Баррет и Эйбрамсон, покушение на Бисли и вашу семью, а теперь еще пожар и смерть Нисбета… Еретики обезглавили местное отделение смотрителей, и люди больше не чувствуют себя в безопасности, — объяснил ей Карпентер, наблюдая ту же подвижную, но практически неизменную картину за окном. — Газетчикам не удалось скрыть правду о происходящем в городе, потому что одно из издательств отказалось молчать.       — И теперь те, у кого есть деньги и возможности, бегут, словно крысы с тонущего корабля, — подытожил Джерри, и Карпентер кивнул.       — Лучше пусть бегут, чем умирают, — пожала плечами Рамполтиза, провожая взглядом женщину, которая вместе с дочкой и тяжелым чемоданом в руке перебегала дорогу.       — Как скоро новости об этом дойдут до Гристоля? — спросил Джерри.       — Они не дойдут, — уверенно ответил ему Карпентер и закрыл лицо маской, затянув кожаные ремни на затылке. Теперь он вновь превратился в строгого блюстителя Запретов, пусть девушка и чувствовала, что он ощущает себя по-другому. Он запутался, почти сломался и понял, что Орден нуждается в переменах, но не считал, что является тем, кто мог бы его изменить. Карпентер оступался, делал ошибки, но все никак не мог взять в толк, что и другие поступали так же.       Когда карета остановилась возле местной резиденции Аббатства Обывателей, мужчина без промедлений отвел их внутрь.       Тиза была невероятно рада тому, что в сопровождении у них был Карпентер. Она чувствовала на себе полные неприязни колкие взгляды, но никто из братьев Маркелла их, к счастью, не трогал. Пристально смотреть – вот все, что церковники могли себе позволить. И, будь Тиза в действительности ведьмой, она бы с хохотом позлорадствовала над ними.       Вместе смотритель и аристократы поднялись на самый верхний этаж, прямиком в кабинет Наместника. Когда дверь кабинета отворилась, Даффи искренне удивились, обнаружив, что их уже ждут. У стола, заваленного всякими документами, картами, розыскными плакатами, аудиозаписями и сводками, собрались абсолютно все, кто имел отношение к поискам Меченого. В кабинете присутствовали: Джонатан Чепмен, Пол Росс, смотритель, на которого напала Рамполтиза, и незнакомая брату и сестре девушка из Ордена Оракулов.       Тиза немного растерялась при виде слепой монахини, но быстро взяла себя в руки.       — Это мой духовный брат, Аскольд, а это Эдме Сондора, — представил сперва другого смотрителя, а потом оракула Карпентер, — она присматривает за смотрителями, пока Юлом Хуланом и Кругом Властных не будет избран новый Наместник.       — Я не управляю Орденом, я направляю его, — подчеркнула слепая сестра, будто между этими словами была разница величиною с пропасть.       Тиза уловила, что Карпентеру неприятно признавать это, да и вообще находиться рядом с оракулом.       Странно. Куда делось то восхищение и духовный трепет, который он испытывал, когда думал о том, что Даффи-младшая могла раскрыть себя с хорошей стороны, прислуживая Верховному Оракулу? Что произошло между ними и как давно Эдме Сондора пребывает в городе?       — Итак, давайте приступим к обсуждению, — нетерпеливо настоял Джон Чепмен, и все с ним согласились.       Сондора поводила руками над столом и выбросила вперед портрет Артейра МакЭвена. Тиза не знала, целилась ли монахиня, но рисунок упал прямо перед ней, и, облокотившись ладонями на стол, девушка всмотрелась в крест-накрест перечеркнутое изображение.       — Его не похитили вместе с Клири и миссис Таунсенд, он был тем самым похитителем и одним из еретиков по совместительству. Пожалуй, это самое постыдное происшествие для местных смотрителей: не заметить ярого приверженца культа Чужого у себя под носом. Но это в прошлом, и больше подобное не повторится.       Рамполтиза поняла, что Карпентер рассказал Сондоре и о ведьме, и о всех событиях прошедших дней. Но, видимо, особо не вдавался в детали, иначе Даффи сидели бы где-нибудь внизу, запертые в казематах. Что ж, еще одна маленькая ложь, брошенная в копилочку отступничества, мистер Карпентер?       — Так где, собственно, воровка? — нетерпеливо спросил Джерард, и на сей раз недовольно покосилась на него не только Тиза. Он думал совершенно не о тех вещах, о которых в этой ситуации думать весьма уместно и даже нужно, и от осознания того, как сильно он хочет увидеть светловолосую преступницу, Даффи-младшую тянуло прочистить желудок.       — Внизу, накормлена и отдыхает, — ответил Аскольд, буравя взглядом Рамполтизу. Он ее по-прежнему ненавидел… и боялся.       — Необычайно милосердно со стороны Аббатства, — заметил Пол Росс, сложив руки на груди, и Джерри кивнул, соглашаясь с ним.       — Она доверилась нам, — отозвалась Сондора и перевела взгляд на брата и сестру, улыбнувшись им. — Думаю, если бы вы не связывали ее и не делали наживкой для Меченого, вы бы тоже смогли стать друзьями.       Карпентер виновато опустил голову. Он принимал в этом участие, но не уведомил никого из членов Ордена об этом безумном плане. Молодой смотритель понимал, что повышенное внимание к пабу может отпугнуть колдуна, но Эдме Сондора, по-видимому, была иного мнения.       Внезапно Тизе стало интересно, какого цвета глаза оракула. Она хотела подойти и сорвать с ее лица повязку, но это было бы слишком дерзко и непростительно с ее стороны. Возможно, когда-нибудь Сондора откроется ей, как это сделал Карпентер, однако, пока этого не произошло, Даффи оставалось лишь опираться на те эмоции, которые она улавливала благодаря эмпатии.       А чувствовала она немного. Эдме Сондора не защищала свое сознание ментальным щитом, как это любили делать ведьмы, и, подобно Карпентеру, она была спокойна сама по себе. Но все-таки от нее исходило легкое колебание, которое Тиза восприняла особенно остро, когда разговор коснулся временного попечительства над Орденом Смотрителей. Но Рамполтиза не смогла понять, излучала ли слепая сестра печаль или же волновалась из-за того, что в чем-то солгала.       — Я хочу проведать ее, — глаза Тизы расширились от удивления. Неужели ее брату было совсем неинтересно, что скажет монахиня? Бездна побери, да что с ним происходит?!       — Ваши желания подождут, — строго сказала Сондора, и молодой лорд сразу понял, что в дальнейшем эта тема обсуждению не подлежит. Он скривился, нахмурился, хмыкнул, но возражать не стал, за что Рамполтиза была ему чрезмерно признательна.       — Что она вам рассказала? — спросил Чепмен, уводя тему разговора в другое русло.       — О Меченом, разумеется, — Сондора отошла в сторону и присела на диван, закинув ногу на ногу и жестом велев одному из смотрителей продолжать.       Вперед вышел Аскольд и, прочистив горло, заговорил:       — По ее словам, Чужой одарил его способностями более двадцати лет назад и до этого времени он Морли не покидал. Мужчина всегда называл себя Лайонсом, однако Клири точно не знает, настоящая ли это фамилия или прозвище.       — Скорее прозвище, так как пару часов назад мне принесли рапорт из городского архива, в котором сообщалось, что семейства с такой фамилией в Альбе никогда не было, — добавил Карпентер, зацикленно всматриваясь в розыскные плакаты. — Морли не ограничивается одной только Альбой, так что докладов из других городов придется подождать.       — Спасибо, брат, — кивнул Маркеллу Аскольд и, развернувшись ко всем остальным, продолжил:       — Клири сказала, что ему плевать на реалии современного мира, что он всегда стремился к переменам, но когда она жила с ним, — Тиза периферийным зрением увидела, как Джерри закусил губу и опустил взгляд, будто пытаясь примириться с этой новостью, — Лайонс не планировал никакого мятежа. Он был полон ненависти, которая, видимо, набухала в нем долгое время, пока кто-то не дал ей волю, указав на цель.       — Значит, сам он по себе не стратег и не возглавляет сектантов, — подытожил Пол Росс и посмотрел на капитана городской стражи.       — И с его устранением проблемы не кончатся, — Чепмен задумчиво погладил свои усы.       — А что она сказала про его способности? Каков их набор? — спросил Джерри.       Тиза тем временем прощупывала состояние окружающих. В кабинете, словно дым, клубились гнев и скорбь, и эпицентром этого эмоционального пожара был Аскольд. Он, как и Карпентер, переживал утрату, которую понес их Орден, но в отличие от своего духовного брата не пытался, словно сито, пропустить всю боль через себя и поскорей освободиться от нее, а наоборот – позволял гневу и жажде мести грызть себя изнутри, раздувая в душе настоящий пожар.       После Аскольда самым воспринимаемым Рамполтизой человеком был Джонатан Чепмен. Его чрезвычайно тревожило то, что ситуация в городе вышла из-под контроля и за все время расследования он ни разу не смог приблизиться к убийце и спросить с него за всех принесенных в жертву людей. Он понимал, что чем дольше Лайонс находится на свободе, тем выше вероятность того, что его выгонят с работы сильным пинком под зад.       