С любовью,
твоя младшая сестра, Лили.
Прочитав письмо до конца, Джерард вздохнул. Его возмущало то, как богатые люди с хотя бы небольшой долей благородной крови в венах тут же начинают кичиться своим происхождением, с жадностью держаться за титулы и играть судьбами собственных детей, точно пешками на шахматной доске. И ему было жаль, что такая участь постигла и Уилла, хотя фамилия Нэшей была отнюдь не на слуху. Должно быть, его отец какой-то мелкий чиновник с манией величия. Таким дай немного денег, положение в обществе и – вуаля! – из обычных работяг они превращаются в напыщенных аристократов, с которых толпы слуг сдувают пылинки. Джерард такого не любил, считал лицемерным, но под покровительством лорда Мура и сам стал жертвой подобной системы. И играл по правилам, бунтуя лишь изредка. Вот только разница была в том, что Даффи не поднимались из грязи в князи, как Нэши, а как раз наоборот – были рождены в благородной семье и волею судьбы оказались по голову в нечистотах из дануолльских трущоб. Сейчас ситуация плавно менялась, но Джерри уже научился жить по законам банд и улиц и мыслил иными понятиями нежели старик Мур. Может, поэтому они друг друга и не понимали? Второе письмо тоже принадлежало руке Лили и было отправлено месяц спустя после первого. Исходя из его содержания, можно было сделать вывод, что на прошлое письмо Уильям так и не ответил. Зато с сестрами Нэша, судя по всему, активно переписывался Майкл. И похоже, что он совсем не умел держать язык за зубами. Уилл! Жаль, что бумага не может передать всего моего возмущения, иначе оно захлестнуло бы тебя с головой! Почему ты молчал? Почему о том, что отец избивал и топил тебя с пятнадцати лет, я узнаю от Майкла? Неужели он тебе ближе родной сестры? Впрочем, я пишу тебе не по этому поводу. С Бетани обнаружилась та же проблема, что и с тобой. И после того, что мы узнали от Майкла, нам с матерью страшно. И если уж ты молчал о многочисленных побоях от отца и насилии со стороны его дружков, пытавшихся «отучить» тебя, то и Бет будет. Она же всегда равнялась на тебя, ты помнишь? Возможно, наша семья была проклята из-за того, что мы не всегда жили по Семи Запретам, но ни я, ни мать не хотим, чтобы родные нам люди страдали. Об увлеченности Бет соседской девочкой отец еще не знает, и мать планирует под предлогом болезни легких увезти ее на некоторое время в Аддермир. А оттуда – куда-нибудь еще. Ты ведь не скажешь отцу, если он будет искать их, верно? Прости, что в свое время мы не оказали тебе необходимой поддержки. Если бы мы только знали… Впрочем, сказанного и сделанного не вернуть, и мне лишь остается надеяться, что ты не держишь на меня зла.Я скучаю по тебе,
твоя сестра, Лили.
На месте Уильяма Джерри вернулся бы в родной город и встретился с отцом лицом к лицу, встав на защиту сестры. Он и сам не знал почему, но с младенчества Тизы всегда испытывал острую привязанность и необходимость ее защищать, хотя когда Мюринн еще носила ее под сердцем, Джерри очень брюзгливо относился к перспективе становления старшим братом. Он не ревновал, для этого просто не было оснований – даже будучи беременной леди Даффи продолжала жить в свое удовольствие, отказывая себе разве что в плотских утехах. И то – лишь потому, что ей самой было больно, а не потому, что она тревожилась за ребенка. И только Лиам порой осаждал ее греховные порывы, но она редко его слушала. Джерри же запирался в своей маленькой комнатушке и зажимал уши руками, так как тонкие стены совсем не заглушали шумы из соседнего помещения. Тогда он не верил, что его сестра родится без всяких изъянов. Что она будет здоровым, обычным ребенком, не искореженным внешними уродствами. Это было чудом, и из его сочувствия ярким цветком проросла искренняя братская любовь. Ведь кто бы защитил ее, если не он? Мюринн долгое время после родов жаловалась на испорченную фигуру – до ребенка ей не было никакого дела. Лиам? Очень редко он действительно был им отцом, но только тогда, когда мысли его не занимали бредовые истории, а руки не колотили по клавишам печатной машинки. У нее был только Джерри, а он чувствовал себя обязанным защищать этого бедного, нежного и хрупкого человечка до тех пор, пока ей это нужно. Необходимость в его опеке существовала до сих пор, и иногда Джерри казалось странным, что он и помыслить не может о жизни без сестры. Они были связаны друг с другом слишком крепко. Джерард осторожно сложил оба письма и хотел было положить их в шкафчик стола, но обнаружил за небольшой покошенной дверцей старый аудиограф – такие были