Бесчестье: Затронутые Бездной

      Всю дорогу до Мейз-стрит Рамполтиза смотрела в окошко и оставляла на запотевшем стекле дурашливые рисунки, которые выводила пальцем. Это был единственный, пусть и весьма детский способ отвлечься от поиска собственных ошибок, совершенных в тщетных попытках отыскать Корделию с помощью колдовства над зеркалами. Отчасти девушка винила в неудачах свою рассеянность и забывчивость, искренне веря в то, что могла что-то напутать, но внутреннее чутье подсказывало ей: основная часть проблемы заключалась в той, другой стороне, до которой она так рьяно стремилась дотянуться.       Когда Тиза заканчивала произносить заклинания, она чувствовала свою связь с Корделией. Непрочную, потрепанную невзгодами и длительным расставанием, но все-таки ощутимую. Однако зеркальце в ее руках темнело, словно какая-то каракатица напустила под тонкий слой серебра чернил, и ничего не показывало. Возможно, место, где находилась Корделия, не имело никаких отражающих поверхностей, либо его намеренно затемняли. Все-таки Даффи имели дело с ведьмами. С женщинами, для которых Корделия была сестрой, и они прекрасно знали обо всех ее трюках, так как часть из них им ее обучила, а другая – переняли эти знания уже от нее. Триумвирату не составило бы труда пресечь любые попытки подглядеть за ними, а потому Рамполтиза оставалась слепа.       Но Даффи упрямо продолжала пробовать. Потратила весь прошлый вечер за дневником и со складным зеркальцем в руках. Заучила заклинание, пока монотонно повторяла его бессчетное количество раз. В какой-то момент аристократке даже показалось, что у нее получается: в комнате под чердаком замигал свет и по ногам потянуло холодом, хотя дверь и окно были закрыты. А потом зеркало просто треснуло, и, наблюдая как отражение приумножается в его неровных осколках, Тиза услышала невнятный зов, признав в нем голос Таунсенд.       Корделия звала ее. Тихо, на последнем дыхании, точно умирая.       Тогда Рамполтиза отбросила мимолетный страх в сторону. Такая сильная, волевая и упрямая – Корделия точно не могла стать жертвой Триумвирата. Она бы нашла способ если не сбежать, то хотя бы утащить одну из главных ведьм с собой на тот свет. А может, Даффи просто была о ней слишком высокого мнения? Может, образ, закрепившийся за ней с детства, влиял на Тизу и сейчас? При последней их встрече Корделия выглядела очень усталой и не внушала того благоговейного ужаса, как во времена Плакучей чумы, но девушка все равно не могла представить ее пораженной. Только не Триумвиратом, не рукой Бернетт…       Осторожно войдя в поворот, рельсомобиль с тихим скрежетом начал сбавлять ход. Заехав на станцию, транспортник остановился возле посадочной площадки, и леди Даффи покинула кабину, с громким хлопком закрыв за собой дверь. Благодаря металлическому козырьку, нависающему над остановкой, пол здесь был сухим, однако у основания лестницы уже лежали мокрые белые шапки, растаявшие за прошлый день и вновь оледеневшие за прошедшую ночь.       Спуск был медленным, однако в самом низу девушку встретил городской стражник и, любезно предложив даме руку, бережно довел ее до безопасного участка тротуара и оставил, отправившись за работниками, которые еще с утра должны были посыпать скользкую дорогу солью. Его Тиза дожидаться уже не стала и развернулась лицом к Мейз-стрит.       Пожалуй, это была самая яркая и шумная улица во всем городе. Здесь между домами были растянуты искрящиеся гирлянды, а фасады зданий были украшены живописными картинами молодых художников, пробующих свои силы. В центральной части улицы, стоя за цветными прилавками, продавцы упражнялись в красноречии, а воришки тренировали ловкость рук, запуская пальцы в толстые карманы богачей. Рядом с галантерейными лавками ютились тележки с местными овощами и заморскими фруктами, а нижние этажи расположенных по сторонам домов занимали магазины. Возле небольшой цирюльни находилась так и не открывшаяся ювелирная «Сокровища Бисли», а прямо напротив нее красовался престижный Дом моды имени Маргарет Лилис. Туда-то Рамполтиза и направлялась.       Ей, в отличие от других дворян, расслабляющихся за счет медленной прогулки вдоль улицы, было неинтересно наблюдать за дрожащими от холода мимами и уличными музыкантами, инструменты которых перекрикивал рослый мужчина, торгующий свежей рыбой. А потому, не медля ни секунды, она потянула за изогнутую дверную ручку и под звонкий колокольчик вошла в помещение.       