Пол Росс тоже не был спокоен. В городе у него была семья, за которую он боялся. И именно из-за них он был сейчас здесь – хотел быть в курсе всех событий, чтобы защитить двух своих дочерей и жену. Любовь к ним расцвела в его сердце нежным бутоном, и, прикоснувшись к его чувствам, Рамполтиза увидела круглощекое и румяное лицо миссис Росс и двух девочек, что играли с котенком, которого отец принес им с улицы. Даффи не хотелось покидать это воспоминание, но все же она переключилась на Сондору.       Оракулу нравилось быть здесь, нравилось, что ее слушают. Появление Меченого стало для нее спасательным кругом, и расследование позволило девушке вырваться за пределы дануолльской резиденции и глотнуть немного свободы. Однако Орден взрастил в ней высокомерие, и на всех, кто не был причастен к Аббатству, она смотрела свысока. А еще она чувствовала какое-то преимущество над остальными, источник которого Тизе был не известен.       Словно почувствовав пристальное внимание Даффи-младшей к себе, Эдме Сондора повернула в ее сторону голову и улыбнулась одними уголками губ. И пусть улыбка эта была довольно кокетливой, Тизу внезапно передернуло, будто кто-то пустил по ее телу несильный электрический разряд.       — Он силен, гибок, быстр и ловок, — продолжила за смотрителя слепая сестра, подперев ладонью подбородок, — у него кошачье зрение, и в темноте он видит не хуже, чем днем. Помимо этого, Меченый обладает рядом и других сверхъестественных способностей: теневым переносом, призывом пернатых, устрашением и подчинением. Однако очень важно подметить то, что, по словам Клири, подавление чужой воли у него развито не слишком хорошо, и любой морально сильный человек сможет противиться его чарам.       — А может, он просто отвлекает внимание от чего-то более важного, и все эти символы, вычерченные на телах, не имеют смысла? — Росс озадачено посмотрел на Рамполтизу, и та, со свистом выпустив воздух из носа, возразила:       — Возможно, вы отчасти и правы, но все-таки ритуальные убийства имеют свою определенную цель. Каждая жертва – необходимый элемент, без которого итоговое заклинание будет неполным и не сработает, что уже было, когда убили Мюринн Даффи.       Звучание этого имени пробудило в Эдме Сондоре воспоминания. Они манили Рамполтизу счесть их, заманчиво приподнимая бархатный занавес, за которым находились мысли оракула. Монахиня их не прятала и наверняка знала, что леди Даффи соблазнится их подглядеть. Да и как она могла устоять, когда девушка предлагала ей взглянуть на свою жизнь в Ордене? В конце концов, сложись судьба иначе, Тиза могла бы быть среди них.       Сосредоточившись на ней, Рамполтиза потянулась к сознанию оракула, чувствуя некую неловкость от понимания того, что та сама ее пригласила. Голоса вокруг поутихли, силуэты размылись. Казалось, что во всем мире не осталось никого, кроме них двоих.       Эдме Сондора видела непроглядную темноту уже несколько лет и была рада ей. Она с немалой гордостью вспоминала времена своего становления оракулом: стремление вырваться за грань видимого мира, ощутить всем своим естеством движущиеся потоки времени; заглянуть в людские души и понять, на каких основах зиждется мироздание. Она хотела наравне с другими сестрами плести невидимые нити и держать власть над империей в своих руках, умело манипулируя доверчивым стадом разномастных граждан, объединенных Семью Запретами. Девушка мечтала видеть без глаз и зреть в будущее, как это делали все самые уважаемые оракулы до нее и как продолжат делать после ее смерти.       Месяцами Сондора перед каждой утренней молитвой пила специально приготовленные прислужниками отвары. Кривилась от горького вкуса, когда жидкость противно шипела во рту, обжигая язык и щеки, и с усилием проглатывала эту гадость. Потом она долгое время молча сидела в мемориальном зале напротив урны с прахом Гвен Хорнкрофт и повторяла Запреты, коленями упираясь в мягкие подушки. А вокруг с тихим шипением догорали свечи.       Когда невозможно было терпеть резь в опухших глазах, Эдме Сондора улыбалась сквозь слезы, понимая, что находится на грани своего преображения. Дневной свет раздражал монахиню, а потому верхнюю часть лица она начала закрывать непроницаемой красной повязкой, которую снимала только будучи в здании. В укрепленном монастыре слепых сестер не было окон, и только теперь, претерпевая изменения, Сондора понимала почему. С каждым новым днем ее зрение ухудшалось, размыливалось, а потом и вовсе исчезло – глазные яблоки воспалились и высохли, но сама девушка прозрела и увидела мир так ясно, как никогда не видела прежде.       