популярны десятилетие назад в Дануолле. Грубые формы, темный цвет, никакой элегантности. Рядом лежало несколько перфокарт, и Джерри решил, что не будет лишним их прослушать. Положив письма на стол и придавив их костяным мечом, лорд Даффи достал аудиограф, поставил его на стул и подключил. Затем осторожно вставил первую перфокарту в проигрыватель. Когда все было готово, дворянин потянул за короткий рычажок. Перфокарта задергалась в разъеме, а устройство принялось извлекать записанные звуки. Сперва послышался звон соприкоснувшихся друг с другом бокалов и шипение, с которым алкогольные напитки разливаются по емкостям. После – глухой стук поставленной на стол бутылки и звук сглатывания. «Что ж, моя новая жизнь началась еще хуже предыдущей, — с горькой усмешкой заключил Нэш, и за его плечом кто-то с этим согласился. Наверное, Майкл, но одной короткой фразы было слишком мало, чтобы распознать голос гостя и с уверенностью говорить о том, кто это и что он из себя представляет. — Едва приехав в город, мы попались в ловушку мошенников. Хотели купить жилье по дешевке, а нарвались на бандита, который с пеной у рта стал махать поддельными документами на квартиру перед носом у городской стражи. Он назвался собственником и требовал с нас двойную цену за то, что уже было куплено. Денег у нас уже не было, но в одном из баров я, как мне казалось, обзавелся полезным знакомством. Я ошибся, и женщина, которой я доверился, оказалась одной из главарей банды покрупнее, что было гораздо хуже. Мы оказались по уши в долгах перед ними, нас ловили в подворотнях и избивали. Нас лишили дома и спокойствия. Майкл предлагал немного послоняться по улицам. Сказал, что спать под открытым небом не так уж и плохо. Ну и дурак же он у меня. Для того, кто привык спать на пуховой перине и всегда нежился под простынями из тивианского шелка, холодная земля – самый настоящий кошмар, примириться с которым не то чтобы сложно, а по-настоящему невозможно! Мы, творческие люди, народ непривередливый, — сказал он, передразнивая Кутберта. — Что ж, непривередливый ты мой, вперед, а я лучше буду трястись от страха перед ублюдками Пятиперстных за четырьмя стенами и под крышей». Запись оборвалась, и Джерри тут же заменил одну пластинку на другую. «Эти гады все еще преследуют нас, будто знают, что я сын важного человека. Неужели я так похож на кошель, с которого без всяких последствий можно трясти деньги? — Послышался глухой хлопающий звук, будто Нэш резко вынул пробку из узкого горлышка. — Аа-а… Да ну ее в Бездну! — прошипел он, облившись, и зашуршал полотенцем по… штанине? Ткань терлась о ткань на уровне микрофона. Скорее всего, пена залила рубашку. — Как бы то ни было, я нашел работу. В банке. Там такая охрана, что ни один бандит в трезвом уме за порог и носа не сунет. Работа кропотливая и не слишком прибыльная на низких должностях, но мистер Эйбрамсон… интересный человек. Специфический. Порой он так смотрит на меня, будто знает все мои позорные секреты. С такой ехидной ухмылкой, не подходящей его возрасту. Не удивлюсь, если как-нибудь он попросит меня задержаться на работе дольше положенного. Если за этим предложением последует еще одно, более… личное – я донесу о домогательствах городской страже. Вряд ли они его приструнят, но пойдут слухи. А при его статусе слухи могут быть опаснее пули. У таких людей обычно много врагов». Услышанное Джерарда почему-то насторожило. Эйбрамсон, прожигающий Нэша взглядом… Он знал его? А если да, то откуда? Кто шепнул ему? Неужели он вел дела с Пятиперстными? Тогда становилось понятно, почему после его смерти Виктория Мив подалась именно к ним. Желая узнать что-нибудь еще про хозяина банка «Золотой левиафан», Джерри снова сменил перфокарту. «Я оказался прав. Говард Эйбрамсон не совсем простой человек. Ему интересны не только женщины, но и… мальчики. Именно мальчики. И тем страшнее становится мысль о том, что этот человек содержит сиротский приют, чьих обитателей раз в месяц, а то и два навещает. Сегодня он сделал мне комплимент, сказав, что у меня юное и очень красивое лицо. Меня била дрожь, когда я нес отчет по вкладам в его кабинет, но к моему облегчению там была та женщина, Виктория Мив, любовь к которой пересиливает влечение Эйбрамсона к… детям. Глаза Чужого, мне до сих пор сложно это говорить! Майкл сказал, чтобы я увольнялся, но я уже смотрел по городу – вакансий по моей специальности нигде нет. Я бы подался в рыбаки, если бы умел рыбачить – вот уж на чьи места иноземцы никак не претендуют, ведь заниматься рыбной ловлей на Морли необычайно