Раньше она никогда не бывала тут лично – Грэхэйм Мур позаботился о том, чтобы все наряды и аксессуары, подходящие внучке и по размеру, и по цветам, сразу везли в родовое поместье. Он наряжал ее, точно куклу, практически не предоставляя никакого выбора, однако Тиза не возражала. По большему счету ей было все равно, что надевать – лишь бы вещи не стесняли движений и не выглядели нелепо. И Даффи наверняка нашла бы достойный вечернего выгула наряд в глубинах своего гардероба, но ей не хотелось, чтобы дед знал, куда они с Джерри собираются. Он ведь мог остановить их, аргументируя свой запрет тем, что все дворяне, решившие оценить мюзикл, волей-неволей, а все-таки приковывают к себе внимание смотрителей, чего с репутацией клана Даффи лучше избегать, как огня. И в этот раз Джерри не стал бы идти наперекор его словам, ведь сам он шел в театр только из-за интереса сестры.       В холле Тизу никто не встретил, однако она слышала громкие голоса в соседней комнате. Пройдя мимо приемной стойки, за которой не было работника, она приоткрыла дверь и увидела большую овальную комнату с множеством зеркал, деревянными шкафчиками на всю стену и несколькими примерочными. В центре на небольшом подиуме стояла Кенна Мелвилль, а вокруг нее кружили многочисленные портные, пока модистка, сидя на мягкой софе напротив, подбирала ткани-компаньоны к вечернему наряду голубоглазой красавицы.       Кенна первой заметила Тизу и, несмотря на неодобрительные возгласы портных, велевших девушке не двигаться, помахала ей рукой и дружелюбно улыбнулась.       Модистка тут же отложила ткани в сторону, поднялась и обернулась лицом к гостье. Это была пожилая женщина с обвисшим лицом, горбатым носом, сморщенными, покрашенными розовой помадой губами и белым париком из мягких и напудренных кудряшек на голове.       — Мы сейчас заняты, ожидайте в приемной, — растянув рот в миловидной улыбочке, сказала женщина, сцепив руки в замок под грудью.       Тиза, застывшая в дверном проеме, кивнула и подалась было назад, как Кенна выкрикнула:       — Все хорошо, Маргарет! Она моя подруга, и, я думаю, мы здесь по одному и тому же поводу. Да, леди Даффи?       Тиза, точно рыба, открыла рот и тут же его закрыла, не зная, что сказать. Она видела Кенну второй раз в жизни, а этого было явно мало, чтобы считаться друзьями. Но, по-видимому, среди аристократов подобное высказывание было чем-то вроде добродушного жеста, призванного высказать свою расположенность к той или иной персоне. А может, дворянка просто тянулась к себе подобным, совсем не понимая, что Тиза в этом смысле мало подходит ей в качестве подруги: она не располагала полезными связями, не хранила чужих тайн, которыми могла бы случайно поделиться в ходе повседневных бесед; не проворачивала никаких хитроумных интриг и личность ее была не столь влиятельна. Возможно, Кенна думала, что через Тизу сможет дотянуться до Грэхэйма Мура? Или же ее цель была куда прозаичнее, чем юной леди Даффи думалось? В конце концов не все аристократы заводят себе друзей в корыстных целях. По крайней мере, Тизе хотелось верить, что оно действительно так. Правда, опыт ее деда доказывал иное.       — Так вы дочь Мюринн Даффи? — Тонкие полоски подкрашенных бровей на лице Маргарет Лилис вопросительно приподнялись. — Я подбирала ей костюмы какое-то время. Потом она выскочила замуж и переехала в Уиннидон… Правда, ненадолго. — Модистка сухо прокашлялась и сделала приглашающий жест. — Она была капризна, точно принцесса, но обладала хорошим вкусом.       — Да, я наслышана об этом. — Скромно улыбнувшись, Тиза прошла в комнату и подошла к диванчику. Увидев на одной из подушек мопса, чья атласная ленточка с серебряным бубенчиком была едва видна из-под жирной складочки на шее, она осторожно присела рядом, стараясь не беспокоить громко сопящее и порой всхрапывающее чудо.       Один из портных, замеряющий рукава, обернулся на нее и окинул взглядом.       — Я совершу самоубийство, если вы обладаете таким же скверным характером, что и ваша матушка, — сказал он, высунув язык и изобразив свою измерительную ленту как удавку.       — Типун тебе на язык, Брайс! — возмущенно отмахнулась мадам Лилис. — Последил бы лучше за своими манерами!       Кенна едва подавила смешок, и по ее настроению Рамполтиза поняла, что помощник модистки веселит ее довольно часто, заставляя возвращаться в магазин снова и снова из жажды новых сплетен, которыми тот довольно активно обменивался.       — Итак, леди Даффи, что вас интересует? — присев рядом, спросила мадам Лилис, вперив внимательный взгляд в молодое лицо своей клиентки.       Тиза на секунду задумалась.       — Ну, я надеялась, что смогу присмотреть у вас для себя готовый костюм к сегодняшнему представлению, — она перевела глаза на вторую дворянку, — но вы, похоже, слишком заняты, чтобы консультировать меня индивидуально.       — Что за вздор? — возмутилась женщина. — Сейчас все подберем. Брайс, сделай этой душечке чашечку горячего чая!       Маргарет Лилис поднялась со своего места и скрылась за одной из многочисленных дверей, замаскированных под зеркала.       Брайс – невзрачный мужчина в круглых очках и с залысиной на голове, – передал распоряжение своему второму портному, а тот в свою очередь обременил им самого молодого подручного модистки, который, состроив недовольную гримасу, засунул небольшой блокнот с заметками и ручку в наружный грудной карман и отправился на кухню, также скрывшись за одним из зеркал.       — Неужели ты подумала, что я только-только принялась за свой наряд к сегодняшнему вечеру? — изящно покрутившись на месте, спросила у Тизы Кенна. — Мой костюм уже пару дней как готов и дожидается меня на вешалке в соседней комнате, а это… — она под недовольное улюлюканье портных окинула себя руками, указывая на пока что бесформенные вещи, лишенные всякого лоска. — Это первая примерка того, что в будущем будет моим нарядом на свадьбу сестры.       По правде говоря, Тиза не задумывалась об этом вообще, и мысли ее были предельно просты: если бы модистка была бы слишком занята, то Даффи отправилась на поиски подходящей одежды в другое место. Но говорить об этом девушка не стала, позволив сверстнице и дальше баловать себя излишним самолюбием.       — Мои поздравления, — пожав плечами, скупо отозвалась Тиза, так и не разорившись на улыбку.        Дворянка слегка нахмурилась, и Даффи уже было испугалась, что из-за нее, но когда та принялась говорить, чувство неловкости отхлынуло, точно волна от берега.       — Боюсь, тут соболезнования подходят больше. Ее жених мне в отцы годится... А она младше меня на три года! — мрачно заметила Кенна. — Вот и делай выводы о нашей горькой женской доле.       Тиза не ответила, так как что-либо добавить или возразить ей было нечего. В брачных вопросах у аристократов всегда все было строго. Союзы редко заключались по любви, а если таковые и случались, то чаще всего это значило, что обе стороны достаточно влиятельны и обеспечены для узаконивания отношений.       — Леди Мелвилль, замрите, пожалуйста, а то я уже начинаю сходить с вами с ума! — попросил ее Брайс, и девушка закатила глаза.       — Да брось! Ты уже наизусть заучил мои параметры, — с улыбкой отозвалась она и рукой провела по щеке портного, отчего у того запотели очки и порозовело лицо.       — Что ты знаешь о сегодняшнем мюзикле? — спросила у дворянки Рамполтиза, когда ей на невысокой металлической тележке привезли чай, печенье и прочие сладости.       — Что он изрядно пощекочет нервы смотрителям, а это весело, — отозвалась она. — Именно поэтому вся более-менее состоятельная молодежь этого города сегодня будет там.       — А что-нибудь о друге Уилла Нэша, который его ставит?       Кенна безмятежно покачала головой. Такие отстраненные вопросы ее не волновали – веселье было превыше всего.       Толкая перед собой стойку-вешалку, в помещение вернулась мадам Лилис. Мопс хрюкнул и, разомкнув шарообразные глаза, поднял голову и уставился на хозяйку. Тиза положила руку на его складчатую и теплую спину.       — С пробуждением, Красавчик, — сказала Маргарет и подозвала девушку к себе. Когда Тиза подошла, она стала перебирать вешалки и показывать ей различные вещи. — В какой цветовой гамме вы хотели бы видеть себя этим вечером?       Тиза пожала плечами. Она об этом не особо задумывалась.       Маргарет Лилис с почти что материнской нежностью разгладила пальцами кисточку свисающей с плеча девушки косы.       — Вам, душечка, подойдут светло-серый и сиреневые цвета, — сказала она, окинув девушку с ног до головы своим опытным взглядом, подмечающим любые изъяны и достоинства фигуры молодой клиентки. Протянув аристократке несколько вешалок и вручив кружевное нижнее белье, женщина подтолкнула ее по направлению к одной из примерочных.       Войдя в кабинку, Тиза повесила их на крючок и осмотрела выбранную модисткой одежду. Маргарет предлагала ей приталенный жакет с длинными полами, стоячим воротником, острыми плечиками и узкими манжетами, на которых красовались серебряные заклепки. Под него Маргарет подобрала шелковую сиреневую блузу, свободные серые брючки и элегантные сапожки на невысоком каблучке.       Не слишком ярко, совсем не вызывающе, но вполне современно и дорого. Как раз то, что нужно.       Выйдя из примерочной, Тиза обнаружила, что Кенна Мелвилль куда-то пропала, и, встав на освободившийся подиум, покрутилась перед многочисленными зеркалами.       — Ах, как я скучаю по тем далеким временам, когда в моде были длинные батистовые платья и тугие корсеты… Тогда юные леди вроде вас выглядели гораздо женственнее, а сейчас... Сейчас балом правит мода, навязанная мужчинами. Строгость, серость и скрытность, — пожаловалась женщина, бережно качая мопса на своих руках, точно маленького ребенка.       — Зато удобно, — пожав плечами, отозвалась Рамполтиза.       — Не слушай ее, — раздался голос Кенны из ближайшей примерочной. — Будь ее воля, она бы заставила нас возводить высокие конструкции из волос и обильно мазать их салом, со стороны наблюдая за тем, как у нас появляются вши!       — Красота требует жертв, юная леди, — отчасти обиженно отозвалась модистка.       