С тех пор Сондора оценивала окружающее ее пространство не глазами, а чувствами: обостренным слухом, обонянием и осязанием. Она могла определить ложь по участившемуся пульсу и нервному сглатыванию; слышала любое изменение в тональности голоса и, точно летучая мышь, чувствовала предметы вокруг себя, даже не прикасаясь к ним. И пусть мир утратил для нее привычную палитру красок, он заиграл для Эдме новыми запахами, звуками и ощущениями. Она стала полноценным членом Ордена слепых сестер и с того момента не могла представить себе иной жизни. Но в то же время резиденция Верховного Оракула превратилась для нее в клетку, а потому Сондора не брезговала любой возможностью из нее выпорхнуть.       Рамполтиза инстинктивно подняла руку и осторожно ощупала свои веки, будто опасаясь, что и ее глаза утратят способность видеть. Она не разделяла благоговейного восторга от увиденного – видение ее скорее потрясло, чем воодушевило. Однако Сондора гордилась своей принадлежностью к Аббатству Обывателей, и для Даффи-младшей демонстрация мыслей монахини заодно была и негласным предупреждением об осторожности. Эдме Сондора не полнилась сомнениями подобно Карпентеру, и с ней следовало быть осторожной.       Кровь зашумела у Тизы в ушах и лоб заболел тупой болью, будто накануне молодой аристократке повезло во что-то сильно врезаться. Однако она еще не выведала, что связывало Сондору с исследованием убийства ее матери, а потому продолжила копаться в чужих мыслях, опасаясь, что монахиня в любой момент захлопнет этот капкан.       Когда Меченый пришел за Мюринн Даффи, Сондора сама еще была ребенком и прислуживала в храме, с упоением наблюдая за старшими оракулами. Их мудрость казалась ей неоспоримой, и в глазах маленькой девочки они выглядели добрыми, но властными волшебницами. Известия о смерти обнищавшей морлийки обеспокоили служителей Ордена. Они сочли ее убийство дурным знамением и усилили свое влияние на Дануолл, щедро одаривая братьев-смотрителей своими предсказаниями. Тогда агентам Верховного Оракула удалось спутать нечестивцу все карты, и он был вынужден отступить – к тому же, как недавно выяснилось, ритуал изначально был обречен на провал и у него все равно ничего бы не получилось. Однако именно тогда юная Эдме Сондора впервые увидела смятение на лицах старших сестер и поняла, что их война с тьмой, с властью Чужого, еще далека от завершения; что однажды и ей предстоит поднять меч и пойти рубить отступникам головы. Еретик исчез, но все еще был угрозой – монахини предсказывали это. И уже тогда еще зрячая Сондора почувствовала, что снова выступить против этого зла суждено уже ей.       — Сестра? — Джерард легонько встряхнул Тизу за плечи, и та протерла глаза, чувствуя, как с кончика носа срывается алая капелька и тихо плюхается на портрет МакЭвена. Голова закружилась, и девушка пошатнулась. Однако, поймав на себе чужие взгляды, она прочистила горло, достала из небольшого кармашка в жилетке платок и вытерла кровь, после чего выпрямилась и сделала вид, что все хорошо.       Произошедшее насторожило мужчин и сильно обеспокоило Джерри, но, покуда она не сочла нужным пожаловаться на дурное самочувствие и отпроситься, остальные решили, что на деле все не так уж и плохо.       — Но почему они решили попробовать снова только сейчас, а не тогда? Зачем столько ждали? — тихо спросил Джерард. Видимо, упоминание матери вернуло ему трезвость ума, загнав мысли о Клири куда подальше.       — Я склоняюсь к тому, что ритуал требует больших затрат энергии и повторно провести его не так уж и просто, — пожав плечами, ответила Тиза. Ей всегда казалось удивительным то, что время словно бы замедляется, когда она копается в чужих головах и, вернувшись в реальность, она почти ничего не теряет.       — Вы удивительно хорошо осведомлены о происходящем, — заметила Сондора и повернула голову в сторону Карпентера, — гораздо лучше, чем мне сообщали.       