сложно из-за переменчивых погодных условий. Порой, следуя за рыбными косяками, суда выходят в Великий океан. Некоторые попадают в шторм и уже не возвращаются в бухту. Опасно, но интересно, притягательно. Так… о чем это я? О работе! Майкл подрабатывает мимом на Абаллонском бульваре, а каждый вечер оттачивает свои навыки по актерскому мастерству. У него очень хорошая мимика и певчий голос. Я буду рад, если собеседование в театре пройдет успешно и его примут хотя бы в массовку. Почему-то у меня совершенно нет сомнений касательно того, как быстро он взлетит, когда талант его, пусть и эпизодически, откроется публике. Я же… Я же буду думать, как отвадить от нас внимание Пятиперстных. — Словно гром, послышались тяжелые удары кулаком в железную входную дверь. — Надо же, сглазил! — нервно хохотнув, воскликнул Уилл Нэш. — Да где этот рычажок, побери его Бездна?!» Очередная запись оборвалась. Джерарду срочно понадобилось перевести дыхание, и трудно было оценить степень его радости от того, что окно в комнате было уже разбито и его не нужно было открывать. Холодный воздух посыпкой из снежинок остужал вспыхнувшие румянцем щеки и поднимал волоски под одеждой по стойке «смирно». Даффи впервые обрадовался снежной пурге, в ином случае вынести все услышанное было бы гораздо сложнее. Теперь смерть Эйбрамсона казалась ему не жестокой, а справедливой. По-прежнему оставалось неясным, кто его убил, но аристократ догадывался, что подробности раскроются со следующей аудиограммой. Хозяин банка, вкладывающийся в приют, заботящийся о сиротах и перепихивающийся с ними на скрипучих кроватях за закрытыми дверями, пока воспитатели смиренно ждут в коридоре. Джерарда затошнило, и он поймал себя на мысли, что если бы Эйбрамсон до сих пор был бы жив, то он со своей стороны сделал бы все, чтобы испортить ему карьеру, а не получилось бы – убил собственными руками. Такие люди не достойны ни богатств, ни тем более жизни. Немного остудив пыл, Джерард Даффи облизнул высохшие губы и засунул в проигрыватель очередную перфокарту, морально готовый услышать всю подноготную убитого банкира. Может, хотя бы это убийство он сможет простить оккультистам, несмотря на то, что совершено оно было не ради ритуала, а для отвлечения внимания. Все равно смерть Эйбрамсона была лучше, чем убийство той же уборщицы, что так старательно водила тряпкой по мраморному полу в тот злополучный вечер. Гораздо лучше. «Я… я убил его. Выпустил ему кишки собственными руками. — Голос Нэша звучал напуганно и устало. Джерарду подумалось, что с момента предыдущей записи прошло не меньше нескольких месяцев. Возможно, он был слишком занят обустройством своей жизни, чтобы делиться откровениями в этом голосовом дневнике. А может, с ним случилось что-то важное, о чем он боялся сказать. Даффи призадумался и понял: по срокам выходило, что Нэш уже был знаком с Истинными Морлийцами. Значит, он не сделал ни одной записи о встрече с Лайонсом? А может, его просто строго контролировал его патрон? — Они сказали, а я сделал. Это было… удивительно просто. Я натянул оставленные ими в оговоренном месте комбинезон, перчатки и бахилы, взял большой нож и зашел в кабинет. Глаза Эйбрамсона так округлились от страха, стали похожими на две маленькие пуговки. Видеть это было приятно. Сперва он оскорблял меня, посылал прочь, но когда я стал приближаться, попытался выкупить у меня свою жизнь. В какой-то момент я даже засомневался – не хотел становиться убийцей. Но потом я представил лица детей, которых он насиловал, и дальше все было как во сне. Нож входил в его тело как в масло, я выпустил ему кишки и меня залило кровью. Меня бы вывернуло наизнанку, если бы Лайонс не предупредил, что перед подставным убийством, которое, к тому же, будет у меня первым, лучше ничего не есть. Этот совет мне помог. — Уилл Нэш тяжело вздохнул. Ему было сложно говорить. Скорее всего эта запись была сделана после того, как Джерри вытащил его из участка и отвез домой. Он до сих пор отходил от шока, и было слышно, как по стеклам его окон барабанит дождь. — Потом я быстро переоделся. Испачканные вещи оставил в том же месте, где взял, и спустился в приемную, где ждали капитан городской стражи и внучок Грэхэйма Мура. Я еле держался, чтобы ничем не выдать себя, а когда Чепмен притащил меня в кабинет, дал волю чувствам и позорно хлопнулся в обморок. Возможно, именно это уберегло меня от подозрений со стороны лорда Даффи – иного объяснения, почему он решил мне помочь, я просто не вижу». И запись остановилась. Джерри призадумался над его