Откуда ни возьмись в комнате появился Брайс с целым подносом самых разных сверкающих безделушек. У Даффи глаза разбегались от их богатой вычурности. Казалось, будто при их создании проходило целое соревнование на то, кто сделает самый оригинальный и дорогой аксессуар.       Однако, не успела Тиза по подробнее осмотреть блистающий ассортимент, как Маргарет Лилис сделала выбор за нее.       — Большой бант из серебристой органзы с отделкой из темно-серого атласа по краям и аметистом в центре, — властным голосом приказала она, взглядом указав мужчине на одно из украшений. — Заколи под горлом. Думаю, с высоким воротником оно будет смотреться весьма красиво. И дорого.       Брайс послушался, и Тиза замерла, пока он при помощи булавки закреплял бант на ее шее. В голове девушки молнией промелькнула мысль о том, что одно неточное движение – и иголка войдет ей в горло.       — А на голову? — спросил тот, закончив.       Мадам Лилис указала на один из шкафчиков, и, открыв его, помощник модистки стал поочередно доставать и демонстрировать ей заранее изготовленные шляпки.       — Уместна ли шляпа в театре? — переминаясь с ноги на ногу, спросила Тиза.       Маргарет Лилис и Брайс переглянулись, одновременно усмехнувшись. Ее вопрос их позабавил.       — Маленькая и аккуратная – определенно, — пояснила Кенна Мелвилль, отдернув шторку и показавшись из своей кабинки.       Одета девушка была почти что идентично своей сверстнице, но кое-что все-таки отличалось. Жакет Кенны имел широкий отложной воротник, длинные рукава-фонарики, а блуза под ним была цвета морской волны и образовывала деликатное декольте, подчеркивающее красоту груди и тонкость шеи.       Леди Мелвилль покрутилась на месте и встала рядом с Рамполтизой.       — Мы совсем как сестры, — сказала она, взяв ее под руку.       — Именно, — печально отозвалась мадам Лилис. — Нынешняя мода лишает вас индивидуальности, заставляя носить вещи подобного образца. А все, что в моих силах, так это разбавлять эти скучные костюмы разными тканями и украшениями.       Модистка вернула мопса обратно на подушку и, взяв с подноса с украшениями шелковую ленту бархотки с большим сине-зеленым камнем в форме сердца, подошла к клиентке и застегнула ее на девичьей шее.       — Жаль, что ювелирная мисс Бисли теперь вряд ли откроется, — ощупав камень у себя между ключиц, с грустью сказала Кенна Мелвилль. — Больше, насколько мне известно, никто не продает желтые бриллианты, которые с большим трудом добываются на Серконосе.       — Деточка, не грусти, — ответила ей мадам Лилис, — мисс Бисли ведь жива – просто под охраной. Когда обстановка станет более мирной, Марджори снова будет баловать наши очи своими драгоценностями.       Затем она вручила дворянкам головные уборы: Тизе досталась серая трилби с загнутыми по всей окружности полями и охваченная сиреневой лентой, а Кенне – миниатюрная шляпка-таблетка, украшенная длинным, переливающимся сине-зеленым пером.       Поблагодарив женщину за помощь, Мелвилль и Даффи расплатились за ее услуги, попрощались с Красавчиком и отправились в парикмахерскую, расположенную за соседней стеной. Там девушкам сделали прически и макияж, а Кенне вдобавок закрепили маленькую шляпку при помощи специальных заколок. Тиза думала, что на этом их девчачьи приключения окончатся, но Кенна, всем сердцем любившая Мейз-стрит за самые различные магазины и лавочки в шаговой доступности друг от друга, потянула ее подбирать к нарядам сумочки.       Тиза была удивлена тем фактом, что ей было весьма приятно гулять вместе с ней, но от обилия товаров и их долгой примерки перед зеркалами девушка начала уставать довольно быстро. Однако время примерок и мучительных выборов вскоре пролетело. Когда они покинули последний магазин, обежав весь Мейз-стрит, начало смеркаться и с неба обильно повалил мокрый снег.       Раскрыв новый зонтик, Кенна взяла Тизу под руку, словно своего кавалера, и повела ее к станции рельсомобилей, где девушки за пару минут нашли себе подходящий транспорт. А пока они ехали до театра, Даффи думала о том, со всеми ли так приветлива Кенна и не стоит ли обманываться, доверяя ей. Среди благородных настоящая дружба была большой редкостью и дороже всего ценилась полезность человека. Именно поэтому Розалия Баннистер так добивалась внимания Стифэна, а все остальные бизнесмены пытались заполучить в свое общество Марджори Бисли. Но, потянувшись к Кенне Мелвилль своими мыслями и коснувшись ее эмоций, Рамполтиза поняла, что та ведет себя подобным образом абсолютно со всеми. Она была открыта и дружелюбна, однако Тиза прочувствовала несколько глубоких душевных ран, связанных с разными людьми, которые Кенна хранила у сердца, тая надежду однажды болезненно отомстить. Даффи почувствовала боль измены, предательства и… сосущую пустоту, будто кто-то особенный очень резко и без всяких предупреждений исчез из ее жизни навсегда. И на этого человека она злилась больше всего. И, к несчастью, тоска Кенны по нему была прямо пропорциональна ее гневу.       