Тиза почувствовала, как воздух в помещении накаляется, и причиной тому был вовсе не потрескивающий обогреватель в углу, а напряжение, возросшее между смотрителем и слепой монахиней. Самой же девушки коснулась рябая длань паники, и она испытала острую необходимость выставить все сказанное шуткой и забиться куда-нибудь в темный уголок, где ее никто не достанет. Обычно Рамполтиза всегда таила все до последнего, держалась настороженно и не позволяла себе лишнего, однако ей казалось, что сейчас она должна все рассказать, несмотря на то, какие последствия могут быть у ее признания.       Джерри, глядя на сестру, понял, что та на грани того, чтобы отказаться от своих слов, и положил руку ей на плечо.       Он не даст ее в обиду, чтобы ни случилось.       — Я была ученицей ведьмы во времена Плакучей чумы, — призналась она и ненадолго умолкла, напряженно думая о том, как пробиться к выходу, если ее вздумают связать и бросить за решетку.       — Ведьминская погань, — процедил сквозь зубы Аскольд. Если бы на его лице не было маски, он бы еще плюнул себе под ноги, выказывая свое презрение.       Сондора не сильно удивилась, но отнеслась к этому с интересом и опаской. Еще один полезный инструмент в ее сундучке.       Тиза растерялась от внезапной догадки, стрелой вонзившейся в ее сознание. Еще один инструмент… Она снова, но на сей раз осторожней ментально потянулась к девушке, поверхностно пробежалась по ее эмоциям и среди них нашла тщательно запрятанное беспокойство. Однако волновалась монахиня не за себя, а за того, кто мог быть слишком опасным и неуправляемым без должного присмотра. Того, кто даже ее считал грешницей и пытался запугать, но потерпел неудачу.       Безумный Смотритель. Эдме Сондора направляла его руку и держала у своей ноги, словно боевого пса. Но что позволяло ей манипулировать им? Что могло быть столь соблазнительно для безумца, что он позволял кому-то управлять собой?       Тиза вспомнила ту ночь, когда они столкнулись в центре лабиринта. Его личность была расщеплена и воспоминания причиняли нестерпимую боль, а затем он использовал на себе какую-то сыворотку, и все осколки его «я» временно собрались воедино, но трещина никуда не делась. Возможно, он был готов прислуживать, чтобы снова ощутить свою целостность, чтобы снова побыть собой?       — Прошу, продолжайте, — попросил Рамполтизу Чепмен, сбивая девушку с мысли. В отличие от Аскольда ему было все равно, кто растил Тизу и чему ее учил. Он не видел в ней угрозы для горожан Альбы, так как юная аристократка не делала ничего плохого, и считал, что люди сами выбирают, по какому жизненному пути им идти. Не только сектанты были убийцами и насильниками – по статистике преступников среди них было даже меньше, чем среди обычных людей, а потому Джонатан Чепмен считал неправильным предвзятое отношение к кому-то только из-за интереса к магии. Он почитал Запреты всей душой, но понимал как заманчиво порой бывает все запретное.       — Корделия Таунсенд принадлежала к ковену Уиннидонских ведьм и была в Дануолле, когда убили императрицу. Она… мне кажется, она выслеживала кого-то, и я думаю, что это был Лайонс. Возможно, она собиралась его убить или просто переманить на свою сторону, — Рамполтиза замолкла на пару секунд, чтобы оценить обстановку вокруг. Все внимательно слушали и пока никто нападать не собирался. — Но лично я склоняюсь к тому, чтобы убить. Клири сказала, что сектанты объединились со своими уиннидонскими единомышленниками, а значит до этого между ними был раздор. В былые времена еретики часто враждовали друг с другом, распределяя территории – Уиннидонские ведьмы даже изготавливали оружие, чтобы гасить магические силы оппонентов. И мне кажется, что Лайонс всегда принадлежал к… Истинным Морлийцам, и ритуал, который мы пытаемся понять, был придуман именно ими, а…       — А Уиннидонские ведьмы просто дополнили его, когда поняли, что преследуют те же цели, что и их соперники, — закончила за нее Сондора.       Рамполтиза кивнула, и Джерри тут же ткнул ее локтем в бок.       «Скажи им», — говорил его взгляд.       — И я могу назвать вам три имени. Когда я была подростком, они были представительницами Триумвирата, однако я не знаю, правят ли они ведьмами до сих пор.       Сондора встала со своего места и подошла к столу, жестом показав двум другим церковникам, чтобы они записали всю информацию, которую получат от Тизы.       — Самая старшая из них – Вивиан Райз, — сказала Даффи-младшая, борясь с внутренним волнением, — двух других зовут Бернетт Ллойд и Крисиант Эилидх.       — Вот и первые цели, — на выдохе сказал Чепмен, переминаясь с ноги на ногу.       