словами. Действительно, почему он помог ему? Почему встал на его защиту? Наверное, все дело было в его лице, в его напуганных глазах и бледной, точно лунный серп, коже. Джерри слишком хорошо знал этот взгляд – потерянный, загнанный в угол. Знал, потому что у Тизы во время приступов взгляд был таким же. Будто она отчаянно жалась в угол, пытаясь отрешиться от неведомой силы, что тянулась к ней сквозь Бездну. Это было ужасно, но отражаемым на лице в подобные моменты эмоциям Даффи безоговорочно верил – их было невозможно сымитировать. Вот и получилось так, что оправдал он настоящего убийцу, жертва которого была той еще мразью. Даффи вздохнул и посмотрел на последнюю перфокарту с ноткой неуверенности. Он не знал, что еще заготовил Уилл Нэш, но, возможно, имя патрона крылось именно в этой, последней записи. Чем Чужой не шутит… Вставив в проигрыватель последнюю перфокарту, Джерард приготовился слушать. «Дело сделано. Я чувствую себя хорошо. — Из динамика по-прежнему доносился голос Уильяма Нэша, но звучал он отстраненно и чуждо, будто им обладал совершенно другой человек. Лорд Даффи встряхнул головой, думая, что это отгонит наваждение, но голос, записанный на перфокарту, по-прежнему был на два тона ниже оригинального. — Пытаюсь разобраться в этой банковской рутине, но получается из рук вон плохо. Лучшим работником месяца я точно не стану, сребрографию можно не делать. — Нэш саркастично фыркнул, и звук этот, искаженный микрофоном, полоснул Джерарда по слуху. — Что до Майкла, то мне удалось уговорить его переписать третий акт мюзикла. Он долго противился, но затем заказчик удвоил изначальную сумму, и сомнений у этого болвана больше не осталось. Сдуло, словно пыль ветром. Чудесная магия денег. — Уилл Нэш немного помолчал, и на фоне установившейся тишины был слышен шорох бумаги, по которой скользили то ли ручкой, то ли карандашом. — Сегодня иду на встречу со своим патроном. Испытываю к нему странную привязанность, не обоснованную общей кровью. Он мне как отец, хотя я не помню, что он сделал, чтобы заслужить такое отношение. Все, что было до вчерашнего дня, начисто стерлось из моей памяти. Должно быть, побочное действие обряда. Говорят, это плохо, что так не должно быть, но мне от этого полегчало. Я словно скинул тяжелый груз со своих плеч, обрезал лишнее, вычеркнул ненужных людей из своей жизни. Остались только самые близкие: их имена я вижу на конвертах писем, а лица на миниатюрных портретах и сребрографиях. Большего мне и не нужно». Перфокарта застыла в разъеме, а аппарат затих. Джерард вынул кремово-желтую пластинку, сложил ее вместе с остальными в общую кучку и, перетянув канцелярской резинкой, убрал во внутренний карман пальто. Чепмен и Карпентер должны были услышать это собственными ушами. Может, они смогут сделать какие-то выводы, от которых картина происходящего прояснится. Сам Джерард пока не мог решить, что испытывает в связи с услышанным. Ненависти по отношению к Нэшу у него не наблюдалось, а убийство Эйбрамсона он всячески одобрял, как бы странно это не было признавать. Педофил заслужил такую смерть. Вопрос был лишь в том, заслужил ли Уильям Нэш смертной казни? Он подвергался домогательствам со стороны своего начальника и, кромсая его, думал о детях, для которых смерть насильника станет избавлением. Но, с другой стороны, преступление он совершил осознанно, хладнокровно и с поддержкой разыскиваемых сектантов, которые, пользуясь им, как инструментом, сподвигли юношу на убийство. Ситуация была спорной, но что Джерри знал наверняка, так это то, что Уилл нужен им живым. Рассказать он явно может больше, чем записано на перфокартах, а значит, его следует как можно скорее поймать, скрутить и доставить в участок. Вот только куда он делся? Может, Истинные Морлийцы его уже убили, заметая за собой следы? Джерри оттолкнулся от стола руками и развернулся к двери, на секунду обомлев. В дверном проеме стоял Уильям Нэш – такой же высокий худой юноша со светлыми, золотистыми волосами и нелепой полоской жиденьких усов над губой. Это был он, однако темно-серые глаза поблекли и затягивали, точно зыбучие пески. Взгляд голодный, злой и не предвещающий ничего хорошего. Джерри украдкой бросил взгляд на костяной меч. Ему очень хотелось взять его, почувствовать тяжесть старого оружия в своих руках, но сектант, заметив это, устало покачал головой. Мол, в этом нет никакого смысла. Неужели он настроен на диалог? Где он все это время был? Как смог бесшумно подкрасться? — Любопытства тебе не занимать, лорд Даффи, — выделив интонацией свое обращение, заметил