Покинув станцию на нужной остановке, девушки оказались перед единственным в городе театром. И, нужно сказать, такого избытка внимания это место давно не видывало.       У главного входа было не протолкнуться. Люди, пришедшие на премьеру, сердито пихались, то и дело бросаясь колкими оскорблениями в сторону назойливых журналистов, круживших вокруг. Тем, казалось бы, было все равно. Они делали пометки в своих блокнотах, на ходу сочиняли сюжеты будущих статей и придумывали кричащие заголовки.       Были здесь и полицейские, хмурыми взглядами следящие за столпотворением, и смотрители, косившиеся на зрителей, точно стая голодных волков на блеющих и сбившихся с безопасной тропы овец.       По сути «Поцелованная тьмой» была самой настоящей провокацией, – чтобы Уилл Нэш об этом не говорил, – и Тизе все это очень не нравилось. Она знала, что далеко не все смотрители так же терпеливы, как Карпентер, а потому опасалась, что конфликт может заняться в любой момент. От дурного предчувствия у девушки на затылке волосы встали дыбом, а по телу побежали мурашки, образовывая под одеждой гусиную кожицу. Но она поборола мимолетное желание развернуться и вернуться в уютный салон рельсомобиля – все-таки они с Джерри были здесь по ее инициативе, а значит обратного пути нет. К тому же в груди у Рамполтизы зрела твердая уверенность в том, что Уильям каким-то образом соприкасается интересами с сектантами. Возможно, его друг, поставивший мюзикл, один из еретиков, а бедный банкир об этом просто не знает. Может, его водят вокруг пальца, используют… Вариантов было много, но Даффи точно знала, что какой-нибудь из них наверняка верный. Так подсказывала ее интуиция, а за последние несколько недель она научилась ей доверять.       Кенну присутствие духовных надзирателей нисколько не смутило – дворянка даже накрашенным глазом в их сторону не повела. Она с самого начала знала, что вокруг мюзикла поднимется настоящая шумиха, и была к этом морально готова.       Осторожно взяв Тизу за руку, она властно потянула новоприобретенную подругу за собой, ловко маневрируя среди толпы, мужская часть которой бросала в ее сторону весьма заинтересованные взгляды.       На Тизу тоже смотрели, но, чтобы побороть нарастающее чувство смущения и снизить стресс, девушка предпочитала занимать мысли не чужими интересами, а созерцанием величественного фасада одного из самых крупных театров на Морли.       Она позволила Кенне вести себя, точно ребенка, который сразу же затеряется в толпе и заплачет, если не держать его за руку. Но Даффи так было проще: она абсолютно не сомневалась в способностях своей сверстницы с легкостью находить нужных ей людей. А может, Кенна просто сразу договорилась с Нэшем о месте встречи? Это было не столь важно.       Стремительно поднявшись по широкой белой лестнице, дворянки протиснулись в большой холл, где их спутники на вечер обнаружились довольно быстро – они, словно поджидая их, стояли у входа возле высокого растения в вычурном пузатом горшке.       Джерард был в темно-сером фраке с обтянутым зеленым бархатом воротником, из-под которого вниз по груди спускался шелковый шарф чуть светлее основного цвета. Серые панталоны подчеркивали сильные длинные ноги, а левую руку украсили фамильное кольцо и перст, подаренный Грэхэймом Муром. Лицо молодого дворянина было светлым, почти фарфоровым, и гладко выбритым. Волосы медными прядями вились по его сторонам, а в глазах сверкал изумрудный озорной огонь. Лорд Даффи выглядел как самый настоящий аристократ, знающий себе цену: изысканно и утонченно. Но Тиза знала, что в душе он – тот еще разбойник и данная высокомерная маска всего лишь для вида. И даже сломанный нос его не испортил, а, казалось, сделал более мужественным. Довершала образ по-мальчишески игривая улыбка, заставляющая всех дам, ненароком бросивших на него взгляд, краснеть и со вздохом отводить глаза.       На Уилле Нэше был почти идентичный наряд: черный фрак с фарфоровыми пуговицами, белые панталоны, такой же белый платок под горлом и шелковые перчатки на тонких руках. Его рыжеватые волосы сверкали золотом под тусклым светом ламп, усики темнели, нависая над верхней губой, и стали гораздо гуще с тех пор, как Тиза видела его в последний раз. Глаза Уильяма казались большими и бездонными. Вот только никакой искры в них не было. Только серая мрачность, свойственная бушующему в ночи морю.       Оба джентльмена, завидев своих спутниц, склонили головы, приподняв головные уборы. Кенна Мелвилль широко улыбнулась своей самой ослепительной улыбкой и, повиливая бедрами, подошла к Джерри, приобняв дворянина за плечо и положив ладошку ему на грудь.       