Пол Росс нахмурился и помрачнел, словно небо перед грозой. Карпентер все также стоял в сторонке и вел себя довольно тихо. Отчасти потому, что он чувствовал себя лишним здесь, и Тиза не могла понять почему.       — Несколько лет назад они полностью контролировали Уиннидон, — добавила Рамполтиза, по очереди оглядывая всех присутствующих.       — Это невозможно, — фыркнув, отозвался Аскольд, — уиннидонское подразделение Ордена гораздо больше нашего и в их распоряжении есть шарманки.       — О, так если они настолько круты, то почему их ведьмы лезут в наш город? — впившись взглядом в железную маску Аскольда, спросил Чепмен.       — По всему Морли разбросаны тайные агенты, строчащие рапорты для лорда-защитника, — вмешалась Эдме Сондора, и все присутствующие обратили глаза на нее. — И если бы они доходили до Башни Дануолла, то лорд Аттано уже бы давно приплыл сюда лично наводить порядок.       Даффи поняли, к чему она клонит. Джерри задумчиво почесал затылок, а Тиза тяжело вздохнула.       — Но мое письмо дошло до вас, — напомнил слепой сестре Аскольд.       — Да, потому что вы отправили его тайно, чего никто не ожидал. У смотрителей не принято сомневаться в руководящей верхушке, не так ли? — язвительно подметила оракул, и Аскольд тут же отвернулся, переведя взгляд на перфокарты, лежащие рядом с аудиографом.       Карпентера слова слепой сестры задели. Он точно знал, что Наместник Нисбет не был предателем, однако не испытывал ложных иллюзий относительно преданности абсолютно всех смотрителей идеям Аббатства. Среди служителей Ордена было много тех, кого против воли забрали из дома, отлучив от семьи, и кто-нибудь из них наверняка затаил обиду на смотрителей.       — Значит, их люди повсюду, — Чепмен цокнул языком и посмотрел на портрет МакЭвена, — во всех слоях общества, во всех организациях, даже в музеях!       — И они хотят поднять восстание, — напомнил ему Карпентер, скрестив руки на груди и плечом привалившись к стене.       — А это значит, что королевская семья в опасности, — Даффи-старший потер кончик носа. Он всегда так делал, когда волновался. Ему совсем не хотелось стать жертвой Второго Голодомора, так как молодой лорд знал, что морлийцы не смогут выиграть эту войну. Значит, нужно было тушить огни зарождающегося мятежа, пока они не переросли в полноценный пожар.       — Как и грандлорд Альбы, — задумчиво растирая подбородок, добавил Чепмен.       — Нас слишком мало, чтобы попытаться отбить два города сразу! — всплеснув руками, воскликнул Пол Росс.       — Однако больше людям Альбы надеяться не на кого! — в тон ему ответила Сондора. — Меня послали сюда с поручением все уладить, и если бы Верховный Оракул считала, что я не справлюсь, о том, что происходит на Морли, стало бы известно всей империи!       — Может, кто-нибудь отправится в Уиннидон и посмотрит, что можно сделать там? Заодно и за благополучием клана Фоирчерн проследит? — предложил Джерри.       Джон Чепмен тяжело вздохнул и устало посмотрел на аристократа.       — Я не могу уйти с поста и отправиться в другой город, но я имею право, скажем так, дать одному из своих людей отпуск, — сказал он, обращаясь к Полу Россу.       Тот заколебался, неуверенный в том, что хочет куда-то уезжать, и Тиза решила его подбодрить.       — Не волнуйтесь, Чепмен приглядит за вашей семьей, ведь так?       — Откуда вы?.. — Чепмен удивленно нахмурил смолистые брови, однако полный просьбы взгляд соратника смягчил его, и мужчина с готовностью кивнул.       — Тогда я согласен, — пожал плечами мистер Росс.       — Аскольд поедет с вами, — добавила Эдме Сондора.       Тот переглянулся с Карпентером, озадаченный таким поручением, но все-таки кивнул. Доверие сестры по Запретам было ему глубоко приятно, однако он не знал, что делать. Аскольд слишком привык к тому, что кто-то отдает ему приказы, а он их исполняет. Если уиннидонская резиденция смотрителей в действительности управляется еретиками из-под полы, то все зависит лишь от него одного, и никаких подсказок сверху не будет. Однако если все пройдет успешно, и Аскольд сбросит с других церковников сети обмана, сплетенные сектантами, то новое звание ему обеспечено. Это была соблазнительная перспектива.       — Думаю, что от себя мы можем отправить Марию Беркутову и ее людей, — предложил Джерри.       