он. Джерри пожал плечами, мол, есть такое, не стану отрицать. — Что ты ищешь? — спросил Уилл Нэш, сощурив на аристократе глаза. Лицо его стало очень серьезным, будто не он рисковал оказаться в допросной комнате, где мучили и казнили его друга, а Даффи. — Имя, — неохотно ответил Джерри, перекрикивая вьюгу. Та хлестала по деревянной раме, выбивая неровные блестящие осколки из их гнезд. Те со звоном падали на стол, словно маленькие льдинки. — Имя моего патрона? — уточнил Уилл Нэш и, не успел Джерард дать ему ответ, как мужчина расплылся в широкой улыбке. — Может, мне сказать его, чтобы моя цель стала вашей целью? Или убить тебя, сделав все остальное самому? Джерард непонимающе нахмурился. Неужели Нэш хотел предать Истинных Морлийцев? Ради каких целей?.. Если он, конечно, все еще был среди данной группировки сектантов. Внезапно логические пазлы собрались перед его внутренним взором в полноценную картинку. Обряд, резкие перемены в голосе, отсутствие прежней памяти и изменения в поведении, о которых его предупреждала Рамполтиза во время антракта. Нэш не замышлял предательство своих. Вместо него в его теле теперь жила душа спящего агента, который нанесет удар по Истинным Морлийцам, когда те перестанут быть необходимы Триумвирату. Все внезапно встало на свои места. — Ты не Уильям, — процедил Джерри, бросившись к столу и схватившись за меч. Лже-Нэш даже не шелохнулся – лишь проводил его заинтересованным и слегка насмешливым взглядом. Ему нравилось, что Даффи нервничает. — Я не Уильям, — саркастично похлопав в ладоши, подтвердил сектант. — Но кто же я? Удивишься ли ты, если я скажу, что ты меня знаешь? Джерри призадумался. Среди его знакомых, поклонников Чужого были считанные единицы. — Корделия? — попробовал он первое имя, пришедшее на ум. Он бы не удивился, прознав об очередном предательстве с ее стороны. В конце концов, если она смогла предать Тизу после нескольких лет совместной жизни, то ударить ее в спину спустя семь лет разлуки для нее, наверное, было не слишком совестно. Уголки губ подставного Уилла Нэша поползли вниз. Не угадал. — Скажи-ка мне, лорд Даффи, как моя доченька? Не нанес ли Лайонс ей увечий, от которых мое дитя не сможет оправиться? У Джерарда замерло сердце. Он не поверил свои глазам. Эдвард Таунсенд, которому мумия Мэйер отхватила пол горла, теперь осваивался в теле Уилла Нэша, словно в новеньком костюмчике. — Она – не твое дитя, — отозвался Джерри растерянным голосом. Видеть перед собой знакомого человека – это одно, а слышать абсолютно другого и явно настроенного не дружелюбно – совсем другое. — Скажи, как так случилось, что ты… здесь, именно в этом теле? Эдвард Таунсенд оглядел себя так, будто Даффи сказал ему, что у него на рубашке сидит пятно, и теперь мужчина очень старался его найти. — Он поверил не тем людям, — просто ответил он. — Решил, что перед ним Истинные, но это было не так. Подделка, притворство, немного манипуляций и – пам-пам! – юноша уже лежит на столе, искренне веря, что его братья и сестры по культу исправят недуг, из-за которого бедный Нэш страдал все отрочество! — Лицо Уильяма-Эдварда озарила жуткая, широкая улыбка, обнажающая мраморно-белые зубы и розоватые десна. — Теперь душа мальчика бороздит Бездну. Он познает весь страх, бесконечную тьму, отчаяние и голод, которые в свое время терзали меня. Теперь мертв он, а я живу. Джерард осторожно сглотнул и тут же задал следующий вопрос: — То тело в комнате со святилищем – твое? Таунсенд медленно кивнул с полным удовлетворением на лице. — Зачем оно здесь? — предпринял попытку уточнить Джерард, но по помрачневшему лицу Лже-Нэша и недоброму огоньку угрозы, сверкнувшему в его глазах, понял, что вопрос мужчине не нравится. — Лайонс предпринял попытку убить мою чувствительную девочку, но то, что она с ним сделала… — Он рассмеялся. — Восхитительно! Его голос был пропитан восхищением, точно бисквит сиропом. Оно сквозило в каждом слове, в его дыхании, светилось в глазах. Джерри невольно задумался: а что она в самом деле такого сделала, что так взбудоражило Уиннидонских еретиков? Да и знала ли она сама об этом? Она же просто защищалась… Джерард одернул себя. Ему не хотелось говорить о сестре с этим человеком. Только не с ним. — Вернемся к вопросам о теле. — Молодой лорд выдавил из себя неприятную улыбку, от которой Лже-Нэш тут же стал темнее тучи. Эта тема ему не нравилась, а случаем не потому ли, что истлевший труп мог быть его слабостью? — Ты привез его сюда и держишь рядом. Почему? Неужели твоя душа не может существовать вдали от своего