Тиза, увидев это, немного опешила, помедлив ровно столько, сколько по закону подлости необходимо, чтобы ваш компаньон на вечер понял, что его общество вами не слишком интересно, и оскорбился. Стараясь сгладить неловкость данной ситуации, леди Даффи скромно улыбнулась и, подойдя к Уиллу Нэшу, встала рядом с ним, нервно сжав пальцы на ремне своей небольшой сумочки.       — Вам идет белый цвет, — сказала она, глядя ему в глаза.       Уголки губ Уилла дернулись. Можно ли считать, что столь своеобразное извинение принято?       — Ну что ж, дамы, пройдем внутрь? — спросил Джерри, переводя взгляд с Кенны на Тизу и обратно. — Представление уже скоро начнется.       Тиза интенсивно закивала, соглашаясь с братом, как вдруг Уилл Нэш сказал:       — Такая спешка нам ни к чему, милый друг, — и отсалютовал кому-то в вяло текущей мимо толпе. — Я еще хочу вас кое с кем познакомить.       Тиза всей душой лелеяла надежду, что это постановщик мюзикла, который, по ее мнению, занимался весьма темными делами. Если он окажется сектантом, то она почти наверняка сможет это уловить. Зацепится за эмоцию, потянет, копнув глубже и погрузившись в омут его памяти. Выудит необходимые ей доказательства сопричастности театрала к убийствам и тут же отправится докладывать обо всем Чепмену и Карпентеру… Но реальность всегда обладала удивительной способностью разочаровывать.       К их компании присоединились двое людей. Те, чьи лица Рамполтиза в последнее время довольно часто видела в газетах, но и представить даже не могла, что однажды увидит вживую.       — Леди Мелвилль, лорд и леди Даффи, позвольте представить вам моих близких друзей! — Уилл Нэш улыбнулся и торжественно повысил голос, будто навстречу им шли король и королева Морли. — Бартлей Проиннтич и его обворожительная сестра, Кейли!       Джерри тут же дружелюбно вытянул руку, которую подошедший мужчина пожал, сопровождая сие действие кивком головы, тем самым приветствуя нового знакомого. Его сестра поочередно оглядела Кенну и Тизу, после чего отвесила легкий книксен.       Бартлей и Кейли были высокими, широколицыми полукровками, сочетавшими в себе строгость и силу жителей Тивии и холодную утонченность истинных морлийцев. Волосы их были светло-русыми, глаза – голубыми, а друг от друга брата и сестру отличали только вторичные половые признаки, разная длина волос и одежда. Но самым интересным для Тизы было то, что оба они – изобретатели. Молодые дарования, которые хотят найти применение своим талантам в Академии Натурфилософии, куда в скором времени собираются поступать. Их специализация – строительство воздушных судов. По крайней мере, они твердо убеждены в том, что такие возможно построить и они будут первыми, кто это сделает.       Мысленно потянувшись к ним, за слоями радости от встречи с Уиллом Тиза обнаружила тщательно запрятанную зависть. И не к кому-то из знакомых или присутствующих здесь, в театре, а к Кирину Джиндошу, чей успех брат и сестра Проиннтич в будущем надеялись не только повторить, но и удвоить. Серконец был для них острой косточкой, вставшей поперек горла, и его популярность, значительно выросшая за последние годы, давила на них и побуждала к действиям. Они были светочами, призванными принести на Морли прогресс и открыть людям доступ к небу. И вдохновением им служило желание превзойти чужие достижения.       Тиза даже не знала, хорошо это или плохо, но рассудила, что если их рвение обскакать южанина не будет стоить кому-нибудь жизни, то пусть себе изобретают. Впрочем, она бы все равно не смогла бы их остановить. Да и зачем?       «Может, потому что они сектанты?» — пролепетал по-девчачьи тоненький голосок в мыслях.       Тиза мотнула головой, считая такое суждение ошибочным. Бартлей и Кейли были людьми науки, а для большинства из таких рассказы о темной магии и бессмертном Чужом – не более, чем шутка. С реалистами о религии особо не поговоришь. Зато поспорить можно всегда.       — Рады познакомиться! — в унисон сказали Кейли и Бартлей, после чего удивленно покосились друг на друга и звонко рассмеялись, положив руки друг другу на плечи.       Джерард и Рамполтиза переглянулись. Им всегда казалось, что тесноту их родственной связи вряд ли кому-то удастся переплюнуть – и вот перед ними появились Проиннтичи, выглядящие одинаково, мыслившие схоже да говорившие одно и то же. Джерри эта ситуация забавляла, а вот Тиза поймала себя на зависти к близнецам. У выношенных вместе и рожденных в один день людей всегда крепкая, почти метафизическая связь друг с другом, а она вряд ли когда-нибудь смогла бы так хорошо понимать своего брата, если бы не эмпатия, приоткрывшая ей дверь к его чувствам и мыслям.       — Барт, — Уилл обратился к молодому изобретателю, отвлекая его от близняшки, — правду ли говорят, что на днях у вас будут первые испытания вашего дебютного летательного аппарата?       Проиннтич обменялся взглядом с Кейли, будто спрашивая у нее разрешение, а потом гордо кивнул, растянув губы в счастливой улыбке.        — Да, — ответил он. — Правда, это будет не аппарат, а костюм. И первые тесты пройдут не на днях, а когда это позволит погода.       — Судно же будет готово к весне, — добавила Кейли, важно задрав указательный палец. — В ангаре сейчас слишком холодно, а потому время работы над нашей летательной машиной ограничено. Но, знаете, так даже к лучшему – есть время проработать чертежи и снизить риск некорректных допущений в расчетах. Это нам на руку.       — Ой! — восторженно хлопнув в ладоши, воскликнула Кенна. — А мы сможем посмотреть? А опробовать на себе? Я в детстве всегда мечтала научиться летать!       Кейли вскинула брови и растянула улыбку еще шире, обнажив ряд ровных белых зубов.       — Мы тоже! — подхватила она и ткнула брата локтем в бок. — С этого, собственно, и начался наш путь.       Прозвенел первый звонок, оповещающий гостей театра о том, что представление в скором времени начнется и им лучше поспешить занять места согласно купленным билетам.       Тиза было подалась в сторону прохода, забитого людьми, тянувшими свои руки с билетами в сторону капельдинеров, но никто из ее компании не двинулся следом, из-за чего Даффи вернулась на прежнее место.       — …так что, разумеется, вы сможете поприсутствовать. — Даффи-младшая пропустила первый обрывок фразы, однако быстро смекнула, что молодые изобретатели официально пригласили их вчетвером на первые испытания своего воздушного костюма. Она почувствовала окатившую ее горячей волной радость Кенны и глубокую заинтересованность Джерарда к этому мероприятию. И только Нэш оставался бесстрастен, хотя на лице его сверкала красивая улыбка.       Он был пуст, отрешен от реальности. Это настораживало, из-за чего Тизе казалось, будто она находится в одной клетке с сытым тигром. Тот не нападает, пока голод не принудит, и лениво перекатывается с бока на бок. Так частенько бывает с одомашненными и откормленными хищниками. Вот только хищниками они от этого быть не перестают, а потому к ним не стоит протягивать руки.       — А полетать? — вопросительно изогнув бровь, спросил Джерри, ехидно ухмыляясь.       — И полетать, если все пройдет хорошо, — ответил Бартлей. — Если же нет, то костюм придется дорабатывать. Может, даже переделывать с нуля. В зависимости от того, что конкретно будет не так.       Когда прозвенел второй звонок, толпа в холле немного поредела, а потому компания Тизы наконец-то решила пройти в зал. Седоволосый капельдинер проверил их билеты и любезно пригласил проследовать за ним до указанных мест.       От внимания Тизы не ускользнуло разочарование, рябью пробежавшее по лицу Кенны, когда она поняла, что наблюдать за всем происходящим на сцене они будут отнюдь не с высоты ложи, а из партера, но девушка быстро взяла себя в руки, натянув на красивое личико невозмутимую улыбку.       С Проиннтичами пришлось расстаться, так как их места находились у самого амфитеатра, однако их можно было легко найти по повседневным и даже немного неряшливым нарядам, благодаря которым они резко выделялись на фоне остальных зрителей.       Так как зал был почти заполнен, а места Нэша, Даффи и Мелвилль находились в самой середине, им пришлось протискиваться между рядами и слушать язвительные замечания от возмущенных людей: кому-то Тиза наступила на ногу, об кого-то идущий позади Джерри споткнулся; одну женщину Кенна чуть ли не довела до слез, оповестив ее о том, что колье, украшающее широкую шею, выглядит дешевой бижутерией. И только Нэша миновала порция мелочных оскорблений. Он шел, держа Тизу под руку, и прижимал ее к себе так, будто боялся, что она сможет вырваться и убежать. Будто чувствовал, что она ему не доверяет, несмотря на произведенный ранее обмен улыбками и прочими любезностями.       Рамполтиза тем временем не ослабляла своей сосредоточенности на нем, внимательно осмысливая любое изменение в его настроении. Отчего-то у нее создавалось впечатление, будто все разговоры и движения, совершенные этим вечером, он заранее отрепетировал и теперь лишь машинально повторял. Была в нем какая-то неуловимая решимость и отточенность действий, будто он был и не человеком вовсе, а… машиной. Но Нэш был живым, и в груди его билось живое сердце, а потому девушка пыталась найти его душевному состоянию рациональное объяснение.       Может, он был на успокоительном? Подобный эффект на нее саму производили калтанские сигареты, если она выкуривала в день больше рекомендуемой нормы, что бывало крайне редко. Все чувства отключались, и мозг выдавал команды, которым тело безоговорочно следовало. Не было сомнений: делать ли одну вещь или другую – всегда избирался наиболее эффективный путь, а остальное отсеивалось как ненужное.       — Прошу, моя дорогая, присаживайся, — заученно проговорил Уильям, опуская перед ней седалище обитого в красную ткань кресла. Тиза и не заметила, как они пробрались к своим местам, и, сев на предложенное место, оглянулась.       