Тиза едва подавила смешок. Она не могла представить, чтобы бандитка кого-нибудь послушалась. Да, в какой-то мере они были достаточно близки, чтобы защищать друг другу спину, но чтобы переехать в другой город из-за чьих-то предположений? Нет уж.       — Они ведь Бродяги, — словно прочитав мысли сестры, сказал Джерард, — вот пусть и бродят.       — Во имя Запретов, сколько же тайн вы храните! — рот Сондоры изогнулся в хищном оскале, отчего Даффи-младшей стало не по себе.       — Совсем как некоторые, — огрызнулся Карпентер, и улыбка слепой сестры тут же увяла.       — А что там с Уиллом Нэшем? Вы проверили его? — уведя все внимание присутствующих от весьма щекотливой темы, спросила Рамполтиза.       — Абсолютно чист, — ответил ей Аскольд. — Видимо, кому-то пора лечить паранойю.       — Знаете, я подумал о том, что лорд Каллум также может быть сепаратистом, — выступив чуть вперед, тем самым слегка прикрыв сестру собой, предположил Джерри, испепеляя Аскольда сердитым взглядом.       Карпентер покачал головой из стороны в сторону и тут же ответил:        — Я знаю, что его презрение к иноземцам кажется тебе крайне подозрительным, но из подобных соображений мы могли бы кидать за решетку каждого второго морлийца. Поэтому мы не будем обвинять лорда Каллума в отступничестве, не имея на руках никаких доказательств против него, — повысив голос, тем самым придавая весомость своим словам, заявил смотритель, и половицы под его ногами тихо скрипнули, когда он переступил с ноги на ногу. — Твоя сестра говорила, что, по ее мнению, Нэш нечист на руку – мы его проверили и не нашли ничего, что указывало бы на его связь с сектантами. Теперь ты хочешь, чтобы я совершенно безосновательно схватил человека, чье имя в Альбе всегда на слуху, но твои слова ничем не подкреплены, кроме собственной неприязни.       — Всем бы смотрителям сначала думать да доказательства собирать, прежде чем лишать кого-то жизни, — подметил Джерард, не скрывая раздражения в голосе.       — Прекратите! — вскрикнул Чепмен, переводя сердитый взгляд со смотрителей на молодых аристократов и обратно. Он не понимал, почему Сондора не заткнула их раньше него, и, взглянув на нее, Тиза увидела, что та вслушивалась в то, что говорили обе стороны, делая для себя какие-то выводы. — Давайте лучше займемся делом.       Аскольд, согласно кивнув, приблизился к аудиографу и, взяв одну из перфокарт, вставил ее в разъем. Потянув за небольшой рычажок, он привел механизм считки в действие.       Одну за другой они прослушали все перфокарты, найденные на тайной квартире МакЭвена, однако ничего для себя важного компания не услышала. Археолог только и занимался тем, что постоянно ныл, жаловался на свои долги; на банду Бродяг, прижавшую его; на отравляющее его жизнь пристрастие к азартным играм и, что неудивительно, на женщин, которые даже не рассматривают его как потенциального партнера на одну ночь. Тех записей с упоминанием Лайонса и странного посетителя, о которых Сондоре рассказала воровка, не было. Должно быть, МакЭвен избавился от них, понимая, что хранить у себя подобные аудиограммы небезопасно.       Следом Карпентер изучил бумажные записки и письма, поочередно читая их вслух. И на сей раз они все-таки кое-что нашли. Небольшую зацепку, за которую, словно за нить, можно было потянуть и выудить что-нибудь полезное.       Оказалось, что некоторые из своих находок, которые МакЭвен обнаружил во времена своей молодости, он начал закладывать в ломбард «Алмазная пыль», одним из владельцев которого некогда был Эйбрамсон, а вторым – Баннистер. И что Джерри с большим интересом отметил, так это то, что Артейр МакЭвен весьма открыто говорит о любовном треугольнике, возникшем между Баннистером, Эйбрамсоном и молодой оценщицей, в которую они оба были влюблены.       «Вики вертит обоими как хочет, — проскрежетал МакЭвен на записи, — родила банкиру ублюдка, а Джейсону заявила, что сын его. Дурак едва не свихнулся от счастья, хотя наши его предупреждали, что она лжет. И как все получилось? Баннистер умер, как и должен был, а Эйбрамсон, подделав завещание, переписал все имущество «друга» на своего сына. Одна рыба пожрала другую. Хм, весьма поучительная история, — раздался чмокающий звук, будто мужчина отпил из чашки горячего чаю, — иногда я даже рад тому, что у меня никого нет. Когда ты одинок, тебя просто некому предать».       Аудиограф замолчал, и Карпентер тяжело вздохнул.       — Эта оценщица, Виктория Мив, точно успела что-то узнать от Баннистера, потому и спряталась у одной из местных банд. Она может быть в опасности, — предположил он.       — Однако Меченый ее не трогал, хотя мы прекрасно знаем, что головорезы для него не преграда, — возразил ему Джерард, — значит, она не знает ничего такого, что могло бы представлять опасность для него или других еретиков.       — И все же с ней надо поговорить, — встряла в их полемику слепая сестра, — просто так она бы защиту себе не искала.       Джерард Даффи глубоко вздохнул и неохотно с ней согласился.       — Ладно, я снова попробую подступиться к ней, — пожав плечами, предложил Джерри.       В комнате на несколько минут воцарилось напряженное молчание: каждый размышлял об услышанном, а Рамполтиза вдобавок пыталась справиться с головной болью.       — Значит, четыре имени у нас уже есть, — Карпентер первым подал голос и, подойдя к столу, стал разбирать стопку перфокарт, — будет и больше, когда мы прослушаем и прочитаем все заметки, которые были найдены в тайной квартире Артейра МакЭвена. А пока нам всем есть, чем заняться.       — Мы будем готовиться к поездке, — сообщил Джон Чепмен и кивком указал своему коллеге на дверь.       — Я избавлюсь от амулетов и рун, найденных у археолога, и займусь тем же самым, — сказал Аскольд и, кивнув Карпентеру и Сондоре на прощание, направился к выходу, сильно пихнув Рамполтизу плечом.       Девушка сделала вид, что не заметила этого. Для смотрителей подобное ребячество было довольно мелочным укором – простым способом выказать свою неприязнь. И, несомненно, это было самым безболезненным из всего, что он мог с ней сделать после того, что услышал из ее уст этим днем.       — Я свяжусь со своими агентами и попытаюсь узнать у них что-нибудь о ведьмах Триумвирата, — рассказала Эдме Сондора и обратилась к Карпентеру:       — Вы ведь поможете мне написать им?       — Конечно.       Джерри повернулся к Рамполтизе, и на его лице она заметила не совсем уместную при данных обстоятельствах улыбку.       — Я еще немного побуду здесь и помогу им… с чем-нибудь, а ты отправляйся в паб и убеди Марию примкнуть к командировке наших новых друзей, — сказал он и под строгим взглядом сестры, сверлящем в его лбу дырку, добавил:       — Да ладно, мы оба знаем, что к тебе она относится снисходительнее, чем ко мне, из-за твоей принадлежности к женскому полу. Следовательно, у тебя больше шансов уболтать ее на это.       — Она бандит – не герой, — отозвалась Тиза, ткнув указательным пальцем в одну из листовок.       — Однако перед ней открывается потрясающая возможность им стать, — осторожным движением Джерри развернул ее за плечи по направлению к выходу из кабинета и слегка подтолкнул вперед.       Даффи-младшая, пробурчав себе под нос ругательства, послушалась его и покинула кабинет Наставника альбских смотрителей. Когда она спустилась вниз и вышла из здания, на улице было белым бело от снега, который обильно валил с дымчато-серого неба.       Поднимался холодный ветер, завывая в ушах и раскачивая ветви деревьев, и видимость значительно понижалась, что свидетельствовало о скорой вьюге. Снег хрустел под ногами и острыми льдинками впивался в покрасневшие щеки, однако до паба Рамполтиза решила прогуляться пешком.       Интуиция Даффи снова подсказывала ей, что что-то все равно не так, однако причина этой тревоги постоянно от нее ускользала.       Она шла, кутаясь в свою меховую накидку едва ли не с головой, а из окна штаб-квартиры смотрителей за ее удаляющейся фигурой наблюдал человек в железной маске.       — Что будет с Даффи, когда все закончится? — спросил Карпентер, отстранившись от окна и заменив перфокарту в аудиографе. На сей раз запись была сделана МакЭвеном с целью сохранения старого семейного рецепта мясного студня. Возможно, каждая аудиозапись была куда значительнее, чем могло показаться на первый взгляд, и являлась тайным посланием, которое можно было разгадать, поставив в один ряд первые буквы каждого сказанного археологом предложения, но Сондора очень сильно в этом сомневалась.       МакЭвен был одинок, а потому испытывал огромное желание поболтать хоть с кем-нибудь, пусть даже с самим собой.       — То же, что и с Клири, и со всеми еретиками в принципе. А костер или виселица – решит уже новый Наместник, — холодно ответила Сондора и протянула смотрителю бумажку с ручкой. — Садитесь, мистер Карпентер. Нам надо уведомить моих агентов о новом поручении.