настоящего тела? Таунсенд закусил губу и по-недоброму взглянул на него исподлобья. В яблочко. — А что будет, если его сжечь? — Джерри вопросительно изогнул бровь. — Ты не узнаешь! — набычившись, процедил колдун и сделал широкий шаг по направлению к Даффи, но в грудь ему тут же уперлось острие костяного меча. Он по-змеиному зашипел сквозь зубы и отступил назад. Джерри оттеснил его в коридор: хотел загнать в бывшую спальню и там закрыть. Сам он планировал остаться снаружи и подождать, пока за ним явится либо Чепмен, либо Карпентер, решивший проверить, почему он задержался и все ли в порядке. Какой-то крайней мыслью он подумал, что в гости к Нэшу могут наведаться не только блюстители закона, но и его регулярные нарушители. Хороший план, очень надежный. Даффи наступал, вынуждая своего противника пятиться назад, пока тот не споткнулся о выступающую складку ковровой дорожки и едва не завалился на спину. Расправив руки по сторонам и растопырив пальцы, он оперся о стены по обе стороны от себя. Пытаясь удержаться на ногах, он задел картину «Отступление Морли», и та покачнулась. За рамкой промелькнула железная дверца спрятанного сейфа. Таунсенд остановился, тоже это заметив, и в глазах его, как и в глазах самого Джерарда, отразилось любопытство. Он не знал об этом хранилище и был заинтригован тайнами, которые оно в себе хранило. Может быть, сведения о патроне Нэша были именно там? Даффи был полон решимости это узнать, но сперва собирался разобраться с колдуном. — Сестра говорила, — возвращая внимание Эдварда Таунсенда к себе, сказал Джерард, — что меч этот пьет кровь и пожирает души. Если я убью им тебя, что ты почувствуешь? Что будет ждать тебя после очередной смерти? Снова Бездна? Колдун осторожно поднял руки, будто сдаваясь. Вопросы аристократа напугали его, будто тот был ребенком, зажигающим спичку посреди комнаты, полной открытых бочонков с ворванью. — Не Бездна, — сдавленным голосом начал отвечать он. — Моя душа послужит зарядом. Джерри про себя усмехнулся. Если этим клинком суждено пользоваться Тизе, то пусть Эдвард Таунсенд подпитывает его собой – так он хоть отчасти искупит свою вину перед ней. Да… иного он и не достоин. — А душа настоящего Нэша вернется? — Нет. — Мужчина, не отрывая глаз, смотрел на клинок, пугаясь его, точно огня. В очередной раз заставив Эдварда Таунсенда вздрогнуть, Джерри заметил, как рука его метнулась под пальто, но аристократ был необычайно проворным, и прежде, чем оккультист успел достать пистолет, оказался рядом. Полоснув его наискось снизу вверх, Даффи уставился на истошно вопящего мужчину. Кровь, выступающая из образовавшегося пореза, сочилась, шипела и пенилась в то время, как сам клинок уже впитал ее, точно губка. Джерри мог поклясться, что только что видел округлые алые узоры на шероховатой поверхности, но стоило ему на секунду отвлечься, как они были уже под верхним слоем кости, как будто под мутным грязно-желтым стеклом. Удивительное оружие, изучить которое он сможет и позже. Подскочив к поднимающемуся Таунсенду, Джерри пнул его под ребра, опрокинув на спину и, быстро нагнувшись, свободной рукой достал пистолет, за которым тот так старательно тянулся. Эдвард Таунсенд опалил его гневным взглядом из-под длинных светлых ресниц. Наверное, сам Нэш при жизни никогда не выглядел так грозно. — Вот теперь поднимайся, — нацелив дуло пистолета Эдварду в голову, приказал Джерард Даффи. — Поднимайся, а то ткну клинком в живот! Колдун неохотно подчинился, держа руки так, чтобы их было видно. Джерри не сводил с него глаз ровно до тех пор, пока не услышал странные чмокающие звуки, издаваемые его телом, а вернее – кожей. Опустив взгляд, Джерри увидел, как порез под рассеченной рубашкой стягивается сам по себе. Даже на собаках все заживало не так быстро, не говоря уже о простом человеке. Когда он снова заглянул в лицо Лже-Нэша, тот улыбался. — Представляешь, как трудно тебе будет меня убить? — спросил он, растянув губы в самодовольном оскале. Джерард сделал вид, что это его ничуточки не насторожило, и невозмутимо пожал плечами. — Значит, я просто буду резать тебя снова и снова. А когда надоест, сожгу твое настоящее тело, — парировал он, и слова его привели колдуна в бешенство. Рванувшись вперед, он прижал Даффи к стене, и тот интуитивно нажал на спусковой крючок. Тело сектанта дернулось назад, но пуля угодила в плечо, так как приблизившийся Лже-Нэш сместил дуло кверху. Таунсенд взревел от боли, а Джерри попытался развернуть клинок, чтобы вогнать его в сердце колдуна, но тот стоял к нему почти вплотную и для