Сам зал напоминал дворцовые многоярусные хоромы, блиставшие помпезной роскошью с поистине королевским размахом. Он походил на гигантский свадебный торт, вогнутый внешней стороной внутрь. Аристократические ложи были похожи на облачка хрустящего белого безе, а расписные потолки – на рисунки из сладкой, разноцветной глазури со свисавшими вниз карамельными люстрами. Большая сцена была задернута массивных бархатным занавесом. Спереди авансцены за небольшим бортиком работники театра проверяли готовность рампы к работе. Музыканты постепенно занимали свои места и брали инструменты в руки. Люди тихо переговаривались между собой, с трепетом ожидая начала представления.       Стражники и смотрители тут тоже были. Они темными тенями растянулись вдоль стен, и их присутствие смущало многих, но далеко не всех. Тиза была в числе первых. Она чувствовала, будто сидит на осыпавшейся пороховой почке, к которой очень медленно по дорожке из пороха ползет огонь. Дворянка понимала, что взрыв неминуемо последует, но не знала, когда. Насколько хватит терпения членов Аббатства? Начнут ли они линчевать актеров и зрителей, когда оно истечет?       Король Морли, которому первым довелось ознакомиться с сюжетом «Поцелованной тьмой», когда проект был еще в самом зачатке, дал сей истории зеленый свет и назвал ее поучительной – по крайней мере, это то, что Тиза прочла в утренней газете. Способны ли альбские смотрители пойти против воли своего короля? Тиза в этом почти не сомневалась, так как в народе к клану Фоирчерн со времен Голодомора было весьма двоякое отношение.       — Ты не против? — перед глазами Тизы, заслонив линию из смотрителей, среди которых, возможно, был и Карпентер, возникло лицо Кенны.       Даффи-младшая удивленно моргнула пару раз и взглянула на соседнее кресло. Когда они только сели, Джерри был по левую руку от нее, а теперь сидел через кресло. Заметив взгляд сестры, аристократ поджал губы и пожал плечами. Он будто бы извинялся за это перед ней.       — Да, конечно, меняйтесь, — как можно более равнодушно произнесла Тиза, тут же сжав пальцы вокруг подлокотника. Близость брата ее успокаивала, и в столь гнетущей обстановке для нее не было лучшей панацеи, чем его прикосновение. Это было глупо и весьма по-детски, но девушка ничего не могла с собой поделать.       — Отлично, — сказала Кенна, наконец разместившись, — а то я не люблю сидеть бок о бок с незнакомцами.       Тиза это никак не прокомментировала, метнув осторожный взгляд на сидящего по правую руку Нэша. Тот неотрывно смотрел на пока еще пустую сцену и облизывал внезапно пересохшие губы. Возможно, взгляд эмпата оказался настолько тяжелым, что Уильям это заметил и, повернув голову, вопросительно изогнул бровь.       Аристократка тут же побледнела, однако быстро нашлась с причиной столь пристального внимания.       — Мы сможем встретиться и поговорить с твоим другом, который ставит этот мюзикл? Мне было бы интересно спросить у него кое-что.       Уилл усмехнулся ее занудной настойчивости, и смешок его совпал с третьим и самым протяжным звонком. Свет в зале постепенно начал затухать, а под сценой едва слышно загудели знаменитые механизмы, в свое время прославившие этот театр.       — Ты увидишь его прямо сейчас, — ответил Нэш, и зубы его хищно блеснули в подступившей полутьме.       Тиза, не понимая, что он имеет в виду, нахмурилась, и ее спутник тут же пояснил:       — Он исполняет в этом мюзикле главную мужскую роль.       — Аа-а… — только и успела протянуть Даффи-младшая, как на нее тут же зашипела леди Мелвилль, прикладывая указательный палец к губам и тем самым требуя от них молчания.       Затем наступила гробовая тишина, полнившаяся тягучим предвкушением. Люди замерли в ожидании чего-то совершенно нового, мистического и интригующего. Чего-то, способного перевернуть их мировоззрение в лучшую или худшую для Аббатства сторону.       Тиза чувствовала на своей коже липкий страх, покалывающее возбуждение и… еще одно странное чувство, похожее на облегчение от свершившейся мести. Только вот неизвестно над кем и когда. Аристократка потянулась к этому чувству, но оно растаяло в воздухе, словно сладкий лед под палящим летним солнцем. После него осталось лишь пресное послевкусие.       В поисках источника этой эмоции, девушка подалась вперед, огляделась по сторонам и немного спустила мысленные заслоны, стремительно ощупывая ближайших к себе людей и пытаясь дотянуться до нижних рядов. Безрезультатно. Кто бы это ни был, он вышел из зоны досягаемости, а потому выследить его в ближайшие часы не представлялось возможным, если он, конечно, не приблизится к эмпату вновь.       Она встревожено оглянулась на брата, хотела осторожно окликнуть его, но на правую руку ей легла теплая, слегка влажна ладонь Уилла Нэша, стянувшего перчатки.       А затем свет погас окончательно, и у Рамполтизы Даффи перехватило дыхание.