данного маневра дворянину не хватало места. Джерард разжал пальцы, сжимающие рукоятку меча, решив, что лучше упустить холодное оружие, чем расстаться с огнестрельным. Освободившейся рукой он ударил нападающего в лицо. Удар кулака пришелся по скуле и задел глаз. Таунсенд отшатнулся, схватившись за место ушиба, а Джерри прицелился и снова выстрелил. Пуля попала сектанту в шею, рассекла мышцы и вонзилась в кость позвоночника. Таунсенд взвизгнул и, бешено вращая глазами по коридору, упал навзничь. — Посмотрим, как быстро ты отойдешь от этого, сукин сын, — сплюнув себе под ноги, сказал Джерард и поднял меч. Пистолет он положил в глубокий карман пальто, откуда тот почти не выпирал, а вот меч пришлось носить в руке за неимением специального пояса. Зайдя в комнату со святилищем, он грубыми рывками сорвал с потолка полоски пурпурной ткани, сложил их напополам и вернулся к Лже-Нэшу. Он по-прежнему лежал на полу, тело его дергалось, и мужчина конвульсивно сглатывал. Вокруг головы у него, словно нимб, растеклась темно-алая лужа. Интересно, если бы Уилл каким-нибудь чудом вернулся в свое тело, эти травмы убили бы его или все затянулось бы с такой же легкостью, как и сейчас? Джерри сложил его руки на груди и связал их. После точно так же поступил и с ногами, хотя колдун дергался и всячески препятствовал тому, чтобы Даффи свел их лодыжками вместе. Когда дело было сделано, молодой лорд снял со стены картину и поставил ее внизу. В банде Слэкджова сейфы он взламывал нечасто, а потому самым рациональным решением с его стороны было поискать код. Ни дату рождения самого Уилла, ни его сестер Джерри не знал. — Слушай, в памяти твоего сосуда правильный код случаем не сохранился? — приняв задумчивый вид, спросил Джерард у бывшего опекуна своей сестры. — Аа-а-а… — простонал тот в ответ. — Ладно-ладно, сам додумаюсь. Код должен был содержать в себе какие-нибудь значимые цифры, потому что если Джерри имел дело с шифром, придуманным от балды, то гадать он мог целую вечность. А ведь ни у Уилла, ни тем более у Майкла Кутберта уже не спросить. Прекрасно. Он еще раз обошел все комнаты, проверил письма на наличие возможных подсказок, вглядывался в корешки книг и рылся в рабочих документах, где самых разных цифр и таблиц было столько, что голова шла кругом. Ничего. Чужой, наверное, покатывался со смеху, глядя на него из Бездны. Хотя с чего Джерри взял, что вообще ему интересен? Когда молодой человек шел обратно к сейфу, широким шагом переступив через пойманного сектанта, то взглядом он невольно вновь наткнулся на сребрографию Уилла и Майкла. Тринадцатый день месяца жатвы. Их первый день в Альбе. Наверное, самый счастливый. Джерри ведь ничего не потеряет, если попробует эту дату. Аристократ вертел колесиками до тех пор, пока в ряд не выставил 132, и только после того, как последняя цифра заняла свое место, щелкнул замок, закрутился позолоченный вентиль и сейф распахнулся перед лордом Даффи настежь, явив его взору все имевшееся внутри богатство. На нижней полке лежали два металлических слитка: золото и серебро. А на верхней покоилась толстая папка, под которой лежало письмо и универсальный ключ, чья ребристая бородка была изготовлена по специальному заказу и подходила под все замки, производимые компанией «Вудвилл». Джерри знал это наверняка, так как однажды вместе с Кроули делал слепок подобного ключа, чтобы пробраться в один из богатых домов квартала особняков. Богачи доверяли этой компании и пользовались ее услугами, так как ни один из их замков невозможно было взломать отмычками. Однако, стоило соблазнить одного дворецкого кругленькой сумой, и он дал Джерарду и его старшему товарищу возможность сделать оттиск, вдавив ключ в пластилин. Хорошо, когда профессиональные знания пригождаются на практике. А то Джерри уж было подумал, что лучше оставить бандитские привычки и памятки в прошлом. Убрав золотой ключик в карман, Джерри мысленно поставил галочку напротив пунктика «проверить всех, у кого стоят подходящие замки». Это могло немного снизить круг поиска. Хорошая находка. — Мм-м… — протяжно простонал Эдвард Таунсенд. — Не мычи. Быстро пролистав увесистую папку, Джерри обнаружил, что банк «Золотой левиафан» отныне был переоформлен на нового владельца, которым являлся Уильям Нэш. Неугодного им человека Истинные Морлийцы с легкостью заменили своим, грамотно подделав все правоустанавливающие документы. В основаниях на передачу даже числилось неожиданно всплывшее завещание, в котором Говард Эйбрамсон нарекает Уилла своим преемником и в случае своей смерти передает банк и также принадлежащую ему долю во владении ломбардом «Алмазная пыль» в руки перспективного уроженца Колкенни. Похоже, данную подмену они планировали давно, а Нэш как раз обладал всеми необходимыми им навыками, чтобы данным банком управлять. Теперь у них был доступ к золотым запасам клиентов Эйбрамсона, но – вот незадача, – Уиннидонские ведьмы подгадили им, заменив Нэша на Таунсенда, который, судя по аудиограмме, со своей работой справлялся не очень хорошо. Интересно, а когда бы они сами заметили, что что-то не так? А что бы сделали? Решив взять эти документы с собой в участок для дальнейшего изучения, Джерри, едва подавив подступившую к горлу зевоту, взял в руки послание, написанное небрежным, размашистым почерком, будто бы тот, кто писал его, специально коверкал формы букв и увеличивал петельки, чтобы ни один графолог, сравнивая между собой, к примеру, две подписи, не мог сказать, что это один и тот же человек. Прищурившись, Джерри впился глазами в неразборчивые слова, чувствуя себя идиотом, который разучился читать. Мой дорогой подопечный, Этим письмом я от имени Ближнего круга хочу поздравить тебя с вступлением в наш клуб. Ты оказался в нужном месте в нужный час и очень нас выручил – мы этого никогда не забудем и в ближайшее время отплатим тебе добром за добро. До получения первой татуировки тебе придется немного поучиться, влиться в наши ряды, вникнуть в наши мысли и разделить стремления. Лидер направил меня к тебе в качестве проводника, и мой долг – приоткрыть для тебя завесу тайны, которой Аббатство ограждает горожан от Бездны и господина нашего, всемогущего Чужого. До меня доходили слухи, что ты в него не веришь, но давай, когда ты придешь ко мне под покровом ночи, я покажу тебе, какие чудеса способна творить его магия? Со мной будет человек, с которым ты наверняка уже знаком. Чужой его коснулся, поделился с ним своей силой. Увидев его таланты в действии, ты навсегда изменишь свое мнение, как до тебя это сделали сотни других. Чужой ходит среди нас, и люди, отмеченные им, смотрят на мир его глазами.С ожиданием скорой встречи,
Г.В.
Закончив читать, Джерри сунул письмо в папку с документами на банк и ломбард. И пусть он не был смотрителем, от количества благоговейного трепета перед Чужим, читавшегося между строк, у него рябило в глазах. Бедному Карпентеру на его месте, наверное, и вовсе бы поплохело. Что ж, полное имя он не нашел, но инициалы – тоже неплохо. Когда имена обладателей замков компании «Вудвилл» будут обобщены в список и переданы Чепмену, выявить нужного человека будет несложно. — Молодец, Джерард Даффи, отличная работа! — сказал он себе под нос и, предвидя немой вопрос в глазах колдуна, повернулся к связанному. — Что? Сам себя не похвалишь – никто… Но того на полу не было – лишь пурпурные повязки извивались длинными лентами на дощатом полу и сохла округлая лужа крови, смазанная в середине волосами Лже-Нэша. Джерард, на бегу доставая пистолет, метнулся в кабинет – это было единственное место, куда Таунсенд мог пойти, чтобы не обходить лорда Даффи за спиной, что провернуть в узком коридоре было не очень-то и удобно. Ворвавшись внутрь помещения, он увидел Таунсенда сидящим на подоконнике и готовящимся спрыгнуть вниз. Однако прежде, чем он выпрямил ноги, оттолкнувшись от края, Джерри выстрелил, попав ему в руку. — Чтоб тебя!.. — прорычал Таунсенд уже не в состоянии вернуться обратно и выпал, исчезнув в белоснежной, постепенно успокаивающейся мгле. Какая-то маленькая костяная фигурка в виде подковы выпала из его простреленной руки прежде, чем он успел выпрыгнуть, и, подойдя к окну, Джерри нагнулся и осмотрел ее. Очередной амулет из вычищенной до бела кости, зубов, черных волос и ржавой проволоки. В способах изготовления поделок культистов не перепутаешь ни с кем другим. Они исключительны в своей зловещности. Джерри не слишком тревожился по поводу бегства Эдварда Таунсенда, по-ребячески злорадствуя над тем, что вынести труп с собой тот не смог. Для него это было фиаско, учитывая, что Даффи теперь знал, что вред, причиняемый мертвому телу, передастся и сектанту, в каком бы носителе тот не сидел. Молодому лорду оставалось лишь дождаться своих соратников и все им рассказать. К счастью, теперь у него было оружие, и если на порог Нэша заявится кто-то совершенно чужой, то ему очень сильно не поздоровится. Пробравшись на кухню и взяв бутылку вина, Джерри подумал, что, возможно, черная полоса позади и теперь все понемногу будет налаживаться. Кисловатый привкус вина на языке эту надежду лишь укрепил.